2 Кончар — колющий меч с граненым (трех— или четырехгранным) клинком. Бывает одно— и двуручным. Предшественник шпаги.
3 Ночная гильдия состоит из трех основных частей (волн): Низкая волна — всякого рода уличная гопота, толкачи наркотиков, карманники, нищие, дешевые девочки (и покровители всех перечисленных).
Средняя волна — воры-домушники, наемные убийцы, шпионы, девочки более высокого класса.
Высокая волна — всякого рода полулегальный и "почти совсем легальный" бизнес. Торговцы информацией, контрабандисты, куртизанки высокого уровня... В высокую волну входят и командные структуры общегильдейского уровня.
4 Непереводимая игра слов на орочьем. Если буквально — сравнение половых органов обруганного с человеческими. Так же содержит обвинение в трусости и слабости, сомнение в расовой и родовой принадлежности и еще с десяток оскорбительных смыслов. В целом, близко по смыслу к небезызвестному "кю" — "ругательство, допустимое в приличном обществе".
5 Черные орки (мн.ч.).
6 Хороший, трудолюбивый, спокойный. Еще не смертельное оскорбление, но уже недалеко от этого.
7 Непереводимая игра слов, содержащая некоторые широко поминаемые в народе Атрибуты ангелов и святых Церкви Света, отвечающих за плодородие...
8 Заклинание второго круга магии Света. Повышает характеристику "Выносливость".
9 Все три объекта можно найти в Вопящем вихре — варп-шторме, сравнимом с Оком Ужаса. Ну а в данном континууме их отражения можно вызвать и "материализовать" (если такое слово вообще применимо в такой ситуации) на Плане Хаоса.
10 Навык "Сокрытие магии" — наложенное заклятье действует, но не отмечается в дебафф-листе атакованного.
11 Вопреки распространенному мнению, совы днем отнюдь не слепнут. Просто если днем сова видит примерно так же, как большинство животных, составляющих ее добычу, то в сумерках и ночной темните — сова видит намного лучше остальных.
12 Khara (араб.) — дерьмо
13 Опять-таки, в данном случае имеется в виду не название класса, а ругательство.
14 "Красота от природы".
15 Гурт — ребро монеты, насечка или надпись по ребру
16 Проклятье Боли. Цель подвергается сильной боли. Игромеханически это проявляется как шанс сбить заклинание и снижение ловкости на 10+0,1*[Силу магии заклинателя"]
17 См. "Кукловод Тысячи и одного заговора", гл.3 "Обретение Истины".
18 Кольцо Погибели — горы, усиленные рукотворными укреплениями, ограждающие собственные владения Владыки Вечной войны от остальных Царств Эмпириев. (см. "Либер Хаотика: Кхорн").
19 Обычные юниты чаще всего останавливаются на 3 круге заклинаний. Те, которые привлекли внимание своего лендлорда, в которых вложились, а также — герои, могут получить 4 круг, который и является "Пределом Смертного". 5 уровень владения магией (любой) при ординарном повышении уровня не появляется никогда. Хочешь овладеть заклинаниями 5 круга — ищи учителя (которые отнюдь не натыканы "везде и всюду", обычно в качестве таковых учителей выступают либо боги, либо сущности сходного уровня), привлеки его внимание, оплачивай его услуги (даже мысль, что существу такой мощи можно заплатить просто деньгами — нежизнеспособна), проходи обучение (в игромеханических терминах — цепочку квестов), грозящее не столько телу, сколько душе ("перманентная смерть" для не соскользнувшего — реролл, для соскользнувшего — смерть)... В общем, получение доступа к 5 кругу в любой магии — эпическое деяние.
20 Персонажи могут врать, недоговаривать и искренне заблуждаться. И уж тем более, мнение персонажа не обязано совпадать с мнением автора.
Глава 12. Возле Черной скалы
Иримэ
Лар метался по шатру, с трудом сдерживаясь от произнесения нехороших слов, которые не должны слышать юные леди, даже если они пребывают в устойчиво бессознательном состоянии.
Признаться, мне еще тогда, когда Лар привел к нам Лёссу, вытащив ее из созданного ей самой темного мира, стало намного легче, когда он назвал девочку "дочерью", а не "возлюбленной". И пусть я тогда сказала, что не буду иметь претензий по поводу "поиска союзников" и даже "неизбежного зла"... На самом деле мне уже тогда было сложновато терпеть даже эту его смертную игрушку, "грелку на все тело", хотя в те времена я еще и даже не думала о том, чтобы занять место возле Лара не только в бою и Совете, но и в постели. Но, к счастью, Лар действительно относится к принесенной из неведомых далей, как бы не из самого "изначального мира Неумирающих", девочке как к дочери. А поскольку ее расовая принадлежность не поддается оспариванию, то появление Лёссы скорее укрепило связи между нами.
Но сейчас она лежит, неподвижная и холодная, вновь погружаясь в свой темный мир... а мы даже не можем заняться ей как следует, потому что тогда есть более чем шанс, что возвращаться из транса нам придется в орочьем плену.
Лар замер, и по его напряженному лицу расплылась жесткая, холодная усмешка.
— Попались!
Он погрузился в транс, раздавая команды. Дождавшись его выхода из транса, я задала вопрос:
— Куда "попались"?
— Поверили, что отряд, "прикрывающий командование" — это реально обычная пехота!
Я тоже усмехнулась. Роль "обычной пехоты" играли все имеющиеся в армии домена Азир Одержимые Хаосом, и с ними — по одному на каждого Одержимого лучшие маги союзных армий со способностью к призыву. Да и "шатры командования", белоснежные огромные шатры — на самом деле пусты. Та же "палатка", в которой мы сейчас — хоть и не "маленькая", но по сравнению с приманкой — точно небольшая, из ткани, раскрашенной желтыми, коричневыми и зелеными пятками, над которой в свое время работали вместе Лар и д'Ин Амит, расположена в небольшом распадке, который совершенно никак не должен просматриваться со стороны орков. И половина ездовых крикунов лежит неподалеку в готовности стартовать по приказу. Сейчас пока что еще не время... Но вот когда Одержимые унесут культистов и магов, а вражеские топотуны завязнут в призывах... Тогда настанет момент для атаки.
— Есть! — дал отмашку Лар через некоторое, очень недолгое время. Дар Видящей закружил меня, и я увидела, как модернизированные опытными механиками осадные големы выбрасывают свои каменюки на несколько большую дистанцию, чем это считалось возможным. Как летящие со свистом камни накрывают ставку ваиводы Гхыра. Как увязшие в бою с призванными гидрами топотуны получают все новые и новые удары от призванных существ, и, наконец, гибнут под атакой железных драконов. А ведь д'Ин Амит задействовал только двух драконов в атаке и трех — для наблюдения за полем боя. Да и Одержимые Хаосом использовались только как транспорт, не нанося ударов своей могущественной магией. А значит, у нас еще есть козыри, которые можно выложить на стол в нужный момент. А вот у орка они, судя по всему, закончились: его ближники, его командная структура — размазаны прилетевшими камнями, дальность полета которых он оценил неправильно, не учтя возможностей последовательной модернизации осадных големов на дальность. А сам он, хоть и выжил, получив тяжелый удар осколком камня, но был добит Кэрой, которая рухнула с небес, где дежурила специально на такой случай, добила еле живого орка, и была такова.
— Получилось? — спросил у меня Лар.
Я кивнула, радостно оскалившись. Тысячи вариантов неслучившегося дрожали, порождая волны вибраций, расходящиеся по всему сущему... Но вот одно событие оставалось неизменной точкой: то, как в глубине Черной скалы из ритуального рисунка, проявившегося только в этот момент, поднимается ваивода Гхыртыкбургуз.
— Нашла, — подтвердила я. Теперь мы будем знать, где твое место возрождения. И это уже немалый плюс для штурма. Благо, отношения с гильдией Воров у Лара — неплохие, а "просочиться туда, где их присутствие наименее желательно", и оставить там подарочек — это входит в их специальность. Конечно, можно и Кэру отправить. Но зачем, когда у Ванды точно есть те, кем она согласна пожертвовать ради торжества правого, то есть — нашего дела? А для Кэры и другая работа найдется.
Выходя из шатра, я оглянулась, и влила еще частичку своей Силы в конструкт, поддерживающий жизнь и разум Лёссы, пусть и в таком, "стабильно критическом" состоянии. Прежде, чем возвращаться к ее исцелению — следует закончить бой.
На выходе из шатра нас уже ожидал ездовой крикун Лара. Он шагнул на бронированную спину чудовища Хаоса, а следом — шагнула я. С земли мне подали тяжелое древко, на котором развевалась орифламма домена Азир. Вдвоем с моим возлюбленным мы были готовы вести войска на врага. Благо, сражение уже по сути — выиграно.
Я оглянулась на шатер, не отбрасывая, но отодвигая беспокойство за приемную дочь, что вела сейчас тяжелый бой за свои душу и разум. И бой этот, в отличие от схватки с орками, боюсь, был далек от победоносного завершения. Но сейчас войскам нужны были уверенные в своих силах предводители, приведшие их к пусть и не окончательной, но все-таки — победе. А потому страх и сомнения следовало скатать в трубочку и засунуть туда, где им самое место.
Видимо Лар рассуждал также, потому, как он оглянулся на меня, и с улыбкой, неплохо скрывающей его истинное состояние... от всех, кроме меня — Видящей, произнес:
— А теперь надо не опоздать на ту часть любой военной деятельности, которую особенно любил Сергарр1: "награждение непричастных".
— Поскольку награждать будем мы сами, — ответила я с такой же фальшивой, но, надеюсь, убедительной, улыбкой, — то без нас — точно не начнут!
Лёсса
Я уселась на крыше школы, свесив одну ногу вниз, а другую — притянув к груди двумя руками, и смотрела на разворачивающееся внизу действо.
Затянуло меня, надо сказать, даже не в туманный, а в самый настоящий темный мир. И, в целом, я не могу не признать справедливости этого. Потому как сейчас, если я не сосредотачивалась на апокалиптических картинах битвы освежеванных псов с массово выбравшимися из психушки медсестрами, то перед глазами вставали лица тех, кого я повела за собой. Тех, кого убили по моей вине, и тех, кого я убила сама.
Город, или, по крайней мере, старая его часть, лежал в руинах. Но над тем местом, где располагался собор, уже вырисовывались на фоне темного неба огненные штрихи, предвещающие восстановление собора. Так уже было несколько раз, когда в гневе и ярости я рушила дома — через некоторое время они сначала прорисовывались огненными штрихами, а потом — восстанавливались, как ни чем не бывало. А обрушенные мной руины — исчезали. Так что и восстановление собора...
Лазурный луч сверкнул откуда-то из руин, перечеркивая контуры восстанавливающегося собора церкви Ниелглина. И на его месте сразу, без промежуточных этапов, возникло странное, перекрученное здание цвета запекшейся крови. Его немыслимые, невозможные, нелогичные углы и грани привлекали к себе взгляд, заставляя смотреть все более и более пристально. Так что я решила не страдать фигней и самоедством, а подойти и осмотреть поближе. В конце концов, не зря же я присягала Владыке Изменчивых ветров, в лице главы его культа и моего приемного отца? Так какого нехорошего слова я сижу тут и предаюсь мироощущению, больше подобающему его естественному врагу?
Оттолкнувшись от крыши, я по баллистической траектории прилетела на спину заваленной псами и употребляемой отнюдь не в гастрономических целях медсестре, и, прежде чем твари темного мира опомнились, ушла в скачек к новообразованному храму.
Как я, признаться, и ожидала, овальная дверь во внутренние помещения странного строения была расписала серебряными символами, славящими Архитектора судеб. Склонив голову к левому плечу, я с интересом обозрела появившееся строение, и восславила Инженера времени теми самыми словами, которыми к нашему покровителю частенько обращались культисты в бою.
Ответ на молитву последовал незамедлительно. Меня шлепнули по губам и пообещали вымыть рот с мылом.
С округлившимися глазами я оглянулась, и увидела перед собой леди Иримэ, укоризненно качающую головой.
— Юной девушке не пристало так выражаться... если она, разумеется, не находится на поле боя.
— Иримэ... — я упала перед ней, той, что приняла на себя груз быть моей приемной матерью. Той, которую я подвела, взяв бойцов и служителей моего отца... и приведя их к смерти.
— Плачь, доченька. Плачь. Так тебе будет легче... — эльфийка гладила меня по волосам, а я рыдала, забыв, что мы находимся в городе, что опаснее своих обитателей.
Я рыдала... и видела. Души тех, кто приходил в Город, и тех, кто остался тут. Тех, чьи грехи выявились чудовищным уродством, и тех, кто сумели покинуть мой "рай", унеся его частичку с собой. Ведь ничего еще не кончилось!
С трудом, покачиваясь на ослабевших ногах, я подошла к дверям "нового храма истины". Я потребовала, я пожелала, чтобы они открылись. И они открылись, выпуская тех, кто оказался заперт в Городе, когда я забрала их жизни в пользу своих желаний.
— Шэмельна Тзиин'нет! — воззвала я, и была услышана.
Тень моя, невидимая в равномерном свете, проникающем через туман, поднялась с земли и встала против меня. Только сейчас я сообразила, что вырвалась из темного мира — в туманный. Не то, чтобы от этого было намного легче... Но все-таки, это что-то значило.
— Атдэ фаошден тек'зит! — ответила мне та, что стояла передо мной.
Не знаю, кто из нас была Светлой, а кто — Темной. Но дрались мы, не прося, и не давая пощады. Жесткие удары и выплески магии убили бы любого... но мы оставались живы. Мы убивали друг друга... и познавали. Себя. Город. Души и демоны, монстры и твари. Пути Познания вели нас темной дорогой.
Но вот очередной удар моего двойника разорвал мне сердце, а мои пальцы — пронзили ее горла, выбрасывая сразу три Стрелы Хаоса. То, что было началом — стало концом. И мы упали друг на друга, сестра на сестру... я на саму себя. Убитая и убийца, жрица и жертва... В этот момент мы были едины так, как не были никогда с тех времен, как ужасное пламя разделило нас. И тогда Врата Храма открылись.
Я стояла перед алтарем, над которым никогда не было статуи, или какого бы то ни было еще изображения бога. Стояла и вершила Суд. Страшный суд. Ибо в этот миг, растянутый в вечность, я решала судьбы тех, кто умер в Городе, кто попал в туман, или во Тьму. Тех, кто поддерживал х существование, даже когда отец вырвал меня отсюда, разрушив часть и темного, и туманного мира, уничтожив собор и превратив в руины дома Старого Города.
Я Судила их... и себя. И, приходя к миру с самой собой, я открывала путь к "следующему большом приключению" тем, кто этого был достоин. И открывала Врата Лабиринта тем, кто мог и хотел вступить в его тень... и было ли это наградой, или же наказанием — мне неведомо. Но находились и те, кто останутся в тьме и тумане. Те, кто своей не-жизнью будет питать меня силой, ибо они — не достойны.
— Трижды по три раза будете прокляты... — я смотрела в глаза каждого из тех, кому возглашала Приговор. — Не будет вам спасения и возрождения!
Медсестры и манекены, ползающие и заключенные... все они вернулись на улицы моего города. И мой Палач снова заступил на вахту, ожидая призыва.
