— Не смей говорить о них так! — сорвался Алексей. Теперь он не старался разозлить брата, но слышать, как тот говорит о родителях...— Не смей! Они боролись за то, во что верили, ясно? Всю жизнь, всеми силами! Помогали людям! А ты поддался злу...
"Ты слаб," — прозвучала невысказанная мысль.
Глаза Избранного заледенели. Но Алексей не отвел взгляда, хотя от скопившейся в воздухе магии стало трудно дышать.
От напряжения в камере, казалось, вот-вот начнут проскакивать искры...
Наконец Вадим разомкнул сложенные на груди руки. Вытянул ладонь и щелкнул пальцами. Резко.
— Я устал слушать дерзости,— объявил он, когда, приглушенно вскрикнув, младший брат схватился за горло.
Невидимые когти сдавили шею до темноты в глазах. Протестующе заныли легкие, требуя воздуха... а его не было... Перед глазами поплыли вперемешку зеленые и оранжевые круги...
Все... Неужели?... Наконец-то...
И тут удавка ослабла, пропала.
Кашляя, смигивая с ресниц непроизвольно проступившие слезы, Алексей повис между тюремщиками. Пол качался, временами словно пропадая в зеленой искристой тьме. Истощение, физическое и нервное, наконец, сделало свое дело, и сознание юноши упорно стремилось покинуть это измученное тело.
— Открой глаза, — послышался знакомый голос, — Ты что, заснул?
— Да пошел ты! — огрызнулся Алексей из последних сил.
Сильный удар по лицу заставил его вскинуть голову. Удар... и детский плач. Что такое?
В камере появилось несколько новых демонов.
Пятеро... Каждый держал перед собой ребенка. Ближе всех — светловолосый мальчик лет семи. Господи...
— Кстати, о людях, которым надо помочь. Узнаешь? Это дети твоих дружков. Скажи мне "нет" еще раз, Алекс, и кто-то останется без головы.
На секунду Алексею показалось, что Вадим снова душит его... Потому что ему вдруг перестало хватать воздуха... Сердце взмыло куда-то вверх и застряло в горле колючим комом.
— Вадим...
— Этого не говори. — перебил его молодой Хозяин мира, — Я устал от проповедей. Мне, знаешь ли, поднадоело предлагать тебе мир на блюдечке, а в ответ получать оскорбления. Я хочу слышать только "да". Ты понял? "Да", Алексей! Или эти детишки отправятся на встречу с родителями.
В серо-зеленых глазах Повелителя клубилась тьма.
Алексей молчал, не в силах выговорить ни слова... Боже, помоги мне...
— Ну же, Алексей, выбирай, что дороже — твои нуждающиеся в помощи или твоя память о родителях? Выбирай. Ну!!!
" Я не могу" — пронеслось в голове — Папа, прости, я не могу... Это же дети..."
Он закрыл глаза... И кивнул.
— Это значит "да"? Я не понял.
— Да, — прошептал Алексей, не открывая глаз.
— Повтори, я не слышу!
— Да.
— Да — что?
— Да, я буду... тебе служить.
— Вот так сразу? Я восхищен...— в голосе, однако, восхищения что-то не слышалось. Зато послышалась издевка, — И Клятву принесешь?
Что?!
Клятва, новое изобретение Вадима, сковывало низших демонов по рукам и ногам, вынуждая беспрекословно выполнять приказы... или сходить с ума от боли.
Клятва...Господи, а какая разница? Чуть больше боли...
— Принесу, — голос звучал почти ровно, только губы почему-то плохо слушались... И камера опять закружилась, так что пол под ногами перестал ощущаться...
— Интересно...-прокомментировал Вадим. — Ну, что ж, становись на колени.
Он не встал — просто рухнул. Правда, больней не стало... Куда уж больше...
— Надо голограмму сделать, — холодно сказал Повелитель, — Ты — на коленях передо мной. Хотя не стоит. Ты ведь теперь часто будешь так стоять, верно? Слуга!!!
Слово хлестнуло плетью.
Алексей не вздрогнул. Чего уж теперь.
— Будь ты проклят, Алекс! — вдруг проговорил Вадим, и в голос его прорвалось долго сдерживаемое бешенство, — Значит, моим помощником ты быть не согласен. Ради меня — не согласен. Братом моим быть не хочешь... Но готов стать моим слугой — рабом! — ради своих людишек... Их, значит, выбрал... Так и быть!
Он вытянул руку, и в воздухе перед Алексом завис кубок из темного камня. Плеснувшаяся в нем жидкость была еще темней.
Черная...
— Итак, перед тем, как ты скажешь клятву.... Я хочу, чтобы ты выпил это. У этого зелья есть лишь один недостаток: действует только тогда, когда его пьют по доброй воле, без чар.
— Что это? — шевельнул Алексей похолодевшими губами. Он знал, ч т о, но верить не хотелось до последнего...
— Не узнал? — в открытую издеваясь, усмехнулся старший брат. — А еще постоянно слушал сказочки. Эликсир зла. Лучшие алхимики полтора года делали, по моему личному заказу. Специально для тебя. Пей.
— Не надо, Вадим...
— Пей.
— Нет...
Алексея качнуло, и он опустил голову, борясь с подступающим обмороком. Боже, как больно... Нельзя стать злым... Нельзя остаться добрым... Нельзя... Нельзя. Нельзя!
— Опять "нет", Алексей. А ведь детки еще здесь... — в словах молодого Хозяина заклокотала ярость, — Пей! Я приказываю! Ты ведь собирался стать моим слугой, верно? ТАК ВЫПОЛНЯЙ ПРИКАЗ!
Алексей поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как рука ближайшего демона, крупная, короткопалая, сделала резкое движение. В горле светловолосого мальчишки словно открылась темная щель... взорвавшаяся фонтаном крови.
Мир на секунду обрел невозможную, нереальную четкость — юноша увидел каждую капельку в багрово-алом потоке. А потом — погас...
Ты...
Лина вырвалась из воспоминания, как утопающий — из-под толщи воды. Ее знобило, сердце бешено рвалось под обжигающим ураганом эмоций Алексея. Нестерпимая боль и чувство вины. Не спас!
— Я ... Я даже не знаю, живы ли они...
Голос Алексея звучал как-то надорвано, хрипло...Отчаянно. И Лина вдруг поняла, что он держится на грани ... Его надо отвлечь. Срочно!!! Сейчас, пока не поздно...Утешать бессмысленно... Ей обычно помогала хорошая оплеуха... Нет! Она не будет его бить. Больше никогда. Никогда в жизни. Есть другой способ. Ну же!
Девушка обхватила ладонями его лицо и прижалась к губам. Алексей вздрогнул, замер, но отстраниться не попытался. Тогда она снова его поцеловала — горячо, нежно, отчаянно.
И на этот раз губы Алексея ответили ей...
Никогда в жизни Лина не просыпалась с таким ощущением...
Таким... она поискала слово... таким странным? Живым. Ощущение летящей, прозрачно-чистой, светлой какой-то радости. И живое тепло рядом, и ровное биение другого сердца — то, что раньше она едва терпела — теперь было удивительно нужным, просто необходимым ...прекрасным.
Что-то изменилось в мире...
Или в ней.
Девушка беззвучно повернула голову и всмотрелась в тонкое лицо спящего Алексея.
С п о к о й н о е лицо.
Лина закрыла глаза, чтобы запомнить его таким: без тревоги, без печати усталости, без боли. Как же тебе досталось, парень...
Он ведь младше ее, а между красивыми темными бровями уже легла морщинка... Девушке вдруг нестерпимо захотелось разгладить эту раннюю морщинку, потрогать шелковистую бровь, поерошить густые каштановые волосы , в которых словно запутались блескучие искры... Вспомнилось, как она остригла ему волосы, чтобы вылечить ожоги. Волосы отросли... Если бы так же легко исчезли другие следы: на теле и в душе...
Алексей, кажется, почувствовал ее взгляд.
Он шевельнулся, брови беспокойно дернулись... Лина затаила дыхание, гадая, как он на нее сейчас посмотрит. Что скажет? Может...И тут изумрудные глаза раскрылись ...
И Лина невольно улыбнулась при виде забавной смены выражений на его лице. Сначала сквозь туман сна проступила неясная, смутная, но оч-ч-чень довольная улыбка... От которой сердце феникса подпрыгнуло и кувыркнулось, точно котенок, играющий с бабочкой.
А потом темные ресницы ошеломленно взлетели вверх, в глазах промелькнула растерянность, почти паника, а чуть припухшие губы удивленно приоткрылись. Ну просто мальчишка-первоклассник, которого застукали за преждевременной распаковкой подарка на рождество!
И, наконец, алая краска смущения жаркой волной окатила его от линии волос до кончиков пальцев.
Ну, в общем, чего-то такого она и ожидала... Примерно. Чего не ожидала — что сама смутится в ответ.
Суккуб-недоучка...Ведь покраснела, как ...хамелеон, угодивший в винную лужицу!
Несколько секунд они просто таращились друг на друга, точно подростки, собирающиеся первый раз поцеловаться.
Первым, как ни странно, обрел дар речи именно Алексей.
— Э-э-э... привет, — выдал он хрипловатым от смущения голосом.
— Привет, — отозвалась Лина, постепенно обретая присутствие духа. Интересно, а у нее уши такие же огненные?
Алексей неловко хлопнул ресницами, глядя как-то искоса, словно борясь с желанием опустить глаза:
— Ты как?
— Я?! — изумилась девушка.
— Ну... э... ты выспалась?
— Что-что? — Лина с трудом сдерживала смех. Выспалась?! Ну, Алекс!
Заметив ее неуместное веселье, юноша окончательно стушевался.
— Я хотел...ну, в общем, я не очень знаю, что говорят ... э...когда... — он запутался и умолк.
Та-а-ак... Лина недоуменно уставилась на подопечного. Если она правильно поняла... Нет, ну настанет когда-нибудь конец его сюрпризам?
— Алексей! Я что, должна поверить, что это у тебя первый раз?
Зеленые глаза почему-то виновато прикрылись ресницами... и вдруг из-под ресниц сверкнула непередаваемая озорная искра, с крошечной такой
капелькой неуверенности.
— Ну... вообще-то второй.
Лина воззрилась на него почище Беатрисы. В двадцать с лишним лет?!
С такой внешностью, с такой... Невероятную, сказочную нежность этой ночи Лина будет хранить в памяти до конца жизни. Как сокровище... Как Бреннис хранит его песню... Да что же это, а? Как это?
Алексей стесненно поежился под ее взглядом:
— Что?
— С ума сойти! — проговорила девушка на выдохе, — Что же будет, когда ты наберешься опыта?...
— А что?
Лина покрутила головой, но все-таки не удержалась:
— Ну, знаешь, Алексей, если у тебя когда-нибудь будут проблемы с девушками, то, наверное, только одна: как отгонять лишних.
Он удивленно повел бровью и улыбнулся — быстрой летучей улыбкой, с той самой озорной искоркой.
— Правда?
— Ага, — кивнула Лина, одновременно пытаясь решить очень важную проблему: как удержать свое несчастное сердце от ме-е-едленного таяния. Удивительна была на его лице эта счастливая, лукаво-дразнящая улыбка.
— Как же так вышло? — нет, в нормальном состоянии она бы никогда не задала ему такого хамского вопроса. Да и вообще, если подумать, то подробности чьей бы то ни было интимной жизни ее всегда волновали примерно так, как василиска — камень. То есть никак. И в разумном виде она бы... Так то в разумном! А так... Алексей, правда, и не подумал обижаться. Даже подмигнул:
— Ну, как-то все было не до этого...
— С ума сойти...
— Так плохо? — с трагическим видом вопросил юный нахал. — Ай — яй — яй. Я исправлюсь, честное слово! Если мне дадут хоть один шанс...
Его чуткие пальцы тихонько поправили прядку волос у ее виска...Легко, словно крыло бабочки, коснулись щеки... И феникс поняла, что это такое — невесомость...
— Ну знаешь... -шепнула Лина, придвигаясь поближе — на волне этой невесомости. — в любом деле нужна практика... Алексей, а ты не врешь?
— Нет. Правда, второй... Или третий, — Алексей вдруг помрачнел и отстранился,— Как считать.
— Стоп-стоп, что значит, как считать?
Юноша неловко повел плечом, явно жалея о сказанном.
— А ну выкладывай.
Он отвел глаза.
— Ну... я ведь говорил тебе о парочке валькирий? Они явились ко мне в камеру сразу после одного разговора с Вадимом.
Он как-то странно оглядел развороченную постель. Недоверчиво и почему-то виновато.
— Думал, до конца жизни буду от женщин шарахаться. Если выживу, конечно...
Лина припомнила, как он дергался от ее прикосновений... Ну ты сволочь, Вадим...
— Валькирии вообще-то не такие, — тихо сказал Алексей, как никогда напоминая ангела. Со сломанными крыльями, — Я их раньше знал...
— Забудь, -попросила-приказала молодая женщина, — Вот не было того второго раза. Второй был сегодня. А третий...
Прядка черных волос пощекотала Алексею нос — он улыбнулся — и скользнула по шее....
— Третий будет сейчас... — пообещала девушка-феникс, и через минуту они забыли о валькириях. И о Вадиме... И вообще...
Лина, ну ты и влипла!
Нет, вообще-то она все сделала правильно. Старый, проверенный, даже рекомендованный способ отвлечения объекта сработал и очень даже эффективно.
Ее встревожила собственная реакция.
Непонятно! Ну, она, конечно, не Триш, но ведь и не девственница! Во всяком случае, Вадима ей было с кем сравнивать...И она совершенно точно никогда не испытывала таких эмоций. Феникс с сердцем-бабочкой? Лина-а-а...
Ты что, влюбилась? Влюбилась в объект? В чокнутого ангела с дурацкой привычкой к самопожертвованию?
Ага...
Ой, как непрофессионально.
Только кажется, мне уже все равно...
Мама была бы недовольна — толкнулась в сознание привычная мысль.
Плевать.
Триш покрутила бы пальцем у виска.
Это моя жизнь. Мне решать!
" тебе нельзя в него влюбляться... это плохо кончится... ты не я, для тебя влюбиться — значит отдать сердце целиком..."
Поздно, Триш. Оно уже у него.
И мне совсем не страшно...
Неторопливо вытирая волосы после душа, Лина усмехнулась. Опять спит! В сказке, которую она бессовестно подслушивала (Алексей, кажется, так и не догадался) говорилось о спящей царевне. А у нее кто, сонный принц? Она покосилась на четкий рисунок его бровей, на темное кружево ресниц.... А что, похож.
Спи, Алексей...Я еще посмотрю на тебя. Немного. Пока ты не видишь.
Что бы я ни отдала, только бы не было больше в твоей жизни такого ужаса... Того, что она увидела его глазами. Каменный пол, ударивший по коленям...злобно-презрительная маска на лице Вадима... Боль, сжигающая душу... багрово-алый поток...
Только .... ох! Нет, черт, не вовремя! Не сейчас, не сейчас....
Поздно.
В горло словно вцепилась когтистая лапа. В глаза плеснуло алым.
Лина вцепилась в полотенце, стиснула пальцы до хруста, пережидая приступ дикой, жаркой, бешеной злобы. Черт!
Сама виновата! Доигралась! Таким как она противопоказаны сильные эмоции. А она вчера ночью, мало того, что слушала Алексея, так еще и в память к нему полезла! Теперь Феникс-убийца проснулся....
Не все они — убийцы, и страстная душа феникса может пролиться прекрасной музыкой, огненным танцем, который зрители не забудут до смерти.... Может воплотиться в дивную статую.... И, восхищаясь, зрители просто не знали, чье это творение.
А вот ее мать тренировала на убийство.... Глава клана! Семейная гордость.... М-м-м, будь оно все проклято!
И страшные воспоминания Алексея, ураганная сила его боли и вины разбудили ее "внутреннего демона". Проклятье, проклятье, проклятье...
Ей надо срочно убрать отсюда Алекса. Пока... пока она его не убила. Глубоко вздохнув, она тихо подошла к постели, потянулась разбудить.... И замерла.
