Срочно. Строго. Секретно.
По непроверенным данным, в распоряжении нарушителей имеется новая разработка — амулет, каким-то образом меняющий внешний облик человека.
Резолюция: агенту принять срочные меры, чтобы установить источник и действие амулетов.
Направить срочный запрос в Службу Ресурсов для установки круга лиц, способных на разработку и распространение амулетов с подобными характеристиками.
— Алексей, что там насчет магии крови?
— И ты туда же? — Алексей с наслаждением содрал маскировку, сердитым жестом загасил огонь под булькающим котелком с какой-то темной жижей и сунул голову в каменную чашу с водой... Кажется, совещание вымотало его до предела. Лина нахмурилась... и придержала полотенце, которое Алекс как раз потянул к себе — телекинезом. Несчастный кусок ткани несколько раз дернулся под усилиями двух различных сил, но феникс дождалась, пока Алексей осторожно разжмурит мокрые ресницы и только тогда разжала пальцы. Полотенце устремилось к хозяину на скорости реактивного самолета...
Алексей не успел отшатнуться — лохматый кусок ткани в него просто врезался. Лина только хихикнула, глядя как ее любимый с невнятными восклицаниями выпутывается из летающего банного изделия. Наконец из-под мокрой челки сверкнули сердитые зеленые глаза... и, конечно, немедленно вычислили причину незапланированного полета полотенца. Полсекунды — и взгляд потеплел.
— Хулиганим?
— Дразнимся, — уточнила девушка. И напружинила мышцы. На всякий случай. И вовремя. Хотя и совершенно напрасно: пол ушел из-под ног легко, словно танцуя, воздух сцапал игривым вихрем, и, не успев дернуться, феникс посмотрела в зеленые глаза уже с расстояния пяти дюймов... Телекинез, чтоб его! И совсем не такой, как у Повелителя — ничуть не больно, хоть и мощно. Весьма. Интересно, какой вес он способен поднять? Ее — с усилием, но вовсе не предельным...
— Значит, дразнимся? — выдохнул насмешливо носитель столь ценной способности, и расстояние между ними сократилось еще на дюйм, — А поплатиться не боимся?
— Ой... — Лина поспешно состроила испуганную рожицу, — А что мне за это будет?
— За нападение на ведущего зельевара Лиги? — Алексей надвинулся, всем своим видом олицетворяя угрозу...
— Ну... да...
— За присвоение ценного имущества....
— Ужас, как недостойно я себя вела...
— А также за попытку удушения зельевара с помощью полотенца?
— А какое за это наказание полагается?... — шепот — прямо в губы, они так близко....
— Если преступница раскается, то...
— Отпустишь? — совсем... близко...
— Ага...
— Тогда я не раскаиваюсь...
Наказание последовало незамедлительно...
— Лина!
— М-м-м?
— Ты что молчишь? — "ведущий зельевар Лиги" приподнимается на локте, — Спишь?
— Вот еще...
Тратить время на сон, когда Алексей рядом?
— А что?
— Думаю про твои способности к телекинезу. Они не ослабели? После такого долгого... Хранения.
— Нет, — и ангел-телекинетик ласково гладит ее волосы, — Ничуть. Можешь быть совершенно спокойна. Эта способность вообще не слабеет, разве что от старости, а вот подрасти может, был у нас в Школе один случай...Ой, погоди, хочешь кофе?
— Твой? Еще спрашиваешь!
— Училась в Школе одна влюбленная парочка...
— Влюбленная? И сколько лет было влюбленным?
— Ей десять, ему одиннадцать, — подмигнул Алексей, — Первый год, пока они разобрались, что это любовь, а не что-то другое, между классами шла война, и от нее педагоги седели... Максим владел телекинезом, Аларика — полукровка с примесью крови нимфы, и у нее была куча возможностей подстроить пакость через растения...
— О-о-о... — понимающе протянула феникс.
— Именно! Развернулось настоящее противостояние, — тон Алексея приобрел зловещую окраску, — У Аларики упорхнула тетрадка с домашней работой — и к Максиму в котелок с зельем вползает совершенно постороннее растение, и вместо защитной жидкости получается зелье самовыдувающихся мыльных пузырей, которые не лопаются и поэтому за полчаса совершенно заполонили лабораторию. Максим запускает в классе хоровод из лягушек — мстительная Аларика как-то договаривается с комнатными цветочками и они берут за привычку пахнуть как целая клумба лилий. Да еще и брызгаться этими... соками на всю спальню. Что ты смеешься, представь, каково мальчишке пахнуть духами...
Увы, Лина была бессердечна к страданиям неведомого маленького чародея и расхохоталась. Алексей, впрочем, и не ожидал ничего другого — зеленые глаза понимающе блеснули.
— Самое интересное было потом... Максим подвесил над дверью флакончик с какой-то краской, чтоб она брызгала на всех существ женского пола... Знал привычку Аларики опаздывать на завтрак и поднял в последний момент. Правда, он не учел, что девочки очень разговорчивые и могут заболтаться в коридоре, так что первой в столовую вошла самая грозная дама школы...
— Директор?
— Нет.
— Завуч?
— Ганна Игнатьевна, повар. Самая, кстати, объемная дама, так что бедный флакончик потратил на нее весь запас. Обеда в тот день не было... Зеленокожее чудовище, в которое превратилась Ганна Игнатьевна, довело до заикания нашего директора... Можешь представить, что он почувствовал, когда к нему в кабинет ввалилось разъяренное троллеподобное существо с топором наперевес?
— С топором?
— Ну да, наша повар обожала готовить по старинке, мясо сама закупала и сама разделывала.
— Директор решил, что теперь приготовят его?
— Ну да... Тем более, что повариха была расстроена и перешла на родной язык, украинский, да и на том, судя по рассказам, вспомнила не самые вежливые слова. Пока повариху опознали, пока расколдовали...
— Расколдовали?
— Директор по ней сходу боевым заклинанием ударил. Парализующим, — пояснил Алексей, — А потом всех педагогов собрал, чтоб ее отмыли, успокоили и отговорили увольняться... Даже Максима позвали, чтоб он извинился, правда, пожалели потом...
— Почему?
— Ну, он извинился. Объяснил, что не хотел... И даже в искупление вины цветы решил подарить.
— И? — прищурилась Лина, предчувствуя новое веселье...
Предчувствие ее не обмануло. Алексей отхлебнул кофе и каким-то мечтательным голосом проговорил:
— Мы его специально заучивали, заклинание для вызова цветов — приближался один праздник... Но кажется. Макс его не доучил... Цветы получились замечательные — душистые такие фиалочки, крупные, красивые... Только выросли на самой Ганне Игнатьевне.
— Что? Как? — Лина попыталась представить почтенную даму в фиалочках с ног до головы... Не-е-ет. Даже с моим воображением — не, слабо такое представить.
— Сначала на фартуке, потом на прическе... потом руках... На беду директор не успел удалить из кабинета зеркало, которое вызвал показать повару, что зеленый цвет исчез. Почти... Она глянула и сначала глазам не поверила — ну как можно поверить, что это ты — вот эта ходячая клумба фиалочек? С глазками, в колпаке... Но уж когда поверила... Мамонт, у которого мы когда-то по ошибке хотели выдернуть бивень, и то так не орал! Повариха бросила топор и схватилась за директорский ремень. Ремень был в брюках, а брюки на директоре...и расставаться с ними, конечно, в планы начальства не входило... правда, у него еще и мантия была, но когда дама вытряхивает тебя из собственных штанов, это как-то не совсем прилично, тем более, из-за ремня...
— Ой...
— Директор возражал, и даже очень, но ее это не остановило — она гонялась за Максом минут десять, пока не устала и цветочки не осыпались...
Отсмеявшись, Лина простонала:
— Весело ж было у вас учиться!
— Потом стало еще веселей. Когда кто-то из учителей, которому надоело все время попадать под обстрел, объяснил этим, что такая вражда есть первое проявление любви. Они поверили. И мы должны были носить записки, помогать сочинять стихи, распутывать заклинания и мирить эту парочку, которая ругалась по пять раз на дню... Когда дама сердца наконец ответила взаимностью и позволила себя поцеловать (на полсекунды, в щечку и в полной темноте), у Максима как раз и возросли способности к телекинезу... Резко. Раз в пять.
— М-м-м?
— И он от радости решил подарить любимой женщине котенка...
— А-а... Умный мальчик.
— Но не рассчитал возросшие Силы, так что вместо милой пушистой кошечки в оранжерее материализовался средних размеров леопард... и в очень плохом настроении. Вадим был в восторге... — Алексей внезапно замолчал и уставился на совершенно пустую стену... Серый гранит. От него зеленые глаза кажутся почему-то темными...
Так. Лина, что-то сегодня совсем... птичка.
Раньше надо было понять, что неспроста такое веселье...Никуда она не делась, та боль, что вспыхнула в его глазах там, на совете. Ненадолго отступила в ее объятиях, прикрылась воспоминанием о светлом прошлом... Притихла. Притаилась. Но вернется, если сейчас ее не добить. Что ж тобой творится, милый... Или кто?
Имя "Вадим" дохнуло холодом, проскользнуло темной вспышкой... Имя и память. Сложи два и два, Лина, и получишь ответ...
— Значит, все-таки магия крови... — вздохнула девушка...
— Ты как всегда понимаешь...даже то, что я не говорил, — Алексей невесело улыбнулся...— Да. Я соврал.
— Соврал? Хм... — Лина быстро припомнила высказывания на совете... Не так уж много там утверждений, где можно соврать...— Так ты все-таки можешь Его убить?
— Да... Нет... Не уверен. Я специально не изучал. Но Вадим, кажется, думал, что это возможно. Иначе не отобрал бы мои силы так сразу...
О! Ты и сам не знаешь, насколько это правда, милый! Догадываешься только... А ответил сразу "нет", все ясно... Только одно непонятно...
— Алексей... почему?
Он тоже понимал с полуслова — переспрашивать не стал. Только устало повел плечом:
— Самому бы понять... Было время, когда я мечтал его убить, но не мог... Не было сил. А сейчас... Лина, если это правда, то это так просто! Выйти на улицу. Попасться патрулю. Он ведь подпустит меня к себе, это легко...убить.
И погибнуть самому? — возмутился внутренний голос. Не дам!
Спокойней, спокойней, пока вроде хватать и держать не требуется. Чтоб ни думал Алексей, а убивать брата он не пойдет. Сейчас, по крайней мере.
— Нам же не надо убивать. Нельзя. Сам же доказал!
— Да... Но если придется, я... — в зеленых глазах та же темная тень, — Он ведь так не убил меня... Отобрал силы, отобрал свободу, убил... стольких уже убил! Всех, кто дорог. И все же...
Все же! Алексей-Алексей... Что тут поделаешь! Лина вздохнула. Кто-кто, а я тебя за эту тень надежды осуждать не буду. У самой такие же демоны. Вспомнить, как собиралась на последнюю встречу с матерью: подбирала оружие, взвешивала угрозы... и в глубине души отчаянно надеялась, что обойдется без боя, страшилась его как никогда — каково оно, убить родного человека? Не знаю и знать не хочу. Пусть ты его ненавидишь, пусть он искалечил тебе и жизнь, и душу. Все равно надеешься... Не бывает абсолютного Зла. Даже Вадим был... разным.
Стоп-стоп, это что такое? Вот эта мысль — точно не моя!
И... и что это?
Вадим.
Точнее — воспоминания о нем. И не ее. Ах, вот оно что! Опять ее странная сила сработала на прием... Странно... Это было не вино, правда? Просто кофе. Почему ж тогда... Воспоминания не затягивали в бурлящий водоворот, как раньше, они проплывали как картины, чуть неясные, разные, из разных времен, но общее у них было: Вадим...
Светловолосый мальчишка, помогающий младшему брату вытащить из воды сверкающую рыбину... Совсем ребенок, лет девяти, он рвется наперерез огненному шару и успевает прикрыть младшего своим Щитом... Восемнадцатилетний парень, впервые оседлавший призванного дракона, он гневно хмурится, но дергает за повод, и огненная волна проходит над головами прижавшихся к стене людей, не причинив вреда. Над твоей головой... Вадим девятнадцатилетний, расчетливо и точно вздергивает в воздух, а потом ставит на колени — и корона, и его светлые глаза кажутся черными... Дим, зло улыбаясь, обещает лично искалечить, если он, Лешка, не возьмется за ум. Обещает "потерявшему память" брату силы взамен отобранных: "Лёш, ты хотел бы стать волшебником?", дарит рубашку-паутинку... морщится при виде шрамов... и расчетливо посылает навстречу пушистику с отравленными иглами. Обещает дружбу, защищает от Зайки... снова и снова натравливает "знатоков человеческого тела"... Присылает в камеру клубнику, именно такую, как он любит, не слишком крупную, без химии, свежую, даже с росинками на алых боках... от одного запаха, почти забытого, голова кружиться начинает... А приносит ее Такеши.
Невыносимо...
Лина открывает глаза, встречая его взгляд — понимающий и чуть виноватый... Да, я все видела. Понимаю.
Спасибо за доверие, любовь моя. Вряд ли ты еще хоть кому-то это покажешь, мой скрытный ангел. Вот оно, твое "все же". Все же ты отчаянно не хочешь поднимать руку на брата... Ох, Алексей... Мало тебе было? Плен, казнь, "воспитание"...Ты все-таки ненормально милосерден, любовь моя...
Он перехватил ее взгляд.
— Нет. Я все понимаю и помню. Надо будет — значит надо.
Надо... Да, ты сможешь... Если надо — сможешь. Только какой ценой ты заставишь себя, любовь моя? Как бы я хотела, чтоб это "надо" не наступило для тебя никогда. Но я могу только обнять и положить голову на плечо... Утешая... Проходит долгая-долгая минута — и руки Алексея обвивают ее талию. В наступившей почти спокойной тишине (пламя ада, как же нам надо хоть немного покоя! Хоть капельку) слышится его негромкий голос:
— Хорошо, что не надо все-таки сейчас выбирать.
Хорошо...
Еще потому хорошо, что мне тоже надо выбрать.
Та ночь, наедине с Повелителем и "Хеннесси".... Нет, она изменила ее, просто... просто теперь ей трудней было думать, что Его Величество надо убить. Потому что он тоже... сложный. Тот набор воспоминаний, который она нечаянно получила, прикоснувшись...
Передать их Алексу или от этого ему еще сложней будет решиться? А она имеет право скрывать? Это его брат, это он должен принять решение...
— Алекс, послушай...
— Что?
— Послушай... — мягко начала она. Но им помешали.
— Перерыв окончен! — постучали в дверь. — Перерыв окончен! На совещание!
Бунт
— Итак, с этим вопросом решено. Сергей написал на листке несколько слов и передал подскочившему Марку. — Добро, налаживаем связь с этими группами. Подполье увеличивается до семидесяти тысяч человек. Но... напоминать кому-то об осторожности надо?
— Нет.
— Не надо!
— Не стоит... — вразнобой откликнулись представители своих групп.
— Конспирация, конспирация и еще раз конспирация! — напомнил Хватько. — Тем более, у нас есть основания предполагать, что покойный Страж Вильям был прав.
— В чем? Не темни, Виктор!
— Э-э... еще перед штурмом Лиги была одна теория...
