Книга 1. Кель'дорей.

В некоторых коридорах кровь ровным слоем покрывала большую часть пространства, пола и стен.

-Да, неплохо он разошелся, — пришлось мне признать. Гоблину стало дурно, и мне пришлось ждать, пока тот не опорожнит желудок. Мне и самому было мерзко находиться в таком месте, а когда зеленый коротышка начал вносить в окружающий бардак и свою лепту, я и сам почувствовал, как у меня выворачивает наизнанку желудок.

-Пошли, — прошипел я, схватив гоблина за шкирку.

Самое жуткое — это то, что пока мы шли внутри помещения, нам не встретилось ни одно живое существо. Как будто мой элементаль оказался настолько ужасен, что все живое спешило оказаться от него как можно дальше. Его путь к дирижаблю тоже был отмечен телами нескольких жертв, которые выглядели так, как будто их ударили чем-то очень тяжелым.

Я почти не удивился, увидев на борту дирижабля покрытый кровавыми потеками сейф, на который местами налипли остатки чьих-то мозгов.

-Не хочу тебя огорчать, Среброкинс, — сказал я гоблину, которого, глядя на эту картину, еще раз вырвало, — Но смывать все это придется тебе.

Глава 8.

-Не знаю, ребята, где вы достали этот сейф, и не хочу знать, — ворчал мастер в Стратхольме, — Но это самый упрямый сейф из всех, что я видел.

Оставив позади разворошенный, как осиное гнездо, городок гоблинов, мы отправились в Стратхольм. Здесь мы рассчитывали найти мастера по замкам, который сможет открыть сейф, который мы забрали из кабинета Звономутикса. Нам даже довольно быстро удалось найти мастера, который согласился вскрыть сейф, не задавая лишних вопросов.

Работа спорилась. Пот градом лился по облысевшей макушке мастера по замкам, заодно плотника, заодно кузнеца, и вообще мастера на все руки. Тот работал вот уже несколько часов, время от времени перемежая свою работу заковыристыми ругательствами, в которых часто поминалась гоблинская матушка. Среброкинс на провокации не поддавался: казалось, он был полностью в трансе, ожидая вскрытия сейфа с замиранием сердца. Вот же увлеченная натура.

Наконец раздался громкий громкий щелчок — дверца сейфа поддалась и приоткрылась, а не лице умельца расплылась довольная ухмылка. Гоблин мгновенно подскочил, и бочком-бочком стал осторожно приближаться к сейфу. Мастер, однако, отряхнув руки, даже не стал открывать сейф.

-Ну, вот, работу я свою сделал. Дальше уже ваши дела, не в моем возрасте ими интересоваться. Мне бы больше с внуками понянчиться, да в кабаке посидеть, — с намеком произнес мастер. Я достал кошелек, и отсыпал где-то десять-пятнадцать серебряных монет. Это была более, чем щедрая плата. Гоблины, бессовестно задирая цены, брали за однодневный постой четыре серебрушки. Здесь на эти деньги можно было спокойно жить полмесяца.

-Это тебе, — произнес я, вкладывая монеты в заскорузлую ладонь умельца, — Только в кабак лучше не ходи, — веско добавил я, — Хотя бы сегодня.

-Вот спасибо, — сказал мастер, принимая монеты, — А насчет кабака, это я так, для красного словца. Что же я, совсем без понимания, что ли? И языком болтать не буду, уж будьте уверены. Еще раз, спасибо за щедрость, — добавил он, прощаясь. Я закрыл за ним дверь. Гоблин уже нетерпеливо вертелся вокруг сейфа.

-Ловушка там есть, и не одна, клянусь мамой, — сказал гоблин.

-Думаю, ты прав, — вынужден был согласиться я, — Если уж такой, как ты сподобился ловушку поставить, то толстяку сам Бог велел.

-Какой Бог? — удивился Среброкинс. Я досадливо отмахнулся.

-Да это так, к слову пришлось, — сказал я. Приказав гоблину отойти подальше, я открыл дверцу телекинезом. Сразу же из сейфа повалил зеленоватый дым, который я развеял легким порывом ветра. При ближайшем рассмотрении больше ловушек не оказалось. Мы занялись самым приятным делом — разбором трофеев.

Для начала, в сейфе оказался довольно большой мешочек, в котором лежали самые настоящие золотые монеты. По весу он был такой, что на поясе его бы я не унес. Да что там, один этот мешочек весил больше, чем сам Среброкинс, да еще умноженный надвое. Не ошибусь, если скажу, что у любого гоблина за такое количества золота можно купить душу. Думаю, финансовые проблемы я решил раз и навсегда — сделал я вывод.

Также в сейфе оказалось большое количество деловых бумаг, написанных на гоблинском. Среброкинс сразу же в них вцепился. Думаю, он уже знает, как найти для них применение.

В сейфе было несколько мелких драгоценностей, безделушек, а также — пузатая, размером с голову гоблина, бутыль превосходного эльфийского вина. Толстяк явно любил заложить за воротник на рабочем месте, но, по крайней мере, вкус у него был.

Я всерьез обрадовался одной из находок: внешне невзрачный булыжник синеватого цвета был источником магической энергии словно бы сам по себе. Наличие такого камня объясняло наличие мощного, но ровного магического фона в кабинете Звономутикса. Если я буду носить такой камешек с собой, то вокруг меня всегда будет достаточно плотный магический фон, чтобы мой резерв восстанавливался быстрее. Не сравнится, конечно, с магическим фоном в Кель-Таласе, но все же, это лучше, чем ничего.

-Ха, смотри-ка, зеленый, еще один том. Он хранил его все-таки здесь, — сказал я гоблину, вытаскивая из сейфа толстую книгу. Эта книга была последним, что мы нашли в сейфе, и я начал .

-Какие у тебя планы на будущее? — спросил Среброкинс. Я хмыкнул.

-Отправлюсь в Стальгорн. У меня есть дело к Лиге Исследователей.

-Представляю, — вздохнул гоблин, — Смотри там, что ли, не сломай дворфам горы. Без них тебя земля точно не выдержит. — Я хохотнул. Это что — ирония? Да уж, не ожидал.

-Не волнуйся, если что, я буду ломать их так, чтобы ты успел запрыгнуть на дирижабль.

-Кстати, о дирижабле — я бы с радостью тебя доставил в Стальгорн с ветерком, но, чем раньше я воспользуюсь хаосом после смерти Звономутикса, тем больше будет прибыль, так что, извиняй.

-Ха-ха, да мне не жалко. К тому же, мне бы все равно хотелось оказаться подальше от твоей развалюхи, когда она рассыплется.

-Это да, — вздохнул гоблин, — Я бы и сам рад её починить, поставить пару лишних прибамбасов, да где денег взять.

-Могу занять, — предложил я, — Как насчет четверти всего золота из сейфа? Под грабительский процент, само-собой.

— Да хоть под самый грабительский, — просиял гоблин, — Все равно я больше драть стану.

-Ну, удачи в твоих начинаниях, зеленый, — сказал я, пожимая протянутую гоблином лапу.

-Тебе тоже, остроухий.

* * *

Янтарная Мельница...обычная, ничем не примечательная Лордеронская деревушка. Десятка три дворов, в основном, бревенчатые хибары, покрытые сверху соломой. По грязи носится ребятня, сверкая босыми пятками. Сколько таких деревушек разбросано по всему Лордерону? А сколько их будет вырезано во время вторжения Плети? Эх, Артас, какой же ты, все-таки, мудак.

Эта деревушка так и осталась бы одной из великого множества мелких селений, что я видел в Лордероне, а её название стерлось бы из моей памяти за ненадобностью, если бы я не услышал, побывав в ней, один прелюбопытный разговор.

Как и во многих деревеньках, в Янтарной Мельнице был хороший постоялый двор, в котором любой путешественник мог получить ночлег, крепко подкрепиться, и собрать припасы в дорогу. Причем, что характерно, кров и кусок хлеба с похлебкой получил бы любой, даже не имея и медяка в кармане. Лордеронские жители в некоторых местечках всерьез верили, что люди — одна семья, и заботились друг о друге по мере сил.

Да, должен сказать, так было далеко не на каждом постоялом дворе, далеко не в каждой деревне — люди все разные, и мне частенько попадалось и такое жлобье, что хотелось прикопать тут же, за углом. Бывало и так, что я становился объектом для грабежа на большой дороге, или неприкрытого хамства стражников на постах.

Но здесь, честно говоря, мне за себя было чертовски стыдно. За время, что я провел в этом мире, я успел покрыться коркой цинизма, и иногда считал себя просто притворяющимся приличным эльфом, отморозком. И мне это, гоблина дери, нравилось! Мне нравилось чувствовать себя свободным, независимым, сильным.

А тут, столкнувшись с искренним почитанием высокорожденного волшебника-эльфа, я просто опешил. Купаясь в неподдельном уважении окружающих, я вдруг осознал, что такого ощущения мне очень сильно недоставало в той жизни до слияния и переноса сюда. Да и в этом мире, остаточное ощущение какой-то неполноты жизни, неполноценности, как-то влияло на мои поступки.

Сейчас же я внезапно, рывком, почувствовал, что полностью счастлив. Нет, эту потребность я не удовлетворил до конца, я, образно говоря, "не накушался", и вряд ли это произойдет когда-либо. Но в этот момент, неожиданно возникшее чувство единения с окружающими меня людьми сделало меня на краткий миг полностью совершенным, реализовавшим себя. Как будто все, что я только желал для себя, внезапно оказалось мне ненужным, и все мои желания сосредоточились на том, чтобы принести что-то хорошее остальным.

Я сумасшедший, да? Наверное, да. А еще я — закостеневший в материализме, меркантильности, и прочей мути мудак. Потому что именно мудаком надо быть, чтобы сунуть золотую монету под прилавок хозяина, и надеяться в душе, будто за все расплатился. Я, зараза, знал, что смертельно обижу хозяина, предложив ему какие-то деньги, от которых тот просто отмахивался. Но я все равно сунул эту несчастную монету под прилавок, как будто она действительно стоила гостеприимства здешних хозяев. Нет, скажу я вам — она не стоила ни гостеприимства хозяев, ни, тем более, того чувства почтения, и крайнего доверия, что испытывали ко мне. Именно поэтому мне было стыдно. Именно поэтому я чувствовал себя идиотом — как будто тебе предложили дружбу, а ты считаешь, что расплатишься за неё какой-то ерундой, вроде той же монеты.

Ну да вернемся к тому прелюбопытному разговору, что заставил меня навсегда запомнить название этой деревушки.

Так вот, когда я, уже сделав свое черное дело, лез на стенку от приступов жгучего стыда, я услышал, как дверь в дом отворилась.

-Дядя, они уже выехали, через пару дней уже будут здесь! — крикнул вихрастый мальчуган хозяину. Я бы не обратил особого внимания на весь этот разговор, если бы после него не поднялись шепотки, в которых я, вздрогнув, смог расслышать слова "принц", "Артас", "Даларан".

Заинтересовавшись, я обратился за разъяснениями к трактирщику. От него я узнал, что его Высочество, принц Артас, сопровождает дочь великого адмирала Праудмура, в Даларан.

Меня, как током ударило. Узнав, по какой дороге они прибудут, я бросил все, и пошел туда. Я хочу их видеть! Не хотелось бы, правда, вмешиваться в канон, но сейчас мне на него стало просто плевать.

Я прошел весь день, и, ближе к полудню следующего дня, достиг реки, которую пересекал длинный, широкий деревянный мост. Ну что же, мимо этого места караван точно не пройдет.

В этот момент, в моей голове зародился какой-то, совершенно сумасбродный, план, который предусматривал непосредственное участие моего водяного элементаля.

Вызвав его, я с легким удивлением осмотрел его тело.

-Ты, кажется, подрос немного, не так ли? — спросил я у него. Или не немного? Фигура элементаля была в два моих роста, отчего приходилось сильно задирать голову. В целом, элементаль напоминал сейчас не какой-то водяной столб, а, скорее, решившего тебя раздавить Титана. Или волну цунами, что с чего-то взяла, и замерла прямо у тебя перед носом.

Сейчас элементаль казался и впрямь пугающим.

Я от такого чудища точно попытался бы удрать, несмотря даже на мой щит, и палочку антимагии в пространственном кармане. Хорошо, что он со мной.

-Ну что, приступим? — с ухмылкой спросил я у водяного духа.

* * *

-Проклятье, что же случилось с мостом? — чесал макушку всадник, стоявший в голове колонны. Рядом с тем же выражением изумления на лице стояли караванщики. В первых рядах стоял длинноволосый мальчишка, и, вероятно, он был единственным, кто испытывал искреннее удовольствие от пропажи моста. Нет, ему тоже было интересно, куда пропал мост, он сейчас он, неожиданно для себя, обнаружил, что приключение затянется на неопределенный срок, и был от этого в полном восторге.

Может быть, даже удастся найти время, чтобы с кем-то поиграть?

-Я вообще нечего не понимаю, — с досадой топнул ногой один из караванщиков. — Куда он мог деться?

— Может быть, мы просто не туда пришли? Дорогу перепутали? — недоуменно спросил один из всадников.

-Да не говори чепухи, — буркнул караванщик, — Я тут месяц назад проезжал, все в порядке было.

-Может, сломался? — спросили у караванщика. Тот только развел руками.

-Не знаю, как надо было ломать мост, чтобы от него и следа не осталось.

-Я две недели назад видел, как над этим местом пролетал дирижабль гоблинов, — вдруг вспомнил кто-то, — Дымил так, как будто на нем что-то взорвалось.

-Ну и что? — спросил кто-то в толпе.

-Ну, я не знаю, — смутился рассказчик, — Может, он и этот мост тоже...того?

-Ну что за бред, — поморщился всадник. — Бартлер, вечно ты как выдумаешь какую-нибудь чушь, аж тошно становится. — вокруг засмеялись. Названный Бартлером смутился еще больше, и втянул голову в плечи.

-Тьфу, — сплюнул караванщик. — И за что мне это наказание? К вечеру дошли бы до Янтарной Мельницы, переночевали бы, как нормальные люди, а еще через день — были бы уже в Даларане.

-Что предлагаешь делать? — спросил всадник.

-А что делать? — пожал плечами караванщик, — Только разворачиваться, да возвращаться обратно. Если идти другим путем, то нам припасов не хватит. Так и так, дорога теперь неделю займет, если не больше.

-Мда, — согласился всадник.

-Ну, почему я сегодня не сдох? — возопил совершенно несчастный караванщик, повернувшись к реке спиной. — Сейчас караван разворачивать, а это — такая, гоблина лысого, задница, что хоть волком вой.

-Ты только при детях так не выражайся, — построжел голос всадника, — Они тут рядом ходят, между прочим.

-Глядите, эльф! — раздался возглас. Гвалт замер, и все головы одновременно посмотрели в одну сторону. На другой стороне речки было видно стройную высокую фигуру, облаченную в одежду, в которой преобладали коричневый и зеленый цвета. По заметно удлиненным ушам можно было сделать однозначный вывод о расе путешественника. Эльфы были не такими частыми гостями в Лордероне, особенно, после выхода королевства эльфов из Альянса. Фактически, встретить эльфа вне Даларана или Кель-Таласа было практически невозможно.

Например, капитан, командовавший сопровождающим принца Артаса отрядом, последний раз видел эльфов только на войне против орков. То были утонченные волшебники и волшебницы удивительной красоты. Даже на поле боя просто язык не поворачивался обратиться к ним не по этикету.

Сложно простому человек не ощутить робость в присутствии эльфа, каждый из которых считался высокорожденным, и каждый хоть немного, но владел магией. Капитан подозревал, что не один такой. Запросто общались с эльфами лишь личности с виду незаурядные, сами либо высокого происхождения, либо вообще маги, среди которых, как известно, эльфов хватает.