Родившийся ночью Лис принюхивался и приглядывался.
С тех пор он всегда проводил время в обществе или Стейнмода, или его приятелей из солдат, служивших в замке и в гарнизоне рядом. Братья пытались подстеречь его одного, но получалось у них редко. Однажды Ронгрейв схватил его за руку — и Лис прокусил ему палец. Его побили. Но через неделю из отцовского арсенала, куда имели доступ только члены семьи, исчез дорогой кинжал. На месте преступления нашли засохшую кровь на ножнах. Соматики отца определили, что она принадлежит Ронгрейву. Средний старший брат все отрицал, но кинжал нашли в его комнате. Разъяренный отец, уже не раз ругавший сына за пристрастие к азартным играм, на год отослал Ронгрейва в закрытую военную школу для молодежи.
Лис был доволен.
Хельг был в восторге.
Ложь помогла изменить мир. Обман — такое же оружие, как кулак и меч.
Стейнмод многому научил его. Нет, он не воспитывал Лиса в Хельге, как раз наоборот. Он пытался объяснить, что, несмотря на бесчестие мира, честь существует. Научить, что, несмотря на эффективность лжи и обмана, правда лучше. Доказать, что всякий поступок имеет последствия и зло приносит лишь большее зло, а добро в итоге все-таки приводит к добру. Надо лишь четко различать, четко понимать, четко ставить цели.
"На войне нет места чести", — говорил Стейнмод Хельгу. "И если честь должна восторжествовать в мире, в нем не должно быть войн" — вот что должен был услышать Хельг. "Будь бесчестным, чтобы победить", — услышал Лис.
Лис.
Он родился из одной фразы, которую сказал Стейнмод Хельгу.
"Твои братья считают, что цель оправдывает средства", — услышал от старика-садовника мальчик.
"Цель оправдывает средства", — услышал шевельнувшийся в глубинах души хитрый зверек.
Слова, ставшие фундаментом новой жизни Хельга-Лиса.
Цель оправдывает средства — так считают и братья Истины, вообразившие себя сверхлюдьми, которым все дозволено.
Хитрые сволочи.
Безумные ублюдки.
Эгоистичные твари, для которых нет ничего святого.
Чем ты лучше, Хельг?
Ульд. Майнор Дольнего Дома, хёвдинг. Какой-никакой, но дворянин. И — растерянный парень, попавший в непривычный для себя мир. Мальчишка без друзей, мечтающий о друзьях.
Ты сломал его, Хельг. Ульду не закончить академию. На "Морском змее" и на пристани ты ломал его остатки гордости, остатки дружелюбия, остатки просвета, возникшего с его зачислением в академию. Здесь могли исчезнуть все комплексы нескладного мальчишки; возможно, он стал бы отличным пилотом.
Но для твоей цели надо было сломать Ульда.
И ты сломал его.
Свальд. Майнор Горнего Дома, риг-ярл. У него была честь, какая-никакая, но честь. Он мог послужить примером для подражания многим, демонстрируя высокие достижения в учебе.
Ты забрал его себе, Хельг. Свальд может закончить академию, но он всегда будет чьим-нибудь вассалом. Не по социальному положению, а по духу. Он никогда не сможет управлять и руководить, боясь, что у него не получится, пребывая в вечных сомнениях. Сомнения мучили его и до встречи с тобой, но они питали огонь его чести, а не ограничивали, как он думал. Но теперь и навсегда — он вечный слуга.
Он стал таким из-за твоей цели, Хельг.
Рунольв, Катайр, Фридмунд, Ардж, Альдис, Лакшми, Бийран, Хитоми, Ульна...
Твоя цель бесцеремонно вторгалась в их жизнь, не спрашивая ни о чем. Ты считал их пешками на доске, ты заставил себя забыть, что они живые люди со своими желаниями и стремлениями, ты заставил себя забыть, твердя, что так будет лучше, ведь твоя цель оправдывает все что угодно...
Когда-то мальчик Хельг поверил в это. И родился Лис, целью которого стало защитить мальчика Хельга. Цель эта оправдывала все средства.
А затем появилась новая цель. Великая, как решил ты. И чтобы достичь ее, ты начал готовиться.
Клан Ода ковал из Хитоми клинок.
Ты сам ковал из себя клинок.
Однако — всё.
Клинок сломан. Он должен был сломаться. Ведь иначе...
Только задумайся на минутку, Хельг, ты ничем не лучше братьев Истины, чудовищ в человеческом обличье.
Ведь они делают то же самое, что и ты — достигают своей цели любыми средствами. Цели различны, как небо и земля, но не в целях дело. Все зависит от средств. Ты считаешь себя лучше других — и они считают себя лучше остальных людей. Ты обманываешь и лжешь — и они врут. Они ломают судьбы людей — и тебе плевать на окружающих, в которых ты видишь лишь винтики механизма, которые нужно заставить двигаться так, как нужно тебе.
В конце концов, братство Истины хочет изменить мир — и того же хочешь ты.
Пускай итогом изменения для вас являются разные вещи, но пути к этим изменениям вы выбрали одинаковые.
Путь, на котором люди — ничто.
Когда благие намерения повели его в Хельгард?
Лис оставил бы Лакшми. Наверное, если бы это понадобилось, то Лис мог сам надругаться над Лакшми. Ведь ради достижения цели Лис готов на все.
Лис был твоим клинком, Хельг. Лис был тобой.
Ты сломал клинок.
Ты сломал себя.
И теперь ты совершенно не знаешь, что делать.
Лис ушел. Хельг, жалкий мальчишка, не знающий, зачем живет на этом свете, вернулся.
И вокруг — только пустота, холод и тьма.
Альдис Суртсдоттир
Зверски избитый Дрона.
Изувеченный Хельг.
Растерянная Лакшми.
Девушка беспомощно оглянулась. Спасибо Ингвару, что избавил хотя бы от одной головной боли.
"Что мне со всем этим делать?" — хотелось спросить то ли у сокурсников, то ли у мироздания.
Всех познаний Альдис в медицине — несколько бесед с отцом Джаваром, бывшим по совместительству единственным медиком в Акульей бухте. Бхат симпатизировал любознательной девушке и щедро делился всем, что знал. Жаль, слушала Альдис вполуха. Тогда ее больше интересовали уроки Такаси.
"Вода. Первым делом нужна вода!"
Лакшми сидела рядом с бесчувственным Хельгом. Тонкая смуглая ладошка очень нежно, едва касаясь, поглаживала волосы сванда.
Поняв, что Альдис смотрит на нее, южанка покраснела, отдернула руку и спрятала за спину.
— Вхххд.
— Что?
Альдис жестами изобразила, как набирает воду в горсть, подносит к лицу.
— Ты хочешь пить?
"Да нет же!" — Девушка подавила раздражение и показала, как плескает воображаемой водой на Хельга.
— Нужна вода?! — воодушевилась Лакшми. Больше всего южанка сейчас хотела быть полезной. — А... где ее взять?
Альдис пожала плечами. Река была недалеко — когда спускалась, она слышала шум воды. Но в какой стороне?
— Я поищу.
Когда бхатка ухромала на поиски воды, стало совсем тоскливо. И совершенно непонятно, что делать дальше. А сомнений в том, что сделать что-то нужно, не было ни малейших. Если можно хоть чем-то помочь, Альдис обязана помочь.
Хельг больше не возвращался в сознание. Так и лежал на животе, повернув голову на бок. Сходство с подбитой птицей никуда не делось, напротив — словно усилилось. Альдис поискала в себе прежнюю неприязнь к напарнику и поняла, что ее больше нет. Чувство, отравлявшее последние месяцы, испарилось бесследно.
Она не знает, что случилось на этой поляне, откуда здесь "соколы", почему у Хельга сломана рука, а Лакшми глядит на него так, словно он — внук Всеотца во плоти. Но уже ясно: если кто-то и насиловал Лакшми, это был не Гудиссон.
Сванда не то что двигать — даже трогать было страшно, поэтому Альдис встала и, пошатываясь, добралась до Дроны, о котором все забыли.
Одного взгляда хватило, чтобы понять: дела бхата обстояли плохо. Может, даже хуже, чем у Хельга. Внешне все вроде как ничего, только на скуле и подбородке наливаются здоровенные кровоподтеки, но дышал южанин хрипло и неглубоко, временами с его губ срывались тихие стоны.
Особенно Альдис не понравилась испарина, выступившая на лбу Махавидьи.
С предельной аккуратностью девушка перевернула сокурсника на спину. Дрона застонал чуть громче, но в себя не пришел. Черно-белые волосы рассыпались вокруг головы, как оперение экзотической птицы.
Опять в голову лезут дурацкие сравнения с птицами.
"Извини, что приходится это делать. Надеюсь, ты поймешь меня правильно".
Девушка расстегнула мундир на южанине. Рубаха, йотуны бы ее побрали, снимается через голову. Переворачивать сейчас раненого — безумие. Предположить страшно, какие у бхата повреждения. Только на глазах Альдис "сокол" ударил Дрону в живот пять раз. Один раз ногой.
Снова мысленно сокрушаясь об отсутствии ножа, курсантка кое-как закатала ткань наверх, и ей захотелось грязно выругаться.
Но бхате не было живого места. Когда-то смуглая кожа стала пятнистой от страшных красно-синих гематом. Кровоподтеки спускались по торсу от груди до ремня брюк. По меньшей мере сломано одно ребро, а то и два. Возможно, ушиб почки — сволочной Асбьёрн бил умело.
Она часто-часто заморгала, отгоняя непрошеные слезы. Было ужасно жалко Дрону. И Хельга.
То, что при сломанных ребрах нужно туго бинтовать грудную клетку, Альдис помнила хорошо. Но как же гематомы? Не повредит ли повязка? Не усилит ли кровотечение? А прочие повреждения?
И еще хороший вопрос: где взять бинт?
Шорох в кустах отвлек ее от размышлений. Ингвар. Вернулся за вторым "соколом". Увидев девушку, он снова ухмыльнулся:
— Ты развлекайся, меня тут нет!
"Йотуна с два! Ты есть, и ты мне поможешь".
Альдис подошла к "соколу", который как раз чесал затылок над сокурсником, очевидно раздумывая, как его ухватить поудобнее. Подойдя, она поняла причину замешательства Ингвара, как и причину полного бездействия раненого во время битвы. Похоже, у третьекурсника было повреждено колено. Одно или даже оба. Свернувшийся в позу эмбриона, молчаливый громила уже не плакал, только беззвучно поскуливал.
— Вот и что с ним делать? — пожаловался Ингвар. — Как тащить?
Альдис было все равно. Она требовательно дернула "сокола" за рукав и указала на Дрону:
— Пэхххихи.
Истинник с веселым изумлением посмотрел на нее, покрутил пальцем у виска:
— Э нет! Ты мне симпатична, малолетка, но помогать бхату?! Мы так не договаривались!
Девушка показала на Хельга, но сванд снова покачал головой:
— Извини. Меня друзья не поймут, у нас с ним маленькое недоразумение получилось. Раз уж речь зашла о помощи — может, ты мне поможешь отнести беднягу Хьёрлейва? Он ведь сам не дойдет. Нет? Ну как хочешь.
Что делать? Альдис снова села рядом с Дроной. На закате появятся наставники — они ведь не будут ждать, что все "птенцы" сами доберутся до лагеря. Ведь не будут?! Всякое случается во время испытания: первокурсник может заблудиться, подвернуть ногу, упасть в расщелину...
Может наткнуться на безумных братьев Истины, которым совсем нечего делать на Маркланде, да и вообще на свете.
Даже если с закатом наставники пойдут всех собирать, как они найдут Альдис? И до заката еще часа два. Что делать?
Она рванула рубаху на груди южанина. Ткань треснула, но устояла. Отличный плотный лен мог выдержать и не такое. Проклятье, ну почему на Виндерхейме "птенцам" дают такую крепкую одежду?! Почему не заставляют носить с собой аптечку?
И тут бхат дернулся. И открыл глаза.
Из-за лопнувших сосудов белки его глаз были жуткого красного цвета. Черные зрачки дрожали — то суживались, то расширялись.
— Всхххрр. Ишшши. — Девушка показала на свое горло, приложила палец к губам и продолжила свое занятие. Упрямая ткань наконец поддалась.
Если Махавидья и подумал что-то о девушке, срывающей с него одежду, он предпочел промолчать.
Она разгрызла и разодрала рубаху на Дроне. Получились отличные бинты. Жаль, короткие. Жаль, что мало. Бхат следил за ее действиями молча. Возможно, он считал происходящее частью своего личного бреда. А может, ему было слишком больно говорить. Альдис вот было очень больно. Говорить, дышать, глотать.
Лакшми вернулась, когда Альдис уже наполовину превратила собственную рубаху в стопку тряпочек.
— Альдис, Альдис! Я нашла воду!
Бхатка не забыла уроков первого испытания — в руке она держала собственную рубаху, холодную и насквозь мокрую.
Альдис отобрала у южанки получившийся компресс и присела над Дроной.
— А Хельг?
"Потом".
— Как же Хельг?!
— Пхххо.
Чтобы Лакшми не нудела над ухом, девушка сунула ей остатки своей рубахи и кивнула на лес. Подружка жалобно всхлипнула, но послушалась.
Холодный мокрый компресс и давящая повязка. Ничего лучше Альдис придумать не смогла.
Как же хрупок человек! Когда она бинтовала Дрону, бхат даже не шевелился. Сил лучшего бойца на курсе хватало только на короткие жалобные стоны. Девушка взмокла как мышь — больше даже не от усилий, а от потаенного ужаса сделать что-то не так, навредить Махавидье. Счастье еще, что он не сопротивлялся.
Потом пришла Лакшми со вторым компрессом. В четыре руки дело пошло веселее. Несмотря на полное отсутствие врачебного опыта, южанка клала повязку ровнее и аккуратнее, чем Альдис, интуитивно чувствуя, как правильно повернуться или приподнять раненого, чтобы сделать все быстро и безболезненно.
Когда они закончили, Лакшми вдруг нагнулась и по-матерински поцеловала Дрону в лоб.
— Спасибо. Ты потерпи. Скоро закат.
Губы южанина дрогнули в слабом подобии улыбки.
— Больно, — еле слышный шепот, похожий на шелест.
— Поспи. Хочешь, я посижу с тобой?
Бхат покачал головой и прикрыл глаза.
— Теперь Хельг? Альдис, мы должны ему помочь! Его мучили из-за меня!
"Потом расскажешь".
Остатки рубахи Альдис пошли на компресс для Хельга, но этого не хватило. Девушка посетовала на свою недальновидность: надо было раздеть "соколов", пока они еще были здесь. К счастью, у мундира есть еще рукава. Если что, можно и брюки укоротить по колено. Шерсть отлично впитывает воду.
С превеликими предосторожностями, так, словно он мог рассыпаться от любого неловкого прикосновения, они перевернули Хельга на спину. Сванд лежал с открытыми глазами, но не реагировал на слова или прикосновения. Даже когда Лакшми передвинула его пострадавшую руку, он не застонал. Невидящий, устремленный в одну точку взгляд пугал сильнее, чем любые крики и стоны.
Рубаху Хельга они тоже пустили на бинты. Альдис выломала две палки, которые кое-как удалось приспособить под шины. Что делать со сломанными пальцами, ни она, ни Лакшми не представляли. Бхатка так вообще при взгляде на ладонь Хельга начинала плакать, и отвлечь ее от этого занятия можно было, только дав какое-нибудь задание.
Альдис самой до ужаса хотелось забиться куда-нибудь и разрыдаться от сострадания, страха за других, изматывающего чувства своей беспомощности и бесполезности.
Чутье говорило — нельзя. Нельзя плакать, нельзя признаваться в своем страхе. Кто-то должен излучать спокойствие и уверенность, кто-то должен делать вид, что все под контролем. Так надо, чтобы у остальных была опора.
— Альдис, почему нас не учат помогать раненым? Калечить учат, а как потом лечить — нет.
Курсантка пожала плечами. Ей самой хотелось сейчас задать этот вопрос кому-нибудь из наставников.
