Феечка. Еще один разговор о любви

Граф покачал головой:

— Леди Алиса, вам что-нибудь положить?

— Спасибо, я сама, — едва я протянула руку к засахаренным фруктам в вазочке, Станислав перестал жевать и уставился на меня.

— И откуда к нам пожаловала такая самостоятельная гостья?

Он явно обращался ко мне. Но ответить на его прямой вопрос мне было нечего.

— Леди Алиса была похищена, — вместо меня ответил граф. — Но ей удалось бежать, и я вчера обнаружил ее на самой границе.

— Вот как? — Станислав с интересом рассматривал меня. — И откуда же леди Алиса родом?

И вновь ничего ответить я не успела.

— Все мы теперь родом из войны, — туманно заметил граф.

— Шлюхой, значит, эльфийской была? — выплюнул слова прямо мне в лицо Станислав.

— Сын, как ты смеешь! — граф вскочил на ноги и сжал кулаки. Казалось, еще мгновение и он накинется на своего сына.

— А что, я неправду сказал? — Станислав вообще никак не отреагировал на поведение отца. — Ты сам на нее посмотри: платье явно из эльфийских шелков, таких тканей у нас не делают, драгоценных камней на нем видимо-невидимо. Это же целое состояние. Откуда? К тому же, что делать девушке на границе? Надоела, видать, вот и выгнали!

Граф молчал, не зная, что и сказать. Самое главное, я сама не знала, так это или нет. Но тем не менее, мне стало ужасно обидно. На глаза сами собой навернулись слезы, но показывать их я не собиралась.

— Простите, граф, — я поднялась, — мне лучше уйти. Видимо, у вашего сына какие-то свои слишком интимные отношения с эльфами, раз они мерещатся ему везде!

Повисла тишина, а потом вся леность и безразличие спали со Станислава. Как бешеный зверь вскочил он со стула, опрокинув его, и подался вперед. Если бы не стол, пришел бы мне бесславный конец. Я увидела свою смерть в его злом взгляде и побелевших пальцах, с такой силой сжавших бокал, что стекло треснуло и осыпалось прямо ему в тарелку.

— Уходите! — рявкнул граф, а сам подскочил к сыну, пытаясь его успокоить.

Я не стала спорить, просто развернулась и кинулась в свою комнату. Не помню, как уж ее отыскала, но едва дверь за мной закрылась, я задвинула щеколду и без сил повалилась рядом. Меня душили слезы злости, обиды и сожаления. Ну и зачем я ответила! Тем более, так. Знаю ведь, что они тут настоящую войну с эльфами вели! С другой стороны, как мог он меня так обидеть! Хотя я сама про себя сейчас ничего не знаю, но я же чувствую, не могла я...

Мои страдания прервал стук в дверь.

— Госпожа... — Эля была явно напугана. — Откройте, я одна.

Вытерев слезы и поправив платье, я подошла к двери. Еще миг сомневалась, стоит ли сейчас вообще кого бы то ни было пускать к себе, но все-таки решилась и открыла задвижку. Эля быстро вошла в комнату и вновь заперла дверь.

— Что случилось? — она испуганно смотрела на меня. — Граф не на шутку сцепился с сыном. Благо, он у нас сильный мужчина, вырубил-таки Станислава. А то он к тебе рвался, отомстить хотел...

Я вновь расплакалась, было так стыдно рассказывать.

— Станислав обвинил меня в том, что я... с эльфами... — слезы душили и мешали говорить.

— А вы?

— А я сказала, что он сам такой...

Эля вскрикнула и зажала рот руками. Она теперь смотрела на меня как на покойника.

— Госпожа, как же вы так могли?

— Что? — я уже тоже не выдержала и начала кричать.

— Когда эльфы пришли, они схватили господина Станислава и его невесту леди Ивенну, когда те были в лесу на прогулке. Они надругались над ней, а потом убили... И все у него на глазах. После этого, он сражался с ними как лев... Говорят, смерти искал...

Я заревела еще сильнее. Мне так было жаль и сына графа, и того, что я наговорила.

— Госпожа, вы не можете здесь оставаться. Он же бешеный, особенно, когда речь об эльфах...

— Но ты же не думаешь, что я... действительно...

— Богини пусть судят, а для него вы теперь самый главный враг. И граф, боюсь, не сможет всегда быть рядом, чтобы успеть помочь.

— Что же мне делать? — я металась по комнате как запертый зверь.

— Как что? Бежать!

— Как? — я была в отчаянии. — В этом платье? Пешком? Без денег?

— Я помогу вам, госпожа. Все равно собиралась к матери в деревню. Ждите здесь, я сейчас, — она подмигнула, подошла к двери, приложила к ней ухо и прислушалась. Потом девушка удовлетворенно кивнула, открыла щеколду и выскользнула в коридор.

Вернулась Эля с узелком, в котором лежало точно такое же платье, как у нее.

— Переодевайтесь, госпожа. А я пока сходу за едой на дорогу.

— Эля, но что я скажу графу?

— Не нужно ничего говорить, он сам мне приказал вам помочь.

Я кивнула головой, закрылась за Элей и быстро переоделась. Новое платье разительно отличалось от моего, оно было грубым, сильно кололо кожу, а кроме того, явно большим. Пришлось подвязывать его ремешком, чтобы оно не волочилось по земле. Но выбирать не приходилось. Надев чепец и спрятав под него локоны, я погляделась в свое зеркальце. На месте принцессы, какой я себе представлялась, появилась бесформенная служанка. Зато у нее, этой новой Алисы, больше шансов устроиться где-нибудь до того момента, как меня найдут мои родные. Я не сомневалась в том, что это произойдет. Золотое платье я аккуратно сложила и упаковала в узелок. Бросать его я не хотела, ведь оно — единственное, что у меня осталось от прежней жизни.

Эля вернулась очень быстро и сказала, что внизу нас уже ждут. Осторожно, боясь попасться кому-нибудь на глаза, мы пробрались во двор замка, устроились на сене в обычной крестьянской телеге и покатили прочь. Нас никто не провожал, только в одном из окон, как мне показалось, вслед нам смотрел высокий измученный собственной совестью и невозможностью что-либо изменить мужчина.

— Хозяин вас специально в замок пригласил, — после долгого молчания сказала вдруг Эля. — Он надеялся, что Станислав вами заинтересуется. Вы ведь красивы...

— Разве так можно? — мне абсолютно не хотелось быть игрушкой в руках других людей.

— Теперь все можно, или почти все, — вздохнула Эля. — Смутные времена ломают даже самых принципиальных. Вот наш граф... Он ведь из очень древнего рода, потомок первого короля Мирслава. Когда-то в молодости блистал при дворе, а потом привез сюда жену, воспитывал сына, наладил хозяйство. И все было хорошо. Сначала Ивенну убили, потом случайная стрела попала в его жену, мать Станислава, Любаву. Теперь вот сын... Наследник рода! А не хочет жить, но и смерть к нему не идет. Вот он и пьет целыми днями, чтобы не помнить себя...

— А почему ты сказала, что времена смутные? — мне казалось, что после войны должно было лучше стать.

— Так ведь отдали нас эльфам, — как-то тихо и безнадежно произнесла Эля.

— Как так?

— Слушай, госпожа, а ты вообще откуда взялась? — с ее тоном слово 'госпожа' казалось издевательским.

— Понимаешь, меня опоили чем-то, — поморщившись я изложила версию графа, — проснулась, а ничего не помню.

— Чудно это... Так вот, отдали все наше графство эльфам. Вроде как по договору о мире. Нас отдали! А ведь мы в ближайшей округе единственные, кого эльфы так и не завоевали. Они полгода сидели под стенами замка, а потом просто решили сжечь его и пошли дальше.

— Не сожгли ведь, — мне вспомнились черные стены.

— Конечно! — голос Эли звучал с гордостью. — Граф у нас шибко умный! Он из гномьего камня стены делал! А его ничем не возьмешь!

— И как вы теперь?

— Никто не знает, — теперь Эля нахмурилась и будто сжалась. — Эльфы пока не появлялись. А что будет, когда явятся...

Казалось, она даже думать об этом боится.

— А граф не думал уехать куда-нибудь? — это показалось мне наилучшим вариантом, ведь понятно, что если эльфы придут, начнется новая война.

— Куда? Он уже сросся с замком, превратился в один из его камней.

— А сын в привидение, которое пугает всех путников, — не удержалась я от иронии.

— Зря ты так... Станислав очень хороший и добрый. Был... Я так хочу, чтобы он снова ожил! — Эля вдруг обратила глаза к небу. — О, Великие Богини! Пусть он снова начнет жить! Пусть забудет старое!

— Ты любишь его? — кажется, я угадала, хотя, чтобы это понять, знатоком человеческих душ быть не нужно. Эля светилась, когда говорила о нем.

— Я ему не пара...

— Даже в смутные времена? Граф будет счастлив любой, кто вернет сына к жизни...

— Но как?

— Вот этого я не знаю.

Мы с Элей долго молчали, думая о своем. О чем молчала девушка, я догадывалась, а самой мне было невероятно грустно и одиноко.

— Госпожа... — наконец ожила Эля.

— Зови меня Алисой, — попросила я ее. Да и какая из меня 'госпожа'. Она улыбнулась.

— Алиса, а что у тебя за амулет?

— Амулет?

— Ну тот, что на шее.

— Это частичка огонь-травы в кусочке горного хрусталя. Я... не помню, как он у меня оказался. Знаешь, что такое огонь-трава?

— Нет, я вообще считала, что это просто выдумки. Когда-то мама рассказывала, что растет она на самом краю земли, там, где живут феечки.

— Феечки? — что-то в этом слове мне показалось родным и теплым.

— Ты не веришь в феечек? — она во все глаза смотрела на меня. Я же просто пожала плечами. Эля хитро подмигнула, — тогда, кто исполняет наши желания?

— Может, Богини? — я была растеряна. Эта тема оказалась заблокированной моей памятью, что удивляло. Обычно вспомнить я не могла лишь то, что связано со мною. А может я просто не знала?

— Вот насмешила, — Эля хлопнула меня по плечу. — Богини не могут справиться с огромным количеством желаний! Это же всем известно! Для этого они и создали феечек. Давай, я расскажу о них, но сначала — об огонь-траве.

Она замолчала и выжидающе посмотрела на меня. Кулон выскользнул из-за ворота платья, едва я потянула за шнурок, и вспыхнул на солнце так, что даже наш возница в испуге обернулся, чтобы удостовериться, уж не горит ли сено.

— Ну слушай!

* * *

Все началось в те давние времена, когда юные Богини только почтили вниманием этот мир. Неизвестно, чем он им приглянулся, но призвали Вечные сюда элементалей четырех стихий: огонь, воду, землю и воздух с просьбой сделать из этого мира цветущий сад. И над каждой стихией поставили Владык. Повелитель огня был хитер, жесток и беспринципен, Царь морских глубин вспыльчив и самолюбив, Мать земли щедра и милосердна, а Король ветров оказался просто молодым озорником. В вечном противостоянии и сотрудничестве они изменили облик мира, создали моря и океаны, горы и равнины, леса и поля. А потом появились смертные, ставшие их любимыми игрушками. Мать земли защищала их и оберегала как малых детей, Повелитель огня испытывал на прочность, Король ветров заставлял проявлять сообразительность, а Царь морских глубин хотел научить их жить под водой. С его огромного желания создать собственный народ все и началось.

Говорят, ночью, когда на море стоял полный штиль, он выходил на берег и под видом простого моряка бродил по городам и прибрежным деревушкам. А потом на свет появлялись люди, для которых море было что родной дом. Пока они росли детишками, держались за мамкину юбку, а как входили в пору взросления, призывал их к себе отец — хозяин морских глубин. Люди видели: они как зачарованные бросали все свои дела, шли на берег океана, не обращая внимания ни на слезы матери, ни мольбы любимых, молча вступали в воды морские и уходили вдаль, пока пучина не смыкалась над ними. О том, что было дальше, история умалчивает. Хотя в то время то тут, то там стали рождаться сказания о морском народе, о русалках и водяных, которые до сих пор обитают в самых заповедных уголках мира.

Василиса появилась в деревне в дождливую пасмурную ночь, когда, не то что хозяин — собак, небо звезд не выгоняло. Жена трактирщика нашла ее прямо на крыльце в замызганном свертке из старых тряпок. Сколько женщина потом не искала непутевую мамашу, сколь не ходила по дворам с просьбой, приютить малышку, а никто не хотел брать на себя обузу. Так и осталась девочка у нее пятым ртом в огромной семье. Сначала имени ей просто не давали, клича то приемышем, то нахлебницей, но потом все-таки пришлось вести малютку в храм к Богиням. Именно там случилось невероятное: свет, падавший на алтарь для приношения даров из расписных витражей, вдруг преломился чудесным образом и свился вокруг девочки радужным венцом. Люди зашептались. Одни стали уверять, что это благословение, другие — что предназначение, третьи — проклятие. Трактирщица лишь растерянно посматривала то на мужа, то на приемыша, а потом дала девочке имя, которое давно хранила, думая, что когда-нибудь и у нее дочка родится. Но Богини награждали ее одними мальчиками, а имя, стало быть, хранили для нее — нахлебницы.

Нелегкая доля выпала Василисе. С самого малолетства пришлось ей отрабатывать свой хлеб. Она и посуду мыла, и полы в трактире чистила, и за скотиной ходила. А как стала израстать, задумала мать для нее и еще одну тайную работу, о какой мужики всенепременно мечтали, глядя на ладную да стройную красавицу. Однажды вечером она поманила Василису.

— Васька, — приказным тоном заявила она, — будешь теперь иначе хлеб свой отрабатывать. Иди рожу свою хоть умой... и руки...

Потом она вручила девушке кувшин с кислым вином.

— Иди к господину во второй комнате. Будешь делать, что он скажет, и пока не выпустит, не приходи!

Василиса растерялась. Она поняла, что ее ожидает. Да и как не понять, старшие братья уже не раз пытались зажать девочку в темном углу какого-нибудь сарая, но выручал ее строгий запрет отца. Однажды он поймал сыновей на этом неблаговидном проступке и высек так, что мало не показалось. С тех пор они осмеливались лишь грязно скалиться и грозить, мол, вот уедет батя на ярмарку... Но пока, на счастье девушки, он об этом не помышлял. Знал ли отец об инициативе матери? С его ли молчаливого согласия творилось непотребство? Об этом Василиса не успела узнать. Мать живо довела ее до комнаты, втолкнула внутрь и с силой закрыла за ее спиной двери. "Господин" сидел развалившись на кровати. При виде Василисы он похлопал по постели рядом с собой, приглашая присесть. Но девушка застыла в дверях, будто онемев. Мужику надоело ждать, он кряхтя поднялся, подошел вплотную, дыхнув в лицо парами алкоголя, а потом резко притянул к себе и зло впился в ее губы своими. Василиса попыталась его оттолкнуть, но не тут-то было. Девушка извивалась, все еще удерживая одной рукой кувшин с вином, а потом замахнулась и саданула насильника им по голове. Тот только охнул и сполз на пол, который тут же окрасился кровью.

Все дальнейшее утонуло в полнейшем безразличии. Как прибежала трактирщица, как ухмылялись выглядывавшие из-за ее плеча братья, как вели ее к старосте, закидывая тухлыми овощами и обзывая ведьмой... Три дня просидела она в подвале его дома в ожидании своей участи.

Стояла в те дни страшная сушь. Именно это время любил Повелитель огня и выбирал для своих забав. То овин подожжет, перекинувшись молнией, то лесом подберется к деревеньке, чтобы погонять голоногих смертных, лизнув их пятки. Вот и сейчас решил поразвлечься. В огненные тиски взял он трактир, стоявший на самой окраине деревни. Тогда-то и прибежала приемная мать Василисы к старосте. Колдовство, говорит, это. Ведьма огонь навела, ей и в жертву ему идти. Темные тогда люди были, все думали, откупиться от стихий можно. Староста так же мыслил, а потому выволокли Василису из погреба, выставили связанную по ногам прямо на пути огненных змей, стелившихся по земле. И ушли.