Готовый выть от боли Лис не сразу понял, что вопрос изменился. "Как тебя зовут". Ну, на это можно и ответить, вряд ли его личность останется для них секретом.
— Хе... — Скривившись, он все-таки сумел сказать: — Хельг...
— Хельг, значит, да? Похоже на правду. — Асбьёрн задумался. — Но знаешь, — он ласково посмотрел на "птенца", — я тебе не верю.
Хельг непонимающе уставился на "сокола" — и дико заорал, когда третьекурсник сломал ему большой палец.
— Держи его, Хьёрлейв!
Подскочивший здоровяк схватил задергавшегося Лиса, с легкостью перевернул его на живот, вдавил в землю. Асбьёрн наступил на правое плечо Хельга, нагнулся и взялся за предплечье, безостановочно посылающее сигналы боли в мозг.
— На самом деле я понял, что ты жуткий обманщик, "птенчик". Ты не скажешь мне и слова правды. Будешь клясться семьей, родом, богами, Всеотцом, что говоришь мне правду, но мне кажется, что ты будешь только обманывать меня. — Асбьёрн вздохнул. — Это так расстраивает!
"Сокол" потянул предплечье на себя, по особому выкручивая, и Хельг понял, что боль, которую он испытывал до этого, даже и не была, в сущности, болью.
Настоящая боль пришла только сейчас.
Он даже не слышал отвратительного хруста. С ног до головы его хлестали перуны Рыжебородого Тора, сжигая нервы и тут же их восстанавливая. Больно было, как никогда в жизни.
Он даже думал, что умирает, когда внезапно боль прекратилась, а сознание стало сжиматься в черную точку, и он обрадовался, потому что смерть означала прекращение боли.
Но Асбьёрн ткнул пальцами ему под челюсть, и сознание обрело кристальную ясность и четкость. Ненадолго, правда. Туман хрустящей боли заполнил голову, сквозь правую руку словно пропустили ток.
Неужели это цена за то, что он поступил правильно?! За то, что спас Лакшми?!
На войне нет места чести.
Есть только победители и побежденные.
— Э нет, — прошипел "сокол", схватив Хельга за волосы и приподняв голову. — Ты еще мало соврал мне. У тебя еще осталась левая рука и ноги. Я не позволю тебе вырубиться и пропустить нашу замечательную игру!
— Асбьёрн... — предупреждающе произнес Хьёрлейв.
— Что такое? — "Сокол" недовольно повернулся. — Неужели и ты проникся Ингваровым гуманизмом? Если так, то...
Он осекся.
Продираясь сквозь заполонивший сознание туман, разум Хельга смог прояснить восприятие. И он увидел Дрону, стоявшего в шести шагах от Хьёрлейва.
Деревья замерли, позабыв качать ветвями. Приостановил свой извечный бег ветер, рассевшись на лиственной верхушке и заинтересованно наблюдая за происходящим. Тишина сковала лес.
Злая радость проснулась в Хельге. Следом пробудилась и надежда, однако бодрствовала она недолго.
Дрона застыл бронзовой статуей. Его лицо ничего не выражало. Словно бхатский отшельник, погрузившийся в пучины медитации и самосозерцания.
Если подумать, шепнул Лис, Махавидье незачем вмешиваться. Это не его дело. С двумя третьекурсниками даже великолепному Дроне не справиться, особенно вот так просто появившись и потеряв возможность напасть внезапно.
Не стоит удивляться, если бхат сейчас просто развернется и уйдет.
Внезапно вспомнилось: Фридмунд с восторгом рассказывает, что Махавидью, в отличие от остальных "птенцов", привезли на Виндерхейм на фамильной "Колеснице" Дома Небес. И что Дрона — риг-ярл, из правящей семьи Дома. А Хельг на это лишь кривится и спрашивает: ну и что? Здесь полно риг-ярлов и ярлов, хэрсиров и хёвдингов. Но здесь все по-другому. Мы в академии. Тут все иначе, чем в мире за пределами четырех островов.
Будь ты хоть из Дома Небес или из Дома Огня, из Дома Грома или Дома Белой Хризантемы.
Будь ты кто угодно — здесь ты один стоишь против мира. Сам. Без Дома и семьи за плечами.
И тебе самому принимать решения и отвечать за поступки.
Это ведь очень разумно — не вмешиваться, когда сильные, которые сильнее тебя, бьют слабых. Своя шкура всегда дороже. Особенно она дороже таких абстракций, как "честь", "долг", "мораль", "совесть"...
Если Дрона уйдет, то Лис поймет его. Он бы и сам ушел. Раньше — обязательно бы ушел, не вмешиваясь.
Так было до Лакшми.
Но Хельг — не Лакшми. А Дрона — не Хельг. Ему нет смысла вмешиваться...
Лис моргнул. Бхат исчез. Но он не ушел, нет — Дрона с огромной скоростью метнулся к здоровяку, нападая без всяких стоек, молча. Впрочем, разлившаяся во все стороны от южанина угроза была весомей всяких слов.
Хьёрлейв не стал защищаться. Он рванулся навстречу Махавидье, наклонившись вперед и держа кулаки возле груди. Со своей массой "сокол" мог нанести, распрямившись, невероятной силы удар, который мог не только вырубить Дрону, но и серьезно его покалечить.
Однако Хьёрлейв не учел, что его атака, явно созданная для борьбы с практикующими ваджра-мушти, не годится против того стиля безоружного боя, который Дрона продемонстрировал во время спарринга, устроенного Ингиредом.
Вместо серии молниеносных ударов руками бхат неожиданно ударил сбоку ногой. Сапог впился в бок Хьёрлейва, но это конечно же не остановило сванда. Он продолжал напирать. Но и Дрона еще не закончил. Его левая нога еще не опустилась на землю, когда он неожиданно подпрыгнул, оттолкнувшись от земли правой ногой. На мгновение бхат завис над свандом. Тот быстро сориентировался и выбросил кулаки прямо в живот южанину.
Достигни удар Хьёрлейва цели, и Махавидью можно было бы считать проигравшим. Но в кулаки "сокола" впились резко опущенные локти, отбрасывая их вниз, а левое колено Дроны тут же заехало в голову третьекурснику. Здоровяк отшатнулся, его повело.
Несмотря на кашу в голове, Хельг мог трезво оценивать ситуацию. Он понял, что задумал Махавидья. Ряд истязающих ударов из совершенно неожиданных положений, которые должны измотать здоровяка. Тайное искусство безоружного боя Дома Небес предоставляло Дроне возможность использовать приемы, о которых "сокол" никогда не слышал и противостоять которым вряд ли умел.
Однако одного Дрона не учел. Даже ему следовало напрячься, чтобы измотать третьекурсника. Не ограниченный временем и противостоящий только одному "соколу", Дрона мог это даже сделать.
Но "соколов" было двое.
Оставив Лиса, Асбьёрн поспешил к Хьёрлейву на выручку. А Хельг ничем не мог помочь Махавидье. Сломанная рука при малейшем движении взрывалась крошащей разум болью.
Взревевший Хьёрлейв набросился на бхата, вытянув вперед правую руку. Другую руку он отвел для удара, рассчитывая, что южанина удастся схватить. Разумеется, так просто схватить себя Дрона не позволил. Плавно и быстро присев, пропустив руку над собой, бхат засадил кулаком в локоть здоровяка. Не останавливаясь, он резко выпрямился и боднул лбом в челюсть "сокола". Не обращая внимания на боль, Хьёрлейв все равно попытался ударить Дрону левой рукой, но бхат, продолжая движение, начал падать на спину, вскинув ноги, и саданул обоими коленями голову сванда. Не удержавшись, здоровяк упал.
Но упал и Дрона, не сумев приземлиться на выставленные руки. Подскочивший Асбьёрн пнул южанина, выведя его из равновесия, и, согнув и сомкнув в "клюв ястреба" указательный и средний пальцы, молниеносно ударил под лопатку.
Такого Хельг и от Дроны не ожидал — тот, падая, крутнулся на месте всем телом, отбрасывая руку "сокола", и выбросил ногу, целя в голову противника. Но Асбьёрн оказался хорошо подготовлен, вдобавок сложение позволяло ему быть быстрее и ловчее Хьёрлейва. Он ухватился за штанину, дернул на себя, схватил покрепче и еще чуть-чуть — вывернул бы Махавидье ногу, но Дроне помогла его невероятная скорость. Он уперся об землю руками и засадил свободной ногой в горло третьекурснику. Толстенная черная подошва сапога, вся в земле и травинках, прошла рядом с бледным кадыком. Асбьёрн увернулся, однако ему пришлось отпустить Дрону. Бхат прокатился по земле, вскочил.
И бесшумно подобравшийся сзади Хьёрлейв навалился на него, хрипя и сопя, как медведь, обхватил руками, приподнял. Дрона пытался вырваться, но захват сванда воистину был стальной.
Не теряя времени, Асбьёрн приблизился к брыкающемуся южанину и обрушил на него каскад размашистых ударов. Каждый выпад сопровождался вскриком Дроны. "Сокол" остановился, лишь когда Махавидья замолчал и обмяк.
— Йотунова грязь... — прохрипел Асбьёрн, тяжело дыша. — Хорошо тренирован, сволочь... Но настоящего человека грязь никогда не победит...
И в этот миг Дрона неожиданно прижал колени к груди. Прежде чем Асбьёрн успел отреагировать, бхат с силой опустил ноги. Каблуки сапог с противным хрустом вонзились в коленные чашечки Хьёрлейва. Здоровяк заорал, разжал руки, вместе с южанином упал на землю. Но поднялся только Дрона. Хьёрлейв остался лежать, держась за колени и причитая.
"Он невероятен, — подумал Хельг. — И вот его я хотел подчинить себе? Думал сделать своим слугой, заставить выполнять мои приказы? Я, наверное, просто сошел с ума..."
— Ах ты тварь! — Безумие Асбьёрна хлынуло во все стороны, столкнулось с угрозой, излучаемой пошатывающимся бхатом. "Сокол" налетел на "птенца", превратившись в вихрь выпадов, лишь малую часть которых Дрона сумел отвести от себя.
Избиваемый, весь в грязи, пошатывающийся — сын Дома Небес продолжал стоять, готовя один-единственный удар. Хельг видел это.
Видел это и Асбьёрн. Он стал осторожнее, вкрадчивее. Пару раз промахнулся, нарочно открываясь, чтобы бхат попал в ловушку. Дрона выжидал, покачиваясь. Вытерпев столько ударов, он не собирался глупо проиграть.
Что заставляло драться Дрону, Хельг не знал. Честь Дома Небес? Желание защитить товарища? Некий долг, требующий искоренять несправедливость?
Да что уж там гадать! Успокойся, Лис. Сейчас не время просчитывать варианты, продумывать аргументы, строить линию поведения. Здесь все очень просто, как в давние времена, когда в хольмганге сходились двое, а в живых оставался только один. Победитель получает все. А душу проигравшего до скончания веков грызет Гарм в Хельгарде.
Дрона наконец решился — и его выпад был быстрее молнии Рыжебородого. Хельг не видел, что произошло, но Асбьёрн внезапно перестал атаковать.
Сванд и бхат замерли друг против друга.
А потом Асбьёрн захохотал. Безумен был его смех. Смех сошедшего с ума от крови берсерка, смех фения, впавшего в "бешенство героя".
Он легко удерживал левой рукой нацелившийся ему в шею локоть Дроны, а по-особому согнутые пальцы правой руки уже два раза впились в живот бхата. "Пасть дракона", изобретение чжанских мастеров, при умелом использовании поражала ряд болевых точек, которые могли надолго вывести воина из строя.
Судя по всему, Асбьёрна научили использовать "пасть дракона".
Повалив Дрону ударом ноги с разворота, брат Истины вскинул лицо к небу и закричал. Страшно закричал. В его голосе осталось мало человеческого, в нем царила дикая, животная радость.
Хельг закрыл глаза.
Все.
Это конец.
Альдис Суртсдоттир
Нападение было неожиданным.
День перевалился за середину и теперь неторопливо шагал к закату, заливая отроги гор теплым живым золотом. Еще три-четыре часа, и золотая ладья Всеотца скроется за горизонтом, из низин поднимутся сумерки, станет зябко. Второе испытание закончится, по горам пойдут наставники собирать заплутавших однокурсников, как пастух собирает стадо.
Девушка сидела на камне, гадая, как именно наставники собираются искать заплутавших овечек. Вряд ли будут прочесывать склоны...
Она сама не знала, почему сделала это. Проснулся ли древний инстинкт, предупредивший об опасности, или кто-то из молчаливых обитателей Асгарда решился спуститься вниз, чтобы помочь беспечному "птенцу".
А может, просто ухо различило едва слышный свист палки, рассекающей воздух.
Изнутри толкнул властный импульс: "Падай!" — и Альдис кувыркнулась с камня за долю секунды до того, как палка опустилась ей на затылок.
Дерево с треском встретило камень и сломалось в руках нападавшего. Девушка перекатилась вбок, единым движением, как учила наставница Нода, вскочила на ноги и заняла боевую стойку.
И тут же обмякла, едва не позабыв от обиды все, чему учили в академии.
— Гвен, ты что?! Ты разве не видела? Это же я, Альдис!
— Видела, — кивнула гальтка, с печальной миной рассматривая обломок палки в руке. — Защищайся!
— Какого йотуна! — Альдис еле уклонилась от удара обломком палки. — Ты на меня нападаешь?!
— Да. Почему нет?
Подруга взорвалась серией коротких яростных ударов.
Альдис уклонялась и отступала. Атаковать в ответ? Но это же Гвен!
От мучительного чувства обиды перехватывало горло.
— Почему? — наконец выдавила она из себя, чудом избежав очередного удара. — Я думала, мы друзья.
Гальтка остановилась и отшвырнула теперь скорее бесполезный обломок. Она тяжело дышала. Грязная, местами порванная одежда, уже затянувшаяся царапина на лбу и здоровенный кровоподтек под глазом — все это говорило, что подруга не теряла времени даром.
— Разумеется, мы друзья, — пропыхтела она. — До начала испытания и после окончания испытания. А сейчас мы противники и соперники.
От этих слов обида никуда не делась. Змеей залезла в душу, вцепилась зубами и отравила все воспоминания.
— Это ты называешь дружбой?! — Альдис впервые решилась атаковать: от простого и жесткого пинка Гвен ушла легко, почти играючи.
— Да! — Сокурсница отвечала на выдохе, отбивая атаки. — Это. Уважение. Не. Играй. В. Поддавки.
— Хорошее уважение — палкой по голове. — Контратака Гвен была не менее яростной, девушке пришлось уйти в глухую защиту.
С минуту они обменивались ударами. Потом остановились, изучая друг друга.
Каждая из противниц хорошо, может, даже слишком хорошо знала манеру боя и слабые стороны другой. Наставница Нода не раз ставила их в пару на занятиях, да и после уроков Гвен частенько предлагала отработать вместе полученный материал.
Альдис сильнее и быстрее, но Гвен гораздо лучше владеет тактикой и умеет пользоваться подручными средствами.
Но Альдис сегодня почти не дралась, значит, меньше устала. Если вымотать гальтку окончательно, можно будет завершить все несколькими ударами.
Гвендолен смотрела, прищурившись, и, наверное, тоже мысленно делала какие-то выводы.
Она шагнула раз, другой, огибая Альдис посолонь по большой дуге. Девушка повернулась, настороженно наблюдая за гальткой. Даже измотанная в боях, Гвен остается опасным и непредсказуемым противником.
Чего хочет гальтка? Она ждет, что Альдис ее атакует? Значит, надо не атаковать, подождать. Вечная беда Альдис — ей никогда не хватает терпения в сложных поединках. Наставница Нода, да и Такаси говорили это не раз...
— Знаешь, я тебя видела сегодня утром! — крикнула ей Альдис, чтобы отвлечь. — Ты выламывала палку. Я могла напасть, но прошла мимо.
— Мне жаль.
— Жаль?
— Это показывает, как мало ты уважаешь меня как противника.
— Что?
Она никогда не думала, что ситуацию можно рассматривать и так.
— Слушай, бесстрашная дочь эрлов, что за каша у тебя в голове? Ты считаешь, что командиром должен обязательно быть тот, кого ты любишь, а друзьям надо поддаваться, чтобы они не обижались?
