— Дон, я обещаю, завтра всё утрясётся.
Прижав ладонь к уху, он в очередной раз повернул к ней голову. Странным было видеть на его лице лёгкую улыбку, которая предназначалась, скорее всего, для Дона, но не для неё же? Где-то глубоко внутри её возмущённой души дрогнула тонкая струна, и заныла тихой неведомой болью. Болью, которую хочется продлить. По вискам ударило набатом. Очнись, Алекса! После того, как тепло растеклось по всему её телу, Айлин медленно опустил глаза, и только после отвернулся. "Этого ещё не хватало, — в истерике подумала Алекса"! Обратная реакция не замедлила себя ждать. Когда Айлин, переговорив с Лишневским, вернулся на своё место, она уже точно знала, что она должна ему сказать, но для этого нужна, хотя бы капля энергии.
— Итак, Александра, приступим к нашей с вами миссии, а именно, подпишем договор о вашем добровольном отречении от наследия президентства.
Лишневский уже положил перед ней магнитный листок и ручку.
— Хочу добавить, — с улыбкой произнёс Айлин, — что после подписания договора, вас ожидает весьма приятный сюрприз.
Теперь уже вся его аура устремилась в её неподготовленное к такому выверту подсознание. Эти наркотические, а может даже гипнотические штучки, призывали её к немедленному порядку. Что происходит? Дико захотелось крикнуть — "Сгинь нечистая", но язык сковало, и она усилием воли перевела взгляд на Лишневского. Это сработало лечебно и, даже можно было выговорить:
— Какая наглость!
Их лица тут же застыли в недоумении.
— Я думал, мы договорились, — проговорил Айлин совершенно естественно, и как-то, по-детски.
Это немыслимо, он был так уверен, что даже не сомневался в своём успехе.
— Если ты заметил, то говорил только ты, а я, лишь слушала сладкие речи. Ты думаешь, я куплюсь на них?
Только теперь, Айлин принял свой естественный вид, каким она и привыкла его видеть. Вот, теперь всё на своих местах.
— Что ж, вы снова предпочитаете застенки.
— Застенки?
Удивление было неподдельным. Алекса резко поднялась с кресла, и вышла из-за стола.
— Загон для куртизанок — это подходящее место для дочери президента Аргенды? — Выкрикнула она ему в лицо, — И вы хотите говорить со мной на равных?
Лишневский, усмехнувшись, присел на край стола, явно ожидая интересного продолжения. Зато для Айлина настал момент держать ответ.
— Да,— произнёс он мрачно,— у меня ни грамма не было раздумий, где именно должна находиться дочь президента Аргенды. Она женщина и этим всё сказано. Каждая из вас это сгусток лжи и коварства, способствующий разжиганию войн. Тебе легко удалось бежать? Да потому что ни одна из вас, ни разу не попыталась сделать это, а значит, это самое для вас место.
— Что вы говорите? — выкрикнула, злорадствуя Алекса, — не может быть, чтобы слабая женщина стала препятствием на вашем кровавом пути. Так знай, никогда я не стану в ряд с поработителями! Не будет этого, заруби себе на носу! Вот ваш договор.
Алекса с трудом смяла магнитный листок, и выбросила его за перила.
— Никогда вы не увидите моей подписи. А с вашими куртизанками вы ещё хлебнёте горя, это я вам обещаю. Вы ещё узнаете, что такое переворот!
Айлин не перебивал её, он просто ждал своего ответного, коронного хода.
— Я же говорил, типичная женская самоуверенность, — усмехнулся он,— ты просто дурочка, если думаешь, что тебе всё сойдёт с рук. Смотри!
Взмахом руки, словно факир он зажигал виртуальные экраны одно, за одним. С каждым разом Алекса приходила в ужас. Перед ней, как на ладони открывалась вся, казавшаяся такой уютной, колония "Сосёнки". Наблюдались все укромные уголки в садах, её комната и даже душевая. Казалось, нет ни одного сантиметра, который бы не просматривался. У Алексы как говорится, отвисла челюсть. На мгновение она потеряла дар речи, даже начала заикаться.
— А, я...я, и забыла, что ваша семейка Айлинов, это извращенцы и маньяки. Наверное, вы с Лишневским уснуть не можете, чтобы не подсмотреть на ночь в душевую самой развратной заключённой.
Лишневский предпочёл проигнорировать нападки в его адрес, он спокойно продолжал попивать свой кофе, продолжая с азартом наблюдать за происходящим.
— Вся ФеОНа погрязла в безрассудстве, и в безнравственности. Вы, Айлины породили и вырастили целый класс этого типа, а теперь от безысходности хватаетесь за голову. Я даже рада, что они по-своему пытаются наказать это порочное общество!
Алекса спешила успеть высказать всё, что она хотела.
— И вы пытаетесь наложить свою лапу на весь мир? Ты молчишь? Правда глаза колет? — выкрикнула она ему в лицо.
— Правда? — крикнул он так, громко, что Алекса вздрогнула, а Лишневский, отставив чашку, вдруг поднялся на ноги.
— О какой правде идёт речь? О той, что в этих двух войнах погибло несколько тысяч мирных Феонцев? Какой, в самом деле, пустяк, по сравнению с тремя сотнями военных Аргенды! А может, ты забыла, кто первым возжелал мирового господства? А варварски уничтоженная моя семья? Самые близкие друзья? Ты эту правду имела в виду?
Алекса молчала, её сковал цепкий взгляд серых глаз Айлина. Что в них было? Ей не чем было крыть, да и, не было ни какого желания спорить. Секунду, другую, так постояв, Айлин удалился в боковую дверь. Не глядя на Алексу, вслед за Айлиным, мимо неё просеменил Лишневский. Дверь за ними плотно закрылась.
— А, моя семья? — тихо бросила в пустоту Алекса. Её руки в бессилии повисли вдоль тела.
6. Постулаты относительности.
От безутешного транса она отошла уже в колонии, в своей постели. Здесь, в этой скорлупке ей вдруг стало жаль себя, не смотря на то, что за ней могли наблюдать, она прорыдала почти всю ночь. Утром ни свет, ни заря прибежала Анна. Так же, как и Алекса, она не спала всю ночь. Сидя на кушетке, обнявшись, они долго ещё так молчали.
Анна считала себя самой невезучей женщиной на свете. Изо всех сил она билась над тем, чтобы устроить свою жизнь, но у неё ничего не выходило. Или того хуже, она постоянно попадала в какие-нибудь неприятности. С детства она трудилась на ферме у родителей, которые пытались приучить её к земле, но ей хотелось иной жизни, похожей на сказочные игры, бывшие в ту пору популярными во всей ФеОНе. Несколько раз она даже сбегала из дома, чтобы потом вернуться домой, как побитая собака. К наукам Анна была равнодушна, хотя учёба ей давалась легко, от чего и смогла закончить альфа класс по Агро промышленности. И, наконец, однажды, она кинулась в иную сферу, которая в те годы просто процветала. В результате, её родители отреклись от неё полностью, и её нога больше никогда не переступала порог родного дома. Одним словом, жизнь Анны была тяжёлой и тернистой.
— Теперь мы надолго задержимся здесь, — нарушила тишину Анна, — Это хорошо, что нас не отправили в подземку, как остальных.
— Ещё неизвестно кому повезло,— отозвалась Алекса, совершенно без эмоций.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что глаза и уши вашего президента могут быть сейчас, где угодно, даже в душевой.
— Ты шутишь? — удивилась Анна.
— С самого начала, за нашим побегом наблюдали, словно за увлекательным шоу.
— Боже, какая мерзость!
— Я отомщу ему, Анна. Я за всё ему отомщу, и за тебя тоже.
— Нет, Алекса, тебе с ним не совладать. И знаешь, почему?
Алекса с удивлением взглянула в её глаза.
— Может тебе сложно понять Алекса, но он имеет большое влияние на простого гражданина. Вот, ты из принципа не смотришь Инфо, но представь себе, почти все женщины нашей колонии не могут дождаться того часа, когда будет выступать Айлин со своей ежедневной проповедью. Каждое его выступление, что-то вроде занимательного сериала. Я даже подозреваю, что все они тайно в него влюблены. А теперь, после такой грандиозной победы, он для них, что-то, вроде всесильного Бога. Да, что я говорю о них, за ним вся ФеОНа!
— Но, он же, вас заточил, словно в резервацию.
Анна усмехнулась:
— После его проповедей, каждый, кто свершил, хоть какой-нибудь грех, сам устроит себе заточение в самых суровых застенках.
— Ты рассказываешь какие-то сказки. А твой сын? Ты говорила, что вас всех лишили материнства.
По лицу Анны прошла тень, но она ответила:
— Так, затем он и убедил нас о необходимости нашего заточения. Он обещал после окончания срока вернуть нам наших детей. А, вот, теперь...
Анна всхлипнула, Алекса тут же прижала её голову к своей груди.
— Прости, я всё испортила, я виновата, но я всё равно что-нибудь придумаю. Вот увидишь, всё будет хорошо.
День прошёл, как в тумане. К вечеру Анна ушла к себе и Алекса почувствовала такую тоску, что готова было вновь завыть, но вспомнила, о том, что за ней могут наблюдать. Она должна быть сильной.
Чтобы стряхнуть с себя скопившуюся хандру, Алекса решила чем-нибудь занять себя. Спрыгнув с кушетки, она открыла свой шкаф, вывалив оттуда ворох всевозможных вещей. Вот, хотя бы немного прибраться. В куче тряпья она обнаружила свой, бесполезный видеофон. Вспомнив о том, что сегодня выходной день — день связи с родными, она взглянула на хронометр, — осталось десять минут до окончания связи. Алекса задумалась, может Инга или Эллис отзовутся. Но почему-то пальцы набрали ведомый только им номер, в результате, перед ней, словно призрак отца Гамлета, возник образ Джона Скайла, одетого в лёгкую бежевого цвета тунику, Хотя его вид был немного усталым, держался он бодро. Увидев это чудо, Алекса выронила видеофон, отчего голограмма дрогнула, но осталась на месте.
— Папа?!
— Алекса?! Тебе дозволили говорить со мной?
— Папа, ты живой?
— Ну, конечно, дочь, — его глаза светились от счастья.
— Где ты? — Алекса не верила своим глазам, преодолевая ощущение мистики.
— Мы с мамой живём в деревне, рядом с Геолендом.
— И мама?
— Да, Мама сейчас занята по хозяйству.
— По какому хозяйству?
— Хозяйство нам выделили небольшое. Это ферма. Зато у нас всё есть, мы ни в чём не нуждаемся.
— Что у вас есть?
— Животные. Домашние животные.
Алекса не верила своим глазам. В голове вдруг вспыхнула чудовищная догадка.
— Папа, ты... так ты...?!
У неё не поворачивался язык спросить правду.
— Да, Алекса, мы с мамой подписали документ об отречении, и теперь ждём тебя.
Алекса не знала, что и спросить.
— Ничего не понимаю, я же сама видела вас погибшими.
— Понимаешь, Алекса, в этой войне Феонцы использовали только блокирующее оружие. Несколько часов человек спит, потом просыпается в жажде. Мы же их убивали по-настоящему.
— Папа это не умаляет их вины.
— Не умаляет, я согласен, но из всего можно извлечь пользу, понимаешь? Не они нас, так, мы их, важен результат. Цель у нас была одна — объединение мира, другое дело, под каким флагом. Они это сделали быстрее, чётче и с минимальными потерями.
— Ты забыл, что существует ещё договорный способ.
— Да, но мы его попрали ещё в прошлую войну. Мы, а не они, понимаешь?
— Ты же знаешь, что они не шли на переговоры.
— Это не причина для развязывания войны.
— Папа, что они с тобой сделали? Это не твои мысли. Ты под контролем?
— Нет, Алекса, мы всегда считали себя могучими и справедливыми. А разве не ты говорила о том, что наша политика затворническая. Мы многого о них не знали.
— Не всему, тому, что я тогда говорила, нужно было верить, это была наживка.
— Честно признаться, я удивлён твоему упорству. Между тем, после твоего выступления по Инфо, я многое переосмыслил. И после, когда подписывал договор, я думал о твоих словах и, о тебе, лично, обо всех, нас, о мире во всём мире. Хватит воевать. Окажи я сейчас упрямство, и вновь пострадают простые люди, о которых мы так печёмся. Алекса, настало время жить вместе. Настало время вносить свой вклад в устройство всей земли, а не отдельного государства. В конце концов, здесь тоже существует система доброй воли. Со времён Айлина старшего многое изменилось, Александр совершенно другой человек.
— Вот, только не нужно говорить мне, какой он человек.
Алекса не верила тому, что её тогдашнее выступление по Инфо так могло повлиять на решение отца и в такой важный момент. А сейчас он радуется какой-то ферме, взамен дворца, взамен свободы Аргенды.
— Что поделаешь, дочь,— проговорил отец устало,— жизнь меняется, диктуя нам свои правила. Я советую тебе, не противиться, и сделать правильный выбор. После, мы поедем в Элфес, там сейчас работает полномочный представитель Айлина. Хотя он и старается, но у него мало опыта. Срочно нужны выборы, пока не началась гражданская война, а это будет пострашнее Айлиновской, опять же, жертвы.
— Папа, всё больше убеждаюсь в том, что ты под их контролем. Они тебя шантажируют, а я у них в заложниках. Если нужно, то пусть будет гражданская война. Я только прошу тебя, не опускай руки.
— Алекса, дочь, я конечно рад твоим крепким убеждениям, но я хочу, чтобы ты знала, по моему недосмотру внутри Аргенды шла грандиозная работа по дезинформации. С Эдемией у них никогда не было чётких границ, а воссоединение произошло именно договорным путём. Для Айлина сейчас важно разобраться во всей, этой информационной неразберихе. Кто за этим стоит, я пока не знаю.
— Да, кто, папа, конечно же, сам Айлин, неужели ты всё ещё не понял? И про Эдемию, всё враньё...
Прерванная связь не дала договорить ей, но она потрясённая нервно бродила по комнате. "Да, Господи, о чём я спорю, ведь главное, что мама с папой живы"! С этими ошеломительными мыслями она не могла успокоиться. Несмотря на позднее время, она побежала к Анне.
Слабый, рассеянный свет освещал буквально каждую травинку. И всё же, Алекса прищурилась, чтобы разглядеть, маячившую вдалеке фигуру. Чем ближе приближалась эта фигура, тем сильнее билось её сердце. Наконец все сомнения рассеялись. Размашистым, уверенным шагом по дорожке шёл Скат. "Нет, — подумала Алекса,— для сегодняшнего дня это слишком много".
— Привет, Алекса, — донёсся до неё бархатистый голос Ската.
— Привет, — отозвалась она на автомате, — это ты или твоя голограмма?
— Это я, Алекса.
Они остановились, разглядывая друг друга.
— Странно, — заикаясь, пролепетала она, и неуклюже развела руками, пытаясь объяснить всю абсурдность данной обстановки. Нелепо разевая рот, она показывала одновременно и на хронометр и на звёздное небо.
— Ты куда-то спешишь? — наконец, спросил он.
— Нет, — ответила она на этот раз чётко.
— Вот и хорошо. Может, пригласишь меня к себе?
— Только не ко мне, это будет, равносильно, что к владельцу колонии.
— Могу тебя успокоить. Он не увидит нас, благодаря моему магическому камню.
Скат показал Алексе небольшой предмет, невидимый в темноте. Алекса всё ещё верила Скату — посланцу из мирной жизни. Войдя внутрь Алексиного жилища, Скат уселся прямо на столик, она же устроилась на кушетке, напротив него. Он нисколько не изменился, но что-то в нём было не так. Может оттого, что он не смотрел ей в глаза, делая вид, что разглядывает её скромное житьё-бытьё.
— Ну, как поживаешь? — начал он.
