"Проклятье, неужели все зря? Все эти муки, старания, все попытки изменить неизбежное"?
Это было не просто обидно, а невыносимо, но император нашел в себе силы для того, чтобы успокоиться, ведь рациональное мышление — это было последнее, что он мог еще себе позволить.
"Она сильней, и я не смогу выйти из схватки победителем. Даже растеряв большую часть своего могущества, она все же несравнимо сильней меня, но" ...
Перед мысленным взором императора встало лицо сына: бледное, без единой кровинки, с закрытыми глазами.
"Если я сдамся, он умрет! Да, тварь окажется выброшена в свою тюрьму, но что нам с того? Я должен одолеть ее! Но как победить? Как"?
И тут его осенило! Ответ все это время был рядом, стоило только протянуть руку!
"Какой же я идиот"! — мысленно обругал себя Шахрион и перестал бороться.
Жгуты тени обвили его полностью, а спустя несколько секунд из непроглядного мрака выступило лицо без глаз и рта.
Спекся? — участливо поинтересовалась Тень.
— Не... совсем... — прошептал император, прерывисто дыша.
М-м-м?
— Знаешь... я вот подумал... а что может навредить твари вроде тебя?
И как?
— Кое-что пришло в голову.
Сказав это, он положил обе ладони на антрацитовый жгут мрака и, собрав остатки сил, призвал Черное Пламя. Весь свой бой с Тенью император сознательно не пользовался некромантией, сомневаясь в ее эффективности против порождения Изнанки. И это было большой ошибкой!
Черные щупальца одно за другим загорелись, источая черный смрадный дым и рассыпаясь пеплом. Сам Шахрион лишь по невероятному стечению обстоятельств не пылал вместе со своей оппоненткой, более того, ему удалось выбраться, и магическая сила вновь хлынула в измученное тело, а потому он угостил чудовище новой порцией негасимого пламени магов смерти, с наслаждением вслушиваясь в ее вопли.
— Это тебе за все, тварь! — закричал Шахрион, вырываясь из объятий монстра.
Резкая боль обожгла левую ладонь и император, бросив короткий взгляд на руку, ни секунды не раздумывая, отрубил себе кисть лезвием ветра — по плоти полз негасимый огонь.
Сказать, что было больно, означало ничего не сказать, но даже невыносимая мука не могла уже остановить Шахриона. Он обрушил на проклятое чудовище Черное Пламя столь огромной силы, что на миг свет померк перед его глазами.
Сильнейшее заклинание некромантов выпивало всю энергию без остатка, но это того стоило!
Спустя несколько секунд полыхало все ничто, в центре которого и оказался император, отгородившийся защитным коконом. Здесь — в странном месте на границе миров — работали законы магии. Именно они позволяли Тени вырываться на свободу из своего узилища, но они же и не оставляли ей шансов на спасение.
Тьма отступала, усыхала, исчезала.
Мгновение, и все было кончено.
От неодолимого океана мрака осталась лишь жалкая трясущаяся фигурка, съежившаяся в позе эмбриона.
Император снял защиту и сделал два шага навстречу ей, вытягивая вперед уцелевшую правую руку.
Его трясло от боли, по лбу текли крупные бисерины пота, а зубы дрожали, но ни тени сомнения больше не оставалось в его мозгу. Даже ценой своей жизни он покончит с этой тварью, с этим порождением Изнанки... со своей богиней.
— Отправляйся туда, где тебе самое место, о Мать Тишины, — прохрипел он. — В небытие!
Сказав это, он — собрав последние капли сил — применил ровно то же заклинание, которое опробовал и на Ратриоле.
Страшно изогнувшись, древняя тварь рассыпалась, не оставив после себя даже праха.
"Я свободен"! — думал Шахрион, и по щекам его катились слезы.
* * *
Девятый день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), утро
Сказать, что пробуждение было тяжелым, означало не сказать ничего. Острая пульсирующая боль в груди не позволяла вздохнуть и напоминала себе при каждом — даже самом незначительном — движении.
Черный Властелин со стоном коснулся обсидианового кинжала и поморщился.
"Придется носить, пока не вернусь в столицу", — мрачно подумал он. — "Ну, это не самый плохой вариант".
Медленно оглядевшись, император увидел сына, лежавшего рядышком. Тот был бледен, но все еще дышал.
Шахрион облегченно выдохнул и едва не вознес хвалу Матери, в последний момент остановив себя. Кто знает, кому теперь будут отправляться молитвы. И кто пожирал силу, что вот уже добрую тысячу лет дарили пустоте люди, поклонявшиеся прочим богам Шестерки?
Вопрос этот требовал серьезного осмысления и проработки, вот только...
"Не сейчас", — устало подумал Шахрион, оглядываясь по сторонам.
Магический рисунок медленно, но верно остывал, становясь всего лишь пеплом на голой земле. Сила, переполнявшая проклятое место, ушла и, как надеялся император, не скоро проявится.
Он встал. Грудь тотчас же рванула острая боль, но Шахриону было наплевать. С трудом подняв сына, Черный Властелин, шатаясь из стороны в сторону, поплелся к Карру.
Грифон уже успел отдохнуть, к тому же император дал ему достаточно корма, чтобы старому грифону не было скучно сидеть на одном месте. Осторожно закрепив Паштиона на спине грифона, Шахрион полез на спину зверя.
Делать это было очень непросто — магических сил не осталось, левая рука повисла плетью и не желала слушаться, а ноги тряслись, как после попойки — но император всегда умел преодолевать свалившиеся на него трудности, а потому, спустя несколько минут он кое-как угнездился в седле, после чего тщательнейшим образом привязал себя к нему. Шахрион не питал иллюзий относительно своей выносливости, а потому решил заранее подстраховаться.
Он бросил последний взгляд на проклятый холм, затем — на теплое рассветное солнце, и лишь после этого скомандовал умному существу:
— Карр, летим домой.
* * *
Десятый день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень
Перелет запомнился Шахриону плохо. Сознание то и дело покидало тяжело раненого императора, каждое неловкое движение отдавалось мучительной болью в груди и оставалось радоваться тому, что сын так и не пришел в себя.
Мысль о том, что мальчик, возможно, никогда больше и не очнется, заставляла императора холодеть от ужаса, но, он с самого начала понимал, на какой риск идет, а потому радовался тому, что сын хотя бы дышит.
К сожалению, перелет занял больше времени, чем хотелось бы. Пару раз им приходилось спуститься, чтобы Карр мог передохнуть, из-за чего к Черной Цитадели император подлетал где-то спустя сутки после боя с Тенью... Матерью Тишины.
И выглядела столица... Пожалуй, почти также, как четыре с лишним года назад — после окончания исиринатийской осады. А может, даже и хуже.
Да, город уже не горел — постарались Инуче и имперские маги, не иначе, вот только сильно легче от этого не становилось. Целые кварталы превратились в пепел; западные ворота были разворочены неведомой силой, не пощадившей также и надвратные укрепления вместе с башнями; а мануфактуры — гордость Шахриона — в основной своей массе стояли обгорелыми пустыми остовами. Те, которые не превратились в груды камней. Поджигатели справились со своей работой блестяще — Найлиэна должна была гордиться таким профессионализмом исполнителей.
"Разрушения превосходят даже самые пессимистичные прогнозы"! — подумал Черный Властелин — "Сколько материалов уничтожено? Сколько жизней загублено? Сколько оборудования превратилось в ничто? А сколько контрактов будет сорвано! Проклятье! Да мы годы убьем на то, чтобы восстановиться!"
Враги при всем желании не смогли бы нанести Империи более серьезных потерь. Да что там, десяток легионов не сумел бы навредить так сильно, как пара сотен наемников с факелами, оказавшихся в нужном месте и в нужное время.
Но страшнее всего императору было глядеть на собственный дворец. Враги, наверное, весело хихикали, когда прорабатывали план поджога.
"В высшей степени ироничная месть. Интересно, у кого они добыли змеиный огонь? Бич Пустыни постарался, или доблестные союзнички"? — неприязненно подумал Шахрион, рассматривая покореженные, закопченные шпили, разрушенные постройки и горы обугленного мусора, возвышавшегося там, где еще пару дней назад находились его личные покои. Страшно было представить, сколько знаний, документов, ценных вещей и сокровищ было утеряно в негасимом восточном пламени.
То, что сохранилась почти половина дворца, было самым настоящим чудом, рукотворным, судя по всему.
"Надо будет не забыть хорошо наградить Инуче", — отстраненно подумал император, приказывая Карру начать снижение.
Он зашелся в приступе горлового кашля, вытер тыльной стороной ладони кровь, выступившую на губах, после чего невесело усмехнулся.
"Если, конечно, сокровищница цела".
Тут Шахрион, конечно, сгущал краски — никакому огню было не добраться до секретных подземных хранилищ, расположенных под замком, а также — в горах за пределами города. Но все же, все же...
Увиденное не располагало к хорошему настроению.
Едва только лапы грифона коснулись каменных плит замкового двора, к императору со всех сторон побежали люди, во главе которых Шахрион, к немалому своему удивлению, заметил не только Тартионну, но и всю Тройку. Преданные псы, похоже, тяжело пережили пропажу обожаемого богоподобного господина.
С трудом отвязав себя от седла он едва не свалился в заботливо протянутые руки, после чего прохрипел:
— Сына возьмите...
Это были последнее, что он сумел сделать перед тем, как потерял сознание.
* * *
Двадцатый день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), утро
Солнце нестерпимо ярко било в глаза и Шахрион поморщился, затем был вынужден приподнять одно веко и бегло осмотреть окружающую обстановку.
Место показалось знакомым: император находился в собственных покоях.
"Что-то зачастил я терять в сознание", — вяло подумал он, — "надеюсь, это последний раз".
В теле ощущалась звенящая слабость. Казалось, кто-то выпил из императора все силы, оставив пустую оболочку доживать последние свои дни.
"Неужели моя магия ушла"? — в ужасе подумал Черный Властелин, яростно потянувшись к энергии внутри себя, и тотчас же с облегчением вздохнул — та бушевала столь же яростно, а может даже и сильнее. — "Хотя бы это я сохранил"! — облегченно подумал император. — "А значит, у Империи есть шанс"!
Он открыл второй глаз и огляделся. В комнате никого не было.
"Даже странно", — подумал Черный Властелин, пытаясь сесть.
Получилось это у него не с первого раза и Шахрион понял, что встать точно не сумеет. Поэтому он откинулся на подушки, прикрыл глаза и мысленно потянулся к ближайшему рыцарю смерти.
Искомый нашелся прямо за дверью.
Госпожу сюда, живо! — мысленно приказал император, после чего принялся ждать.
Не прошло и десяти минут, как двери с грохотом распахнулись и внутрь влетела Тартионна: растрепанная, с ввалившимися щеками и запавшими глазами, обведенными черными кругами мешков.
— А ты много плакала в последние дни, — улыбнулся супруге император.
— О, правда? Ну надо же. Как догадался? — без тени веселья в голосе поинтересовалась женщина, после чего обернулась и рявкнула кому-то в дверях:
— Все пошли вон!
Двери захлопнулись, повинуясь ее мысленному приказу, и император остался наедине со своей императрицей, сразу же ощутив желание воздвигнуть вокруг себя пару защитных барьеров.
— Ты! — Тартионна сделала шаг вперед. — Объяснишь. — Еще шаг. — Все! — Она замерла над кроватью, и Черный Властелин понял — несмотря на усталость и пережитое, его Госпожа и не думала ломаться. О нет, она была прочнее стали и острее опасной бритвы. — Немедленно!!!
И все-таки пережитое давало знать. Прежняя Тартионна никогда бы не позволила себе визжать.
"Впрочем, могу ли я осуждать ее за это"?
— С чего мне начать? — тихо спросил он.
— Я бы хотела, конечно, с ритуальных ножей в сердцах у тебя и сына. Знаешь ли, если бы не усилия Кштиритиона, мы бы не смогли их вытащить, и вы бы уже отправились к Матери. Еще было бы интересно послушать про битву в небольшой долинке, которую теперь называют Плато Смерти. А еще мне интересно было бы узнать, как давно три непонятных психопата, готовых, кажется, строить храм в твою честь, заведуют секретной разведкой Империи, о которой я не знаю ровным счетом ничего. Я много хотела бы выяснить, но давай так — ты расскажешь все с самого начала.
Шахрион вздохнул.
— Прикажи принести напитки и еду. Разговор будет долгим. И ответь сперва: как сын?
— Жив, но не приходит в себя.
— Главное, что дышит. Распорядись насчет перекуса.
И когда спустя пару минут в комнату принесли все необходимое, он начал свой рассказ и говорил до тех пор, пока солнце не начало свой путь к зениту. Лишь тогда император закончил, поставив точку в долгой, очень долгой истории.
— Теперь ты знаешь все, — прошептал он, протягивая руку за кубком с водой. — Что скажешь?
Тартионна ничего не говорила, лишь сидела и смотрела на то, как муж пьет, и по щекам ее катились крупные слезы. Наконец, она не выдержала, и зарыдала навзрыд, упав на одеяло и зажав его сведенными судорогой пальцами.
Шахрион пытался успокаивать ее, говорил глупые слова, гладил по волосам, но все это помогало слабо. Тартионне просто нужно было выплакаться, чтобы прийти в себя. Наконец рыдания затихли Шахрион смог спросить:
— Долго я спал?
Тартионна оторвала лицо от одеяла, вытерла слезы и во взгляде ее — твердом и решительном — скользнула тень стыда за минутную слабость.
— Десять суток, — ответила она, как будто и не было только что минутной слабости.
— Какова обстановка? Мы, хотя бы, не воюем со всем миром?
— К счастью, нет, потому как, говоря начистоту, сейчас это было бы крайне нежелательно.
Шахрион улыбнулся.
— Полагаю, теперь твоя очередь рассказывать.
Доклад жены не утешил. Империя лишилась не только своего верховного мага, но также и почти шесть дюжин отличных чародеев. Кого-то — из числа магов, пошедших против императора вместе с личем, кого-то — от рук наемных убийц, нанесших четкий и скоординированный удар по колдунам империи. Почти три четверти мануфактур в столице оказались повреждены столь основательно, что восстановлению уже не подлежали. При разрушении применялось какое-то новое алхимическое зелье дварфов, которые взрывалось даже лучше, чем змеиный огонь, закрытый в бочки. Удалось захватить наемников, ответственных за это. Пленных допросили, и те охотно дали показания — не пришлось даже пытать. Выяснилось, что задание капитану поручил посредник, что в обязательно условие входило подчинение эльфу, которого наемники и прирезали, дабы спасти шкуры, когда приведенная Инуче гвардия начала наводить порядок.
Помимо столичных мануфактур атакованы оказались многочисленные производства в иных городах. К счастью, тут удача сопутствовала врагам в куда меньшей степени, но все равно нанесен урон был нанесен существенный.
