"Вена ... — Греч вспомнил сейчас ту постановку. — Шестьдесят девятый ..."
Купеческий блеск Венской оперы, седой сухонький Минц за дирижерским пультом, и голоса — дивные голоса ...
Нас блаженство ожидает ... Наш союз благословит1 ...
#1Слова из дуэта Папагено и Папагены.
— Наш союз. — Повторил Греч за Папагено и вдруг осознал то, что подспудно понимал уже несколько дней кряду: личное счастье — свое, но, прежде всего, твоей любимой женщины — ничуть не меньшая ценность, чем построение утопии. И убить врага, чтобы защитить Зою или спасти Вадима — это мужской долг, и долг этот гораздо древнее и основательнее, так сказать, обязательств перед "племенем", бросивших однажды их с Реутовым в огонь истребительной войны, или фанатичной веры в коммунизм, из-за которой сам Греч стал тем, чем он стал.
Между тем, погружение в музыку, заполнившую все пространство вокруг и внутри него, окончательно успокоило Марка, но притом именно так, как и следовало. Это не было холодное и тяжелое равнодушие машины, но, напротив, это было легкое и уверенное спокойствие разумного и не лишенного эмоций человека, находящегося в ладу со своей совестью и в полной гармонии с миром, в котором предстояло жить или умереть. Замечательное состояние, если по совести. Правильное.
Марк сходил на кухню. Сварил еще одну — последнюю здесь и сейчас, а, может быть, и на самом деле последнюю — порцию крепкого кофе, налил в стакан чуть-чуть ирландского мальта (чисто символически и для вкуса, а не ради опьянения) и, вернувшись в комнату, сел перед монитором. Чувство времени не обмануло и на этот раз: не прошло и минуты, как тихонько тренькнул "звоночек" электронной почты — "Поступило новое сообщение".
"Новое", — согласился Греч, открывая страницу. Было 2:11 ночи — самое время для первой реакции.
"Лесной пожар", — написал отправитель, обозначенный латинской литерой "N".
— Ну вот, собственно и все, — повторил Марк свою прежнюю мысль, произнеся ее на этот раз вслух. — Теперь уже точно все. — И, запустив программу уничтожения информации, встал из-за стола.
Музыка смолкла: смертельный вирус, впрыснутый в операционную систему терминала, не знал пощады. Однако на самом деле никуда музыка не исчезла. Она осталась там, где уже успела поселиться — в его душе. Там и будет теперь жить ...
"Пока моя душа со мной..." — Марк поправил галстук, надел пиджак, висевший на спинке стула, проверил оружие, документы и телефон и, убедившись, что все на месте, открыл лежащий на обеденном столе чемодан и активировал часовой механизм. Через три часа в покинутой навсегда квартире прогремит взрыв и начнется пожар. К тому времени, когда удастся справиться с огнем, здесь не останется никаких следов его пребывания. Впрочем, тщательный опрос свидетелей, который, разумеется, возьмет время, позволит следователям прокуратуры составить вполне убедительный словесный портрет Греча. Да и "пальчики" найдут, куда же без "пальчиков"! Внутри холодильника, на почтовом ящике, еще кое-где ... Кретины будут, если не найдут.
"Найдут", — он накинул плащ и, не выключая свет, вышел из дома — Найдут и проследят ... до последней черты".
7.
В 3:10 он остановил свой "Майбах-Мистраль" в самом начале Лиговской перспективы, припарковавшись там, где делать это в обычных обстоятельствах строго воспрещалось. Но обстоятельства переменились: дорожной службе сейчас было не до того, чтобы штрафовать за неправильную парковку или, того хуже, угонять машины на штрафные площадки. До утра не разберутся, а утром ...
"Утром видно будет".
В центре было непривычно пустынно: мало прохожих, еще меньше машин. Оно и понятно. Для праздношатающихся, тем более, для людей, идущих по делу, время самое неподходящее — середина ночи, да и погода, как говорится, не летная, а машины... Ну машин, по правде говоря, и не должно было быть. Еще с вечера канцелярия городского Головы и штаб Балтийского Флота, душевно извинившись перед обывателями по телевидению и радио, поставили последних в известность, что, начиная с часа ночи и до пяти утра, через центр города проследуют на погрузку к Невской набережной колонны военной техники и машины с личным составом частей, участвующих в маневрах, в связи с чем движение гражданского автотранспорта в Центральном районе будет в значительной степени затруднено. Разумеется, это был эвфемизм. Какое там затруднено! Центр просто перекрыли, не пропуская туда даже тех, кто в этом центре жил. Ну, хоть метро работало, и за то спасибо, но полицейским из Дорожной службы от этого было не легче, ведь это им пришлось блокировать один из наиболее сложных в транспортном отношении районов города и разруливать мгновенно возникшие на многочисленных подъездах к нему колоссальные пробки.
Впрочем, никаких колонн бронетехники Греч на пути к Новгородскому вокзалу не встретил. Лишь на Ивановской площади бессмысленно торчали двое военных регулировщиков, да на углу Невской и Лиговской перспектив, у подъезда гостиницы "Новгород" стояла БМП морской пехоты, около которой покуривали — благо дождик прекратился — несколько бойцов в бронежилетах, а их командир — во всяком случае, вместо каски или берета на голове у морпеха была пилотка — развлекал разговором двух девушек. Фемины по виду были обычными ночными бабочками, но закладываться на это Марк не стал бы. В последнее время отличать "порядочных барышень" от блядей становилось все труднее.
"Маркс был прав... Но капитализм все-таки устоял". — Вынужден был признать Греч, рассматривая собеседниц офицера с чисто научным интересом. — Теперь все будет, как домфроны захотят. А хотят они всегда одного и того же ..."
Это была правда жизни, и открылась она Гречу отнюдь не впервые. Он это давно понял. Однако, как ни странно, признание поражения его не смутило и не расстроило. Во всяком случае, сейчас. Кризис давно миновал и, если от него что и осталось, то только оскомина. "Прах и пепел", как сказал поэт, но вопросы социологии и экономики Марка больше не волновали, а если и волновали, то не настолько, чтобы скрипеть зубами и взрывать банки. Ну а сегодня, сейчас, актуальными для него стали и вовсе другие проблемы. Жизнь на месте не стоит. Она меняется, меняемся и мы.
— Вариант "Ноль", — сказал, связавшись с Гречем по телефону, человек без имени. — 2:57.
— Принял. — Марк как раз свернул на Невскую перспективу и шел теперь в сторону Литейной. — Складывайте вещи и ... всем спать!
— Доброй ночи, — ответил человек.
— И вам того же, — Греч достал сигареты и закурил.
"Ты оказался предсказуем, Филя, — почти весело подумал он. — И сука твоя, цепная лопухнулась. Так что, не обессудь".
Сигареты хватило как раз до угла Грязной улицы, немного не доходя до которой, Греч выбросил окурок и неторопливо, как бы нехотя — с ленцой — свернул под высокую арку. Как он и ожидал, во дворе большого доходного дома стояли отнюдь не только автомобили обывателей, но и два крытых брезентом трехосных "Зубра", легкий броневик с 37-мм автоматической пушкой в плоской овальной башне и полубронированный командирский вездеход.
— Прошу прощения, — молоденький офицер в полевой форме и бронежилете отделился от стены и шагнул навстречу Марку. — Вы здесь живете, сударь?
— Я здесь работаю, — хмуро посмотрел на него Греч, окончательно входя в роль. — Следователь по особо важным делам Греч, — представился он, доставая из кармана "прокурорские корочки". — Вас должны были предупредить.
— Так точно, — хорунжий козырнул, хотя, по идее, и не должен был, и, даже не взглянув в раскрытое удостоверение — "Разгильдяй!" — указал свободной рукой на вездеход, около которого стояли несколько военных и высокая женщина в светлом плаще. — Вас ждут!
— Гражданским честь не отдают, — еще более хмуро, чем прежде, буркнул Греч и, убирая на ходу документы, пошел к обернувшимся в его сторону военным.
— Греч, — представился он, подойдя почти вплотную. — Марк Иустинович, коллежский советник. Честь имею.
— Давно ждем, — улыбнулся, протягивая руку, огромный мужик в камуфляже. — Полковник Реутов.
— Так уж и давно? — криво усмехнулся Марк, пожимая Вадиму руку.
— Десять минут, — Реутов отступил в сторону и кивнул на невысокого широкоплечего офицера. — Есаул Харлампиев. Это его люди, — короткий жест в сторону грузовиков. — Даниил Макарович.
— Рад знакомству! — С интересом рассматривая Греча, сказал есаул.
— Да уж, такая радость, — тяжело вздохнул Марк, пожимая крепкую ладонь.
— Да не хмурься ты, полковник1, — хохотнул, панибратски переходя на "ты", Реутов. — На все воля божья. Ты лучше с коллегой познакомься!
#1Коллежский советник приравнен в Табели о рангах к армейскому полковнику.
— Эльза Компф, — представилась блондинка. При ближайшем рассмотрении она оказалась не только значительно моложе, чем показалось Гречу издали, но и, можно сказать, красивой. Впечатление портило только выражение лица. Оно казалось бесстрастным, практически лишенным эмоций, как у какой-нибудь фарфоровой куклы. — Я есть представлять дженеральный прокурор ван Шееман.
— Ik spreek geen Amerikaanse, — сказал Греч и осторожно взял тонкие пальцы женщины в свою руку. — Maar misschien Nederlands2?
— Over! — очень естественно моргнула женщина. — Het is geweldig! 3
#2Я не говорю по-американски (т.е., на американа), но, может быть, голландский?
#3 О! Это здорово!
— Могу я посмотреть на ордер? — сразу же перешел к делу Марк.
— Предъявите, пожалуйста, ваши документы, — предложила госпожа Компф, несмотря на молодость являвшаяся, судя по всему, не малой шишкой в секретариате Генерального прокурора республики Новая Голландия.
— Ну, тогда, и ваши предъявите. — Греч достал из кармана и протянул женщине удостоверение сотрудника следственного отдела прокуратуры.
— Нет проблем, — женщина очень ловко сцапала бордовую кожаную книжицу и всунула в опустевшие пальцы Марка свою "вшивую" картонку, запаянную в пластик.
"Эльза Мария Йорген д'Компф... Офис Генерального Прокурора ..."
— Благодарю вас. — Изучение документа много времени не заняло. — Могу я теперь увидеть ордер?
— Разумеется, — женщина вернула Гречу его документы, спрятала в сумочку свое удостоверение и вытащила из нее весьма официального вида конверт, украшенный многочисленными цветной печати гербами и надписями. — Вот, пожалуйста.
— Может быть, вы и нас просветите? — встрял в обмен "служебными любезностями", очевидно, не говоривший по-голландски Реутов.
— Минуту! — Попросил Марк, разворачивая бумагу. Вообще-то содержание ордера, как и прочих документов, он прекрасно знал. Сам же их и фабриковал, не доверив такое тонкое дело никому из своих людей. Однако, кроме Реутова и Лилиан Бург, никто здесь правды не знал, а значит, и играть следовало "по системе старика Алексеева1", никак не хуже.
#1Алексеев — настоящая фамилия К.С.Станиславского.
— Значит, так, господа, — сказал Греч, возвратив ордер "госпоже прокурору". — Ситуация сложилась крайне неприятная. Отвратительная ситуация, если откровенно. — Он вздохнул, как бы переваривая всю гнусность сложившегося положения, и продолжил: — Глава международного криминального сообщества — Филипп Домфрон, — ордер на арест которого привезла госпожа Компф, прибыл в Петров для заключения противозаконной сделки с другим уголовным авторитетом — господином Немеровским, известным в российских криминальных кругах под кличкой Митрофан. Ордер на арест последнего выписал вчера вечером заместитель генерального прокурора каганата Евлампиев. Беда, однако, в том, что для ареста означенных лиц мы не имеем возможности воспользоваться ни силами полиции, ни жандармерией. В деле замешаны некоторые высокопоставленные правительственные чиновники, включая людей из МВД. Через несколько дней, когда удастся отделить козлищ от агнцев, — криво усмехнулся он. — Все встанет на свои места, но тогда будет уже поздно ловить и Домфрона, и Немеровского. Уйдут суки. — Быстрый взгляд в сторону американки, но та русских идиоматических выражений, похоже, не знала. — На дно лягут. Иди потом, ищи этих татей! Потому министр обороны и отдал приказ о привлечении к операции казачьего спецназа. Так что не обессудьте, господа, но придется поиграть в казаков-разбойников. Такова сель-а-ви, как говорится. — Снова "улыбнулся" Греч, вполне уже вжившийся в роль "честного" прокурора. — Но, если вас это успокоит, скажу, что и мне использование войск в полицейской операции не по нутру. Но куда деться?
— Н-да, — протянул Реутов, очень естественно изображая долженствующие охватить его теперь чувства. — Вообще-то приказ недвусмысленный, но, с другой стороны, как-то это неправильно ...
— Да, нет, — "устало" возразил Греч, доставая сигареты. — В смысле законности все в порядке. Седьмой параграф положения о Компетенции и все такое. Но я вас, разумеется, понимаю. Вот разве что ... — Он закурил, выдохнул дым и снова посмотрел на Реутова. — Вы, вероятно, еще не в курсе, господин полковник, но вчера в 21:47 по Новгородскому времени было атаковано "Итальянское палаццо". Это, если не знаете, дом миллионщика Рубинштейна, а в нем как раз и находился в тот момент Филипп Домфрон.
— Что значит, атакован? — насторожился Реутов.
— А то и значит, — сухо объяснил Греч. — Атакован. Вполне в военном смысле слова. Ракетой "Сулица" с низколетящего объекта, идентифицированного диспетчерской службой, как К-971.
— "Сулица"?! — выдохнул есаул Харлампиев. — К-97?
# 1К-97 "Астра" — ближнемагестральный пассажирский самолет фирмы "Картвели и Ко".
— К сожалению, ПВО не подключалось, — не обращая внимания на удивление есаула, продолжил Греч. — Не их компетенция. А гражданские цель упустили, так что мы об этом летуне практически ничего не знаем. Но сами посудите, ракеты ... это уже перебор. Допустить криминальную войну такого масштаба на территории каганата мы себе позволить не можем.
— Значит, "Сулицей", говоришь? — задумчиво протянул Реутов, на котором форма, как не преминул отметить Греч, сидела как родная. — Много жертв?
— Особняк сильно разрушен, — пожал плечами Марк. — Много раненых, есть убитые. Домфрон уцелел и вместе с Рубинштейном и Карин ван дер Биик выехал в Петров. Несколько минут назад они прибыли в здание Биржевого комитета на Миллионной.
— Ван дер Биик? — сразу же встрепенулась "прокурорша". — Вы сказали, ван дер Биик?
Русский она знала плохо и объяснения Греча, если и понимала, то с пятого на десятое, но пропустить знакомую фамилию, разумеется, не могла.
— Да, — кивнул Марк. — Фру Амт собственной персоной. Знакомы?
— Немного, — женщина тоже достала сигареты и о чем-то задумалась.
— Кто такая эта фру Амт? — спросил Реутов.
— Бывший вице-директор департамента охраны конституции Новой Голландии, — объяснил Марк. — Только не спрашивайте меня при чем здесь она. Я этого не знаю. Вот, может быть, госпожа Компф?
— Карен ван дер Биик работает, как частный подрядчик, — госпожа прокурор свои мысли уже додумала и смотрела теперь на одного Греча. — Если она здесь, то положение даже хуже, чем мы думали. Речь идет об очень крупном деле о коррупции ... И очень опасном к тому же. У нее есть "террор группа" ...
