#1Опухоли головного мозга подразделяются на первичные и вторичные. Первичные опухоли мозга, которые встречаются редко, зарождаются в ткани самого мозга и не очень часто образуют метастазы. Вторичные, которые распространены гораздо шире, исходят из других участков организма (например, легких или молочной железы), откуда распространяются раковые клетки с последующим образованием новых опухолей в головном мозге.
#2Астроцитома — один из видов первичной опухоли головного мозга.
#3Рентгеновская компьютерная томография — томографический метод исследования внутренних органов человека с использованием рентгеновского излучения и последующей обработкой результатов на компьютере.
На самом деле, кто такой Купцов, Реутов тогда не знал. Да, если бы и знал, ничего бы это не изменило. Ему просто понравилась эта женщина, и глаза Ивана Фелоретовича, которыми тот смотрел на свою жену, понравились тоже. Его вообще эта история по-человечески задела. И вдобавок, задача, возникшая тогда перед Реутовым, оказалась именно тем вызовом профессиональной состоятельности, на который он не мог не ответить. А деньги ... Что ж, и деньги оказались совсем не лишними, потому что Реутов как раз собрался тогда покупать квартиру. Но вот воспользоваться предложенной услугой — а Вадим в конце концов все-таки понял с кем дело имеет — он совершенно не предполагал. Однако, как говорится и, вероятно, не зря, человек предполагает, а бог располагает. И оказалось, что в нынешних обстоятельствах брезгливостью следовало пренебречь. На войне, как на войне ... И там, как известно, все средства — ну почти все — хороши.
Когда несколько часов назад Реутов сказал Полине, что он знает, как найти Кабарова, он ее не обманывал, хотя уверенность его и основывалась всего лишь на интуиции и логике — вечных спутниках врача и ученого. Прежде всего, за неимением других гипотез, Вадим предположил, что фамилия жандармского майора действительно Кабаров. На самом деле, этот пункт казался наиболее достоверным, тем более что подтверждался двумя независимыми источниками. Свою фамилию майор назвал сам. При том, назвал в ситуации, предполагавшей, что информация эта дальше баржи, на которой он допрашивал Реутова, не уйдет. А во вторых ее назвал тот раненый в живот ротмистр, которому Кабаров поручил следить за "контактами" Полины. Зато следующее предположение являлось уже насквозь умозрительным.
Жандарм произвел на Вадима впечатление молодого, здорового и хорошо подготовленного физически человека. К тому же, Кабаров был парашутистом-спецназовцем, и это наводило на определенные мысли. Дело в том, что примерно полгода назад в Хазарском доме проходили окружные соревнования армейских команд по боевому дзюдо. Однако по старой имперской традиции флот в этих состязаниях не участвовал, но зато участвовали команды военизированных ведомств, относящихся совершенно к другим министерствам: пограничной стражи, жандармерии, пожарной охраны и финансовой гвардии. И значит, в администрации клуба до сих пор должны были храниться личные карточки участников, содержащие отнюдь не секретные, но все же не подлежащие широкой публикации личные сведения. А у Реутова, так уж вышло, имелся собственный ключ от одной из дверей большого здания на Каменном острове, где, собственно, и размещался Хазарский дом.
Поэтому, допив кофе, они с Полиной, прежде всего, поехали на Черную речку, где в старом, уже несколько лет не используемом по назначению гараже профессора Карпова хранились несколько ящиков со старыми бумагами Реутова. В новой квартире просто не нашлось места для огромного количества бумаги, скопившейся у Вадима после написания докторской диссертации и первых его самостоятельных исследований. А Карпову, с которым они даже друзьями, на самом деле, не были, гараж был уже не нужен, так как Георгий Васильевич последние годы серьезно болел и, не имея возможности водить машину, свой "Русобалт" продал. При этом была велика вероятность, что злодеи, устроившие на Реутова охоту, о существовании этого гаража узнать еще не успели.
Тем не менее, на этот раз Вадим действовал крайне осмотрительно и к гаражу приблизился только после получасового наблюдения за местностью, не выявившего, впрочем, ничего подозрительного. Запасной ключ от карповского бокса, как и раньше, был глубоко засунут в узкую щель под крышей с задней стороны построенного из железобетонных плит гаража. Так что доставать его пришлось, глубоко засунув в щель кончик ножа, и это при том, что без лестницы дотянуться до "тайника" мог только очень высокий человек. Идея, хранить тут ключ, принадлежала самому Реутову, который при всей своей замечательной памяти, регулярно забывал ключи и записные книжки в самых неожиданных местах. Поэтому и внутри гаража кроме принадлежащих ему картонных коробок с рукописями, оттисками старых статей и огромными пачками протоколов экспериментов, имелась еще одна ценная вещь, которая, собственно, Вадиму теперь и понадобилась. Это была стандартная железная коробка для инструментов, внутри которой под лотком для всяких мелких вещиц, типа шурупов и гаек, лежали старая его телефонная книжка и связка запасных ключей "от всех на свете замков", к которым имел касательство Вадим. Был тут и тот самый заветный ключ от Хазарского дома, о котором Реутов так кстати вспомнил.
За гаражом, как и предполагалось, никто не следил. И ключи, чего и следовало ожидать, оказались на месте. Так что в три часа ночи, Вадим уже бесшумно проник в здание спортивного клуба. Вскрыл захваченной из гаража фомкой дверь в помещение администрации и два стоявших в нем шкафа с документами, и совершенно не удивился, обнаружив в конце концов во втором из них личную карточку майора из бригады "Вой" Андрея Павловича Кабарова. Дело, таким образом, было сделано. Оставалась самая малость: пойти по указанному адресу и взять жандарма за жабры. Но, к счастью, Реутов искушению тут же помчаться на Староприходскую сторону, где жил Кабаров, не поддался. Майор ведь тоже был не дурак. Мог и сообразить, что Вадим, раз уж знает его настоящую фамилию, может прийти по его душу. И вообще, одно дело отстреливаться, когда приперло — как это делается Реутов вроде бы не забыл — и совсем другое, захватить живьем хорошо подготовленного противника, и не где-нибудь в лесу или, скажем, в полевых укреплениях, а в городской квартире. Такой подготовки Вадим не имел, и поэтому в четыре часа утра позвонил Купцову и, как вскоре выяснилось, хорошо, что позвонил ночью. Ему опять повезло, но у этой импровизации имелась хорошо выполненная "домашняя заготовка".
— Проходите, Вадим Борисович, — предложил Купцов, открывая перед Реутовым дверь в дом. — Попьем чаю, поговорим. Или вы кофе предпочитаете?
— По времени суток, предпочел бы кофе, — Реутов вошел в прихожую и через открытую дверь прошел дальше, в ярко освещенную электрическим светом гостиную.
— Тогда, подождите пару минут, — сказал, входя вслед за ним хозяин. — Прислуги сейчас, как вы понимаете, в доме нет, так что придется мне самому похозяйничать.
— Разумеется, — пожал плечами Реутов и сел в кресло, стоящее сбоку от высокой стеклянной двери на веранду. — Хозяйничайте, Иван Фелоретович. Или, может быть, вам помочь?
— Нет, — отмахнулся Купцов, направляясь к двери, ведущей на кухню. — Что же вы думаете, я и кофе гостю сварить не сумею?
— Я Ольгу Григорьевну, часом, не разбудил? — Спросил Вадим, прислушиваясь, между тем, к смутным шумам внутри дома. Возможно, это была паранойя, но так же, не исключено, что страхи, как тени духов ада, вставшие за его спиной после засады в доме ломщика, были небезосновательны. Теперь могло случиться все, что угодно, но Реутов не желал больше наступать на одни и те же грабли.
— Да, нет, — уже из кухни откликнулся Купцов. — Спит она. Дом-то у нас основательный, стены толстые. Наверху и не слышно ничего.
— Ну и, слава богу, — сказал Реутов, шурша газетой, лежавшей перед ним на журнальном столике. Действовал он при этом одной левой рукой, потому что правой снимал в это время с предохранителя заранее перезаряженный марголин.
— Можете говорить в полный голос, — сам Купцов говорил громко, чтобы его было слышно и в гостиной.
— У вас хороший дом, — марголин лег под газету, а нож спрятался в рукаве куртки. Если что, уронить его в ладонь и кинуть в цель можно было практически мгновенно. А с левой руки Реутов в свое время метал ножи ничуть не хуже, чем с правой.
— Спасибо, Вадим Борисович, — сказал из кухни Купцов, позвякивавший там посудой. — Мне он тоже нравится, хотя некоторые находят, что бедноват.
— Ну это дело вкуса, — Реутов поднялся из кресла и, подойдя к двери на веранду, отдернул штору и посмотрел в залитый предрассветными сумерками сад.
— Вам покрепче? — Спросил Купцов.
— Да, пожалуйста, — попросил Реутов, наблюдая за движением легкой тени, скользнувшей между деревьями. — Всю ночь, знаете ли, на ногах.
Он дождался пока "тень" перебежит полосу света, падавшего из окна верхнего этажа, и скроется за ограждением веранды, удовлетворенно кивнул и вернулся в кресло.
— Еще минута, — сказал Купцов, судя по раздающимся из кухни звукам, сервировавший пока суд да дело чайный столик.
— Да я не тороплюсь, — успокоил его Реутов.
Он перевернул газетный лист, скользнул невидящим взглядом, весь уйдя в слух, по строчкам газетных статей и черно-белым фотографиям, снова перелистнул ... Ощущение было такое, что в доме они не одни. Но те люди, которые скрывались пока за закрытыми дверями, появляться в гостиной не спешили. Получалось, что или он все-таки ошибается, или это всего лишь охранники Купцова. Впрочем, как известно, охранники могут не только охранять.
— Ну вот и кофе, — сказал Купцов, появляясь в дверях. Перед собой он толкал маленький столик на колесах, полностью сервированный к раннему завтраку на двоих.
— Спасибо, — улыбнулся Реутов, рассмотрев, что кроме кофейника, сахарницы и чашек, гостеприимный хозяин разместил на чайном столике и большую серебряную конфетницу с бельгийским шоколадом, и вазочку с домашним печеньем, и даже бутылку арманьяка. — Здесь можно курить?
— Курите, — разрешил Купцов. — Я потом проветрю.
— Спасибо, — поблагодарил Реутов, достал из кармана пачку "Беломора", вытряхнул из нее папиросу и, пока хозяин наливал ему кофе, неторопливо закурил.
— Итак, — сказал Купцов, не спрашивая Реутова, разливавший теперь по хрустальным рюмкам арманьяк. — Чем могу быть вам полезен, Вадим Борисович?
— Видите ли, Иван Фелоретович, — осторожно сказал Вадим. — Мне требуется помощь весьма необычного свойства. Не знаю, в ваших ли силах мне помочь, но больше, если честно, мне идти не к кому.
— Говорите, — предложил Купцов и взял со столика свою рюмку.
— Мне нужно поговорить по душам с одним человеком, — объяснил Вадим, тоже беря в руку рюмку. — Я знаю его адрес, но человек этот не простой, и я не уверен, что смогу в одиночку заставить его говорить.
— Понятно, — кивнул головой Купцов и пригубил арманьяк. — Кто он?
— Жандармский майор.
— Вообще-то мы с этими господами никогда не связываемся, — Реутову решительно не нравилось выражение глаз Купцова. И он был совершенно уверен, что с темой разговора это никак не связано. Ивана Фелоретовича тревожило что-то другое, но причина такого его состояния Реутову, разумеется, была неизвестна. — Но вам бы я в помощи все равно не отказал.
— Но все-таки откажите, — закончил за него Реутов, начинавший понимать, что ощущение тревоги посетило его совсем не напрасно.
— Вы правы, — согласился Купцов и вернул рюмку на место.
— Что-то случилось? — Спросил Вадим, тоже возвращая рюмку на столик и освобождая, таким образом, правую руку.
— Случилось, — Купцов наконец посмотрел прямо на Вадима, и выражение его глаз сказало Реутову все остальное, хотя подробностей при таком способе коммуникации узнать было и нельзя. — Видит бог, я вам обязан, Вадим Борисович так, как мало кому в мире. Ольга для меня все, но если меня не станет, кто позаботиться о ней?
— И что это значит? — Спросил Реутов.
— Я не знаю, во что вы, Вадим Борисович, оказались замешаны и, честно говоря, знать не желаю. Я только удивлен, что это случилось именно с вами ... Никогда бы не подумал ...
— Не тяните, — усмехнулся Вадим, которому, на самом деле, было не до смеха. Растерянный, испытывающий страх Купцов производил странное и страшное впечатление.
— Мне приказали вас найти и захватить, — с видимым напряжением сказал Купцов и отвел взгляд.
— Чего же вы меня кофеем взялись поить?
— Потому что не по-людски это ...
— Не по-людски, — повторил за ним Вадим. — А если я сейчас побегу?
— Поздно, — покачал головой Купцов. — В доме трое моих охранников и они вооружены. Вы и до двери-то добраться не успеете.
— Понятно, — кивнул Вадим. — Значит, решили угостить напоследок и сдать.
— Значит, так, — глухо ответил Купцов. — Мне просто некуда деться.
— Звучит убедительно, — Реутов вдруг почувствовал, как уходят страх и напряжение. Голова стала ясной, сердце спокойным, и он знал, что надо делать.
— Иван Фелоретович, — спросил он. — А вы где в войну были?
— Где и все, — удивленно поднял на него взгляд Купцов. — Я же сорок первого года, вот на второй год и призвали.
— А служили где? — Как ни в чем не бывало, продолжил расспросы Реутов.
— Тыловая служба мотострелкового полка, а почему вы спрашиваете?
— Я потому спрашиваю, — ровным голосом объяснил Вадим. — Что я тогда тоже в армии был. Удивлены?
— Признаться, удивлен, — нахмурился Купцов.
Ну что ж, он, наверняка, не стал бы тем, кем стал, если бы не умел чувствовать, чем ветер пахнет.
— Тогда я вас, пожалуй, еще раз удивлю, — усмехнулся Вадим, видя, что его спокойный тон заставляет собеседника нервничать.
— Я, Иван Фелоретович, войсковой старшина в отставке. А служил я в 8-й казачьей бригаде. Черной. Приходилось слышать?
— Старшина? — Ошарашено вскинулся Купцов. — Черной?
— Сиди тихо! — Приказал Реутов, в руке которого уже появился марголин. — И слушай внимательно. Там, — он чуть повел головой в сторону двери на веранду. — Мой напарник с девятимиллиметровым автоматом. Если твои дурни сюда сунутся, пошинкуем в капусту и тебя и твоих телохранителей. А потом я с огромным удовольствием разнесу в дребезги череп Ольги Григорьевны, так что никакой Оганесян ей уже не поможет. Ты меня понял?
— Понял, — тихо ответил Купцов, который, по-видимому, такой разговор понимал очень хорошо. Впрочем, судя по всему, то, что так заговорил с ним "добрый доктор Айболит", которого он совсем уже собрался сдавать какому-то своему пахану — "Ну не полиции же, в самом деле?!" — повергло Ивана Фелоретовича едва ли не в полное изумление. Тем сильнее оказался эффект.
"Психология, однако".
— Ну вот и славно, — снова усмехнулся Реутов, ощущая удивительный подъем, который ему, однако, совсем не понравился.
"Революционный невроз1 ..." — но мысль эта лишь мелькнула на мгновение и исчезла, подавленная требованиями момента.
#1Революционный невроз (1906) — книга французских психиатров Огюстена Кабанеса и Леонарда Насса, рассказывающая среди прочего о том, как становятся способны на преступления и зверства самые обычные люди, охваченные страхом, паникой, ненавистью и другими сильными чувствами.
