— Но если мы сейчас схватим выявленных культистов, мерзких адептов культа Хаоса, маскирующихся под верных и праведных верующих Почтенных предков и Тенгри-хана — мы схватим лишь рядовых культистов. Главари же, как это и пристало подобной сволочи, прикрывшись своими подчиненными — разбегутся и избегнут наказания. Нужно время, чтобы внедриться в верхние эшелоны Губительного культа, чтобы нанести удар не по рядовым членам, а по главарям.
Я задумался, поднеся к губам бокал с вином.
— Хара12! — выругался я, обдумав ситуацию. — Именно времени у нас и нет. Если мерзкий чернокнижник13 старательно внедряет к нам этих проклятых культистов — значит, мы будем следующими после орков. Как только Черная скала падет — союз гадких колдунов обрушится на нас. И домен должен быть единым, чтобы противостоять этому натиску!
Фариха
Я стояла в толпе, приветствующей возвращение в Семендер "законного правителя, подавившего мятеж неблагодарных подданных". Придурки! Этот орколюб, предатель человеческой расы, гадкий урод, отступившийся от всего, что завещано нам Почтенными Предками, святым Эндером и самим Отцом Небо!
Нет, Учитель не скрывал от нас правды. Он прямо сказал, что даже если удастся обрушить Черную скалу и нейтрализовать этого орколюба Будаха, получившийся альянс все равно будет недостаточно силен, чтобы нанести удар по Триумвирату — сильнейшим вождям орков в обозримом пространстве. И придется договариваться, терпеть, готовить удар долгие годы, если не века. Но все равно... Нанести удар в спину тому, кто уже сражается с проклятыми зелеными тварями?! Это — за пределами добра и зла! Мерзость как она есть!
Я машинально смяла красную юбку, отвратительный признак моей профессии. Грязное, отвратительное занятие. Но чем может заработать себе на жизнь девчонка-сирота из трущоб, не располагающая ничем, кроме смазливого личика? По крайней мере, я так думала... очень долго. Пока не встретилась с Учителем. Он-то и ткнул меня носом в то, что у меня, оказывается, есть талант к чародейству. Небольшой, но есть. И, главное — его можно развивать! Я оказалась нужна кому-то не только как подстилка и грелка на все тело! А то, что приходится продолжать работать по "прежней специальности", внимательно прислушиваясь к тому, что несут клиенты, распушая хвосты перед недалекой, но смазливой девкой... Что ж. Раз такова цена за обучение — я буду выплачивать ее. Не говоря уже о том, что магия Жизни позволила мне исцелить свою лучшую подругу от дурной болезни, которой ее наградил один из клиентов, а потом, подправив внешность заклинанием "Природной красоты"14 внешность — смогли перейти с обслуживания клиентов на улицах — на работу в заведении мадам Гадир. Правда, владение этой самой магией приходится скрывать... а то цепные псы орколюба рыщут по всему Семендеру, и если обнаруживают человека, у которого открылись способности к магии, в лучшем случае такого, "возмутившегося против естественного хода вещей и воли Отца-Неба", ожидала продажа в рабство... а чаще — публичная мучительная казнь.
Торжественная процессия (глаза б на нее не глядели) прошла, и воины орколюба, согнавшие толпу на "радостную встречу" свалили в свои казармы. Я потихоньку стала пробираться через расходящуюся толпу к заведению, в котором я и обитала даже не в рабочее время, и откуда меня вытащили эти орколюбы вместе с остальными девочками, чтобы мы "демонстрировали радость и единение жителей под благой властью тархана".
— Пст! — я с удивлением оглянулась. Неподалеку от меня обнаружился Асаф-карманник.
Разумеется, опасаться его мне было незачем. Вору, осмелившегося красть у девочек мадам Гадир, Гильдия подробно и популярно объяснит: в чем именно он не прав. Все-таки, хотя наш бордель — не самого высокого пошиба, и клиенты к нам захаживают не сплошь благородные, но за защиту Гильдии мадам Гадир платит регулярно, да и с Габбасом-убийцей находится в хороших отношениях... не в последнюю очередь благодаря тому, что главе Ночной гильдии в Семендере нравится уровень нашего мастерства, которое он регулярно оценивает как лично, так и в компании со своими лейтенантами. Однако то, что Асаф привлек к себе мое внимание... обычно карманники на площади стараются этого не делать. Я и Асафа-то знала только потому, что он был нередким клиентом в нашем заведении.
— Держи! — Асаф сунул мне в руку непонятный кусок металла.
Вообще-то, передача таких вот, не совсем легальных и совсем нелегальных посылок и сообщений — входила в доступный прейскурант услуг Ночной Гильдии. Но Асаф, хоть и звался "карманником", давно уже перерос необходимость выполнять задания Гильдии лично. При нем обычно крутится целый штат учеников и помощников на подлете и на подхвате. Ходят слухи, что он даже с ребятами из тайной стражи за руку здоровается... Однако же, вот... принес... что-то.
Я посмотрела в собственную ладонь. Там лежал обломок монеты. Неказистый кусочек меди... Я полезла в собственный кошелек, и достала из него другой, столь же покореженный кусочек красного металла, и приложила их один к другому. Разумеется, это не была "одна монета, разломленная пополам". Но когда медь коснулась меди, металл поплыл, и вскоре в моей руке уже была целая монета. А вместо обычного гурта15 уже вились священные знаки Древнего Языка, указующие мне путь... Впрочем, как только огненные символы отпечатались в моем сознании, монета снова распалась на два бесполезных кусочка меди. А я двинулась по указанному адресу. Меня ждал Учитель.
Лёсса
Частокол горел уже в нескольких местах. У нас тупо не хватало рук, чтобы таскать воду и тушить пожары. Отступников практически не осталось. Хотя изначально их было как бы не больше, чем всех остальных, вместе взятых, но и гибли они чаще других. Особенно — когда высовывались за ограждение, чтобы вылить ведро воды на очередной очаг возгорания.
Сам частокол в одном месте был проломлен. И в проломе сейчас бился призванный мной Палач. Но даже его чудовищная выносливость и регенерация постепенно уступали граду ударов, которые обрушивали на него орки. Однако, надо сказать, что орки платили за свой успех полную цену. Так что стоял израненный палач на помосте из зеленых тел, заполнивших пролом в частоколе практически наполовину.
Рядом раздался стон. Еретик-копейщик, лежавший на залитой кровью земле, умирал. Удар орочьего рубила пришелся прямо в живот. Даже если бы оставались в живых культисты, у и оных культистов еще оставалась мана — спасти раненого все равно было бы нереально. Подобные раны требуют длительного и затратного ритуала. Впрочем, Марику, последнюю из культистов, убил присланный орочьими шаманами дух смерти, когда она пыталась навесить защиту от стрел на державших оборону еретиков. Надо сказать, что, даже умирая, она сумела активировать благословение, по всей видимости — запитав его собственной жизнью. Так что держалось оно уже дольше, чем это положено подобным заклятьям. Впрочем, защита, рассчитанная на относительно легкие стрелы, и лишь частично помогающая против коротких и тяжелых арбалетных болтов, против орочьих швырял помогала ну очень слабо. Впрочем, даже такая помощь — существенно больше, чем совсем ничего. Но, так или иначе, магов света и жизни, способных поднять раненного и снова отправить его в бой, у нас уже не было. А мои таланты лежали в далеких отцелительства областях. Так что, даже собрав немногие оставшиеся у погибших культистов фиалы с элексиром маны, помочь своим я могла очень и очень немногим.
Надо сказать, что чудил у орков тоже уже не было. Неудачно собравшись недалеко от частокола, видимо, для какого-то общего ритуала, они попали сначала под Проклятье Боли16, а потом — под массированный залп всех выживших лучниц. Боль, созданная проклятьем, вызывает судороги, мешает нормально двигаться, не дает сосредоточиться для плетения заклинаний... Так что ни разбежаться, ни выставить сколько-нибудь приличную защиту у шаманов не вышло.
Однако, этот локальный успех в общем ничего не менял. Все меньше и меньше оставалось бойцов под моей рукой. Раненные стонали, мучаясь в кровавой грязи. А орков, казалось, не становилось меньше. Зелеными волнами они накатывали на частокол... и откатывались. Пока что — откатывались. Но каждая волна забирала крупицу нашей способности противостоять им.
— Госпожа... — девушка, сидевшая, прислонившись к бревнам частокола, потянула меня за рукав. Я ждала продолжение. Пауза была явно вынужденной. Судя по тому, как был пробит ее доспех, кровь сейчас заливала ее правое легкое, мешая дыханию. — Добейте... Не хочу... им... живой....
И я вновь ощутила серый туман, поднимающийся прямо под дневным солнцем. Темный мир рвался в реальность. Варп пел.
— Да воссияет истина! — произнесла я. И Книга17, вынесенная отцом из Сейнтраллии, возникла у меня под рукой. Слова, еще никогда и никем не произнесенные, но уже записанные, рвались через меня, изменяя воплощенную реальность, данную нам в ощущениях. Жизни еще живых забирала я в пользу своих желаний. Я убивала тех, кто доверился мне, кто пошел за мной, и кого я завела в смертельную ловушку. Я знала, что не могу выиграть этот бой, и помощь, уже отправленная отцом, спешила... но не могла успеть. И потому я Взывала к тому, чью Веру устанавливал в этой земле отец. Взывала... и была услышана.
Я мешала слова и звуки, знаки и символы. Знание о том, что и как необходимо делать, то ли прилетало извне на крыльях лазурного ветра, то ли рождалось изнутри памятью Темной богини, хозяйки Туманного и Темного миров. Лазурный Азир, мешаясь с алым Акши, стремительно примчавшимся "от Княжеских, от Привражеских, непроходимых Врат" в Кольце Погибели18, отбрасывая пурпурную тень, что носит имя Шаиш, Ветер Смерти-и-Возрождения на лица еще живых. Чужие жизни забирала я в пользу своих желаний, устанавливая свою Власть, смешивая реальность с планом Хаоса, бывшее — с небывшим, существующее — с плодами безумной фантазии.
Серый хлопья пепла, медленно кружась, падали с невидимого за низкими тучами неба.
— Гра-а-а!!! — раздался поблизости орочий боевой клич... и сгинул, погаснув в сгущающемся тумане. А следом — раздался не менее громкий вопль боли и ужаса.
Мне в плечо ткнулось что-то твердое, но при этом — странно теплое в этом царстве холода и смерти, что по моей воле явилось на землю. Оглянувшись, я увидела морду ездового крикуна. Он не был передан отцом "под мое командование". Напротив — он по-прежнему подчиняется отцу, получив приказ "носить и защищать". Так что крикун не был включен в число жертв, чьи жизни были потрачены на этот разрыв реальности.
С большим трудом я заставила себя залезть на бронированную спину и окинуть взглядом знакомую городскую улицу. Белые лица прижимались к оконным стеклам, чтобы видеть бесконечный кошмар, в который превратился город. Вот только черных орков никогда раньше тут не было. Что ж. Теперь — будет.
Командир вражеского отряда с ревом отмахивался от освежеванных псов. Те падали ему под ноги... но не убывали в числе. На место павшего приходили все новые и новые твари. А в темной пасти открывшегося подъезда уже мелькнул белый изломанный силуэт девушки в одежде сестры милосердия.
Я пожелала врагу всяческого счастья и побольше удачи, и указала крикуну маршрут к одной из немногих точек, где можно было покинуть туманный мир. Зеркальная витрина торгового комплекса пропустила нас с крикуном в реальность. А туман, лишенный поддержки своей богини, исчез из реальности, забирая с собой всех, кто не догадался его покинуть. Среди одержимых убийством орков таковых не оказалось. И я позволила себе растянуться на теплой спине набирающего высоту и устремившегося навстречу отряду отца крикуна и потерять сознание.
Иримэ
Лёссу мы встретили примерно на полпути к тому месту, которое Лар отметил как "точку сбора отряда". Ездовой крикун нес ее бессознательную тушку строго на восток. К счастью, Неумирающие могут чувствовать тех, кто им служит. Так что затеряться на просторах владений Триумвирата Лёссе не светило. Мы ее перехватили. Опять-таки, к счастью, ездовой крикун повиновался команде лендлорда, так что приземлить летунью — труда не составило. Но вот ее состояние... оно реально внушало опасения. Привести девушку в сознание не получалось, хотя каких-либо физических травм у нее не было, а те несколько царапин, что обнаружились-таки — культисты-медики быстро залечили. Вот с психикой дела обстояли гораздо хуже. Иста, подруга Пьена, выбравшая специализацию в целительство, задействовала на нее свои способности к диагностике, и выявила "отчаяние", "психический срыв", "чувство вины", общую усталость и истощение силы. И если истощение и усталость после длительного тяжелого боя, в котором она оказалась единственной выжившей — понятны, то вот срыв и чувство вины у той, которую Лар называл "Темной богиней", которую мы с мамой видели, вершащей ужасную месть... Это было, мягко говоря, странно.
Мы, выставив часовых, в кругу ездовых крикунов, обсуждали, что делать с Лёссой. Вопрос был нелегким и неоднозначным. Основных вариантов было два: оставить все как есть, дожидаясь, пока девочка сама вернется в этот, временами не слишком радостный мир... или попробовать заклинание "Мост разумов".
Заклинание это относится к третьему кругу магии Разума, так что из присутствующих на него способна только Агнешка — магичка, которую Лар выдернул прямо из воровской шайки, где она призывала демонов ради интереса главаря, и даже сумела выучить заклинание "Призыва Цербера", что для мага, не имеющего доступа к Гильдии магов — номер тот еще. Но когда она принесла присягу Лару, он обматерил покойного главаря, заявив, что тот — беспросветный дебил, забивающий гвозди микроскопом. Агнешка оказалась магом Разума. Так что опасная и неоднозначная карьера демонолога ей была оставлена в пользу именно этого направления магии. И вот сейчас она могла помочь. Но и на этом пути легко было предвидеть некоторые... препятствия, даже не обладая способностями Видящей.
Аркан Мост Разума требовал для своего построения трех разумных: мага, посредника и жертву. Маг, собственно, создает аркан. Посредник — это тот, кто проходит по Мосту, вторгаясь в чужой внутренний мир, чтобы вынести оттуда какие-то знания, либо же что-то изменить в нем. Ну а жертва — это тот, чей внутренний мир подвергается атаке. Он, или же она должен быть неспособен воспротивиться вторжению, то есть, пребывать в бессознательном состоянии, коме, или же быть сломленным, что, обычно, достигается пытками.
В нашем случае с первым условием — проблем не было. Лёсса пребывала в устойчиво бессознательном состоянии, то есть — воспротивиться построению Моста не могла. Но вот для посредника, того, кто двинется по Мосту, это опасности не снижало, а, даже, как бы и не прибавляло.
Чужой внутренний мир — опасен. Опасен даже тогда, когда хозяин этого мира желает подстраховать и помочь вторженцу. Собственно, поэтому, пленников приводят в сознание и продолжают пытать даже после обмороков. Чтобы сломать и подчинить полностью. Чтобы получить помощь и поддержку хозяина внутреннего мира. Но даже в такой ситуации примерно в половине случаев посредник рисковал получить проклятье, не снимаемое даже перерождением Неумирающего. Про прочих же, не обладающих такими средствами избавиться от проклятья... В общем, хотя заклинание создавалось как целебное, использовали его чаще для допроса.
