Но это все ладно — война приводила к созданию порой довольно странных конструкций. Например, в десяти километрах на юго-запад от Полоцка, в районе деревни Заскорки, обнаружилась так называемая 'старообрядческая республика Зуева'. Не больше не меньше. Причем скорее пронемецкой ориентации. Сама деревня была населена староверами — ну, это известные противники российской государственности — тот же Ельцин — уж так отомстил за многовековые преследования своих собратьев, почище чем Ленин за своего брата. Да и дореволюционные купцы-фабриканты тоже поддерживали всяких революционеров — поднялись на поставленных ткацких станках из Англии, которая взращивала себе агентов влияния в Российской Империи. Впрочем, Англия взращивала и всяких народовольцев с большевиками. Хотя по результату все они в итоге все потеряли — что фабриканты, что большевики первой волны.
Впрочем, в рядах РККА и партизанах старообрядцев сражалось много, а глава Старообрядческой Церкви Белокриницкого согласия архиепископ Иринарх в Рождественском послании призвал не только доблестно служить в Красной Армии, но обратился и к тем, кто находился на оккупированных территориях — 'Помогайте партизанам, вступайте в их ряды, будьте достойны своих предков, бившихся за свою святую Русь. Вспомните, как наши достославные предки, движимые любовию к Родине, все как один вилами и рогатинами истребляли и гнали со своей земли двунадесять языков гордого завоевателя. И сколько же их ушло из России? Жалкая кучка! Освобождение нашей матери-родины от исконного врага и губителя русского народа — немца — всенародное святое дело. Помогайте нашей армии истреблять и гнать врага с священной земли нашей и тем самым приближать радостный час соединения с вами. Мы же здесь возносим Господу Богу непрестанные молитвы, чтобы он сохранил вас от зла и губительства и дал вам силы предков наших в борьбе за освобождение нашей отчизны от захватчиков'.
Вот так-то. Только, похоже, то ли Зуев не послушался иерарха, то ли до него не дошли эти слова, а может он принадлежал к другой старообрядческой церкви — их ведь много. Может, просто решил мстить за репрессии — сам он отсидел восемь лет в лагерях, а два его сына и вовсе там сгинули. Как бы то ни было, сельский сход выбрал его главой, и он тут же разделил колхозную землю, восстановил старообрядческую церковь. В ноябре 1941го в деревню пришли какие-то то ли партизаны, то ли окруженцы, то ли еще кто, но они собирались сделать деревню своей базой — их напоили-накормили, а потом убили — так в деревне появилось оружие. С его помощью зуевцы отбили следующих ходоков, потом еще и еще — вскоре к нему потянулись из других старообрядческих деревень с просьбой взять под защиту — количество отбитых 'посещений' возросло, патроны стали заканчиваться и в декабре 1941го года Зуев приперся к коменданту Полоцка с просьбой выделить им оружие и патроны взамен на очистку территории от партизан и поставки продовольствия. Комендант выдал ему 50 винтовок и несколько ящиков патронов, а предприимчивый мужик еще выменял на продукты у стоявших в Полоцке венгров (sic!) четыре советских пулемета.
В начале 1942го Зуев со своей 'армией' уже совершил рейд по округе, выгнав партизан из еще нескольких деревень, создав из них укрепленные пункты — обнес колючкой, построил ДОТы. И зажил счастливо — партизаны туда не совались, немцы — от случая случаю, продукты и дрова он им поставлял, взамен получал оружие и патроны. Но и сукой не был — не выдал немцам ни одного партизана из тех, кого смогли захватить его отряды. Нескольких расстрелял, остальных в большинстве случаев отпустил с наказом не возвращаться, кто-то присоединился к его отрядам. Но немцы не получили от него ни одного партизана. (все — РИ). Что делать с этой республикой — также будем думать потом.
(в РИ зуевцы прожили 1942 год в небольших терках с немцами и партизанами, слегка законтачились с Народно-Трудовым Союзом — организацией русских эмигрантов, потом — еще и с русской Национал-социалистической партией (чего только не бывает !) Бронислава Каминского (еще один 'националист' — на этот раз 'русский', из польско-немецкой семьи — ну все ведь по шаблону !), в 1943м терки усилились — партизаны уже существенно окрепли, немцы требовали все больше поставок продовольствия и людей — даже пришлось отправить в Германию на работы несколько десятков человек, в 1944м Зуев получил от немцев четвертый орден и настойчивое предложение одеть немецкую форму и взять под контроль более обширный район. Зуев отказался, от Красной Армии милости тоже ждать не приходилось, поэтому он и еще две тысячи человек снялись с места, с боями пробились через партизанские и АКовские земли в Польшу и затем в Восточную Пруссию, где отряд распался — в советскую зону оккупации и затем в лагеря попало только двести человек. Сам Зуев вступил в РОА, но дальше его следы затерялись).
ГЛАВА 62.
В общем, ситуации складывались разные, но с расширением наших территорий расширялась и зафронтовая полоса, в которой мы начинали оказывать поддержку населению на оккупированных территориях. Откуда-то выводили людей, где-то формировали и обучали новые партизанские отряды, которые формировались вокруг наших ДРГ, где-то создавали в деревнях группы самозащиты — если не от немцев, так хотя бы от небольших групп полицаев. Количество нашего населения разрасталось, пусть часть людей еще находилась на оккупированных территориях. И тут шла взаимная поддержка — мы давали защиту от немцев и надежду на скорое освобождение, а люди отвечали чем могли — вступали в ряды наших боевых отрядов, добывали сведения о противнике, поставляли продовольствие и ценности — так, только в Минской области было собрано в фонд обороны три миллиона рублей деньгами и облигациями, 2810 рублей золотыми монетами, большое количество золотых и серебряных вещей.
(В РИ — это собрано за годы войны. Также — в РИ немецкая газета 'Дойче альгемайне Цайтунг' 22 июня 1943 года писала: 'Территория, расположенная вдоль верхнего течения Западной Двины, Березины, Припяти и Днепра, окаймлена городами Минск, Пинск, Гомель. Брянск, Смоленск и Витебск. Здесь свили гнездо большевистские партизанские отряды, разѓвернувшие в тылу нашей армии ожесточенную борьбу. Многие из них прекрасно вооружены и снабжены радиоаппаратами, автомашинами и всевозможными военными материалами. Они ведут ожесточенную борьбу с немецкими оккупационными войсками, угрожают железнодорожному движению, нарушают восстановительные работы. Нельзя отрицать, что эта борьба стоит нам больших жертв, сковывает часть наших сил и наносит нам серьезный ущерб'.)
Ну и заодно с расширением зон контроля мы продолжали организовывать хозяйственную деятельность — встраивать местные предприятия в нашу промышленность.
Напомню, в самом Минске было 332 промышленных предприятия. Причем эвакуировать хоть что-то толком не успели. Как отмечали сами минчане, 'В течение первого дня войны немецкие самолеты несколько раз пытались прорваться к Минску, но были остановлены, на Минск не упала ни одна бомба. Поэтому обстановка в городе оставалась достаточно спокойной, многие еще не успели осознать серьезности случившегося и по инерции продолжали заниматься заранее запланированными делами'.
В довоенные годы были очень популярны маевки — это то же самое, что пикники в мое время. 22 июня 1941 года было жарким днем, и многие минчане, несмотря на то, что по радио уже прозвучало сообщение о начале войны, решили не отказываться от поездки за город. Кроме того, на 22 июня было запланировано открытие Комсомольского озера, котлован которого копали всем миром. Никто не сомневался, что война продлится пару недель, от силы — месяц. Единственное, что в этот день показалось необычным — самолет, который весь день кружил над окрестностями города. Почему-то все говорили, что это разведчик.
На второй день войны, в понедельник, люди как ни в чем не бывало пошли на работу, по городу курсировал общественный транспорт... Только были слышны разрывы бомб где-то за городом. Потом узнали, что уничтожены самолеты на городском аэродроме, разбомблен станкостроительный завод имени Кирова. Во вторник, 24 июня, немецкая авиация начала планомерно бомбить Минск. Всего было семь налетов. Позже немцы посчитали, что за эти три дня уничтожили почти 85% города. Ну, уж не знаю как они считали. Центральная часть города, особенно в районе железнодорожного вокзала — да, лежала в руинах. Но даже там находились уцелевшие здания. Да и по всему городу было так же — наряду с целыми кварталами встречались и совершенно разрушенные. Но многие здания сохранились — оперный театр, здание городской больницы, здание духовной семинарии, Третий дом Советов хоть и пострадал, но уцелел. Здание Минского пехотного училища, АН БССР, Дом Красной армии, Дом авиации, комплекс зданий мединститута — все это было целым, разве что с небольшими повреждениями. Меня больше всего поразил Дом правительства — как мне сказали архитекторы, построенное в стиле конструктивизма — огромнейшее здание высотой 7-9 этажей, составленное из нескольких секций — очень интересная архитектура, мне понравилась — вроде бы длинное и высокое здание, но его фасад разбит вертикальными элементами, само здание — переменной этажности, да еще середина утоплена вглубь от улицы, а по бокам стоят пристройки с колоннами — причем не в стиле классицизма, а вполне так современные. Немцы уже успели снять статую Ленина из его двора, поэтому мы вернули Ильича обратно.
Причем на теме разрушений смачно отметились наши союзнички. В журнале Life от 22 сентября 1941 года поместили снимок разрушенного Минска, и подпись к нему: "Едва ли на эти разрушенные районы Минска, столицу Белоруссии, в которой живут 200 000 белорусов, евреев и поляков, упала бомба. Русские сами сожгли город дотла в рамках той же политики "выжженной земли", которая помогла победить Наполеона". Ну, мы им это припомним — и про национальный состав, и про наветы. Ну кто будет в здравом уме, на четвертый день войны, уничтожать собственные города, когда еще неясно — это длительная война или просто небольшой конфликт, а даже если война, то 'малой кровью и на чужой территории', а противоречащие этой мантре факты пока все-равно не воспринимаются как данность — вспомнить хотя бы те факты, что народ в понедельник массово пошел на работу как ни в чем не бывало. Ну а если кто не в здравом уме — так он просто не сможет организовать поджоги и разрушения, а даже если сам начнет действовать — его свои же и скрутят. Владелец журнала — Генри Люс — ранее основал журнал Time (который в 1938м сделал человеком года Гитлера) — член тайного общества 'Череп и кости' Йельского университета. Членами этого общества становились представители элиты США, и по слухам оно как-то связано с немецким обществом Туле. Так что на чью мельницу журнал лил воду — было понятно — 'это все русские, а немцы — белые и пушистые'.
Впрочем, и местные коллаборационисты от них не отставали. Так, на базе местной печатной индустрии немцы запустили несколько газет, так в одной из них — 'Менской газэте', некто Заруцкий в своей статье 'Подлинные разрушители города' в первом же номере писал, что Минск разрушили не немецкие бомбардировки, а евреи и большевики. А сама печатная индустрия была немаленькой — тут находились Дом печати, были построены и введены в действие типографии 'Звязды' в Минске, Белорусское телеграфное агентство (БелТа) работало вообще с 1931 года, а первые радиопередачи начались в Минске в 1925. Всего же в сороковом выпускалось 27 изданий годовым тиражом 1100 тысяч экземпляров — очень внушительные объемы, мы тут же развернули на их базе печать своих газет и листовок.
В общем, эвакуация из Минска не удалась. Сначала все не могли даже представить, что всего на пятый день войны немцы уже будут у Минска, а потом, после начала бомбардировок. подвижные пути Минского железнодорожного узла оказались разрушенными, часть подвижного состава была уничтожена — 23-25 июня смогло выехать не более пятидесяти эшелонов — и все. Ну и пешком, автотранспортом — но там уж больше вывозили документы и ценности. Успели вывезти ценности Госбанка и сберегательных касс, документы НКВД, НКГБ, Партархив ЦК КПБ и большую часть документов обкомов, горкомов и райкомов.
Но многое осталось. В руки немцев попали почти все дела, касавшиеся государственного управления БССР — документы Наркоматов, Президиума Верховного Совета БССР и ведомственных архивов, в том числе: списки членов правительства и их семей, руководящих работников ЦК ЛКСМБ, важнейших государственных структур, а также все мобилизационные дела БССР. Подстава.
И население города перед войной тоже было немаленьким — под триста тысяч человек. Те, кто не смогли уехать, летом 41го понемногу возвращались обратно в город. Одним из первых приказов новая власть обязала минчан явиться на свои рабочие места. Все имущество предприятий было инвентаризовано и перешло под немецкую юрисдикцию. До войны в Минске была развита кооперативная форма собственности — парикмахерские, швейные, сапожные мастерские и ателье. Во время войны они продолжали работать, активно создавались новые. Порядок получения патентов был значительно упрощен.
Еще в июле 1941г. полевая комендатура Минского района указала: "Главной задачей является обеспечение снабжения продовольствием". Власти призывали крестьян везти в город продукты и, для того чтобы их заинтересовать, открыли специальные магазины, где в обмен на продукты можно было получить не только деньги, но и дефицитные товары.
Было очень много беспризорников. Они сбивались в стаи с жесткой иерархией и целую войну жили одни, без родителей, в подвалах и руинах. Многие прятались в минских катакомбах, которые начинались в подвале дома N17 по ул. Свердлова и тянулись до самого вокзала. Контролировать их жизнь не удавалось даже дотошным немцам.
Приказом Кубэ цены и зарплаты были заморожены на уровне 20 июня 1941г., любое их колебание регулировалось властями. Ржаной хлеб стоил 0,12 рейхсмарки за килограмм, пшеничная мука — 0,18, соль — 0,15, яйца — 0,05 за штуку. В городе работало четыре рынка. За их пределами торговля была строго запрещена и каралась тюрьмой либо штрафом до 100 марок. На "черном" рынке килограмм хлеба стоил 3,50 марки, 1 кг масла — 32 марки, 1 яйцо — 1 марку, а пол-литра самогона — 15 марок. Средняя зарплата составляла 400-500 рублей, квалифицированный рабочий в Минске получал 60 марок, то есть 600 рублей в месяц, чернорабочий — 1 марку в день. Продовольственную проблему решали кто как мог. ( в РИ в войну в городе было много огородов, которые разбивали на пожарищах. Горожанам было разрешено брать под огороды участки вокруг Минска.)
Набор рабочих на предприятия нередко был принудительным, через обязательную регистрацию на бирже труда. Продолжительность рабочего дня достигала 10-12 ч, однако администрация могла увеличивать его, отправляя рабочих за саботаж в концлагеря. Работающее население получало продовольственные карточки, на них в Минске выдавались только хлеб и сироп. Ели плохо, в основном картошку и хлеб. На оккупированной территории в обращении были две валюты — немецкие марки и советские рубли. Также в ходу были оккупационные рейхсмарки, которые отличались от тех, что имели хождение в Германии, лишь портретами на купюрах, даже курс их был 1:1, а отношение оккупационной марки к рублю составляло 1:10.
