По линии партии дела шли успешнее. Так, отряд, руководимый секретарем Краснослободского райкома партии М. И. Жуковским, в июле 1941 года захватил районный центр Слуцк, разгромил гитлеровскую комендатуру, почту, телеграф, раздал населению зерно, муку с мельницы и продукты питания из продовольственных складов. Расправившись с гитлеровцами, партизаны вошли в районный центр Красная Слобода, где также разгромили комендатуру. В Минской области подпольным обкомом руководил Василий Иванович Козлов — заместитель председателя СНК БССР, а с 1941го — еще и второй секретарь Минского обкома КП(б)Б. Под его руководством была провернута, как я это назвал, афера урожай-41. Урожай в этом году ожидался хороший. Обком (подпольный!) распорядился как можно быстрее убрать урожай (уже в немецком тылу!), обмолотить его и надежно укрыть от оккупантов, весь скот раздать местному населению, семьям, прибывшим из городов, а часть его угнать в заболоченные лесные массивы и сохранить для создаваемых партизанских отрядов. Позднее нам попались документы, из которых следовало, что несмотря на эти усилия, немцам удалось собрать на территории Минской области 40 тысяч тонн пшеницы и ржи, 16 тысяч тонн овса и ячменя.
В общем, партия и комсомол активно включились в борьбу с оккупантами, но еще только шло организационное становление, наработка опыта — в общем, "мутная вода", в которой я надеялся как-то проскользнуть — благо опыт уже был — сначала липовая воинская часть, которая разрослась в армию, потом выборы в советы, прошедшие как надо.
Так что сейчас, скрестив пальцы чтобы не сглазить, я так же компоновал партийные структуры. Тем более что в условиях нарушенных связей это можно было сделать гораздо проще. Основной партийный костяк у нас составляли коммунисты, служившие в РККА — то есть незнакомый для местных жителей элемент — и новички "военного" набора — именно под это дело мы (точнее — я, но смог убедить и остальных) и подверстали массовый набор в компартию — "обеспечить преемственность", "предоставить возможность людям с активной жизненной позицией себя проявить в первых рядах передовой страты советского общества" — и тому подобные лозунги.
Восточнее, где мы вышли на "старые" территории БССР, было немного сложнее. Так, в августе член слуцкого обкома Александра Ивановна Степанова уже начинала устанавливать связи с оставшимися в Слуцком районе коммунистами и, так как местные подтвердили ее личность, пришлось ее же и поставить в качестве одного из секретарей обкома — руководителем там все-равно уже был один из наших — военных. Хотя дама вроде была толковой, но еще посмотрим что к чему.
Тем более что сейчас становым хребтом нашей жизни были советские, а не партийные органы — я пока даже не представлял, как их встроить в управление, и надо ли это вообще делать — принимаешь обязательства работать на благо общества — ну и отлично — все-равно, если ты не профессионал в каком-то деле, то как-то проконтролировать или помочь и не сможешь — народ и сам не хуже тебя знает, что надо "углубить и усилить", а если профессионал — так и работай, и партийность тут непричем. Нескольких горлопанов, которые только и умели что кричать "Даешь!" мы приструнили — своими длинными речами ни о чем они просто мешали проводить производственные совещания. Одного, особо упорствующего, даже исключили из партии — тут уж мы просто рекомендовали первичным ячейкам рассмотреть вопрос о целесообразности членства такого-то в партии, а уже они и принимали решение. Остальные, вроде бы толковые, были отправлены либо на другие работы, либо на курсы повышения квалификации по какой-либо профессии — выучатся и сами будут делать это свое "Даешь!" — тогда и посмотрим. Контроль и учет у нас тоже был прерогативой штабов по отдельным направлениям — промышленности, сельского хозяйства и так далее — тоже получается, что обкомы и райкомы не особо нужны.
В общем, пока партия стала чисто общественной организацией, а там посмотрим куда их приткнуть — сейчас-то военное положение, возможно, я просто не разобрался, как именно партия влияла на хозяйственную и военную жизнь местного общества — ну, помимо того, что принимала решения, которые сейчас — при военном положении — просто-напросто принимали другие структуры, пусть в них и было много коммунистов — ну так их и выбрали за деловые качества, а не из-за того, что они коммунисты.
Я-то посмотрел несколько постановлений КП — и как-то там не находилось явных приказов. Например, в постановлении ЦК КП(б)Б от 25 мая 1941го "Об организации на территории Белоруссии постоянных групп и отрядов по уничтожению авиадесантов противника" ЦК постановляет всего лишь предложить Осоавиахиму создать и обучить из местного населения такие отряды, а уже обкомам и горкомам он приказывал оказать помощь в этой работе — то есть максимум что могла партия — поднять проблему и разработать план ее решения. Хотя и это немало, но сейчас у нас подобной работой занимались штабы. А как таковых ресурсов, за счет чего партия могла бы проводить свои решения в жизнь — у нее в данном случае не было. Ну, кроме того, что в руководстве самого Осоавиахима были коммунисты, и уже они подчинятся решению ЦК, но действовать-то они все-равно будут как руководители Осоавиахима. В общем, с приводными ремнями местного общества еще придется разбираться.
Пока я составил такую картину — партия была как бы еще одной вертикалью власти, и реализовывала эту свою власть за счет членов-руководителей конкретных ведомств и учреждений. Пользовались ли они своим служебным положением при исполнении решений партии или же это и было обязанностью учреждений — этот момент я еще для себя не прояснил. Пока складывалось впечатление, что именно пользовались служебным положением, видимо, потому и пришлось в 77м вводить в конституцию положения о руководящей и направляющей.
Правда, и выкладывались по полной — истребительные и партизанские отряды создавались прежде всего коммунистами и комсомольцами, и уже потом обрастали беспартийными. Да и в части контроля дел и помощи РККА коммунисты и комсомольцы зачастую были на первых ролях, работая чуть ли не круглые сутки — помогали расшивать узкие места, да и сами зачастую грузили и катили, подавая пример остальным. Правда, и гибло их больше. Так, ЦК КП(б)Б создал из руководящих партийных и советских работников несколько военных групп по 10 человек в каждой. Эти группы вели партийно-политическую работу среди личного состава войск, прибывавших в районы боевых действий. Как потом вспоминал начштаба полка капитан Александр Васильевич Шапошников про одну их таких групп — "В тот день нам прислали десять человек политбойцов, секретарей и работников обкомов компартии Белоруссии. Как я не хотел их брать, Канцедал еще обругал меня за это по телефону. Это были совершенно не знавшие военного дела люди, в большинстве пожилые, к тому же необмундированные. К вечеру все они выбиты снайперами: их штатская одежда особенно выделялась в поле". А в этой группе был, например, первый секретарь Барановичского обкома партии А. И. Савалов.
ГЛАВА 30.
Как бы то ни было, народ и сам, без чьей-то подсказки, примерно представлял что нужно делать, и выбранные Советы народных депутатов были основной организующей и направляющей силой. По всей нашей территории мы первым делом формировали районные службы народного хозяйства и уже они перенимали опыт организации ремонтных и коммунальных служб — Кузьмич, с которым мы работали еще в первом нашем городке, подобрал и сколотил к этому времени крепкую команду, и теперь она моталась по городам и весям, обучая местные кадры. Команда химиков и технологов также разрослась — в нее включали всех сколько-нибудь понимающих людей, и "настоящие" инженеры и лаборанты натаскивали их на конкретных производственных заданиях — шло обучение "с колес". Они мотались по предприятиям района и налаживали производство. Я также мотался по городам и весям. Ел практически на ходу, спал урывками, как только голова касалась подушки — тут же проваливался в сон, но скоро меня опять будил ординарец — предстояли новые встречи и совещания. Хорошо хоть не завшивел — наши коммунальные службы взяли на себя стирку, душ, баню. Они, конечно, были доступны всем, и народ ценил такую заботу по мелочам, а я за счет таких мелочей нарабатывал авторитет. Все почти что делалось само, гнать никого не требовалось. Но поддержать, помочь расшить узкие места, свести с людьми, предложить варианты, проконтролировать — это было необходимо — везде не хватало опытных людей, или ресурсов, или того и другого сразу. От тридцати встреч по 15-20-30 минут ежедневно. На износ.
Весь транспорт, который не ходил в рейды, мы переводили на генераторный газ обратного тока — устанавливали бачки, в которых перегонялся торф или древесные чурки, за ними — охладители и очистители газа — и уже он подавался в цилиндры двигателей грузовиков, тракторов, электростанций — эту работу мы начали еще в июле, так что к сентябрю у нас уже были отработанные конструкции под три десятка типов транспортных средств — автомобилей и тракторов.
Благо газогенераторов тут хватало — как стационарных, так и установленных на транспорте. Стационарные газогенераторы я упоминал, когда рассказывал про местную металлургию и вообще промышленность, а газогенераторные автомобили и тракторы также давно использовались в народном хозяйстве. Такие транспортные средства были как до революции, так и после нее — работы по проектированию новых установок начались в Советской России еще в начале двадцатых, а в 1931 был объявлен всесоюзный конкурс на газогенераторы для тракторов, победителем стала установка "Пионер-8" конструкции Декаленкова, и она серийно устанавливалась на гусеничные тракторы Коммунар 50 и Сталинец 60. Позднее ЧТЗ выпускал Сталинец СГ-65 — газогенераторную версию трактора С-60 с газогенераторной установкой Г-25 конструкции НАТИ. Харьковчане тоже делали газогенераторные тракторы — ХТЗ-Т2Г с установкой Г-19 конструкции того же НАТИ. Не отставали и автомобили. На базе грузовика ГАЗ-АА, более известного как "полуторка", с тридцать восьмого выпускался газогенераторный ГАЗ-42, у которого грузоподъемность была поменьше родителя — 1200 килограммов. На базе трехтонки ЗИС-5 выпускались ЗИС-18, ЗИС-21, ЗИС-41 с газогенераторами разных конструкций, а на базе удлиненной версии пятого ЗИСа — ЗИС-12 — выпускался газогенераторный ЗИС-13. Грузоподъемность газогенераторных версий автомобилей ЗИС была ниже на тонну своих бензиновых аналогов — примерно 2,5 тонны.
Правда, простое переключение патрубков двигателя с бензобака на газогенератор сразу же съедало до тридцати процентов мощности двигателя. И тому было несколько причин. Во-первых, теплотворность газовоздушной смеси меньше по сравнению с бензиновоздушной — 500 по сравнению с 800 калорий на кубометр — частично с этим боролись подпрыскиванием бензина на особо трудных участках, но это усложняло управление автомобилем. Во-вторых, чтобы добраться до цилиндров, генераторному газу требовалось пройти большее расстояние — тут и длинные трубки от самого генератора, и очистители газа, и охладители — соответственно, газ испытывал большее сопротивление магистралей, особенно когда они подзабивались пылью или конденсатом — вот еще снижение мощности на несколько процентов. Если в газовый канал ставили вентилятор, то проблема во многом, а порой и полностью решалась, хотя это и требовало дополнительного оборудования. Свою роль в падение мощности вносило и более медленное горение газовоздушной смеси по сравнению с газобензиновой — как я понял, при этом часть газа просто не успевает прогореть, выбрасывается вместе с выхлопными газами и, соответственно, не участвует в полезной работе двигателя.
Чтобы уменьшить эти неприятные моменты, газогенераторные автомобили и их двигатели подвергались доработкам. Так, повышали степень сжатия в цилиндрах с 4-5 до 6-9 — при таких давлениях газ успевал сгорать в цилиндрах. Для более полного насыщения цилиндров ставили вентиляторы, нагнетатели, увеличивали диаметр и высоту подъема всасывающего клапана, изменяли фазы газораспределения — все для того, чтобы загнать в цилиндры как можно больше газовой смеси. Для этого же стараются как можно сильнее охладить газ — чем он холоднее, тем меньше его давление и, соответственно, тем меньше он оказывает сопротивление попыткам запихать его в цилиндры. На двигателях с чугунными или стальными поршнями заменяют поршни на алюминиевые — уменьшенная инерция поршней из более легкого металла придает прыти любому двигателю. Все эти усилия позволяют приблизиться к мощности прародителя, хотя и не до конца — на том же ГАЗ-42, несмотря на повышение степени сжатия с 4,22 до 6,4, мощность упала с 40 до 30 лошадиных сил, а максимальная скорость упала с 70 до 50 километров в час, ну, тут важнее даже не максимальная скорость — дорог, где ее можно и нужно выжать, не так уж много — а способность преодолевать ямы и косогоры — тут уж без подпрыскивания бензина было не обойтись, а его при такой степени сжатия уже не любой и прыснешь — сдетонирует. Мы-то прыскали бензином в смеси со спиртом, поэтому проблем не было — там октановое число получалось приличным, разве что пришлось встроить в бак механическую мешалку, чтобы смесь не расслаивалась, и заправлять небольшими порциями, иначе спирт набирал много воды.
Но помимо падения мощности газогенераторы уменьшали и полезную нагрузку автомобиля, и доступный для грузов объем, так как саму установку куда-то надо воткнуть — она ведь немаленького размера. Например, для автомобилей ГАЗ размеры газогенератора — 45 сантиметров диаметром и полтора метра высотой, и весом 120 килограммов без топлива. И еще столько же — очистители, которые вообще были отдельной песней. Для очистки там использовались так называемые кольца Рашига — много неплотно сидящих колец, промазанных маслом или смоченных влагой, конденсирующейся из самого газа — предполагалось, что воздух, проходя между зазорами этих колец, будет завихряться, и находящиеся в нем частицы будут прилипать к замасленной или покрытой водой поверхности колец. Ну да, когда фильтр чистый, да на ровной дороге — так оно и было. Но стоило ему хоть чуть загрязниться — и качество фильтрации существенно падало. А на тряской дороге между кольцами постоянно образовывались очень большие зазоры — и часть газов проходила нефильтрованной. Для европейских дорог, наверное, это был неплохой фильтр. Но у нас "климат другой". Так что, забегая вперед, отмечу, что как только у нас пошло первое стекловолокно, мы тут же начали заменять эти фильтры на фильтры из стекловолокна, что существенно улучшило фильтрацию — даже двигатели Т-34, где применялись такие же фильтры, увеличили ресурс до более чем двух сотен часов, хотя не только из-за фильтров, но об этом расскажу позднее.
Да и колец в этих фильтрах было много — так, в очистителях ГАЗ-42 их было 25 000. Двадцать пять тысяч. И размерчики таких очистителей были почти что такими же, как у газогенераторов — 40 сантиметров диаметром и 1,4 метра в высоту. В ЗИС-21 всего было еще больше — и колец 34 000, и размеры 40 диаметром на 170 высотой, при размерах газогенератора 55 диаметром на 180 сантиметров высотой. И это были только фильтры тонкой очистки, а ведь на машины устанавливались еще и пластинчатые фильтры грубой очистки — параллелепипеды размерами 14х26 сантиметров и высотой 140 для ГАЗ-42, или диаметром 20 и высотой 190 сантиметров — для ЗИС-21. То есть по факту на газогенераторных автомобилях устанавливались три высокие бандуры — сам газогенератор и два фильтра. И еще бункер для топлива объемом 120 или 220 литров — на 40 или 80 килограммов — из него подкладывали дровишки в бак генератора по мере прогорания очередной порции, что было нелишним — на сотню километров ГАЗ-42 расходовал 60 килограммов, а ЗИС-21 — 90 килограммов древесных чурок — вопреки расхожему среди меня мнению, просто так взять и нарубить дров в соседнем лесу конечно можно, но лишь при самом крайнем случае — для газогенерации важна влажность древесины, поэтому на некоторых растительных топливах двигатель мог просто не завестись — не хватило бы генерируемого газа. Ну или завестись после получаса вместо обычных десяти-пятнадцати минут, требовавшихся для розжига автомобиля — да, в эксплуатации тоже были свои проблемы — сразу завести и поехать, как в бензиновых автомобилях — не получится — надо раскочегарить печурку. Ну или начать движение на бензине, а уже потом переходить на газ, когда он пойдет из генератора.
