С феями шутки плохи...

-Ну да, если мачеха падчерицу отдаст замуж, кто за домом будет следить? Анна с Марианной, что ли? — фыркнула я. — Ты вон хоть поинтересовалась, что да как, а те, я слыхала, вовсе боятся руки замарать. А добром идти за него...

"А может, для Эллы это было бы выходом? — подумала я. — Хотя нет. Из одной кабалы в другую..."

-А что говорят в городе? — спросила Агата. — Выбрал принц себе невесту или нет?

-Выбрал, только отыскать не может, — усмехнулась я. — Она сбежала с бала, потеряв на лестнице туфельку, прямо как в сказке. Ну а принц юноша романтичный, поэтому...

-Кому подойдет туфелька, та и станет его женой?

-Да. Но это сплетни слуг, Агата, а что там на самом деле, я не знаю. Откуда бы мне? Держи поднос. Смотри, чайник ставят вот так... теперь чашки...

После бала кузину будто подменили: вечно витающая в облаках и порою капризная девушка взялась за себя. "Я должна", — твердила она, только не не поясняла, что и кому должна, просто приходила ко мне на кухню, смотрела, как я готовлю, помогала по мере сил. Толку от Агаты было мало, но что-то вымыть, почистить или порезать она могла. До вовсе уж грязной работы я ее не допускала: тетушка мигом заметит, что руки у дочери не в порядке.

А вот в лавку мы с нею ходили, и Агата неплохо делала вид, будто она со мною просто по необходимости: задирать нос и кривить губы у нее получалось отменно. Однако я точно знала, что кузина внимательно следит за тем, как я выбираю мясо, рыбу и овощи, как торгуюсь и как разговариваю с торговцами. Теперь, правда, сложнее стало утаивать деньги, но у меня пока имелись герцогские золотые, которые я и не думала тратить. На что, скажите на милость? Башмаки я купила с попущения тетушки (тачал их все тот же дядюшка Уолдо), ну а платья были еще вполне приличными. Ходить с заплатками, как Элла, я бы себе не позволила, разве что вовсе не сумела бы заработать себе на одежду.

8.

Время шло, ночи становились холоднее, а принц, по слухам, все не отказывался от своей затеи. Даже его отец сказал, мол, пускай, наищется — присмиреет. (Это слышал камердинер, который сказал горничной, которая рассказала кухарке... Словом, как обычно.)

Ни принца, ни герцога мы с Агатой больше не видели. Я говорю "мы", потому что кузина решительно преодолела сопротивление матушки и уже постоянно ходила со мной за покупками. Тетушка, впрочем, отнеслась к этому благосклонно: Агата под надзором, заодно научится выбирать товар... Товар все же выбирала я, потому что оставляла кузину у старьевщика — копаться в старых книгах, — а сама шла по другим лавкам. Спасибо, она помогала нести покупки. По воду, конечно, Агата не ходила, но жить стало немного легче: пока я занималась стряпней, кузина могла перебирать крупу, раскладывать яйца, резать овощи, разбирать белье для стирки, наконец. Тетушка нарадоваться не могла на проснувшуюся в дочери хозяйственность, а то все сидела, уткнувшись в книгу!

Я же изредка вынимала свою куклу и тут же прятала обратно. В таких делах волшебство не поможет. Да и о чем спрашивать? И так весь город знает: принц ищет пропавшую незнакомку...

Удручало меня только одно: я никак не могла передать герцогу другую туфельку. Я приходила под иву чуть не каждый день в одно и то же время, я оставила ему там записку, прицепив на обломанную ветку, но его всё не было. Будто не его так волновало, на ком намерен жениться принц!

"Как его найти?" — задумалась я и поспрашивала у знакомых служанок. Уж они-то наверняка знали, где живет герцог и кто у него служит! Ну а отговорилась я интересом кузины: она ведь вправду была на балу, только, дескать, глаз положила не на принца...

-Агата, я уйду ненадолго, — шепнула я кузине, когда тетушка прилегла после обеда. — Если что, скажи, я подалась в лавку за солью, снова забыла купить, бестолочь такая!

-А я не напомнила, тоже бестолочь, — улыбнулась она. — Ты на свидание, а, Маргрит?

-Нет, по делу, — ответила я, но ясно было, что кузина не поверила. — Пригляди за очагом, только смотри, не обожгись!

-Я уже приспособилась, — заверила Агата. — Беги скорей, я и посуду перемою... а если что разобью, сама маме скажу.

Я кивнула и направилась в верхнюю часть города, к особнякам знатных господ. Вот и обиталище герцога Барра — не сказать, чтобы красивый, безликий дом, таких десятки в этом квартале. Сад, кажется, давно был заброшен, а на стук в заднюю калитку отозвались не сразу.

-Чего тебе? — неприветливо спросил пожилой слуга.

-Госпожа просила передать кое-что его светлости, — ответила я, опустив глаза. — На словах.

-А... ну входи, только вряд ли ему сейчас есть до этого дело.

-Почему?

-Его светлость болен, — ответил он.

-Какое несчастье... — посетовала я. — Неужто простыл? Немудрено по такой погоде, а господа вечно носятся верхами нараспашку!

-Нет, просто лихорадит, — чуть смягчился слуга, провожая меня. — Рана воспалилась, как доктор говорит.

-Бог мой, рана-то откуда? — поразилась я.

-Дуэль... у господ за косой взгляд да дурное слово дуэль полагается, не знаешь, что ли? — вздохнул он. — А тут кто-то о его высочестве нехорошо высказался, господин и не сдержался... Обидчика уже, поди, закопали, а его светлости неможется...

-Я о таком и не знала, — солгала я. — А госпожа моя себе места не находит, куда запропал? Хоть скажу ей, а то и сама извелась, и всю челядь замучила!

-Это дело обычное, — философски ответил слуга и остановился. — Пришли. Как господину-то доложить?

-Скажите, прозвище такое же, он поймет, — попросила я. И верно: через минуту слуга выскочил из комнаты обратно, кивнул мне, и я вошла.

Запах. Этот запах...

Я попыталась дышать ртом, но запах все равно никуда не делся — так пахло в спальне, где умирал мой отец. Так пахли его лекарства, и...

-Откуда ты здесь взялась?

Герцог говорил негромко, с расстановкой, чувствовалось, что ему нездоровится.

-Туфелька, — только и сказала я, поняла, что сейчас не выдержу, и рывком распахнула ставни. Дышать стало намного легче.

-Ты же видишь, я не в состоянии... примерять.

-Вас некому заменить? — я осторожно подошла ближе. Лицо у герцога было — краше в гроб кладут, темные глаза лихорадочно блестели, волосы на висках слиплись от испарины.

-Феликс доверяет только мне... Дай напиться...

Я взяла кувшин — тот оказался пуст, — и подошла к дверям.

-Принеси воды, — сказала я мальчику, дежурившему у порога. — Набери прямо из колодца и неси скорей сюда... вот тебе монетка!

-Не надо, я и так принесу, — пожал он плечами, но монетку все же взял.

-Так беги скорее! Да сполосни кувшин, прежде чем наливать!

Мальчишка обернулся живой ногой, и я дала герцогу напиться холодной чистой воды.

-Будто проклял кто, — сказал он, отдышавшись. — Давно со мной такого не приключалось!

-Это на дуэли? — осторожно спросила я, глядя на повязку.

-Если бы! — герцог поменял позу и зашипел. — Стыдно сказать — свалился с коня и пропорол руку... Браст понёс ни с того ни с сего, а я не ожидал, привык, что он меня без слов понимает. Слугам, ясное дело, сказал — дуэль. Тем более, что она тоже имела место, но противник до меня и не дотронулся...

-А кости целы?

-Целы. А что? Ты и в этом разбираешься? — приподнял он бровь. По глазам видно было — не верит он мне.

-Нет, но когда старика Дэви чуть не насмерть затоптал племенной бык, я помогала соседкам за ним ухаживать. Лекарь хотел отнять ногу совсем, да мы не дали. Дэви сильно хромает, но жив ведь...

-Да, смотрю, девицы из предместий — просто кладезь талантов, — усмехнулся он. — Подай флакон.

-Не надо, сударь, пожалуйста! — попросила я и добавила в ответ на вопросительный взгляд: — Мой отец умер из-за этого снадобья. Тетушка давала ему все больше и больше, и под конец он вовсе перестал просыпаться... Так и умер во сне.

-А что с ним случилось? — спросил герцог, устроив больную руку поудобнее. — Я полагал, он скончался от старости.

-Ну что вы, сударь... Ему едва сравнялось пятьдесят, какая уж тут старость.

-И все же? Да присядь ты... — тут он невольно улыбнулся. Надо сказать, улыбка его красила. — Не стой столбом.

Я придвинула поближе стул с модными гнутыми ножками (как по мне — крайне ненадежное сооружение, даже подо мной он поскрипывал, а под герцогом, наверно, вовсе мог развалиться, сядь тот с размаху).

-Папа болел, — сказала я, помолчав. — Лекарь говорил: если бы эта болезнь оказалась в ноге или руке, можно было бы их отнять, тогда папа бы пожил еще. Но она оказалась глубоко внутри, не отрежешь...

-Лекарь у вас с какой-то болезненной страстью всё отрезать, — фыркнул герцог.

-Не он один так говорил. Тогда мы жили не бедно, приглашали даже придворного лекаря, он сказал то же самое. Ну разве что денег за визит взял втрое больше.

-И что же, по-твоему, не так с этим снадобьем?

-Оно отнимает разум, — сказала я и, сама не знаю зачем, рассказала о своих догадках.

-Поверь, Маргрит, в юности я пробовал подобные зелья, но только раз, потому что больно уж мерзко терять рассудок по собственной воле, — без тени улыбки сказал герцог, выслушав мою историю. — Это не как от вина, нет, но не проси объяснить в подробностях, не сумею. Видится, конечно, всякое, в голове легко и пусто... а как очнешься — будто неделю пил без просыпу, колотит в ознобе и мутит, а что в голове творится, и описать не могу.

Я молчала.

-Это не оно, — кивнул он на флакон. — Это болеутоляющее, и если мне нужно всего две капли, чтобы не маяться от этой дрянной раны, то твоему отцу требовалось куда больше. Если я верно понял, о какой болезни идет речь, умирать он должен был долго и мучительно.

-Он и так умирал долго. Говорю ведь, под конец тетушка наливала ему эту мерзость чуть не стаканами, и он не приходил в себя...

-А ты бы предпочла, чтобы он сутками кричал от нестерпимой боли? — холодно спросил герцог, и я осеклась. — Я понимаю, ты думаешь, что твоя тетка нарочно уморила его, но, сдается мне, это не так. Чем дальше заходит болезнь, тем хуже делается человеку, я не удивлюсь, если твой отец сам просил добавить ему лекарства.

-Понятно... — я отвела глаза. Мне как-то в голову не приходило поговорить об этом с тетушкой.

-Сколько тебе тогда было лет?

-Еще не сравнялось шестнадцати, но какое это имеет отношение... Впрочем, не говорите. Я и так понимаю, что была еще слишком глупа и многого не понимала.

-Вот именно. Возможно, корыстный интерес у твоей тетушки и имелся, но вряд ли она убивала твоего отца намеренно. А помощник аптекаря вряд ли знал, чем болен мастер Гастон, потому и удивился...

-Может быть, вы правы, — кивнула я.

-Кузина твоя, должен сказать, очень миловидна, — добавил он вдруг ни с того ни с сего.

-Да, сударь, не чета мне, — улыбнулась я. — Правда, она в глубокой печали: тетушка собирается выдать ее замуж.

-Это трагедия, — согласился герцог. — И подай мне наконец флакон! Болтовня, конечно, отвлекает, но не до такой степени.

Спорить с ним не было смысла — он и сам мог встать и взять лекарство, поэтому я повиновалась. Действительно — всего две капли...

-Вас лихорадит, — сказала я. — Может, в рану попала грязь?

-По-твоему, я не видел ран? — в тон мне ответил он. — Чушь, заживет, и не такое бывало.

Я вспомнила шрам у него на затылке и вздохнула.

-Меня больше интересует, почему взбесился конь... — проговорил герцог. Видно, подействовало лекарство, и ему стало легче. — Браста я взял жеребенком, сам обучал, сам выезживал. Он не дается в руки чужим, если я не прикажу...

-Как собака, — не удержалась я.

-Именно. Он и сражаться умеет, — усмехнулся герцог. — Бывало и такое... А что такое разъяренный жеребец, думаю, ты можешь представить.

-Пожалуй, могу, — кивнула я. — А не могло это быть покушением?

-Кажется, ты перечитала романов.

-Ну ведь не всё в них выдумки, сударь. Отчего не может случиться так, что кому-то очень не по нраву ваше влияние на его высочество? Вы сами сказали, что доверяет принц только вам. Ну и отцу, я полагаю, но...

-Ты, должно быть, уже выспросила соседских кумушек о том, кто я таков? — без улыбки спросил он и сел прямо.

-Не кумушек, — ответила я. — Но вы правы, я... поинтересовалась. И...

-Его величество сам отдал сына мне в руки, — негромко произнес герцог. — Мне тогда сравнялось девять, а Феликс едва родился. Больше я ничего не скажу. Ты и так уже знаешь слишком много.

-Простите, сударь...

-За что? Это вовсе не тайна. При дворе все обо всем знают, но предпочитают помалкивать. Сама понимаешь, почему.

-Может быть, кому-то надоело помалкивать? — не удержалась я. — Говорю ведь, вы всегда рядом с принцем, он слушает вас, как старшего товарища и брата... нет, постойте, не перебивайте! Неужто он не знает, что вы братья? Если при дворе все осведомлены об этом, то принц не мог не узнать! Тем более, вы очень похожи на его величество...

-Он знает, конечно... — Герцог запрокинул голову, глядя в потолок. — Правда, делает вид, будто даже не слыхал ни о чем подобном.

-А решает за него отец. И вы, верно?

-Да. Только не надо придумывать глупостей о том, что Феликсу надоела наша опека. Может быть, и надоела, но ему так удобно: пока живы его отец и я, ему не о чем беспокоиться. И его величество знает, что при мне с принцем ничего не случится.

-Так может, кому-то нужно, чтобы нечто случилось с принцем? Когда вас не окажется рядом? Нет-нет, — я подняла руки, — вы снова скажете, что я начиталась романов, но... Я ведь не о покушении говорю. Вы не забыли об Элле? Его высочество ведь снова может проехать мимо нашего колодца, а вас не будет поблизости. Я не представляю, что может сделать та фея, клянусь, но вдруг принц позабудет обо всем при взгляде на Эллу?

-А вот это уже ближе к истине, — подумав, сказал он. — Должно быть, колдунья может заставить послушного коня ни с того ни с сего вздыбиться и понести. Сбрую проверили, она в порядке, под седлом ничего не было... Не иначе, в самом деле волшба! Надо вставать, иначе не могу представить, во что это выльется...

-Не торопитесь, сударь, — попросила я. — Я... я попробую что-нибудь сделать. Не знаю, получится ли, но я постараюсь.

-Хорошо, — кивнул он.

-Мне пора. Вот туфелька, спрячьте...

-А вот кошелек, прибери, — сказал герцог, а я и не подумывала отказываться. Кошелек оттягивал карман передника приятной тяжестью. — Действуй. Пока я не могу присматривать за Феликсом, хоть ты пригляди за Эллой. Можешь утопить ее в колодце, я не опечалюсь.

-Опечалится весь квартал, сударь — где воду-то брать прикажете? — не осталась я в долгу. — Вот на речке — дело другое, пойдем белье полоскать, и... Зимой особенно хорошо — раз, и ушла под лед. Даже если вытащат, все одно заболеет.

-Неужто...

-Слыхала, сударь, был такой случай. Жена разлучницу в прорубь столкнула.

-Пока обойдемся без крайних мер, — серьезно сказал герцог. — Ты... Да, ты умеешь писать, я помню, но не нужно записок. Приходи, будто от своей госпожи — это ты удачно солгала, никто не удивится.