— Любопытно, — неожиданно спокойно произнес Томас и деловито уточнил. — Сколько?
— Пять-шесть лет. Самое большее, — столь же коротко ответил Координатор.
Казалось, они неожиданно поменялись местами. Уяснив масштабы грядущей катастрофы, поняв, что опала, так или иначе, закончилась, Томас неуловимо изменился, как будто оборотень, вынужденный вести себя как кролик, вновь накинул серую шкуру.
— Сколько мы успеем эвакуировать? — Фрикке как бы случайно вставил "мы", проверяя справедливость соображений о своем скором будущем.
— Не более пятидесяти процентов, и это не все, а исключительно первая категория евгенической чистоты.
— Неужели так и не нашли метод устранить последствия саботажа Айнштайна?
— Нет, — брезгливо поджал губы вождь. — Эти высоколобые дегенераты расписались в своем бессилии и предложили начать основание сети автономных убежищ, в надежде, что после окончания процесса разрядки можно будет колонизировать планету заново, как Эдемский сад, очищенный от всего нечистого. Идиоты, неспособные понять, что купола-убежища ненадолго переживут гибель индустриальной базы, их поддерживающей.
— Быть может, ученых спрашивали недостаточно тщательно?
— Оставьте это, Томас, — посоветовал Координатор. — Эксперименты в научно-технической сфере для вас закончены. Ваши истинные таланты лежат в совершенно иной сфере, и Евгеника использует их по назначению.
Если услышанное и было неприятно для Фрикке, на его лице это никак не отразилось.
— Что я должен делать? — кратко и четко вопросил он.
— Исполнить свой воинский долг, — без промедления ответил Координатор.
— У меня есть некоторые соображения относительно большой высадки в Салониках, с ее помощью можно обрушить весь южный фланг империи....
— Нет, — одним коротким словом вождь оборвал нить рассуждений ягера. И, немного подумав, снизошел до более развернутого пояснения. — Раньше мы могли позволить себе сложную стратегическую игру на нескольких направлениях. Даже если бы многоходовое маневрирование не достигло всех поставленных целей, так или иначе мы остались бы в выигрыше. Хотя бы за счет полного тактического превосходства на поле боя. Сейчас это роскошь, которая нам совершенно не по карману. Нет времени.
Лидер Нации оборвал пояснение и вновь задумался. Каким-то шестым чувством Томас понял, это еще не конец и замер в терпеливом ожидании. От долгого стояния в напряженно-вытянутой позе заболела спина, сильно ломило поясницу. Но он стоически терпел, обратившись в слух, готовый принять тайное знание и похоронить его в себе. Как бездонный, полный водоворотов омут навечно скрывает брошенный камень.
Координатор дернул щекой, он как будто балансировал между желанием как следует мотивировать исполнителя и соображениями общей конспирации. В конце концов первое победило.
— Мы в отчаянном положении, — вождь возобновил монолог, медленно, со скупой тщательностью отмеряя слова. — Два года непрерывных побед — это было бы прекрасно, ограничься мероприятие военной экспедицией. Но теперь наш мир гибнет, и есть только одна возможность спасти себя и Евгенику — эвакуация. Мы многого добились, но эта задача сродни перевозке в одной лодке овцы, волка и пастуха. Необходимо одновременно выжимать все мыслимые возможности из нашей индустрии, держать под контролем общество до самого конца Исхода, вести масштабные военные действия для захвата жизненного пространства, восстанавливать промышленность аборигенов, и так далее. Каждая задача в отдельности вполне решаема. Все вместе — они съедают и распыляют ресурсы, не позволяя достичь решающего успеха ни в чем конкретном. Самое опасное — нехватка продовольствия. Наша продовольственная база практически уничтожена, запасы провианта очень ограничены, а использование новых земель не дает быстрого эффекта — сельское хозяйство нельзя восстанавливать так же быстро, как заводы. Необходимо кормить население, армию, полицейские силы и даже сервов, которые поднимают из праха заводы Франции и ... — вождь снова дернул щекой, ощутив на языке неприятный привкус отвратительных слов. — Бывшего Пангерманского Союза. Грядет большой голод.
— Можно купить у аборигенов, — осторожно вставил Томас, дождавшись, когда Координатор сделает паузу.
— Да. Был такой план, мы вели переговоры через Испанию и Италию с азиатами. Но Конфедерация и Империя пообещали выпустить кишки тому, кто отправит нам хоть один конвой с провиантом. К сожалению, пока нет возможности показать желтым обезьянам, что мы — гораздо страшнее. Что же, тем тяжелее будет наш гнев. Но сегодняшние проблемы завтрашнее возмездие не решит. Время игр с векселями на победу прошло, пора расплачиваться наличными, и немедленно.
Координатор бросил взгляд в окно, где серая круговерть урагана, казалось, поглотила весь мир. От напора урагана даже прочнейшее стекло чуть вибрировало, если максимально напрячь слух, то можно было услышать легчайшее дребезжание, словно гладкая пластина жалобно плакалась хозяину на беспросветную жизнь вечного защитника.
— Эта война должна быть закончена, быстро, — сказал он, затем. — Очень быстро. Вести боевые действия на добивание и развитие экспансии можно будет годами и десятилетиями, но это — после. Обозначить и утвердить нашу победу необходимо сейчас, в одной решающей операции.
Координатор быстрым шагом прошел за стол и сел в высокое кресло, обтянутое тончайшей кожей бежевого оттенка. Молча указал Томасу на небольшой, изящный стул, стоявший сбоку от стола. Ягер сел, чувствуя, как слегка подрагивают жилы над коленями, сзади. Слишком долго он стоял во фрунт, слишком серьезные и ответственные вещи услышал за несколько кратких минут.
Лидер легким движением подвинул к нему широкий альбом, стандартный штабной блок карт высокой детализации на замысел операции, задействованные силы и общее снабжение. Томас, который уже не один месяц узнавал о ситуации на фронте только по телевизионным сообщениям, жадно впился глазами в знакомые контуры.
— В конце весны мы начинаем новое наступление, — проинформировал вождь. — Никаких периферийных и отвлекающих действий. Все силы будут вложены в один сокрушительный удар. Цель — обрушить русский фронт, ликвидировать Варшавский выступ и полностью взять под контроль Польшу, — Координатор чуть приподнял брови, словно ожидая от Фрикке продолжения. Ягер все понял правильно.
— Понимаю, — тщательно подбирая слова, продолжил мысль Томас. — Польша — это географические ворота в Россию. Победив, мы ликвидируем крупнейший в регионе транспортный узел и запрем русских на прочный замок. Ну, и в очередной раз распылим их орды.
— Верно, — благосклонно кивнул хозяин кабинета. — Кроме того, Польша — крупнейший производитель сельскохозяйственной продукции, в первую очередь хлеба и картофеля. Не думаю, что аборигены додумаются до сколь-нибудь масштабного вывоза или отравления пахотных земель, это за пределами их скудного разума. Выполнив задачу, мы сможем организовать полностью автономный анклав, который будет самостоятельно кормить себя и эвакуируемых, а так же частично заполнит цепочки производства вооружений. Дальше — вопрос времени и упорства, когда мы перейдем в фазу добивания. Их руководство не сдастся до последнего, они будут отдавать приказы по неработающим линиям связи разбежавшимся дивизиям, организовывать промышленность, разваливающуюся на каждом стыке, а потом умрут с оружием в руках на развалинах своих дворцов. Глупые храбрецы будут погибать, глупые трусы — обеспечивать бесполезность их гибели. Это наше славное будущее. Дело за малым — выиграть летнюю кампанию и срезать Варшавский выступ.
— Моя задача? — деловито спросил Томас, цепко всматриваясь в карты.
— Достаточно проста и одновременно крайне сложна. Отдельные батальоны ягеров преобразуются в полноценную дивизию.
При этих словах Фрикке оторвался от созерцания схем. Немногое могло удивить нобиля, и известие о том, что противопартизанские, мобильные части встанут в общий армейский строй, прозвучало как гром в разгар зимы.
Хотя, в нынешнюю зиму вполне можно ждать внезапную грозу, а летом, соответственно, снегопад.
— Да, это будет соединение нового образца — штурмовая дивизия. Много тяжелой бронетехники, артиллерии, бронетранспортеров и иного инструмента.
— Да... — протянул Фрикке, начинающий понимать, на его лице возникла тень страшноватой улыбки.
— Именно, — в такт ему улыбнулся Координатор, так могли бы пересмеиваться друг с другом волки над телом жертвы. — Подвижность здесь принесена в жертву ударной мощи. Задача таких соединений — прорывать любую оборону противника в любом месте, независимо от упорства и плотности войск, инженерного оборудования и прочего. Прямое подчинение командующему группы армий и поддержка специальными частями.
— Это будет... интересно.
— Сегодня и завтра можете предаваться размышлениям и наслаждаться всеми красотами и возможностями Эсгарта, — деловито подытожил Координатор. — Штатное расписание и все необходимые материалы ждут вас в гостиничном номере. Послезавтра ракетоплан доставит вас в Сибирь, там тренируются основные части. У вас четыре месяца на то, чтобы создать из отдельных пальцев единый кулак. Далее переброска в Испанию, маневры в составе армии и — переход. Любые ресурсы, любые расходы — губернаторство исполнит все ваши требования. Можете устраивать свои вавилонские мистерии, приносить в жертву хоть все дикое население, или набирать из них же добровольцев. Мне неважно, что вы будете делать. Главное — через четыре месяца штурмовая дивизия должна быть на колесах.
В голове Фрикке бешеным хороводом пронеслась череда мыслей и образов, складывающихся в два понятия. Первое — "невозможно!". Второе — "а почему бы и нет?". Сформировать за четыре месяца полноценную дивизию практически невозможно. Точнее, возможно, но это будет обычная пехотная дивизия средней руки. Никак не элитный таран, способный прорвать оборону любого мыслимого оппонента.
Но ведь это батальоны "волков", лучшей пехоты мира...
С ними можно все.
Штурмовая дивизия из ягеров, солдат, которые не знают страха, сомнений, слабости и преданы нобилю, как собственноручно выкормленные щенки-волкодавы.
— Я сделаю это, мой вождь, — выдохнул Томас, глядя в глаза Координатору с бесконечной верой и преданностью.
— Идите. И сделайте, — произнес вождь с той же непоколебимой верой.
Уже у самого выхода Фрикке остановил короткий негромкий возглас.
— Томас, — произнес Координатор.
Фрикке замер.
— Вы пойдете в бой на самом ответственном участке фронта, — по-прежнему негромко, почти задушевно произнес человек за широким столом. — Там, где не справится больше никто. Там, где будет решаться исход всей войны. И в этот час я буду ждать от вас победы. Принесите ее, и вместе с немногими избранными, теми, кто в грядущей битве проявит себя с наилучшей стороны, вы сможете получить все, хоть личный протекторат, если пожелаете. Собственные законы, легализация... религиозных практик ваших бойцов. Собственная "Фабрика жизни".
Координатор сменил позу, чуть склонился вперед, одинокий луч света переломился на бриллиантовой пыли перстня, словно на пальце зажглась трехлучевая звезда.
— Мне советовали утилизировать вас. Достойные и значимые люди считали, что после вашего провала эвроспиртовой котел — самое мягкое наказание. Но я поверил в то, что вы еще можете принести пользу Евгенике. Томас... И не распустил ваши батальоны, как требовали военные и "братья". Горе вам, если вы обманете мое доверие вторично.
После того, как нобиль вышел из кабинета, Координатор долго сидел, погруженный в раздумья. Небрежно перебрал стопку очередных сводок, уверенно и привычно выхватывая из общего текста значимые числа и слова.
Авиаторы били тревогу — износ реактивных двигателей в действующей армии достиг критических значений. Восполнить потери в ближайшие месяцы не представлялось возможным — станочный парк находился в состоянии демонтажа и перевозки на заводы той Европы. Решение о переносе производственной базы было рискованным, но для того, чтобы летом вновь захватить господство в воздухе, самолетов и двигателей хватит. А потом новое производство с использованием наработок аборигенов и их сверхпрочных сплавов восполнит любые потери.
Потом...
Координатор закрыл лицо руками, массируя мимические мышцы, стянутые спазмом усталости. Вызвал из памяти портрет русского императора. Лидер Евгеники прекрасно понимал, что абсолютной власти не бывает. Любой государственный деятель только выразитель воли своего сословия, класса, группы, спаянной едиными интересами и намерениями. Константин — всего лишь человек, представитель низшей расы, к тому же почти на двадцать лет старше вождя. Слаб, стар, косен.
И все же, в последний год Координатор начал воспринимать монарха как личного врага, персонализацию многоликого противника. Это была война между двумя людьми, первым умом Евгеники, и главарем плутократов. Надо признать, хитроумных плутократов. Хитрых, упорных, обладающих нерассуждающим тупым упорством, которое так легко и так ошибочно можно принять за смелость.
"Что ты приготовил на этот раз?" — спросил про себя Координатор, обращаясь к врагу через тысячи километров и неисчислимую бездну "нулевого пространства". Он вспомнил Томаса — изобретательного, умного, при этом фанатичного, правильно преданного учению и Нации. Под его, Координатора, началом — многие тысячи, миллионы таких бойцов.
А что осталось у Константина?
И сам же ответил:
"Что бы то ни было, тебе это не поможет".
Глава 5
Зимнее солнце светило в окно, неярко, но как-то дружелюбно, тем особенным образом, какой можно увидеть только на склоне дня, когда на небе ни облачка, и сам воздух, кажется, искрится от теплого прикосновения лучей.
Тринадцать человек стояли вокруг большого стола, представлявшего собой круг хитроумно отшлифованного и граненого стекла. Эти люди были очень разными. Младшему не так давно исполнилось двадцать девять, а старший разменял седьмой десяток. Некоторые носили гражданскую одежду, другие армейский или флотский мундир, а кто-то — ведомственную униформу с посеребренными пуговицами и "цеховыми" значками. Тринадцатый, немолодой, ширококостный мужчина с зачесанной назад гривой седеющих волос, в темно-синем костюме, с необычно большими часами на широком кожаном браслете, негромко, размеренно говорил.
— На вас возложена огромная ответственность. Всех нас впереди ждут тяжелые испытания, боль и потери. Победа не дастся легко, ее можно будет достичь только сверхчеловеческим напряжением сил, вырвав из глотки торжествующего врага. Наша армия, флот, тыл, транспорт — всем найдется работа. Тяжелая, беспредельно тяжелая работа.
Седой оратор перевел дух и продолжил:
— Это враг, которого еще не бывало в истории нашего мира. Он пришел не для того, чтобы захватить землю, забрать золото или дань, получить контрибуции и торговые привилегии. С ним невозможно вести переговоры, добиваться неких условий или покупать мир уступками. Ему нужно все, целиком. Наш враг не просто считает нас ниже и слабее себя. Нет. Он отказывает нам в самом праве на существование, в праве именоваться людьми. И когда мы вновь сойдемся с ним в решающей схватке, это будет не обычная баталия, не измерение сил и вооружений. Для нас это побоище станет Армагеддоном. Измерением нашей воли к жизни, любви к своим семьям, памяти достойных предшественников, создавших нашу великую страну.
