* * *
Последний день апреля должен был стать для Галины Евгеньевны Демидовой в недалеком прошлом простой официантки Гали Синичкиной и последним днем траура. Можно будет вести более веселый образ жизни, ездить в гости, тратить деньги на разные приятные вещи, появляться с любимым мужчиной на людях и сменить этот надоевший черный цвет на что-то другое.
"Он, несомненно, меня стройнит", — думала Галина, глядя в зеркало.
— Но всё хорошо в меру, а не иметь возможности надеть, что-то другое кроме черного, так угнетает... Но траур это траур. Приходится подстраиваться под определенные стереотипы поведения, — рассеянно бормотала Галина, поворачиваясь к зеркалу то одним, то другим боком, а то и вовсе задом. Месяц интенсивной учебы неизбежно повлиял и на лексикон бывшей официантки.
"Да и жалко Аркадия. Надо показать всем интересующимся, что я скорблю и сожалею...Хороший был мужчина. Невредный, нежадный, любящий и заботливый. Нелюбимый, правда. Так то так, но, сколько в мире, таких: не любят, а живут вполне себе счастливо? Может они и живут счастливо просто потому, что не встретили свою любовь. У меня вот так не получится. Я-то знаю, кого люблю, а вот он... И ведь ещё совсем недавно я была уверена, что и он меня любит. И я ради него была готова на всё и пошла вот зарабатывать деньги, чтобы он смог учится там, где хотел. В этом университете для аристократов. А в результате что? Деньги-то заработала, а любимого потеряла. Нельзя было оставлять без присмотра, нельзя! И уж тем более нельзя было демонстрировать ему свою холодность при каждой встрече. Решила быть честной перед Аркадием и что в результате? Аркадий вот уже умер, перетрудился бедняжка. А Влад только пришел, можно сказать, не успел поздороваться, как попросил миллион. И ведь не жалко мне миллиона! Для Влада мне вообще ничего не жалко! Но ведь он жениться собрался и не на мне. Вот я и сказала `нет`! А кто бы на моем месте сказал `да`? Хотела бы посмотреть на такую дуру... А в результате что? Он сказал `прощай` и так легко сказал. Я аж застыла вся при этих его словах. Так и сидела, и молчала, пока он не ушел. И что теперь делать?"
Галина опустилась в стоявшее рядом кресло. Ноги ее не держали.
"Думала, может забыть удастся. Да ничего подобного: и ночью постоянно снится, а наяву так вообще ни о чем кроме как о нем думать не могу... С секретарем пыталась пару раз забыться, с более солидными людьми, которые приходили выразить соболезнование...общалась. Пустое, никто даже ненадолго не смог меня заставить забыть его... А дальше только хуже будет, судя по всему..."
Беззвучной тенью в комнате возник секретарь.
— Галина Евгеньевна! Прибыли люди из адвокатской конторы и нотариус. Ждут в приемной.
— Иду, — коротко сказала Галина. Собралась с духом, поднялась из кресла.
Секретарь уже держал дверь открытой. Вошла в кабинет. Кивнула.
— Приглашай.
"Целая делегация, однако", — думала Галина, разглядывая входивших один за другим в кабинет людей. Все черных официальных костюмах, все с выражением значимости на лице и толстенькими чемоданчиками в руках.
Они поприветствовали хозяйку, наклоном головы и начали выкладывать на стол казавшиеся бесконечными папки с бумагами.
— Всё готово! Госпожа Демидова, — уважительно сказал самый представительно выглядящий и самый пожилой из пришедших мужчин, старик с чахлой седой бородкой. Глава адвокатской конторы `Бенсон и сыновья`
— Вам надо всё это подписать! — легким кивком он указал на устрашающую стопку бумаг, возвышавшуюся на столе.
Галина молча взяла ручку с золотым пером, внимательно прочитала и затем уже подмахнула первый лист, услужливо подсунутый ей старшим из Бенсонов.
Только три часа спустя Галина, завершив процедуру подписания, казавшихся бесконечными бумаг, осталась в кабинете одна. Бенсон-старший от имени своей адвокатской конторы поздравил госпожу Демидову с официальным вступлением в права наследования и покинул кабинет последним. Остальные участники действа давно уже испарились из кабинета.
"Вот я и миллиардерша! С ума можно сойти! Я о таком и не мечтала! И вот свершилось! Только вот отчего, так нерадостно-то? 99,9 процентов женщин в этой ситуации были бы безумно счастливы... А я? Да я получила деньги. Я за деньгами и шла работать сюда, но ведь они мне нужны были не сами по себе. Я это делала для Влада и только ради Влада. А теперь я ему не нужна, ему нужны мои деньги, но я их ему не даю... А в результате что? Деньги у меня есть, а Влада нет, и уже не будет! И он не придет, нечего и надеяться. Ему эти его магессы помогут. Найдут деньги. Я даже не сомневаюсь. А может позвонить и дать ему этот несчастный миллион? ... А что изменится? Он его возьмет и наверно даже скажет `спасибо`. Он мальчик вежливый и женится на своих магессах, но не через два года, а уже через два месяца... А я всё равно останусь одна. С деньгами, но одна..."
— А я не могу без него!
— Не могу!
— Что делать? ... Что делать? ...Что делать?...
"А, если...", — вдруг задумалась Галина над пришедшей ей в голову и показавшейся в первый момент безумной идеей.
— А я...
— А он...
— Хуже-то не будет! Надо рискнуть! Иначе помру я от черной тоски и очень быстро! — прорычала Галина и с силой надавила на кнопку звонка. Секретарь возник почти мгновенно.
— Эта адвокатская компания уже ушла?
— Нет ещё. Получают гонорар за свои услуги. Наличными у нашего кассира...
— Закончат, пригласи их сюда, ко мне. Есть ещё одно дело, которое мне хотелось бы обсудить с ними.
Секретарь кивнул и молча исчез.
Глава 21
Всероссийский конкурс красоты `мисс Россия` традиционно проходил в последний день апреля. Я, зная об этом, заранее напомнил Екатерине о том, что моя протеже и представительница клана Горчаковых будет отчаянно биться с более чем полусотней красавиц из ведущих кланов России и было бы неплохо понаблюдать за этим сражением вживую, а не по телевизору и желательно поближе к сцене.
Я не знал чего ждать от, скажем так `впавшей в молодость` Екатерины. С одной стороны у нее напрочь пропал интерес к вечерним выходам в солидные тихие рестораны, где отдыхала такая же солидная и тихая публика, но и домоседкой она не стала. Напротив теперь каждый вечер мы посещаем ночные клубы и молодежные тусовки, которыми так богата Москва. И там, среди более чем скудно одетых, молоденьких, красивых, и отвязных девушек Екатерина не затерялась. И вела она себя как все, искренне с видимым удовольствием веселилась, пила коктейли, танцевала, улыбалась и кокетничала со всеми молодыми парнями, попадавшими в поле ее зрения, но в отличие от остальных девиц менявших своих партнеров чуть ли не каждую ночь меня она из своих цепких ручек не выпускала.
И танцевала только со мной, и спала тоже только со мной, и шпыняла за разные огрехи иногда случавшиеся в мой секретарской работе тоже только меня.
В общем, использовала меня по полной. И к моему удивлению, даже не вспоминала, что я пару раз за это время встречался со Светой и Ириной. И что удивительно: не было ни скандалов, ни сцен ревности, ни попыток решить проблему с применением магии. И я, конечно, не стал сдуру выяснять у Екатерины, чем мои Света и Ирина заслужили такое к себе отношение. Не буди лихо пока оно тихо! Меня всё устраивало. И пусть я по-прежнему, раз в неделю, мучился выбором между беленький и черненькой, но зато остальное время меня утешала рыженькая.
Поэтому я и не был уверен, что предложение посетить светское мероприятие, где я буду разглядывать чужые прелести на сцене, в то время, как Екатерина скромно и консервативно одетая, будет тихо сидеть рядом, и смотреть на то, что ей неинтересно (голых девушек она не видела что ли?) и даже не иметь возможности устроить скандал, будет воспринято благосклонно.
Но мои рассуждения, в очередной раз оказались неверны. Едва услышав про конкурс, Екатерина развила бешеную активность, достала билеты, что впрочем, для кланов выдвинувших своих кандидаток проблемы не представляло, и занялась решением другой гораздо более важной проблемы: что надеть?
В конце концов, все утряслось. И Екатерина была счастлива. Поскольку там, перед началом конкурса было свое дефиле из представителей кланов, которые прогуливались по огромному холлу, раскланиваясь со знакомыми. Как говорится и себя показать и людей посмотреть. Так вот Екатерине было страшно довольна, что никто из массы ее знакомых не узнал, пока она сама не представлялась, в этой красивой молоденькой девушке, ту пожилую магессу, которой она была совсем недавно. И это при том, что собравшиеся в холле маги и магессы, а особенно магессы пользовались магической коррекцией возраста достаточно часто. Но всё омоложение у них происходило только внешне. Внутреннего, полного, как у Екатерины, не было ни у кого. О таком тут не знали и не мечтали. А если женщина лишь внешне выглядит девушкой, а внутри остается прежней пожилой женщиной, то и обмен вещёств и выработка гормонов и соответственно и поведение, отношение к жизни и даже походка остаются прежними. По сути это магическое омоложение сравнимо с применением косметики, тоже лишь внешнее преображение, не затрагивающее сути. И эту разницу замечаешь сразу. Особенно, когда есть с кем сравнивать.
Но не только Екатерина была довольна поездкой на конкурс. Я тоже был доволен. Ведь я приложил немало усилий, не будем упоминать, каких усилий и как именно я их прилагал, чтобы Леночка стала такой красавицей. А она стала ею, и разница была столь разительна, что вопрос о победительнице был практически решен уже в первом туре. Всё остальное было лишь для интриги.
И вот когда, я и Екатерина после прибытия в усадьбу избавлялись от официальных одеяний, (у меня черный фрак, а у Екатерины роскошное вечернее платье) я неосторожно похвастался своей проницательностью и тем, как я успешно исполняю условия нашего договора.
— А вот я в этом уже начинаю сомневаться... — вдруг заявила мне Екатерина, стоя перед своим огромным от пола до потолка зеркалом и пристально разглядывая себя со всех сторон.
У меня в этот момент снимавшего брюки, от такого наезда, зацепилась нога за штанину брюк и я самым позорным образом с шумом брякнулся на пол. Екатерина покосилась на меня, но ничего не сказала.
-Как?! Ты же в зеркало сейчас смотришь! И что ты там видишь?! — возмутился я, лежа на полу и пытаясь выпутать ноги из, казалось завязавшихся узлом, брюк.
— Да, я смотрю в зеркало и не вижу там обещанного... Где мои пятнадцать лет? Завтра уже первое мая!
Она подошла ко мне, поставила свою голую ногу мне на грудь и спросила.
— Что скажешь, а?
Лежа на полу, и глядя снизу вверх на голую Екатерину, я смог лишь прохрипеть, прилагая отчаянные усилия, чтобы избавиться от проклятых брюк.
— Сейчас... сейчас ... не скажу... сделаю...
— Завари мне Гунь Минь! — холодным голосом сказала Екатерина. — Иначе никаких `сейчас-сейчас` тебе не будет!
* * *
На следующий день я собирался встать сразу к завтраку. И объяснение этому было очень простое: никаких пробежек, прежде практикуемых Екатериной вместе с Радой и мной, уже не было. Вот и не было необходимости вставать в рань раннюю. Легкомыслие присущее молодости видимо уже сказывалось на Екатерине и желание поддерживать здоровый образ жизнь, когда тебе вдруг стало двадцать лет, у нее резко пропало. Озаботившаяся этим Рада, несмотря на все ее убедительные аргументы в пользу продолжения пробежек, сама была послана... на пробежку. Справедливости ради надо сказать, такое отношение в значительной мере было вызвано нежеланием вставать столь рано. Ведь если мы с Екатериной напрыгавшись, натанцевавшись в ночных клубах возвращались в усадьбу уже под утро, и если к тому же учесть количество коктейлей выпитых там, то отсутствие желания встать пораньше на пробежку становилось в какой-то мере понятным ...
Разбудило меня, как уже бывало не раз солнце, светившие мне прямо в глаза.
— Вчера не задернула шторы! Вот ведь нехорошая девочка! — простонал я, пытаясь зарыться поглубже в подушку. Но сон был уже нарушен, а в спальне было светло, как днём и потому поворочавшись немного, я начал потихоньку просыпаться.
"Где там моя рыжая красавица?" — улыбаясь, подумал я и, не раскрывая глаз, зашарил по постели руками.
"Вот она... — ладонь скользнула по гладкой, прохладной, нежной коже Екатерины, спавшей свернувшись калачиком невдалеке от меня. — Сейчас я тебя тоже разбужу! Будешь знать, как забывать занавешивать окна!"
Моя рука заскользила в поисках пышных округлостей, которые имелись у Екатерины, несмотря на ее нынешнюю молодость и которые были предметом плохо скрытой зависти Рады и прочих девиц в клане.
Эти округлости были увенчаны длинными, и как я уже давным-давно выяснил очень-очень чувствительными сосками. Обычно Екатерина не позволяла мне слишком уж бесцеремонно обращаться с этим сокровищем, но сейчас, горя маленькой местью за раннее пробуждение, я хотел устроить ей такое же неожиданное пробуждение, немного подергав за них.
`Так выпьем же за то, чтобы наши желания не расходились с нашими возможностями!`
В данном случае ничего такого накануне выпито не было. И посему было не удивительно, что, ощупав не по одному разу сладко спавшую Екатерину, я так и не обнаружил искомого.
Только наверно в третий раз, пройдясь сверху вниз и обратно, погладив своими ладонями всё, что было можно и нельзя, я наконец сообразил, что что-то тут не так, открыл глаза, откинул одеяло и застыл в изумлении, глядя на открывшееся мне зрелище.
Ещё вчера Екатерину можно было сравнить с роскошной греческой вазой. Своими выпуклостями и изгибами в нужных местах она очень напоминала это изделие древнегреческих мастеров, а теперь, та девушка, которая спала, свернувшись клубочком на ее месте, скорее походила на изделие современных мастеров-стеклодувов. Она была похожа...на пробирку!
Тоненькие руки-веточки, такие же тонкие ножки без малейшего следа тренированных мышц присущих Екатерине, худенькое неразвитое тельце с проступавшими, сквозь небольшой слой жирка ребрами, ввергли меня в шоковое состояние.
И если бы не прежние роскошные рыжие волосы спутанной массой лежавшие на подушке и полностью скрывавшие лицо Екатерины, то я бы ещё мог подумать, что это какая-то из юных клановых девушек воспылала ко мне симпатией настолько, осмелилась прокрасться в спальню главы клана...
Когда я очень осторожно протянул свою руку, чтобы отодвинуть с лица спящей ее разметавшиеся волосы, то моя рука заметно дрожала.
— Так...— произнес я, словно в забытьи, глядя на открывшееся мне зрелище. — Кажется, я вчера немного перестарался...
Сладко спавшая девочка, конечно, была похожа на ту молодую девушку с фотографии из кабинета Екатерины. Вот только выглядела она заметно моложе.
"Какие пятнадцать! — ошеломленно думал я, разглядывая спавшую. — Двенадцать-тринадцать в лучшем случае, а может быть и меньше. И зачем меня было торопить?! Ведь всё шло и шло потихоньку. Ну, неделя, ну, даже если и через две стало бы ей пятнадцать, то можно было бы как-то выкрутиться, объясняя все происшедшее какими-нибудь чудо-средствами... А сейчас что делать?"
