На границе тучи ходят хмуро... (Агренев-1)

— Александр Яковлевич, опять доглядчика отловили.

В канцелярию, предварительно деликатно постучав, шагнул Григорий с лычками старшего унтера на плечах. Прежний, Семен Васильевич, так и не оправился от ранения полностью, оставшись хромым на всю оставшуюся жизнь, да и возраст. Поэтому после получения заключения военного фельдшера о невозможности полного излечения, списали его подчистую. Назначили маленький пенсион и проводили, как полагается (корнет под это дело "убедил" всех провинившихся "добровольно" скинуться на прощальный подарок в размере половины месячного жалования с каждого). На место Семена Васильевича утвердили Гришу, тем более, что он и так уже вовсю командовал. На место Григория "подняли" ефрейтора Афанасия Кошина, обладавшего сразу тремя бесспорными достоинствами: немаленьким опытом, спокойным нравом и очень внушительным видом — особенно всех впечатляли кулаки. Для взвода настали тяжелые дни. Нет, старослужащих это почти не коснулось, но все "молодые" сто раз прокляли тот день, когда решили немного расслабиться. Два месяца они жили, спали, ели и даже дышали исключительно по уставу, свободного времени им хватало только на то, чтобы умыться утром и раздеться вечером. Остальное время было плотно занято бесконечной боевой подготовкой, практическими стрельбами, отработкой нарядов чуть ли не за весь отряд, хозяйственными работами, благоустройством территории. Всем этим новый старший унтер руководил не один, а в компании нового же младшего и младших и старших унтеров первого и третьего взводов, что позволяло легко поддерживать жесткий до жестокости порядок. В результате Александр одним выстрелом убил даже не два, а сразу четыре зайца. Теперь пополнение почти не уступало ветеранам в подготовке (опыт придет лишь со временем, увы). Из-за постоянных трудов по облагораживанию территории он получил две похвалы от высокого начальства из штаба и безмерную благодарность от простых селян. Организовав своим солдатам практические стрельбы, он неожиданно узнал о полагающемся ему патронном довольствии (по итогам беседы с каптенармусом, последний дня три ходил скособочившись и потирая грудь) и тут же получил все, что ему задолжали... с маленькими процентами, хе-хе. Последнее, и самое важное — репутация. История с пьяным дебошем солдат и последующим наведением порядка широкой общественности осталась неизвестна, но внутри Олькушского погранотряда авторитет корнета Агренева взлетел на невиданную высоту. Приказы исполнялись едва ли не прежде, чем он заканчивал их говорить, резко исправилось поведение всех солдат в увольнительных, и как ни странно, улучшилось к ним отношение деревенских — потому как стало меньше драк и шатающихся в поисках денег на выпивку нижних чинов. А всего-то гайки затянул.

— И? Ты не знаешь, куда его пристроить?

— Так это... ребята его малость поспрашивали, он кой чего интересного и порассказал.

— Поспрашивали? — понимающе усмехнулся Александр.

— Он хотя бы на ногах-то стоит?

— Та шо ему сдеется, крапивное семя, в холодную его сунули. Он вот что говорит: нечаянно подслушал, когда несуны к нам в гости собираются!

— О как! Давай неспеша и обстоятельно.

Организовывать засаду на дорогих гостей отправились в тот же день (вернее вечер) впятером. Добрались, осмотрелись, благо, что было полнолуние и света от "волчьего солнышка" хватало, более-менее замаскировались. Что за товар переправлять будут, и конкретного времени невольный информатор не знал, но самое главное поведал: контрабандистов должно быть не больше девяти человек, и пойдут они конкретно этой дорожкой, потому как — она им самая короткая и удобная. Часть отвлечет перестрелкой секрет, часть пойдет дальше. Вполне реальный план, на взгляд корнета — обычно все так и выходит, если помощь к дозорным запаздывает. Подремав большее время ночи, к рассвету все вымокли в холодной росе.

"Самое то настроение: замерзший, злой. Блинство, надо было взять чего погреться".

Вдали послышалось легкое шуршание травы и веток, вдогон — еле слышный конский храп.

"Не соврал, значит. Надо бы его прикормить, вдруг опять чего подслушает? Ну! Пронеси, господи. В хорошем смысле, кхе".

В кустах напротив мелькнуло неясное шевеление и тут же прекратилось — трое солдат устраивались поудобнее. Александр переглянулся с Григорием и размял кисть правой руки — в сегодняшнем выступлении они солируют и открывают огонь первыми. По такому случаю унтер даже поменял привычную берданку на недавно освоенный Смит-Вессон и теперь нервно тискал рукоять револьвера, приноравливаясь. Вот показалась одна фигура, вторая, третья... Все насторожены, но оружие наготове только у первых двух. Пришли несуны полным составом, всей девяткой, вдобавок последние четверо вели за уздечки лошадей с замотанными тряпками копытами и нагруженных так, что сразу стало жалко бессловесных животин. Пихнув унтера вбок, Александр получил подтверждение готовности, а цели они еще загодя распределили: он валит замыкающих, унтер головных, солдаты выбивают середину. Вдох-выдох. Вдох и...

Гдах! Гдах-гдах!

Тут же его поддержали унтер и солдаты, и в следующую минуту на тропе воцарился сущий ад: грохот выстрелов, крики, стоны, мельтешение теней, лошадиное ржание. Наступившая вслед тишина показалась оглушительной.

"Вот и все. Ночь ждали, две минуты стреляли, и готово — как минимум четыре трупа, куча контрабанды и легкое удовлетворение от хорошо проделанной работы. Меняюсь, меняюсь потихоньку".

Откатившись подальше, Григорий надсадно проорал заученный текст:

— Внимание! Лечь на землю и не шевелиться. Стреляем без предупреждения!

Через полчаса уже вполне рассвело, и место побоища предстало во всей красе. Убитых оказалось не четверо, а трое, и на этом хорошие новости для контрабандистов заканчивались: ранены были все, уйти никто не смог. Лошади, видимо, привычные к стрельбе, спокойно объедали ветки кустарника и даже не думали убегать. Оставив солдат осматривать раненых и убитых, корнет с унтером начал ревизию поклажи. Уже знакомые фляги со спиртом, весовой табак, папиросы в неброских пачках, четыре бидона с непонятным коричневым порошком. Самой интересной оказалась поклажа последней лошади: в двух аккуратных ящичках обнаружились литровые бутылки даже на первый взгляд недешевого коньяка и сразу следом за ними — коробки сигар.

"Будет чем отметить первый успех, хе-хе".

— Григорий, делаем так. Всех, кто выжил, гони прочь, пускай к себе убираются, только обыскать не забудь. — Унтер сделал большие глаза, но перебить не рискнул. — Далее. Последнюю и предпоследнюю лошадь надо отправить с ними, а груз с них надежно укрыть где-нибудь поблизости, потом покупателя подыщем. Сделаешь?

Унтер довольно заулыбался:

— Как не сделать, Александр Яковлевич! Устроим все в лучшем виде, даже не сомневайтесь. И с робятами переговорю, шоб молчали. Такое дело!

Ничего не понимающих "контрабасов" подняли и пинками погнали в родимую сторонку. Осталось неизвестным, как и что сказал Григорий "робятам", но старались они так, что не родившийся еще товарищ Стаханов наверняка бы расплакался от зависти. Через пять минут на стихийно образовавшейся полянке присутствовали двое солдат, три трупа, две вьючных лошади и куча собранного оружия. А Григорий с третьим солдатом "ушел, но обещал вернуться". Дожидаясь отсутствующих, корнет лениво разглядывал трофеи, раздумывая — поинтересоваться ими сейчас или попозже, в отряде? Победило, как всегда, любопытство.

"И что тут у нас? Карабин. Старенький, но ещё живой. Винтовка английская, Ли-Метфорд, в очень даже хорошем состоянии. Пара американских винчестеров под револьверный патрон — оставлю себе. Охотничье ружье, древнее как мамонт. Хм, а это? Черт, где же клеймо? Ага! Верндль. Вроде тоже австрийская. В коллекцию пойдет. Гладкоствол, смотреть не буду. Остались револьверы. Какие-то нищие "контрабасы" попались, разве можно так экономить на собственном вооружении. Опа! Револьвер Лебель, в пару к одноименной винтовке. Хм, Гассер-Монтенегро... Взять для полноты коллекции? Древний пистоль неопределяемого производителя с полностью расстрелянным стволом. Обратно на землю. Надо же, кольт, настоящий. Этак скоро серьезное собрание раритетов будет! Удачный все же день!"

Попинав сваленные там же кучкой ножи, брезгливо поморщился — видимо "контрабасы", все как один, захватили с собою кухонные. Увидев Григория, резко показавшегося из кустарника, князь едва не застрелил его, насколько машинально выхватил оружие из кобуры.

— Не обращай внимания. И не шути так больше. Ну?

— Все в порядке, Александр Яковлевич, запрятал так, что ни в жисть не отышшут.

— Хорошо. Еще раз повтори солдатам, что они должны говорить, обсудите все подробности и отправляй вестового на заставу. Я, пожалуй, вперед поеду, победный рапорт сочинять.

Глава 11

Штаб-ротмистр Блинский просто не мог нарадоваться на своего офицера — такая удачливость! Самое главное, корнет исправно упоминал в рапортах своего командира, его своевременные приказы, всемерную поддержку, дельные советы.

— Господин ротмистр, по вашему приказанию корнет князь Агренев прибыл!

— Господи, Александр Яковлевич, ну зачем так казенно? Я же вестовому сказал — для дружеской беседы, а он опять все перепутал, болван! Садитесь, прошу вас. Князь, у меня есть для вас очень приятная весть. — Корнет изобразил вежливое удивление, и в ответ ротмистр, многозначительно улыбаясь, продолжил: — Подполковник Росляков недавно намекнул мне в беседе, что к вашей Анне вскоре добавится Станислав!

— Действительно, очень хорошая новость, Сергей Юрьевич! Так неожиданно.

Блинский довольно заулыбался и отечески пожурил подчиненного:

— Ну, не скромничайте, князь, уж кто-кто, а вы это заслужили. Да, едва не запамятовал — вам следует озаботиться новым мундиром. Через месяц в офицерском собрании состоится бал, приглашены все стоящие офицеры, разумеется, вы в их числе, да-с. У вас есть на примете хороший портной?

— Увы, Сергей Юрьевич. Мне рекомендовали одного, но он проживает в Ченстохове.

— Ну, думаю, для такого дела и проехаться можно. Скажем, через два дня вам будет удобно? Вот и хорошо.

"Вот не было печали. С другой стороны, я ведь хотел завести счет в банке — вот и случай удобный подвернулся. Нда. Не вовремя, все же".

После первого раза, Александр устраивал еще три засады — две в пустую, а на третий он выбрал самый перспективный вариант и организовал постоянное дежурство проверенных ветеранов. Четыре дня ожидания, и когда уже он хотел приказать сворачиваться, в расставленные сети попалась крупная добыча. Восемь нагруженных по самое не могу лошадей и пятнадцать "сопровождающих". В ходе короткой перестрелки пограничники убили пятерых из них и подстрелили одну кобылу, которую пытались увести. Быстрый осмотр груза, обыск людей и живые "контрабасы" поволокли на себе мертвых, подбадриваемые незлой руганью и прикладами в спину, а один, самый непонятливый и говорливый, даже напутственного пинка удостоился. К тому времени, когда появился Александр, на месте короткой стычки остались только малозаметные пятна крови, гильзы от винтовок и револьверов и довольные донельзя ветераны, по хозяйски щупающие поклажу на лошадях. Груз был стандартный: спирт в пузатых бочонках, плитки табака с несерьезным названием "Яблоневый", три короба дешевой бижутерии, неплохой набор дорогих напитков — от коньяка "Мартель", "Курвуазье" и "Камю" до хереса, бренди и арманьяка. Большая партия анилинового красителя в жестяных бидонах (тот самый коричневый порошок) и с маркировкой Второго рейха. В этот раз Таможенному департаменту не досталось вообще ничего: всю добычу, включая лошадей, продали к вечеру этого же дня (правда, кое-какие напитки князь себе отложил). Самое сложное было не договориться о купле-продаже, а остаться при этом анонимом, благо, что заранее подобранный и уже разок "протестированный" корнетом купчик оказался профессионально нелюбопытен. Молча оглядел, молча подсчитал, молча расплатился — одиннадцать тоненьких пачек, замусоленных и надорванных по краешкам ассигнаций. Единственное, что он выдал напоследок, было:

— Надеюсь, не в последний раз?

Проблему распределения честно "настрелянных" дензнаков офицер решил просто, передав Григорию две тысячи вместе с напутствием.

— Сам решишь, кому сколько.

Участвовавшие в "охоте" ветераны сами по себе гарантировали сохранение всего в тайне: отбирались только те, у кого была большая семья (одному так и вовсе бог послал восемь дочерей и ни одного наследника). Большая семья — большая нужда (если не сказать — нищета), это правило было неизменно, и проблемы выбора у них не было: или наконец досыта накормить и хорошо приодеть родных, или сдать контрабанду и не получить практически ничего. Ну может очередную медальку навесят.

Учитывая ВСЕ "левые" поступления за отчетный, так сказать, период, доход Александра составил двенадцать тысяч рублей. На пару тысяч больше, чем полное жалование корнета пограничной стражи за десять лет, с мундирными, квартирными, столовыми и прочей мелочью. За неполный месяц, правда — с некоторым риском. Но при его нынешней профессии это ведь скорее норма?

* * *

Поездку в Ченстохов пришлось ненадолго отложить — его сослуживец, корнет Зубалов, умудрился сильно навернуться со служебного мерина Борьки, известного всем своим меланхолично-спокойным нравом, и как минимум на неделю оказался в постели. А тут как раз визит-инспекция в исполнении бригадного адъютанта штаб-ротмистра Прянишникова, потом выдача денежного довольствия, прибытие трех десятков "молодых" взамен уходящих в отставку. Когда же он, наконец, освободился, то пошел несильный, но постоянный мелкий дождь, подпортивший настроение.

— Чем могу служить пану офицеру?

— Парадно-выходной мундир, через два дня. Можно быстрее.

— Пан офицер, это конечно же возможно, но... — Портной картинно закручинился и едва не заплакал, — Это потребует дополнительных трат. Если пан офицер согласен? Отлично! Прошу вот сюда.

На примерки пришлось приходить три раза, однако свободного времени хватало: и на открытие счета в Русско-Азиатском банке, и на тщательный осмотр немногочисленных достопримечательностей города, и на неспешный разговор с владельцем маленького магазинчика охотничьих товаров про новинки оружейной мысли, в ходе которого удалось договориться о реализации части трофейных стволов по вполне пристойным ценам. Переночевав в гостевых апартаментах при штабе, обратно возвращался довольный — столько дел разом сделал! К заставе подъехал уже в сумерках, но все еще в хорошем настроении, которое, к сожалению, удалось сохранить недолго.

— Стоять!

Идущий впереди и крайне нетвердой походкой солдат враз исправился: сгорбился и моментально растворился в темноте между казармами второго и третьего взвода.

"Это становится интересно! Явно узнал голос, но не подумал остановиться. Нехорошо..."

Все прояснилось, как только Александр подошел поближе к бревенчатой стене казармы третьего взвода: заунывные песни, разговоры на тему "уважения", негромкий гул голосов. На скрип двери поначалу никто не отреагировал, но понемногу разговоры стали утихать, и все больше и больше лиц поворачивалось к входу, желая узнать, кого принесла нелегкая.