— В смысле — вот так? Хочешь, я тебе Стаха положу на колени? — Я даже приподнялась и снова села нормально, готовая немедленно потащить кота к хозяину дома.

— В смысле — здорово было бы поваляться на диване, не думая ни о чём.

Я огляделась, удерживая на коленях Стаха, и убрала вязание в сумку.

— Ложись. Поваляйся. После обеда поваляться неплохо.

Он посмотрел на меня, удерживая усмешку. Недоверчивую. Я терпеливо сказала:

— Сергей, ты сказал, что на одну ногу ты наступать ещё можешь. Давай я помогу тебе пересесть? Обопрись на меня, встанешь — и один шаг к дивану.

— ... Не удержишь.

Он развернул своё кресло и снова приблизился к столу. А я забрала сумку с вязанием и спокойно сказала:

— Час прошёл. Я побежала?

— Беги, — не поворачиваясь, сказал он.

— Стах! — шёпотом позвала я. — Пошли.

Повернувшись закрыть дверь, я опять наткнулась на внимательный взгляд Сергея.

Может, не надо было звать кота? Пусть бы посидел в комнате с хозяином.

Я спустилась к себе и некоторое время сидела в кресле, озадаченно глядя на дверь и не понимая, что изменилось. Дошло наконец-то. В мою дверь врезали щеколду. А что? Мне нравится. Во всяком случае, я теперь чувствую безопасность. Точно. Я встала, закрылась. Вот теперь можно и подремать. Ночи-то мне не хватило. Стах уже ждал, сидя на краешке кровати. Я сонно потянула на себя покрывало и провалилась в странный сон.

Когда в первый день я прикорнула в комнате Сергея, а потом спала ночью в его доме, мне ничего не снилось. А может, и снилось, но быстро забылось. Всяко может быть.

Сейчас же, едва закрыв глаза, я очутилась возле той самой лужайки, где набрала ему цветы для "сонного" венка. Что-то мягкое и тёплое скользнуло по моим ногам. Стах. Он поднял на меня жёлтые глазища, вскинул тёмно-серый в полоску хвост, а потом торжественно пошёл по дорожке вдоль этой лужайки. Я — за ним.

Лужайка, как и в яви, была разноцветной и пахла очень хорошо. Нос с удовольствием ловил пряные, медвяные запахи донника и клевера, но уже через несколько шагов я насторожилась. Тишина. Ни шелеста листьев, ни птичьей переклички. Необычная, настораживающая тишина для места, расположенного близко к лесу.

Ещё несколько шагов. Кот исчез. А мне стало как-то неуютно. Странный звук, которого я различить не могла, доносился откуда-то — то ли близко, но приглушённый, то ли издали... Немного насторожённая, я прошагала ещё немного — и вышла к повороту дорожки вокруг дома. Остановилась.

Звук явно доносился от ближайшего к дому дуба, утопавшего в густых травах и цветах. Сейчас этот звук стал вполне определённым — тихий вой, иногда перемежающийся злобным рычанием. А время от времени — опускающийся в безнадёжное поскуливание.

С замеревшим сердцем я сошла с дорожки и медленно, раздвигая цветочно-травяную стену, принялась пробираться по направлению к звуку. Ближе к дубу он вдруг пропал. Неизвестный услышал мои шаги?

Раздвинув уже поредевшие заросли, я обнаружила, что дерево не утопает в травах, как издалека мне причудилось. Трава есть, но какая-то присохшая и невысокая. Но это увиделось как-то стороной. Взгляд мгновенно притянула белая собака, лежащая у дубовых корней. Очень знакомые очертания у этой собаки. Это, если учесть, что пород я почти не знаю. Сама плотная, с жёсткой шерстью, морда крепкая, близко к форме овчарки, глаза небольшие, смотрит исподлобья, насторожённо... Бездомная?

— Привет, — тихонько сказала я и шагнула к ней.

Собака мгновенно вскочила и с рычаньем рванулась от меня. И — у меня сердце подпрыгнуло и заплакало: рвануться-то она рванулась, но её с металлическим звяканьем буквально швырнуло назад, на место!.. Как она взвизгнула от боли!

Лапа в капкане!

— Тихо-тихо, — начала я уговаривать её, не в силах уже сама успокоиться — обревевшись во весь голос, — не рвись, милая!.. Я попробую тебя выпустить, только не рвись!..

Смотреть, как окровавленная лапа, в клочьях влажной, испачканной тёмно-красным шерсти, вот-вот чуть не оторвётся, — страшно. А собака продолжала кидаться из стороны в сторону, злобно рыча непроизвольно взвизгивая. И, наконец, я сообразила: моё приближение её убьёт или искалечит. Она мне не доверяет.

Быстро отступив назад, на солидное расстояние от капкана, я убедилась в своём предположении: собака остановилась, тяжело дыша, а потом, не спуская с меня острого взгляда, легла. И тут я поняла, что это не бродячая собака, а самый настоящий волк. Только белый. И лежит здесь довольно давно: на белой лапе и свежая кровь, и чёрно-бурые пятна; и шерсть свалялась в колтуны, и гнойные струпья на глазах...

Я присела на корточки.

— Миленький, ты меня не бойся. Я ведь хочу помочь тебе...

Верхняя губа поднялась, ощеряя клыки. Сумрачно блеснули тёмно-зелёным всполохом глаза, когда волк опустил жёсткую башку, не отводя от меня насторожённого взгляда. А я лихорадочно раздумывала, как бы сбегать в дом, выпросить у Андрея какую-нибудь еду для зверя — накормить, успокоить, а может, привести и самого Андрея снять с волчьей лапы железные челюсти...

За спиной послышался суховатый ритмичный звук.

... Я оглянулась — и проснулась.

Стук повторился.

Быстро слетев с кровати, я побежала открыть дверь, еле успев пригладить волосы. От внезапного прыжка меня повело чуть в сторону — еле успела вцепиться в спинку кресла. После сна ещё не пришла в себя.

За дверью стоял Андрей. Улыбнулся при виде меня.

— Заходи, — пригласила я, чувствуя себя полнокровной хозяйкой комнаты.

— Извини, некогда. Ты спала? Я разбудил? — В его голосе была такая зависть...

— А что? Ты не высыпаешься?

— Я спал нормально только одну ночь, — сказал Андрей, закрыв за собой дверь и присаживаясь у столика. — Когда ты сплела Сергею тот венок. А обычно перехватываю один-два часа днём. Ночью он практически не спит. А чтобы скучно не было, с ним сижу я. В картишки перекидываемся, в игры играем компьютерные, а потом целыми днями брожу, как сонная муха... Вот об этом я и хотел поговорить. Полдник я вам сегодня накрыл на лугу, за домом. Там есть садовый стол и скамьи. Заодно и погуляем. Оля, ты не могла бы придумать что-нибудь, чтобы Сергей спал по ночам? Тот твой венок хорош был. Может, есть что-то посильней?

Озадаченно нахмурившись, я пожала плечами.

— Подумать надо, посмотреть, что найдётся в саду.

— Ага, значит, посмотришь, — уже с облегчением сказал Андрей и встал. — Не задерживайся. Мы его скоро спускаем, так что не опаздывай.

Он вышел, а я ещё немного посидела на кровати, думая не о травах, а о другом. Вот почему я рано утром увидела его спускающимся со второго этажа! А я-то решила, что они все здесь ранние пташки — или совы, если брать определёние работоспособности человека.

Ладно, нас пригласили на званый полдник. Если такие — званые — бывают. Что ж, теперь можно и переодеться во что-то кроме джинсов. Поскольку мы будем на природе... А на улице довольно жарко... Я прикусила губу, проглядывая почти пустое содержимое моего личного шкафа. Так, моя любимая юбка, длинная, на пуговицах впереди. Любимая — потому что неприхотливая: постирать, повесить, расправив; она высохла — и гладить не надо. К ней натянула любимую футболку болотного цвета. Ух как Аня не любит, когда я говорю — "болотный цвет"! А мне нравится. Так... А к ним — разбитые босоножки, старенькие, тыщу раз чинённые, но на ноге так славно сидящие. У меня с ногами вечно что-нибудь не то. Какую обувку ни купишь, разнашивать — слёзы одни. Поэтому и стараюсь старьё чинить до упора, пока самый понимающий мастер не скажет сочувственно, что сделать уже ничего нельзя.

Расчесала волосы, заплела косу и — снова в узел на затылке. Один волосок зацепил заусенец на пальце. Я зашипела от неприятного ощущения. Есть у меня одна проблема. Я обычно к обстоятельствам быстро приспосабливаюсь. Все беды, как говорится, как с гуся вода. Быстро же перехожу с настроения плохого на хорошее. Но вот мой организм терпеть всех этих переходов не любит. Первый звоночек — заусенцы. Как психану — всё, проблемы с кожей. Надо будет спросить у Андрея, где у них аптечка. В нервах у меня из кожи первым делом испаряются йод и аскорбинка...

Снова стук в дверь. Снова на пороге — Андрей. С огромной вазой, полной яблок.

— О-о! — только и сказала я.

— Ты же сказала — яблоки любишь, — улыбнулся Андрей и поставил вазу на стол.

— Это всё мне?!

— Если закончишь, на кухне ещё есть. Так что не стесняйся. Этого добра у нас...

Только дверь за ним закрылась, я тут же схватила самое крупное, самое румяное в полосочку яблоко. То, что мне сейчас надо, — и витамин, и всё остальное. Набила рот сочной вкуснятиной и зажмурилась. Красота! Интересно, значит, в саду яблони есть? Вопрос для меня весьма животрепещущий, поскольку я тут развоевалась и придумала заняться здоровым образом жизни — например, бегать по утрам по дорожкам сада, а в награду — лопать яблоки!

Итак, жизнь засияла новыми красками? Буду на это надеяться!

Выпорхнула из комнаты в вестибюль — Сергея уже спустили вниз. На этот раз, кажется, сразу вместе с креслом, поскольку возле него по обеим сторонам стояли и Андрей, и Вадим. Третьего я нигде не разглядела. Зато у раскрытых дверей сидел очень довольный Стах, оглядываясь на нас так, как будто это он придумал полдник на природе.

— Готова к прогулке? — улыбнулся Сергей, оглядываясь на меня.

— Готова! — Я подошла к нему, тоже улыбнулась — белым волосам, забранным в хвост, чтобы не мешали, спускаясь на лицо. Ага, а я один раз до вас дотронулась! Мне стало смешно — и я отвернулась, чтобы никто не заметил шаловливой усмешки.

— Мы вывезем кресло на дорожку. Там поговорите, — сказал Андрей и кивнул Вадиму снова взяться за работу.

Едва мы оказались на асфальте перед домом, дорога под ногами задрожала, откуда-то издалека, от ворот в поместье, послышался низкий звук, кажется, мотора тяжёлой машины. Уже заворачивая за угол дома (со странным чувством повтора недавнего сна), я с изумлением увидела, как к дому едут две огромные машины, которые скорее, можно заметить на стройке, чем в усадьбе богатого дома. Но мы уже прошли, и машины, чей рокот и грохот стих, пропали из поля зрения.

Поскольку даже Стах никакого внимания не обратил на них, то и я успокоилась. Солнце припекало голову, плечи, и стало так уютно!.. Но вспомнила кое-что — и присмотрелась к дубу, росшему на лужайке. Мы проходили мимо, и я чуть не споткнулась о бордюр, заглядевшись на дерево, и в самом деле издалека выглядевшее так, будто оно утопало в самых настоящих зарослях.

— Что случилось? — спросил Сергей.

Оказывается, мужчины остановились и замолчали, хотя до этого негромко о чём-то переговаривались.

— Мне показалось, около дерева какая-то собака, — смущённо призналась я.

Хозяин дома и Андрей разом вопросительно взглянули на Вадима. Тот покачал головой.

— Нет, моя Регги дома осталась.

— А там не... — начала я и вдруг сообразила, как это выглядит: перепуганная девица мнительно выглядывает во всех кустах опасность. Фу на меня... Только хотела добавить, что собака не похожа на Вадимову, потому что белого цвета... И осеклась. Длинные белые волосы Сергея. А у волка шерсть длинная. Ой... Заставила себя лучезарно улыбнуться: — Наверное, траву ветром качнуло, а мне почудилось!

Я ещё не всё поняла, но, кажется, при Сергее о белом волке, попавшем в капкан, лучше не говорить. Пока всего не обдумала.

Мы вышли, как и в прошлый раз, за дом. Я думала, сейчас остановимся, ведь теперь вокруг один большой луг в обрамлении деревьев. Но Сергей направил кресло дальше, по дорожке, исчезающей в стене высоких кустов. Приблизившись и рассмотрев кусты, я чуть рот не открыла — ахнуть: "владимирская" вишня! Да какая густая!.. Как же здесь хорошо, в тёмно-зелёной тени под ветвями... Все посторонние мысли мигом вылетели из головы. Кто это за ней так здорово ухаживает?

Проходя мимо, я, совершенно счастливая, сняла горсточку тёмно-красных от спелости (кожица натянута — вот-вот лопнет!) крупных ягод и сунула в рот: яркая, хоть и мягкая кислинка и сочная сладость! Мм... Как вкусно!

— А мне? — внезапно спросил Сергей, улыбаясь.

Оказывается, он тоже остановился на дорожке, в прохладной тени кустов "владимирки", и вместе с остальными дожидался меня.

— У тебя — вон, двое зря стоят! — заявила я. — Пусть и наберут тебе в четыре руки! А я пока ещё слопаю! Вот!

И сорвала ещё две штуки — прямо на длинных черенках.

— Жадина! — рассмеялся Сергей. — Я же вижу, что ты самые вкусные рвёшь! Дай хоть эти две штучки! Ну пожалуйста!

Пришлось отдать: последнюю фразу он произнёс так жалобно, несмотря на видимую усмешку. Протянула ему ягоды, держа за общую вершинку черенков. Думала — пооборвёт. А Сергей — может, поспешил? Побоялся, что буду дразнить и отдёрну?.. В общем, он обеими руками ухватил мою кисть и мягко вытащил обе вишенки.

Ладони у него даже не прохладные, а холодные, несмотря на жару. Почему-то у меня осталось впечатление, что, замедлив движение рук, когда обнял мою кисть, он чуток погрелся о мою кожу.

— Хитришь? — спросила я. — Не двигаешься — замёрз. И всё равно...

Выразилась я косноязычно, но Сергей понял, вспомнил, видимо, недавний эпизод, когда я предложила пересесть на диван. Снова усмехнулся.

— Так согрей.

Опять ничего не поняла, только увидела, как, улыбаясь, отвернулись Андрей и Вадим, потупились. Начала соображать: так, это он какую-то двусмысленность сказал. И — схитрила сама: типа — деловая.

— Ну и согрею. Запросто. Только пусть тебя Андрей везёт дальше.

Я встала у кресла, взяла вялую руку и сжала её крепче.

— Ну, чего встали? Поехали. Потом перейду на другую сторону.

Он, неопределённо глядя на меня, губами снял с черенков вишню и, не заметив оставленную на уголке губ красную сочную капельку, и согласился:

— Поехали.

Поколебавшись, Андрей встал за спинкой кресла и подтолкнул его. Дальше мы поехали без приключений, разве что я с последних веток, когда выходили из вишен, успела пообрывать ещё несколько толстых от спелости вишенок и сунуть в свободную ладонь Сергея... Да всё посматривала на маленькое красное пятнышко на его губах... Сладкое, наверное... Ой... Что это я...

Поглядывая на него, насмешливого, я вдруг подумала, что постоянно забываю о том, какую страшную боль он испытывает. Ноги гниют — это одно. А то, что после действия моего снадобья у него обострение этой боли идёт, — это другое. Это пострашнее. Он здорово обманывает меня ненароком улыбкой и привычным выражением покоя. Может, уговорить его на обезболивающие уколы? Когда человек не чувствует боли, когда он чувствует себя комфортно, он расслабляется — и быстрей идёт на поправку. Надо бы спросить Андрея, который на все руки мастер, умеет ли он делать уколы. Я, конечно, и сама умею, но... Представив себе лицо Сергея в момент, когда я ему предложу услуги процедурной сестры, я не выдержала и фыркнула.