Однако все это требовало неусыпного контроля. Один идиот, отвлекшийся, к примеру, на смазливую девчонку, может с легкостью поставить под угрозу выверенный план, что, естественно, в будущем скажется на новых заказах.
И не важно, что это дело, скорее всего станет последним... Если так, то работа тем более должна быть выполнена идеально! Того требует цеховая гордость.
Капитан отправил пятерку бойцов поджигать мануфактуру, мимо которой отряд как раз пробирался, после чего обернулся к сопровождающему и спросил:
— Господин, следующая цель — по плану?
Эльф остановился, завороженно наблюдая за тем, как над черепичной крышей соседнего здания медленно начинают подниматься робкие язычки пламени — команда поджигателей там уже заканчивала — после чего дернулся, словно прогоняя прочь ненужные мысли, и ответил:
— Да, капитан. Все по плану. Ничего не меняется. Пусть этот город пылает!
Резкие рубленые фразы выдавали всю степень возбуждения остроухого, лицо которого все это время оставалось непроницаемым. Крет, пообщавшись со звездорожденным то время, что они добирались до Черной Цитадели, сумел составить о нем достаточно полное представление, чтобы понимать причины волнения.
Эльф ненавидел имперцев чисто и самозабвенно, отдаваясь этому чувству всей душой и не делая скидки ни для женщин, ни для детей, ни для стариков. Он жаждал видеть их страдания, а еще — это было заметно — огонь оставил шрамы в душе звездорожденного. Тому, определенно, нравилось поджигать.
"Ну, не то, чтобы я осуждал его за это, но все-таки, работа должна делаться по возможности без лишних эмоций", — думал капитан, ведя своих людей к следующему объекту.
Двигаться по городу приходилось с осторожностью. Да, он погрузился в хаос: имперцы рубились с имперцами, тут и там пробегали маленькие группки наемников непонятной принадлежности, событиями поспешили воспользоваться мародеры и грабители... Все так, но осторожность еще никто не отменял. Достаточно будет один раз случайно повстречаться с крупным отрядом защитников, или мятежными легионерами, и все.
На этом этапе Крету хотелось бы сохранить как можно больше людей в целости и сохранности. Во-первых, чтобы успеть поджечь то, что требовалось, а во-вторых — чтобы банально убежать, прикрываясь их телами, точно щитом. В чем-чем, а в этом он был настоящим мастером.
Время текло неспешно, работа спорилась. Они запалили уже несколько крупных районов в Новом городе, и теперь приближались к главной своей цели — огромному зданию мануфактуры, возвышавшемуся над стенами Старого города.
Эта цель должна была быть уничтожена любой ценой.
Добраться до закрытых ворот в суматохе уличного хаоса оказалось на удивление легко. Проникнуть внутрь — еще проще.
Именно эта мануфактура первой начала производить знаменитые имперские бригантины, одну из которых носил сам Крет и именно ей следовало гореть ярче всех.
Крет не успел отдать команду бойцам, как вдруг рядом просвистел арбалетный болт и один из его людей упал, обливаясь кровью.
Тихо выругавшись, наемник заорал:
— В укрытие!
Произнеся это, он бросился за груду мешков с углем, ставших отличной защитой от вражеских стрелков. Рядышком примостился и эльф, доставший лук и прилаживающий тетиву.
— Кажется, тут будет немного сложнее, чем в предыдущих местах, — заметил звездорожденный аккуратно выглядывая из-за штабеля и тотчас же пряча голову — в место, где он только что находился, ударили сразу два болта. — Твои люди не спешат идти на штурм, капитан.
Крет аккуратно огляделся — действительно, его бойцы рассредоточились по двору, укрывшись за многочисленными тюками, повозками и хозяйственными постройками. Все уже взвели арбалеты и подготовили луки. Два мага, предоставленных венценосцем Прегиштании, также ждали команды.
"А твои бойцы покинули нас еще на подступах к городу, остроухий умник", — подумал он, но вслух произнес другое.
— И кто я такой, чтобы осуждать их за это? Не волнуйся, о звездорожденный, все будет сделано в лучшем виде. Смотри.
Он дал условный знак ближайшему десятнику, и команда по цепочке стала передаваться от одного бойца к другому.
Меньше чем за минуту все его люди знали, что следует делать. А после началось сражение.
Стрелки первой десятки высунулись, дали нестройный залп в сторону больших окон, закрытых даже не бычьим пузырем, а самым настоящим стеклом. И сейчас эта глупая расточительность ударила по защитникам.
Стекла разлетелись на сотни осколков, а свое место заняли уже стрелки второй десятки. За ними — третьей, и так далее. Когда последняя группа отправила стрелы и болты в полет, первая уже была готова стрелять.
Прикрываясь этим непрерывным потоком, два мага поднялись в полный рост и ударили по воротам мануфактуры.
Чары буквально смели хлипкие укрепления, открывая путь внутрь, чем тотчас же и воспользовались остальные его люди — прикрываясь щитами они двинулись вперед, один за другим пропадая внутри мануфактуры.
В это время эльф неожиданно вскочил. Его руки дернулись с такой скоростью, что Крет даже не смог ничего разглядеть, и буквально через удар сердца из дальнего окна упал один человек.
— Минус два, — флегматично сообщил эльф, прислушиваясь к чему-то. — А твои люди неплохо уже продвинулись, капитан. Шум битвы удаляется от дверей.
— Ну и отлично, — Крет дал условную команду отряду поджигателей, и те стремительно разбежались во все стороны, готовя внешние источники огня и устанавливая последние бочонки со взрывоопасной алхимической смесью.
Схватка шла недолго — подготовка мануфактуры к сожжению отняла куда больше времени. Но, когда все было готово, Крет не сумел сдержать отеческую улыбку.
Да, он командовал отборной сволочью, но это была его сволочь, родная. Даже жалко будет убивать их. Таких исполнителей найти будет непросто.
"Ну да ничего не поделаешь, такова жизнь".
— Все готово, — сказал он эльфу, подходя вместе с тем к большой куче промасленных тряпок, накинутых на один из станков непонятного назначения. — Прошу.
С этими словами наемник протянул факел своему нанимателю.
Тот взял его со странной улыбкой и спросил.
— Пускай все горит, да?
— Почему нет, — пожал плечами Крет. — Пламя согревает.
— Да, греет оно хорошо, — согласился эльф, кидая факел на груду тряпья.
* * *
Восьмой день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), четвертый час пополудни.
— Я не чувствую того кошмарного давящего присутствия. Значит, ты вернулся, владыка.
Эти слова были первыми, что Шахрион услышал, когда Гартиан оказался напротив него.
— Сдавайся, верховный. Круги, что ты привел, уничтожены, эльфийка сбежала или мертва. Тебе одному не совладать со мной нынешним, — без особой надежды предложил Шахрион.
Лич ничего не ответил, лишь сделал еще один шаг назад.
— Остановись, — император предпринял последнюю попытку решить дело миром. — Я знаю, как победить то, что сидит в моей голове. Я даже могу говорить о нем сейчас! Но у меня очень мало времени. Сутки — от силы.
Верховный некромант Империи поднял посох и указал им на Шахриона.
В этот самый момент страшная сила ударила в барьеры, воздвигнутые императором, и прошла насквозь, точно и не заметив их. Не было ни праха, ни тьмы, ни даже черного пламени. Гартиан не применил ни один из любимых некромантами атрибутов. Нет, он просто приказал Шахриону умереть.
И воля древнего умертвия была столь сильна, что сердце императора едва не остановилось. В последний момент тот успел защититься, однако ноги его подкосились, и император упал на одно колено, возводя вокруг себя все новые и новые бастионы защитных чар.
— Ты стал не просто могуч, владыка. Ты получил силу, о которой любой маг может только мечтать. Она поражает воображение и вызывает зависть... Вот только потерял ты нечто большее!
Говоря это, Гартиан продолжал лупцевать своего повелителя всевозможными заклинаниями, не давая тому ни секунды передышки, и, судя по всему, лич был далек от того, чтобы истощиться. Более того, немногочисленные выжившие маги кругов также принялись запускать в Шахриона все, что только было можно, а тот, говоря начистоту, уже начал выдыхаться.
Император слишком долго сражался против целой армии магов, а удар эльфийки обошелся куда дороже, чем хотелось бы признавать.
— Десять лет назад мой заговор был бы раскрыт еще до того, как я подумал бы о смене правителя. Четыре года назад он был бы вывернут так, чтобы Империя осталась в максимальном выигрыше. А сейчас? Ты хоть понимаешь, как сильно сдал, владыка? Император, ты говоришь, что знаешь, как избавиться от твари в твоей голове? А может, она внушила тебе эти мысли? Может, ей нужно, чтобы ты сделал то, что собираешься? Может, тебя уже ничего не спасет? Нет! Я не могу рисковать будущим Империи, оно и так зависло на тоненькой нити! Сегодня ты умрешь!!!
Эхо последних слов еще билось внутри черепной коробки, добавляя к привычной уже боли новые оттенки, как на императора обрушилась новая порция Черного Огня.
Шахрион вздохнул. Он пытался, честно пытался...
"И Гартиан прав, я деградировал, вот только" ...
Вот только это не значило, что Шахрион поднимет лапки вверх и ляжет умирать. Он боролся всю свою жизнь. Боролся с трусостью, с отсутствием магического дара, с убогим положением умирающей Империи, с многочисленными врагами, с самой судьбой!
И он не остановится до самого конца!
— Верховный, — Шахрион поднялся, укрепляя и расширяя свои магические барьеры, — скажи, ты знаешь, куда я время от времени пропадал из Черного Замка?
— Да, куда-то в Горы Ужаса.
— А знаешь, зачем?
Лич на миг замер, не прекращая, впрочем, свои магические удары, затем произнес:
— Догадываюсь. Наверное, проверял новые возможности.
— Верно, — кивнул император. — И ты, судя по всему, не нашел того места, иначе ни за что не подошел бы ко мне так близко!
Эта болтовня требовалась, чтобы выиграть несколько секунд, чтобы немного укрепить оборону, чтобы закончить заклинание, начатое еще до атаки проклятой остроухой суки!
Шахрион развел руки в стороны и его окутал мрак. Черный, непроглядный, мерно пульсирующий, будто сердце. Собственно, император так и назвал это заклинание — Сердце Тьмы.
И до сегодняшнего дня никто еще не видел его в действии.
Пульсация становилась все быстрее и быстрее, все яростнее и яростнее. Шахрион, сокрытый внутри кокона мрака, буквально кожей ощущал, каждое биение магической силы, эхом отдающееся внутри черепной коробки. Одновременно с этим он ясно и отчетливо наблюдал окрестности, видел, как лич — явно понявший, что дело не в порядке — обрушил все, чем владел на защиту, стремясь добраться до императора.
Вот рухнул первый барьер, за ним — почти сразу — второй, затем — третий.
Стихийные недобитки помогали личу, как могли, и вот уже последний рубеж обороны начал крошиться. Заклинания сразу четырех стихий, которые Шахрион вплел в него, разрушались, не в состоянии поддерживать собственную целостность.
От смерти императора отделяли какие-то мгновения!
Но он все же оказался быстрей.
Пульсация прекратилась, в воздухе на какой-то миг стало невыносимо тихо и душно, точно перед грозой. А затем эта гроза разразилась.
Непроглядная тьма устремилась во все стороны от императора, затопив долину и окрестности.
Заклинание бушевало всего мгновение и бесследно исчезло, но, когда снова стало видно, даже Шахрион, опробовавший его пару раз, вздрогнул от ужаса.
Долина перестала существовать. Ну, точнее, она была, вот только чары императора выпили жизнь из цветущего — пускай и разрушенного магической схваткой — места. Деревья, пережившие Черный Огонь и колдовство эльфийки, рассыпались в труху, эта же участь постигла и траву с кустами. Остатки озера превратились в прозрачную, лишенную даже намека на обитателей жидкость. Даже горы — горы! — и те как-то пообтесало и сгладило.
Сердце Тьмы выпивало саму суть жизни из места, в котором применялось.
Лич каким-то чудом не распался на составные части, однако заклинание императора нанесло ему чудовищный ущерб: вся нижняя половина тела умертвия перестала существовать, левая рука также пропала, яростный алый свет в глазницах потускнел и стал походить больше на угольки, нежели на пламя.
Гартиану оставалось жить совсем недолго.
Впрочем, его помощникам было еще хуже — никто больше не атаковал Черного Властелина, из чего можно было сделать единственный вывод: он победил.
Вот только радости Шахрион не испытывал.
Он подошел вплотную к личу, заглянувшему в глаза своей второй смерти.
— Прости, Гартиан, — вздохнул император. — Я понимаю твои доводы, но отказываюсь принять их, а потому...
Он не договорил, вместо этого обрушил на голову некроманта каменное копье, которое раздробило череп на куски. Алое пламя в левой глазнице моргнуло еще пару раз, и исчезло.
Один из величайших чародеев мира умер.
Опустошенно покачав головой, Шахрион заткнул за пояс жезл Безумца и двинулся прочь из мертвой долины. Времени оставалось все меньше, а его ждало сложное и неприятное дело — убийство последней богини людей.
* * *
Восьмой день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), закат.
Солнце почти до середины скрылось за горизонтом, когда Шахрион наконец, перевалив через очередную гору, смог увидеть свою столицу.
И зрелище это исторгло из его горла грязные ругательства.
Черная Цитадель пылала. Клубы дыма вздымались над всеми тремя линиями укреплений, а шум, который можно было расслышать даже отсюда, однозначно говорил: внутри идет бой.
"Остроухая тварь"! — зло подумал император.
Конечно, он догадывался, что эльфийка не ограничится одним лишь покушением на его жизнь, но предположить такое... Атаку — наглую и бесцеремонную — на самый центр Империи! Нет, такого он не ожидал. По крайней мере, нынешний он.
Император вновь вздохнул и покачал головой.
"Нет смысла думать о прошлом, надлежит спасать будущее, а для этого" ...
Он достал из-за пояса ритуальный кинжал и чиркнул лезвием по ладони. Кровь, вместо того чтобы капать вниз, собралась в небольшой шарик, который взмыл в воздух и замер где-то на уровне глаз императора.
— Иди и покажи мне кровь моей крови! — выкрикнул приказ Черный Властелин.
Это поисковое заклинание было одним из самых старых и примитивных. Его разработали для того, чтобы искать заблудившихся в горах людей еще в те времена, когда у каждого некроманта было много десятков близких родственников. Потом, когда страна росла, его заменили на более продвинутое, но Шахриону не требовалось ничего мощнее.
Главным плюсом Кровавого Компаса являлось то, что он пробивался практически через любые защитные барьеры, выставленные недоброжелателями, что в данной ситуации, пожалуй, было очень даже кстати.
