Замечаю, как беззвучно затряслась спина вождя, отошедшего к окну.
'Вождь, похоже, сейчас в хорошем настроении. Можно рискнуть'.
— У меня тут одна 'завиральная идея' возникла,— скромно опускаю глаза,— хотел бы её обсудить.
— Что за идея?— Подозрительно щурится Киров.
— Подумалось, а почему мы всё время реагируем на изменение ситуации, а не пора ли нам самим конструировать выгодные для нас ситуации?
— Что ты конкретно имеешь в виду, Алексей?— Бесшумно и быстро вождь поворачивается ко мне лицом.
— Сейчас нам всем понятно, товарищ Сталин, что своей довоенной политикой 'поощрения агрессора' англичане пытались создать хаос, столкнуть нас с Гитлером, ослабить две самые сильные армии Европы с целью не дать возникнуть на её территории новым центрам силы. Сейчас, после отхода Британии в тень, схожую политику только в общемировом масштабе проводят американцы. Я предлагаю нам тоже вступить в эту игру, пока неявно: к примеру, не дожидаться когда Япония сама нападёт на США, а подтолкнуть её к этому.
— ' Нет ничего тайного, что не станет явным, и нет ничего сокрытого, что не вышло бы наружу',— жёстко прерывает меня вождь, затем, смягчившись, прибавляет,— 'всему есть своё время и для каждого дела под небом есть свой час'...
* * *
— Так и сказал?— Разочарованно выдыхает Оля, замерев с зубной щёткой в руке.
— Так и сказал,— киваю я, на всякий случай добавляя напор воды, бьющей из крана в раковине.
— Когда сказал?— Раздражается супруга.
— Пять дней назад, когда Гитлер выступал по радио после покушения.— Начинаю злиться сам.— Я бы может и раньше сказал, да ты дома не ночуешь.
— Так можно и опоздать,— изо рта супруги летят мелкие крупицы зубного порошка,— сейчас очень удобный момент — Рамзай прислал сообщение, что в германское посольство из Берлина приезжали три важных 'чина'...
— Стоп, а откуда тебе известно, что Рамзай сообщает в Центр? Ведь вопрос о твоём переводе в ИнО ещё не решён. Смотреть в глаза,— указательным пальцем поднимаю Олин подбородок.
— Я уже месяц работаю на Лубянке,— передёргивает плечами супруга,— просто не хотела тебя расстраивать раньше времени. Правильно говорит товарищ Сталин — каждому делу свой час. Так вот, один из 'чинов' — офицер Генерального штаба Сухопутных сил Германии, устроил в японском Генштабе презентацию, на которую посол Отт пригласил Рамзая, как своего советника и переводчика. А презентовал тот ни много, ни мало — примерный план захвата Сингапура японскими войсками. Интересное в этом плане было то, что брать Сингапур предполагалось с суши. Англичане его оборону построили исключительно со стороны моря. Японцы для вида покрутили носом, но Рамзай утверждает, что планом они точно заинтересовались. На следующей неделе планировалась ещё одна презентация — в морском Генеральном штабе, так как вторым чином был офицер Кригсмарине. А поскольку третьим 'чином' был личный представитель Канариса, который как известно сбежал на Остров, то два дня назад из Берлина пришёл приказ всем троим немедленно вернуться в Берлин. Я решила воспользоваться ситуацией, поскольку японцы очень сильно заинтересовались морским планом немцев и вышли с этим на Рамзая. В общем, для затравки я передала через Рамзая сообщение, что американцы взломали их морской код и для примера привела текст дешифровки...
— Ты с ума сошла...— Хватаюсь за голову.— Стоп, а как ты это сделала?
— У меня с Рамзаем есть прямой канал связи. Когда я была в Токио...
— Понятно,— отодвигаю Олю от раковины и подставляю горящую голову под холодные струи воды, срываю вафельное полотенце с крючка и растираю волосы,— нет, не понятно. Японцы теперь тоже знают, что Канарис сбежал к англичанам. Какую ценность тогда представляет план взятия Сингапура сейчас?
— Не скажи,— супруга неторопливо тщательно полощет рот,— теперь если англичане начнут поворот артиллерийских орудий в сторону материка, то будет ясно, что они воспринимают угрозу наступления японцев с севера серьёзно. Дело в том, что в данный момент береговые артиллерийские батареи Сингапура стрелять в сторону материка физически не могут.
— Хорошо, пусть так,— руками приглаживаю волосы,— но не кажется тебе подозрительным, что немцы предлагают японцам атаковать Сингапур и, видимо, Перл-Харбор, то есть Англию и США, вместо СССР?
— А, по-моему, всё логично.— Оля берётся за расчёску.— Это говорит о том, что Гитлер собирается отложить войну с нами на какое-то время и хочет занять других своих противников войной с японцами. Только вот Перл-Харбор, тут совершенно не при чём. 'Морской план' немцы собирались представлять в Морском Генеральном штабе, то есть, адмиралу Нагано, который воевать с США категорически не хочет. Думаю, этот план касается поддержки флотом действий сухопутной армии в южном направлении. К тому же, удар по Перл-Харбору без авианосцев невозможен. Поскольку у немцев таковых нет, то они авторитетом в этом вопросе для японцев служить не могут. Адмирал Ямамото — командующий Объединённым флотом — вот кто с неизбежностью затянет Японию в войну с Америкой, без оглядки на Германию. Но это сейчас не важно, и мы, и немцы, и японцы в ближайшее время каждый будет заниматься своими интересами. Что удивительно, этот интерес не будет противоречить интересу другой стороны.
— Надеюсь, что ты права.
Оля встаёт на цыпочки и начинает расчесывать мои вихры.
— Не сомневайся,— приговаривает она, усердно работая расчёской,— надо только кое-что подправить... подровнять, так сказать, силы сторон.
— Ты мне зубы не заговаривай,— отстраняюсь от неё и снова руками взлохмачиваю себе волосы,— давай подробно — как организована связь с Рамзаем? Каким образом собираешься выравнивать силы противников? Какие последствия для всех сторон ожидаешь от раскрытия факта взлома американцами японских шифров? Кстати, каких именно?
— Нет проблем,— легко соглашается супруга, видимо ожидавшая худшего от этого разговора,— начну с последнего вопроса. Пример расшифровки, что я передала Рамзаю, касается дипломатического кода 'Пёрпл', выбрала из твоей красной папки наиболее безобидный 1939 года от посла в Хельсинки. Касательно военно-морского 'кода Д', то текст дешифровки не приводила, ограничилась вольным пересказом радиограммы, которую получил адмирал Ямамото от командира авианосца 'Акаги' в феврале этого года из твоей синей папки.
— Ты, надеюсь, в курсе,— не могу найти в шкафчике свою зубную,— что американцы ещё его не 'кракнули'? Плохо от этой твоей самодеятельности будет только нам.
— В курсе,— Оля с улыбкой указывает на щётку, лежащую у меня под носом,— но лучше перестраховаться. Новый японский морской код твои ребята вскроют без проблем, ведь он ручной — что-то типа нашего старого ОКК-5, ведь так?
— Не так, у японцев в добавок к пятибуквенному слову добавляется ещё псевдослучайная такая же по длине 'надстройка', что сильно усложняет дешифровку. Но самая-то проблема — у меня дешифровщиков со знанием японского языка мало...
— Не ворчи,— супруга подсовывает мне круглую картонную коробочку с зубным порошком,— ведь сам понимаешь — нам от факта, что амеры больше не читают радиограммы япов больше толку, чем от знания японских и американских секретов вместе взятых.
' Что есть, то есть — наш флот на Тихом океане в обозримом будущем будет выступать в роли статиста'.
— Стоп, ты что и американцам...
— Нет, нет, ты что,— машет руками она,— наоборот, планируется дозированный слив япам американских дешифровок — дислокация, конвои, логистика. По легенде Рамзай у нас будет американским шпионом в германском посольстве, который согласится работать на японцев...
— Как-то звучит неправдоподобно,— начинаю усиленно чистить зубы.
— Ещё как правдоподобно,— горячится Оля,— первое — Рамзай въехал в Японию из Америки через Китай, второе и самое главное — ты знаешь, что его рация, через которую я сейчас с ним поддерживаю связь находится в американском консульстве в Харбине?
— Это как?— Застываю с щёткой во рту.
— А вот так,— торжествует супруга,— самая настоящая легальная американская радиостанция. Друг, видишь ли, у него там работает. По дружбе разрешает использовать. И это не фантастика — реальная история.
— Не удивляюсь теперь почему за него никто в итоге не вступился, у всех игроков на него вырос зуб. Ты аккуратней всё же, учитывай, что мы с тобой в одной лодке.
Кают-компания крейсера 'Августа',
Неподалёку от побережья острова Ньюфаундленд.
25 июня 1941 года, 09:30.
— ' ... В-четвёртых,— бубнит Черчилль, не вынимая сигары изо рта,— они будут стремиться осуществить справедливое и равномерное распределение важнейших продуктов не только в пределах своих территориальных границ, но и между всеми странами мира'...
— Здесь у меня имеется добавление в конце абзаца, господин премьер,— указательный палец Рузвельта подскакивает кверху,— '... без какой-либо дискриминации и на равных основаниях'.
— Господин президент,— Черчилль с сожалением замечает, что его бокал с виски пуст,— подобная формулировка ставит под сомнение 'Оттавские соглашения', а я на это пойти не могу, так как придётся согласовывать текст не только с английским правительством, но и с правительствами доминионов.
— В этом и суть дела,— акцентирует слово 'суть' сидящий рядом с Рузвельтом заместитель госсекретаря Уэллес,— эти слова — квинтэссенция того, к чему стремится государственный департамент последние девять лет по преодолению так называемых 'имперских преференций'.
— Ах, 'девяти лет',— взрывается Черчилль, непроизвольно фиксируя свой взгляд на пустом бокале,— мы уже 80 лет придерживаемся принципа свободы торговли в условиях непрерывного повышения американских тарифов! Мы разрешили максимальный импорт во все наши колонии. Даже каботажное плавание вокруг Великобритании открыто для конкуренции всех стран мира. А что мы получили взамен? Последовательное повышение американских протекционистских тарифов?
— Это же не в какие..., — Уэллес от удивления приоткрывает рот и поворачивается к президенту.
— Джентльмены,— Рузвельт обводит строгим взглядом сидящих вокруг длинного стола участников переговоров,— прошу оставить нас с господином премьером с глаза на глаз.
— Отец,— к его уху наклоняется Эллиот, — не вздумай без меня вставать, дождись меня, я забираю твою трость.
— Вынужден просить у вас помощи, господин премьер,— грустно улыбается тот,— не нальете нам по стаканчику?
— С удовольствием,— Черчилль по-морскому, широко расставляя ноги и слегка раскачиваясь, движется к винному шкафу.
— Скажи, Уинни,— Рузвельт с интересом наблюдает как тот ловко и быстро управляется с бутылкой виски и стаканами,— я не успел с утра прочесть сводки из Европы, есть какие-то новости из Западного Средиземноморья?
— Ситуация стабильно тяжёлая,— морщится Черчилль и делает большой глоток,— но, похоже, что французы Корсику теряют. Уже половина острова под контролем немецких десантников. Французский конвой на Корсику рассеян итальянским флотом, потоплен линкор 'Бретань', 'Дюнкерк' и крейсер 'Алжир' повреждены...
— А что в Испании?— Президент получает из рук Черчилля бокал.
— ... Мятежниками республиканского генерала Касадо захвачен Мадрид,— премьер грузно опускается в кресло,— немцами блокированы Барселона и Бильбао, захвачена Сарагоса. Республиканское правительство эвакуировано на Менорку. Немецкие танки подошли к Валенсии. Кроме Галисии, где пока держится раненый при покушении Примо де Ривера, на остальной части территории националистов к власти пришёл генерал Ягуэ, который ждёт не дождётся прихода немцев, чтобы вместе навалиться на Гибралтар. Мы начали переброску из Ливии на Скалу пехотный дивизии, чтобы хоть как-то укрепить её оборону. Я понимаю, Франклин, к чему ты клонишь. Ты сомневаешься в нашей способности оборонять Атлантику, Средиземноморье, Сингапур. Считаешь, что мы потеряем всё, пытаясь держать слишком многое, я имею в виду 'имперские преференции'? 'Горе побеждённым'?
— Все империи рушатся, Уинни,— Рузвельт смачивает губы в виски,— и чем раньше вы это поймёте, тем легче для вас пройдёт процесс реформирования. Перед лицом нацистской угрозы мне бы не хотелось, чтобы публично демонстрировали, что у ближайших союзников имеются между собой разногласия. Однако ты должен понимать, что я ни перед чем не остановлюсь на пути удовлетворения всех законных интересов Соединённых Штатов Америки. Хартия, которую нам предстоит принять — это лишь декларация, но отныне для любого премьера Великобритании она станет законом, толкованием которого будет заниматься Вашингтон по той простой причине, что именно там находятся люди, которые платят. Черчилль бросает в пепельницу окурок сигары и начинает колдовать над новой.
— Ф-фух,— грузная фигура премьера расплывется в облаке табачного дыма,— Франклин, когда я пытаюсь переформулировать некоторые места в тексте документа, такие как — 'при этом соблюдая должным образом свои существующие обязательства' или не соглашаюсь с формулировкой 'без какой-либо дискриминации' — то я пытаюсь привести его к форме, в которой Декларация может быть представлена правительству Его Величества с некоторой надеждой на то, что она может быть принята.
— Это твоя проблема, Уинни.— Рузвельт отводит взгляд в сторону иллюминатора, в который начинает стучать мелкий дождь.
— На мой взгляд ваши внешнеполитические советники, господин президент, неверно оценивают сложившуюся обстановку,— Черчилль третьим глотком опустошает стакан,— наше положение трудное, но совсем не безнадёжное. Если что-то и будет потеряно в Средиземноморье или Малайе, то уж на Острове мы точно отобьёмся, пусть даже и ценой превращения его в безжизненную пустыню. Хотя скорее всего катастрофы не произойдёт. Канарис утверждает, что германский Генеральный штаб летом 1940-го при составлении плана вторжения на Остров 'Морской лев' пришёл к выводу, что операция слишком рискованна и приведёт к огромным потерям атакующих. Сейчас же, когда мы в значительной степени усилили нашу береговую оборону, а Гитлер получил по загривку на Востоке, вероятность высадки немцев на Острове стремится к нулю. Мы справимся, Франклин, мы справимся. В крайнем случае путем уступок Сталину в Восточной Европе. Не хочешь повторить? Черчилль по-хозяйски направляется к винному шкафу.
— Нет, спасибо, Уинни,— Рузвельт снова обмакивает губы в виски,— ты знаешь, перед отъездом один уважаемый господин показал мне любопытную киноплёнку, на которой один мужчина, одетый в женское платье, рассказывает интересные вещи о событиях в Рейкьявике...
— Мне приказали,— хрипит вмиг побелевший Черчилль, стакан с виски выскальзывает у него из рук и разлетается на полу на множество осколков,— не менее уважаемые люди...
— ... Ну ты же понимать, Уинни, — президент улыбается краем губ,— кого назначат виноватым... Уж точно не того, о ком ты говоришь. Меня попросили передать, что если ты, откажешься от сотрудничества с нами сейчас, то отвечать за смерть Баруха придётся трём поколениям мужчин твоего клана...
— Я готов к сотрудничеству, господин президент,— задерживает дыхание Черчилль и одним глотком опустошает бокал,— но не надо за формулировки цепляться, помогите мне в конце концов протащить эту чёртову хартию через правительство.
