Однако, даже затеяв разговор с представившимся Томом кучером, я продолжил искоса приглядывать за златовлаской. Невесть почему категорически не хотелось её из виду терять... Словно бы, если это вдруг случится, я больше не увижу Энжель никогда...
"Лучше бы я её не отпускал от себя... — подумалось ещё мне вдруг, когда девушка начала подниматься по ступеням. — Вместе бы зашли".
Впрочем я тут же отмахнулся от собственнических помыслов — а никак иначе и не назвать возникшие у меня побуждения держать всегда при себе красавицу-златовласку и ни на шаг её от себя не отпускать. И продолжил с кучером общаться, задавая ему наводящие вопросы. Взял себя в руки значится. Но, несмотря на отсутствие каких-либо препятствий с моей стороны, войти в таверну Энжель так и не смогла... Ибо в момент, когда она поднялась на крыльцо "Золотого Орла", туда же, распахнув дверь, вышла пара дюжих, плечистых парней-вышибал. Шут его знает зачем. Может свежим воздухом подышать...
И... И один из них, тот что с виду помоложе, неожиданно преградил путь Энжель. Грубо заявив при этом:
— Куда? Стоять! Ты куда прёшься? "Золотой Орёл" приличное заведение и всяким бродяжкам вход в него заказан! — А когда растерявшаяся под таким напором девушка остановилась, и, подняв голову, удивлённо уставилась на него, он хмыкнул, должным образом оценив её красоту, и, сбавив тон, снисходительно пояснил: — Не, не спорю, ты сама, конечно, ничего так крошка... смазливенькая на мордашку... но в целом видок у тебя в этой рванине не очень. — После чего, быстро переглянувшись со вторым вышибалой и губы облизнув, добавил ещё деловито: — Могу, разве что, через задний вход тебя на кухню запустить и накормить... Да одежонку ещё тебе поприличней подобрать... — И подмигнул: — Это, правда, сама понимаешь, не совсем забесплатно конечно... А за кое-какую благодарность с твоей стороны... Ну ты сама понимаешь какую...
Мало того, он ещё и попытался ухватить за руку попятившуюся девушку, со словами: — Да куда ты, постой! Сговоримся, не обижу!
Больше, правда, он не успел произнести ни слова. Всхрюкнул только, переломившись пополам, когда я, один рывком переместившись от дилижанса на крыльцо таверны, резко пробил ему под дых. И, схватившись обеими руками за брюхо, этот урод на колени упал, а затем и вовсе попытался на бок повалиться... Только не смог, так как я успел схватить его за ворот и вздёрнуть на ноги. Не из заботы какой-то конечно, а с целью врезать ещё и в рыло. Дважды. После чего, встряхнув этого горе-вышибалу как нашкодившего щенка, злобно прорычал, обращаясь к нему:
— Ты как смеешь, скотина, так разговаривать с благородной леди?! Да ещё тянуть к ней свои грязные лапы?!
Ответить, увы, он мне не смог, продолжая пребывать в полной прострации. И, встряхнув его ещё пару раз и не добившись от него ничего кроме безвольного мотания головой и разбрызгивания по сторонам кровавой юшки, я отбросил от себя наглого урода, закатившего глаза. И перевёл не предвещающий ничего хорошего взгляд на его приятеля... Отчего-то и не подумавшего вступиться за дружка.
Задать пару ласковых вопросов и второму вышибале помешал лишь случай. Случай в виде высыпавших на крыльцо городских стражников во главе с десятником. Оружных и доспешных. Столовались, наверное, в "Золотом Орле", заглянув в таверну во время патруля.
И, хотя стражников было всего четверо, их появление заставило меня слегка охолонуть и поумерить свой пыл. Собратья всё же мои по оружию... Коуридж ведь коронный городок.
Стражники же, увидев творящееся на крыльце безобразие, соплей жевать не стали. Один, повинуясь взмаху руки десятника бросился к битому мной вышибале, распластавшемуся окровавленной тряпкой на ступенях крыльца, а ещё двое оттеснили меня от другого — которому ещё не досталось от меня. А сам седоусый десятник, грозно вопросил, оглядывая всех нас:
— Что здесь, Тёмный вас забери, происходит?
Надо отдать должное второму вышибале, он быстро сообразил что к чему и покрывать выходку приятеля не стал. Угрюмо буркнул, отводя взгляд от моего золочёного рыцарского пояса:
— Джереми попутал чего-то и совсем уж неподобающим образом обратился к леди... Вот и выхватил...
— Он что совсем с головой не дружит?.. Или захотелось отведать кнута на площади за оскорбление благородной дамы? — озадаченно воззрился на вышибалу десятник. И, внезапно сощурившись, обшарил взыскующим взглядом отвечающего ему парня. Да отрывисто спросил у того: — А не дурью ли вы какой закинулись, а?
— Не-не, никакой дурью мы не закидывались! — резко помотал головой вышибала, отметая грозящие потерей работы подозрения. И вздохнул покаянно, вновь покосившись на мой пояс: — Говорю же — попутали просто...
— Хм-м... — протянул нахмурившийся десятник и, глядя на сделавшего наичестнейшее лицо парня, задумчиво потёр гладко выбритый подбородок. И, повернувшись ко мне, брезгливо стряхивающему с перчатки кровь, внимательнейшим образом обшарил взглядом уже меня. После чего, отметив наличие рыцарского пояса, кашлянул и вопросительно обратился ко мне, предлагая представиться: — Сэр?..
— Сэр Кэрридан ди Стайни, из Кельма, — не стал чиниться я.
— Аж из самого Кельма? — малость наигранно удивился десятник. И головой покачал: — Эва вас занесло...
— Так вышло, — пожал я плечами, не став вдаваться в причины своего появления в Коуридже. И не став дожидаться от стражи соответствующего вопроса, который обязательно должен был последовать, сказал: — Всё было так как говорит этот парень.
Седоусый десятник явственно заколебался, с прищуром уставившись на меня и придвинувшуюся поближе ко мне златовласку. Задумчиво ус покусал, глядя на мой не внушающий почтения затрапезный вид. Явно вызывающий у него определённые сомнения... На Энжель взгляд перевёл. И головой даже покачал осуждающе, глядя на её убогий наряд. Но, тем не менее, высказывать сомнения в том что стоящая перед ним девушка настоящая леди не стал. Хватило ему вида того как гордо она себя держит даже в таком рванье, словно бы и не замечая во что одета, чтобы понять что перед ним действительно девица благородных кровей. Только те так могут...
— Всё было так как говорит этот парень, — повторился я, желая покончить уже со всем этим. Ну и дабы помочь десятнику принять правильное решение коснулся своего левого предплечья кистью правой руки и дважды провёл по рукаву, сверху вниз, как бы стряхивая несуществующую соринку. Прямо там где под одеждой сокрыта так и не сведённая до сих пор магическая татуировка в виде увенчанного крохотной короной щита с мечами.
— Ну если так... — озадаченно хмыкнул десятник, в глазах которого мелькнуло отчётливое удивление при виде поданного мной тайного знака означающего принадлежность показавшего его к коронной страже. И, не дождавшись ни от меня ни от вышибалы больше ни слова, разгладив усы и решительно постановил: — Если так, то дело ясное. — После чего велел стоящему на ногах вышибале: — Помоги своему приятелю, Харли. — Ну а затем спросил у меня: — Жалобу на него подавать будете?..
Покосившись на отрицательно качнувшую головой Энжель и чуть подумав, я махнул рукой. — Нет. Леди его прощает. — И покосившись на так и не пришедшего в себя Джереми, добавил без малейшего сочувствия к оному: — А я — я уже выразил ему свое недовольство.
Сочтя, что более нам тут задерживаться незачем, я подобрал брошенную суму, и спокойно прошёл мимо незамедлительно освободивших мне путь стражников к двери. Открыл её. Да чуть в сторону отступил, придерживая распахнутую створку, дабы поспешившая следом за мной Энжель могла невозбранно прошмыгнуть в зал "Золотого Орла". А после уже и сам зашёл в таверну. Подумав при этом про себя, что надо бы озаботиться приличной одеждой для златовласки. Во избежание попадания в подобные ситуации...
Имевшаяся в единственно приличной коуриджской таверне прислуга оказалась вышколена куда лучше вышибал. Ну или глаз имела более намётанный... Потому как, нисколько не смутившись нарядом Энж, действительно более подходящим бродяжке нежели леди, немедля метнулась к нам. Аж втроём. Правда две девушки из прислуги почти сразу остановились и вернулись скучать к стойке бара, поняв что не дано им опередить затесавшегося в их компанию паренька худощавого телосложения, оказавшегося самым шустрым. Который, уже пару мгновений спустя согнулся возле меня в угодливом поклоне с вопросом: — Чего изволите, благородный сэр?..
Я хмыкнул, глядя на этого расторопного и явно неглупого паренька, нацепившего белый фартук поверх лёгкой одежды и щеголяющего с полотенцем на сгибе левой руки, немедля принявшегося поедать меня преданным взглядом в ожидании какого-либо решения и при этом старательно игнорирующего присутствующую рядом Энжель. Как бы подчёркивая тем самым, что это уж точно не его дело — кого привёл с собой обладающий рыцарским поясом посетитель. Хоть даже выглядящую сущей нищенкой девушку. Лишь бы платил...
Обведя взглядом не заполненный и на четверть зал, я ещё раз хмыкнул и начал лаконично излагать свои пожелания: — Купальню. Леди. Мне. Две хорошие комнаты по соседству. И мечите на стол поесть. Пока — что есть, а там определимся... — И придержав собравшегося было метнуться исполнять мой заказ паренька, спросил у него: — Да, кстати, в вашем городке есть приличный портной?
— Да, разумеется, сэр, — кивнул парень.
— А хороший скорняк?.. — продолжил я расспросы.
— Тоже есть, — уверенно ответили мне.
— Тогда отправь кого-нибудь за ними, — практически не задумываясь велел я. Ну а что? Не самим же нам, уставшим таким, бегать по швейным и скорняжным лавкам, в поисках нужных мастеров? Да и вообще — пора уже мне привыкать к своему благородному статусу и соответствующим ему привилегиям, пора...
Разобравшись с самым насущным, так сказать, я помог Энжель усесться за одним из свободных столов. У окна. И сам, повесив дорожную суму на спинку стула, за ним же расположился, устроившись прямо напротив девушки. Чтоб удобней было общаться за трапезой. Поговорить-то нам нужно о многом...
Правда разговор поначалу не клеился — ну никак мне не приходило в голову с чего собственно начать... А Энжель — Энжель, аккуратно сложив ручки на расстеленной на коленях салфетке, не спешила сама расспросы затевать. И вообще, судя по голодному блеску её глаз, неотрывно следящих за серебрёным блюдом с обложенной зеленью жареной птицей, которое девушка-прислуга вынесла из кухни, и тому искреннему разочарованию, что отчётливо проступило на лице Энжель, когда выяснилось, что это яство направляются не к нам, а к дальнему столу, занятому небольшой компанией, ей больше хотелось есть, чем говорить.
— На каторге было совсем плохо с едой, да?.. — тихонько обратился я к Энжель, с жалостью глядя на то как она сглотнула в момент когда большое блюдо с запечённым целиком гусем опустилось на чужой стол.
— Да нет, в целом кормят там достаточно сытно, — быстренько отводя взгляд от такого притягательного жаркого, ответила явственно смутившаяся девушка. И, немножко вымученно улыбнувшись, добавила, видя нарисовавшееся на моём лице непонимание того, отчего же тогда она так голодна: — Просто для этого нужно достаточно хорошо работать...
— Что значит — достаточно хорошо работать?.. — сдвинув брови, недоумённо переспросил я.
— Ну, к примеру, тот кто не исполняет дневной урок — остаётся без ужина... — ответила потупившаяся Энж.
— И ты часто без него оставалась?.. — сочувственно молвил я, догадываясь, что так оно и было.
— Часто... — подтвердила девушка, устремившая взгляд на свои руки, теребящие салфетку. И тихо-тихо произнесла, вроде как оправдываясь передо мной: — Просто я совсем непривычна к такой работе...
"Ну это и не удивительно, — подумал я. — Откуда взяться умению выделывать кожу и красить ткань у юной леди?.." — И поборов возникший в горле спазм, с искренним участием спросил:
— Что, совсем тяжело тебе приходилось?..
Энж, не поднимая глаз, кивнула. А потом, помолчав, поделилась: — Самое жуткое — это когда на дубильные чаны ставят... Устаёшь вроде и не сильно, а алхимическим реагентом так надышишься, напитаешься, что потом целую ночь уснуть не можешь... потому что все кости ломит, как от стылой лихоманки... — И поёжившись, прошептала. — Хорошо хоть на эти чаны чаще чем раз в три дня не ставят...
— Да уж... — только и смог что сказать на это я. И, не сдержав охвативших меня чувств, протянул руку и ободряюще коснулся плеча Энж, да ласково погладил её. Получив в ответ благодарную улыбку и тихое: — Спасибо...
— А что же выходные? Разве после особенно тяжёлой работы каторжанкам не дают отдохнуть? — спросил я.
— Выходные? Какие ещё выходные?.. — несказанно удивилась вскинувшая на меня взгляд девушка.
— Ну, мне так старший триарх... этот, как его... Оскар Бартинелли... говорил, что полагаются они каторжанкам, дескать... вроде как... — попытался растолковать я, но смешался в итоге и растерянно уставился на недоумённо хлопающую глазами девушку.
— А, эти выходные, — кивнула златовласка, похоже наконец-таки сообразив о чём идёт речь. И, чуть кривовато улыбнувшись, сказала: — Один, Кэр. Каторжанкам полагается всего один выходной в год... — После чего добавила ещё: — Поэтому многие там свой срок заключения не в годах, а в выходных днях исчисляют...
— А что на счёт праздничных дней? — перебил я её, начиная подозревать что просвещавший меня о каторжных порядках Бартинелли слишком уж всё приукрасил. Или вернее — просто умолчал о многих важных моментах, всё сильно меняющих в нарисованной им благостной картинке...
— Их немного, — пожала плечами вздохнувшая девушка. — Да и сокращённый двенадцатичасовой день лучше, конечно, обычного — четырнадцатичасового, но не так что бы сильно...
— Не, реально в Надзорном ведомстве порядочные люди не служат! — возмущённо произнёс я, озлившись на себя — доверчивого лопуха, и на этого брехуна Оскара. И с трудом погасив обуявшую меня злобу, буркнул: — Мало того, что обременяют слабых женщин тяжкой многочасовой работой, не давая им никакого отдыха, так ещё и не кормят толком...
— Это каторга, Кэр... — без тени улыбки заметила Энж. И, теперь сама уже успокаивающе коснувшись рукой моего плеча, сказала: — Да ничего, жить там всё же можно. Даже если оставаться без ужина... — Но прозвучали её слова не слишком-то уверенно, и, поняв это, девушка добавила ещё: — Ведь ночь можно и перетерпеть, а для восполнения сил вполне достаточно сытных завтрака и обеда.
На что я довольно скептически хмыкнул. Ибо говоря всё это, Энжель не удосужилась убрать голодного блеска из своих глаз... Да и как ни крути, а заметно осунулась она за время проведённое на каторге. А значит — её питание было явно недостаточным.
— Нет-нет, Кэр, правда! — попыталась убедить меня златовласка. — Остаться без ужина несколько раз в неделю это ерунда! А вот... — И смущённо запнувшись, замолчала.
— А что тогда не ерунда? — насторожился я.
— Ну... — замялась поначалу Энж. А потом, потупившись и вздохнув, всё же сказала: — Просто я ведь большую часть времени в карцере провела... А там из еды только хлеб да вода...
