Шми явно паниковала, еще немного — и она ударится в истерику, и ее действия могут оказаться абсолютно непредсказуемыми. Учитывая ее прошлое и навыки, может и из корабельной пушкой садануть, с нее станется, женщина в истерике — стихия. Такая же неуправляемая, сокрушительная и… совершенно безмозглая.
— Успокойся! Ты кто, рабыня или свободный боец? — рыкнул я, жутко жалея, что не нахожусь в рубке рядом со Шми, добротная затрещина всегда способствует работе мозга. — Если ты так его боишься, то обещаю, что в ближайшем приличном порту вышвырну тебя, даже денег дам нормально, в качестве компенсации, что сдернул с привычного места.
— Я и сама сойду, — фыркнула Шми. — Подальше от самоубийцы!
— Вот только в таком случае ты так и останешься сломленным ничтожеством, боящимся даже собственной тени. — От такого Шми с шипением втянула воздух, намереваясь дать отповедь, но я добил ее совсем уже грязным приемом: — И про Энакина тоже забудь, он ведь постоянно будет в храме на Корусанте, да и кто пустит к нему какую-то постороннюю, бывшую рабыню?
— Пусть только попробуют! — прошипела Шми с искаженным от ярости лицом. Кто-то утверждает, что женщины хорошеют в гневе? Не знаю, на меня сейчас смотрела сама Смерть, в самом своем жестоком и безжалостным обличье.
— О, ты перестала дрожать и вспомнила, кто ты? — ядовито спросил я.
— Ты не понимаешь, противостоять этому монстру в одиночку невозможно, — яростно сверкнула глазами Шми. — И ты идиот, если считаешь, что сможешь бороться с ним. Это если отбросить то, что он может натравить на нас своих наемников.
— Ты забываешь об одном, — я криво ухмыльнулся, чувствуя слабый шепот Темной стороны в предвкушении смертельной схватки, — я не одиночка, и ты тоже уже не одиночка. Мы — матукай, и поверь: в мирах фронтира нас уважают и боятся недаром. Успокойся, твое одиночество закончилось, теперь всегда найдется, кому прикрыть тебе спину и кто поможет тебе. — Я вложил в слова Силу, воздействуя на сознание Шми, пытаясь передать ощущение защищенности и безопасности родного очага. Неэтично? Да плевать, ей это сейчас надо, к тому же я не соврал — матукай всегда помогут собрату, иначе на фронтире не выжить.
Повисла тишина, которую после длительной паузы разорвал сдавленный голос Шми:
— Я… Вы…
— Успокойся, потом скажешь, что хотела, — успокаивающе ответил я. — А сейчас ложись в дрейф и не пытайся куда-то лететь. Лучше просто передохни.
— Я не бесполезный балласт, и я помогу! — упрямо сказала Шми.
— Обязательно, — кивнул я. — А сейчас ложись в дрейф на границе астероидного облака, я все равно не буду сильно углубляться. Лучше приготовь что-нибудь, а то здесь только сухпайки оказались. Мне еще часа полтора нужно.
Послушалась — ХТ-шка вышла из кильватера и направилась к виднеющемуся чуть в стороне устойчивому окну в астероидах, ну, насколько что-либо может быть устойчиво в скоплениях астероидов.
А я сосредоточился на показаниях сканера, выбирая подходящий астероид. Пришлось потратить минут двадцать, пока не нашелся нужный — с большим количеством металла и большой внутренней полостью. Скорее всего, это были два удачно слипшихся астероида, приварившихся друг к другу во время столкновения между собой.
Еще час ушел на то, чтобы аккуратно загнать корабль в полость астероида, надежно его раскрепить, в чем несказанно помогла Силовая Ковка, и полностью заглушить реактор. В качестве профилактики возможных сюрпризов от Палыча я тупо снял силовые шины от реактора и все провода к антеннам. В сказки про замаскированные антенны, имеющие характеристики не хуже штатных, пусть дети верят. Плюс любому передатчику необходимо питание, а сейчас под напряжением остался только бортовой комп, и то на внутреннем аварийном изотопном источнике, который и работу обеспечить не может, только внутренний таймер и прочее в таком роде.
Осталась лишь вероятность того, что Палыч засунул какой-нибудь артефакт, по которому можно найти корабль, но тут я уже бессилен — чтоб его найти, надо полностью корабль разбирать, даже в одноместной спасательной капсуле хватает полостей, куда можно что-то спрятать, а тут почти тридцатиметровая туша.
Поэтому я задраил люк «Скимитара» вручную аварийным приводом, после чего потратил еще полчаса, чтобы заминировать вход в корабль — паранойя наше все. После этого я одним толчком выпрыгнул из астероида, оказавшись в пространстве. Тут же в наушниках зазвучала закольцованная запись:
— Рой, ответь Шми. У тебя все в порядке? Рой, ответь Шми.
Черт, я же забыл предупредить, когда начал возиться со взрывчаткой, сейчас я услышу много нового о себе, причем заслуженно. Вздохнув, я вышел на связь:
— Здесь Рой, я уже закончил, сейчас буду.
Запись автоматически остановилась, прошло несколько минут, и я услышал раздраженный голос Шми:
— Рой, я уже не знала, что делать, ты же сам обозначил время и не вышел на связь.
— Извини, начал устанавливать сюрпризы для посторонних и забыл, что это металлический астероид, — тут же повинился я, так оно будет проще.
— Мужчины… — вздохнула Шми. — Вечно вы все забываете. Ладно, где тебя подобрать?
— Не надо меня подбирать, я своим ходом доберусь, только включи навигационные огни.
— Хорошо. Кстати, как ты и просил, обед я приготовила.
— Отлично, буду минут через десять.
Вдалеке загорелись навигационные огни, которые по-прежнему использовались для визуального определения пространственного положения корабля, и я начал плавно набирать скорость в направлении корабля.
Каким образом, если реактивного ранца у меня не было? Знаете, в открытом пространстве как-то все равно, притягивать объект к себе или себя к объекту. Как доказал старик Эйнштейн — это вопрос исключительно системы координат. Так что никаких проблем с перемещением в пространстве своими силами у форсъюзера с мозгами нет. Вот и я скользил между мелким мусором без всяких вспомогательных устройств. Подумав, я ухмыльнулся и принял карикатурную позу Супермена — как если бы я валялся на диване. Мальчишество и просто дурость, но почему бы и нет? В жизни всегда есть место шутке.
В такой позе я и продефилировал мимо рубки ХТ-шки, на что Шми только покачала головой. Через пару минут я уже был на корабле и снимал надоевший аварийный скаф — родная бронька куда удобнее, и я не помню никого, кто не плевался бы в эти скафандры, все же дешевизна и универсальность имеют свою цену.
В коридоре вкусно пахло чем-то съедобным, а значит обед уже был на столе. Сейчас перекушу, отдыхать буду уже во время прыжка. И отдохнуть надо как следует — на Корусанте это вряд ли получится.
В дверном проеме показалась Шми:
— Что ты возишься? Все стынет, давай скорее.
Примечание к части
*Да, автор помнит, что «Скимитар» — это творение отдельного от Сиенара КБ, но общее родство с прототипами самого Сиенара четко дает понять, что это была дочерняя к его КБ компания, которую Палыч создал для различного эксклюзива. **Насколько я помню, СИД (сдвоенный ионный двигатель) был реальным прорывом для москитов и малых кораблей, сильно отличаясь принципами работы и архитектурой от остальных кораблей ДДГ.
* * *
Да, морской термин, но почему бы его не использовать, и где гарантия, что его не будут в будущем использовать уже в космосе?
>
Часть 2 Глава 31
33 ДБЯ, Корусант
Остаток пути до Корусанта Падме и Энакин провели насыщенно и разнообразно. Во всяком случае, Энакин точно, поскольку интересоваться обязанностями Падме он перестал, увидев, сколько ей приходится работать с различными документами. Одно название, что служанка, а на деле чуть ли не секретарь-референт. Когда он это высказал вслух, Падме весьма удивилась, что он знает такие термины, после чего ей пришлось долго извиняться перед надувшимся Энакином, который здорово обиделся, поняв, что его посчитали дикарем.
Впрочем, это не прервало сложившуюся традицию спать рядышком в том самом техническом закутке в самом носу корабля. Точнее, на следующую корабельную ночь Энакин сначала устроился на выделенном месте, но заснуть не мог. Холодно ему не было — с учетом его жизни на пустынной жаркой планете, ему выдали два одеяла, и под ними было вполне тепло, вот только не получалось заснуть.
Проворочавшись почти половину ночи, Энакин плюнул на все это и, собрав одеяла, тихо пошел к лазу на технический уровень, где и столкнулся с Падме, тоже прихватившей пару одеял.
— Что ты здесь делаешь? — удивился Энакин.
Падме ответила вопросом на вопрос:
— А что делаешь здесь ты? Только честно, обещаю, я тоже не буду врать.
— Не мог заснуть, — вздохнул Энакин. — Мне…
— Одиноко и страшно, — продолжила его мысль Падме.
— Если ты сама знаешь, то зачем спрашиваешь? — с легким раздражением спросил Энакин.
— Я догадывалась, а не знала, это разные вещи, — улыбнулась ему Падме, однако, ее улыбка быстро увяла. — Я вот тоже не могу уснуть, все думаю, что происходит дома.
— Прости, я не подумал, точнее, думал, что… — виновато сказал Энакин.
— Да ладно, человек всегда думает в первую очередь о себе, это естественно. — Падме взъерошила ему волосы. — И все же, почему ты пришел сюда?
— Ну-у-у… — протянул Энакин, с некоторой робостью поглядывая на нее. — Здесь, на этом корабле, я хорошо поспал только там, вместе с тобой. Надеяться на твою компанию было глупо, но само место спокойное и уютное.
— Ну почему же глупо? — улыбнулась Падме. — Рядом с тобой и мне спокойно, и я забываю о проблемах и страхах, поэтому пошли спать, я вот с собой тоже пару одеял прихватила, так что хорошо устроимся.
Она пригладила волосы Энакина, а буквально засветившийся от счастья мальчик прильнул к ее руке, как котенок.
После чего парочка открыла лаз и скользнула в него с грацией акробатов. Пройдя низким коридором, они оказались в уже знакомом помещении, и с помощью лежавшего там куска корабельной обивки и четырех одеял соорудили себе уютное гнездышко, в котором и уснули в обнимку.
Выспались они замечательно, и в течение всего перелета на Корусант они ночевали здесь вместе.
Когда корабль подошел к Корусанту, то всех набуанцев охватила легкая нервозность — перед ними была цель их рискованного путешествия, но будет ли им и дальше сопутствовать удача? Благодаря пробуждающейся эмпатии форсъюзера, Энакин ощущал эти эмоции, а привыкший к работе с технической информацией мозг сортировал и анализировал эти новые ощущения.
Если беспокойство гвардейцев сочеталось с угрюмой готовностью, то эмоции служанок живо напомнили Энакину высказывания многих бывалых знакомых, сравнивавших нервничающих женщин со стаей перепуганных нун, бестолково мельтешащих вместо осмысленных действий. На этом фоне Падме казалась уникумом — хоть девушка и нервничала, но внутри все также чувствовался бескаровый стержень и готовность идти до конца, сквозь которые изредка ощущалась уверенность в своей правоте. Энакин откровенно залюбовался девушкой, чувствуя, как непроизвольно самодовольно надувается, вспоминая слова Падме, что она будет его ждать. От одного осознания, что это сокровище будет принадлежать ему, хотелось петь.
Но как всегда, хорошее длится недолго, и великолепное настроение Энакина было испорчено появлением в отсеке джедаев. Помня слова Падме о том, чем им грозит внимание джедаев, Энакин непроизвольно сглотнул, чувствуя ледяной укол страха. Он попытался отойти за груду вещей королевы, которые служанки, в том числе и Падме, носили из королевской спальни, нагромождая буквально горы, и когда только успели, ведь в спешке улетали, или это все изначально хранилось на яхте? Вот за одной такой грудой сумок Энакин и попытался спрятаться. Но буквально через минуту его нашла Падме, словно почувствовавшая его беспокойство:
— Эни, вот ты где. — Девушка мило ему улыбнулась, не обманув его напрягшихся чувств — она точно так же опасалась джедаев и сейчас напряженно думала, куда его отправить подальше от них. — Ты ведь никогда не был в космосе?
Энакин отрицательно мотнул головой, удивившись про себя — она ведь и так это знала, узнав во время их вечерних бесед перед сном, когда они болтали обо всем и ни о чем, в том числе рассказывая о себе. Но следующие слова девушки мгновенно развеяли непонимание:
— Тогда тебе, наверное, будет интересно посмотреть из космоса на Корусант и на то, как мы будем на него садиться. Представляешь, планета, полностью покрытая городом, это совершенно невероятно.
— Ух ты! — поняв, что от него требуется Энакин, тут же подыграл Падме. — А можно в рубку — хочу посмотреть, как капитан Олие управляет кораблем!
— Конечно, — кивнула Падме. — Пойдем со мной. — Заметив, что Квай-Гон дернулся вслед за ними, она, как будто только сейчас его увидев, сказала: — Мастер Джин, королева как раз хотела задать вам несколько вопросов, полагаясь на ваш опыт дипломата.
Еле заметно поморщившись, Квай-Гон коротко поклонился и пошел к королевским покоям, в то время как Энакин с Падме поднялись в рубку.
Глядя на растущую в иллюминаторах планету, Энакин опять ощущал себя счастливейшим человеком во вселенной: на плечах лежат руки его сокровища, он в космосе, он смотрит, как управляют красивым и быстрым кораблем, и непроизвольно примеряет на себя все действия — что еще надо для счастья?
Корабль сел на репульсорную площадку (Энакин по привычке прикинул стоимость эксплуатации и обслуживания такой дуры и икнул от получившейся суммы, действительно — на Корусанте денег немерено) в ВИП-зоне космопорта, и снова начались бардак и суматоха. И джедаи тут как тут, но Энакин технично держался на другой стороне стайки королевских служанок, стараясь быть поближе к Падме.
Оказавшись снаружи, Энакин внимательно рассмотрел сенатских гвардейцев и канцлера. Несмотря на шуточки, ходившие в кантинах Татуина, и нелепую и вычурную форму, гвардейцы не показались Энакину игрушечными солдатиками для парада, как их многие называли. Нет, такое равнодушное внимание возможно только у профи, особенно если чувствовать, как они напряглись при виде набуанских гвардейцев, явно разобрав их на цели. Энакин заранее зарекся легкомысленно относиться к гвардейцам — в случае чего с ними будет непросто справиться.
А возникли такие мысли от ощущения эмоций канцлера. Внешне тот был безукоризненно вежлив, с легким налетом равнодушия, свойственного крупным чиновникам, но внутри все было не так. Канцлер Валорум был раздосадован прилетом набуанской королевы, испытывая досаду, что прилет случился так рано, и предчувствуя проблемы из-за набуанцев. Этого уже было достаточно, чтобы Энакин отнес его к недругам, но тут вмешался еще один фактор: задержав на мгновение взгляд на мальчике, Валорум позволил ощутить себе брезгливое пренебрежение, чем сразу вызвал враждебность Энакина.
