— Своими словами,— морщится премьер.
— Если мы будем двигаться своим путем, то для производства одной бомбы мощностью не менее 1800 тонн в тротиловом эквиваленте потребуется около 10 килограмм обогащённого изотопом 235 урана. Или — в пересчете на природный уран — около полутора тонн урана.
— Даже боюсь спросить,— Черчилль одним большим глотком осушает остывшую чашку,— сколько времени и денег вам понадобится для её производства?
— Сэр,— мнётся Линдеманн,— мы посчитали общие расходы, которые включают расходы на исследование, конструирование и строительство двух заводов газовой диффузии по обогащению урана — опытного на Острове и серийного в Канаде — сборочного производства, обучение персонала, логистики, а также строительство исследовательского реактора ...
— Просто назови число, Фредди,— рычит премьер.
— Около 250 миллионов фунтов стерлингов,— выдавливает наконец из себя профессор.
— Четвёртая часть военного бюджета правительства,— глубоко вздыхает премьер.
— Первые бомбы будут очень дорогими, сэр, по 4-5 миллионов фунтов,— вытирает пот со лба Линдеманн.
— Как половина линкора,— Черчилль вновь тянется к фляжке.
— Да,— спохватывается профессор,— все работы, включая первое испытание, займут от 18 до 24 месяцев с момента начала финансирования, но основные платежи должны быть выполнены в течение первого года.
— Прочти,— премьер пододвигает профессору ещё одну стоку листков, лежащих на столике с краю,— это меморандум Гейзенберга о ходе ядерных исследований, который представил нам Канарис.
— Так это же великолепно!— Линдеманн через пять минут отрывает горящие глаза от бумаг.— У немцев большие проблемы с координацией усилий, обеспечением проекта ураном и тяжёлой водой, задержка со строительством реактора, неудача с разделением изотопов термодиффузионным методом, низкий приоритет проекта среди других программ вооружения. Они уже потеряли два года и по их собственной оценке будут не способны выдать результат ещё 3-4 года.
— Ты находишь это великолепным?— Криво усмехается Черчилль.— Единственная возможность получить одобрение научно-консультативного комитета правительства, члены которого тоже будут читать этот документ, на реализацию нашей ядерной программы — это угроза создания нацистами атомной бомбы первыми.
— Так что же делать, сэр?
— Что делать, что делать, не знаю,— повторяет премьер чиркает спичкой, прикуривая потухшую сигару.
— Так может быть обвинить в этом русских?— С жаром начинает Линдеманн.— Если газеты по всему миру начнут повторять, что коммунисты тайно скупили весь уран на планете, то господам из научно-консультативного комитета поневоле...
— Чего бы мне меньше всего сейчас хотелось, Фредди,— перебивает профессора Черчилль,— так это подтолкнуть Сталина в объятья Гитлера. Но мысль у тебя интересная... Вот только говорить открыто о русской угрозе мы не станем — сообщим об этом лишь председателю Комитета Хэнки, он умеет быть убедительным, и отдельным особо доверенным членам военного кабинета. Неплохо так же будет если комитет 'Мауд' даст справку о больших возможностях русских в сфере ядерной физики. Необходимо строжайшим образом засекретить нашу программу от всех, в том числе и от американцев. От американцев в первую очередь, так как мы не хотим, чтобы они прекращали помощь русским в войне с Гитлером. Да, расходы на бомбу очень велики, но и выгоды от её наличия, когда придёт время за столом переговоров делить послевоенный пирог — колоссальны.
* * *
'Это было не трудно,— кладу дешифровку радиограммы Гарри Гопкинса, который вчера прилетел в Москву, в папку, папку запираю в сейф и иду в комнату отдыха, — по сути её содержание стало известно нам ещё ночью, когда Гопкинс и посол США Штейнгардт неосторожно обсуждали в Спасо-хаусе итоги первого дня переговоров со Сталиным в кабинете прямо перед 'гвоздём'. Уже через два часа мои ребята, опираясь на ключевые слова из беседы — 'уран', 'Конго', 'МакГи', 'Чаганофф' -уже предоставили вождю полную дешифровку радиограммы'.
Снимаю сапоги, вешаю на спинку стула френч и ложусь на диван, с удовольствием вытягивая ноги. Перед мысленным взором возникает знакомый кабинет. Гопкинс вчера встречу начал нахраписто, зашёл с козырей, увязав наши поставки по ленд-лизу с вопросом возврата урана, который был 'с нарушением законов США по подложным документам приобретён в Конго'.
— Позвольте, господин Гопкинс,— осаживает гостя вождь,— какое отношение мы имеем ко всему этому? Мы, как говорят адвокаты, являемся добросовестными приобретателями, которые на законных основаниях купили урановую руду у испанской компании, заплатив соответствующие портовые сборы в Барселоне. Вот, пожалуйста, взгляните на соответствующие документы.
Сталин пододвигает папку в кожаном переплёте Штейнгардту.
'Хороший ход, посол США — адвокат, получивший образование в Колумбийском университете, долгое время работавший в бухгалтерской фирме, а Гопкинс — выпускник колледжа из Айовы — социальный работник. Сталин предлагает Штейнгардту рассудить их'.
Посол с кислым лицом начинает листать папку, Гопкинс получив отпор, меняет тактику:
— Союзники так не поступают!
— Урановая руда куплена задолго до того, как мы стали союзниками,— с улыбкой замечает вождь,— взгляните на дату договора — начало 1939 года.
— Насколько мне известно, последние поставки из самой Бельгии в количестве 1200 тонн произошли в начале 1940-го года,— поджимает губы Гопкинс.
— Заметьте, с согласия правительства США, сделку одобрил посол США в Бельгии,— парирует Сталин,— и опять-таки до того, как мы стали союзниками.
— Может быть нам следует заняться поиском компромисса?— Штейнгардт переводит взгляд со Сталина на Гопкинса и обратно.
'Всегда готовы! Вопрос обсуждён многократно и в политбюро, и в Генеральном штабе'.
— Советский союз всегда выступал против ультиматумов, господа,— прячет улыбку в усах вождь,— мы за учёт взаимных интересов. Мы готовы помочь нашему союзнику с ураном — продать 1000 тонн руды с концентрацией не менее 20 процентов, если американская сторона в свою очередь поделится с нами полной лицензией на перспективный дальний бомбардировщик ХБ-29 компании 'Боинг' или ХВ-31 компании 'Дуглас'. Кроме этого, мы заинтересованы в покупке авианосца класса 'Эссекс' с полным комплектом конструкторской документации, а также нескольких полных лицензий на машиностроительные технологии, которые включают двигатели, трансмиссии и ходовые части грузовиков и тягачей.
'Да, пожалуй, это последняя возможность для нас, пока мы не враги, получить от американцев ключевые технологии, которых нам очень не хватает. Ни до войны, ни после об этом нечего и мечтать. А сейчас такая возможность не исключена. Черчилль, пользуясь тем, что в Лондоне находится бельгийское правительство в изгнании, заключил с премьер-министром Пьерло межправительственное соглашение о вводе английских войск для защиты от нацистского вторжения в Катангу, провинцию Бельгийского Конго, где находятся основные полезные ископаемые, включая уран. Любопытно, что произошло это сразу же после возвращения Черчилля из Ньюфаундленда. Тогда же, одного из членов 'Кембриджской пятёрки' Кернкросса срочно вернули обратно на место личного секретаря лорда Хэнки. И первым 'уловом' Кернкросса на новом старом месте, который он переслал в Москву, оказался документ о финансировании, а также строгом засекречивании работ по английской ядерной программе. Не совместной с американцами ядерной программе, а именно английской программе! В интересное время живём. Полцарства за уран... У нас же напротив с ним всё хорошо — из Казахстана, Узбекистана и Читинской области валом пошли сообщения из геологических партий об открытии крупных урановых месторождений'...
* * *
— Господа-господа,— Рузвельт строгим взглядом обводит советников, сидящих на двух кожаных диванах друг напротив друга,— я бы не хотел сейчас открывать дискуссию, о том, что следует и чего не следует давать русским. Я хочу услышать — действительно ли нам нужен уран в таких количествах и так срочно. Слово имеет доктор Вэнневар Буш, советник президента по научным вопросам. Слушаем вас.
— Спасибо, господин президент,— высокая худощавая фигура Буша стремительно поднимается с места,— первый вопрос — почему так много? Потому, что наша ведущая группа из Колумбийского университета под руководством лауреата Нобелевской премии Ферми по результатам своих 'подкритических опытов' пришла к выводу, что более перспективным взрывчатым веществом для создания бомбы является плутоний, который примерно в 2 раза мощнее урана-235. Для наработки плутония требуется ядерный реактор, для того чтобы в нём зажглась самоподдерживающаяся цепная реакция необходимо много природного урана, либо уран надо обогащать по изотопу-235, для чего надо много природного урана, так содержание урана-235 в природном уране менее процента. Речь идёт о десятках или даже сотнях тонн урана. Чтобы узнать точно сколько именно урана потребуется, необходимы эксперименты со строительством так называемых 'экспоненциальных решёток' из сверхчистых урана и графита для определения параметров процесса выделения нейтронов. Сейчас в распоряжении группы Ферми находится всего лишь около сотни фунтов урана. Такое малое количество не позволяет получить более точные оценки потребного урана для ядерного реактора. Резюмирую, мы не сможем начать проектирование ядерного реактора пока не завершим исследования 'экспоненциальных решёток', на которые необходимы несколько тонн природного урана. Даже имея 'звёздный' состав учёных и кучу денег для проведения исследований, мы ничего не сможем сделать без урана. Я не имею никакой информации о ресурсах и ходе работ германских учёных, господин президент, но учёные Великобритании и России в отношении доступа к урану находятся в более привилегированном положении по сравнению с нами и, думается, способны в короткие сроки порядка 2-3 лет создать первые образцы ядерного оружия. Ядерная бомба может изменить расклад сил в мире, так как способна будет уничтожить не только здание или завод, но и целый город...
— Позвольте, доктор Буш,— морщится Рузвельт,— я прекрасно помню письмо Эйнштейна ко мне, там нет ничего об этом. Откуда взялось это 'изменение расклада сил'? Да, он говорит, что если погрузить бомбу на корабль и доставить её в порт, то можно уничтожить его целиком. Да, она несколько более мощная, но ничем по характеру принципиально не отличающаяся от того, что было создано ранее. Разве не так?
— Всё верно, господин президент,— кивает Буш,— но два года, прошедшие с того времени, наука не стояла на месте. Практически доказано, что ядерная бомба может быть размещена в бомболюке самолёта, что в сочетании с более мощным зарядом сразу переводит атомную бомбу в разряд стратегического оружия...
— Понятно, спасибо, доктор Буш, вы можете быть свободны.— Рузвельт дожидается пока советник покинет Овальный кабинет и, нахмурившись, продолжает.— Господа, быть может мне кто-то объяснит, как мы оказались в таком положении? Почему страны, казалось бы, полностью зависимые от поставок из Штатов, вдруг позволяют себе игнорировать наши интересы. Не кажется ли вам, господин Госсекретарь, что политика Госдепартамента в отношении наших европейских союзников слишком мягка раз такое стало возможным?
— Господин президент,— покрасневший Халл нервным движением пытается ослабить узел галстука,— я постоянно слежу за тем, чтобы Госдепартамент как можно точнее выполнял вашу волю в отношении наших партнёров в Европе. Что же касается ленд-лиза, который в последнее время стал основным инструментом влияния в европейских делах, то я и мои подчинённые не были вовлечены в переговоры по нему, этим занимался Гарриман.
— Я задал эти вопросы не для того, чтобы искать виноватых, господа,— Рузвельт опускает голову, упёршись подбородком на сцепленные между собой руки,— я хотел бы услышать любые ваши соображения по поводу создавшейся ситуацию. Устроим 'мозговой штурм'. Просьба формулировать свои мысли коротко, буквально в двух-трёх предложениях. Грейс, записывайте.
Немолодая женщина-секретарь, сидящая за спиной президента, берет в руку карандаш.
— Необходимо, господин президент, передать управление ядерным проектом в руки военных,— выпрямляет спину начальник штаба армии США Джордж Маршалл,— только так можно обеспечить четкую координацию усилий разных групп, участвующих в нём, а также надлежащую секретность проводимых работ. Надо решительным образом покончить с университетской вольницей.
— Считаю, что с целью скорейшего получения урана для нашего атомного проекта,— подхватывает эстафету заместитель госсекретаря Самнер Уэллес,— следует пойти на встречу некоторым условиям русских. В отношении же Великобритании, которая не обладает значимыми запасами урановой руды и не сможет их быстро нарастить, следует наоборот ужесточить политику с цель изменения ею, наметившегося в последнее время, оппортунистского курса. Для сравнения — по нашим оценкам русские смогли вывезти из Конго и купить в Бельгии около 4 тысяч тонн богатой урановой руды, а совокупная добыча урановой руды в Канаде и Конго составляет всего лишь около 200 тонн сравнительно бедной руды концентрацией в единицы процентов. Да-да, я имел беседу с главой компании, которая ведет добычу в Катанге, богатая руда в Конго на действующей шахте близка к исчерпанию. Для увеличения добычи потребуются большие инвестиции, кроме этого, имеются сложности с привлечением рабочей силы для...
— Господа,— морщится Рузвельт,— я просил говорить коротко, подробное обсуждение предложений будет позднее. Да, прошу вас генерал Арнольд.
— Как командующий военно-воздушными силами,— грубый и громкий голос генерала заполняет всё пространство кабинета,— я выступаю против передачи потенциальному противнику документации на наши самолёты. Тем более на стратегический бомбардировщик, который может стать носителем той самой ядерной бомбы. По сути, мы вкладываем в руки противника своё оружие, которое он может повернуть против нас.
— Штаб военно-морских сил,— адмирал Старк поправляет очки в тонкой металлической оправе,— отказывается рассматривать возможность передачи русским любого строящегося или стоящего на вооружении авианосца. Это вызвано тем, что в Юго-Восточной Азии складывается дисбаланс военно-морских сил, особенно авианосных, в пользу Японии. А тут ещё предлагается испортить отношения с нашим единственным настоящим союзником Великобританией.
— Господа,— Рузвельт тянется к пачке сигарет, лежащей на столе,— я просил вас высказывать предложения как решить возникшую проблему, но слышу одни лишь декларации. Да, слушаем вас, господин советник.
— Спасибо, господин президент,— советник Берли почтительно склоняет голову в его сторону,— на мой взгляд в этом трудном вопросе нам следует избегать резких движений — как-то ультиматумы, разрыв договоров, политическое давление и тому подобное. Значительно более эффективными будут экономические рычаги. Все наши планы в отношении партнёров надо проверять экономикой. Рассмотрим, к примеру, вопрос с авианосцем, есть такое расхожее выражение — 'если хочешь окончательно разорить бедную страну, то подари ей линкор'— которое как нельзя лучше подходит для России. В нашем же случае, мы не только ничего не дарим, но, наоборот, получаем взамен крайне дефицитный на рынке товар. Если же мы ещё дадим в придачу чертежи стратегического бомбардировщика, то можно почти гарантировать, что средств на свою атомную программу у русских не останется совершенно. Что же касается Великобритании, то экономические меры — напомню, что сейчас англичане получают от нас половину продовольствия и топлива, а по некоторым типам вооружений зависят на 80 процентов — необходимо сочетать с политическими...
