Кое-что об архимагах

— Что-нибудь интересное? — спросила девочка равнодушным тоном, подразумевая под этой фразой 'я хочу знать все, немедленно и в подробностях', но воспитание не позволяло вести себя иначе.

— Захолустье, — ответил Фил, присматриваясь к поведению зверя, — а ты ему объяснила, что мы друзья?

— Нет, — Аркадия гордо вздернула подбородок.

— Умная девочка, — улыбнулся архимаг и зашагал вперед не оглядываясь. — Мы пойдем через второй вход. Шкуры оставим где-нибудь поблизости, с собой возьмем только ягоды. Вернулись с промысла, обычное дело.

— А как свой дом найдем? — уточнила девочка, подхватывая корзины. Уж кому-кому, но ей на физическую силу жаловаться не приходилось — достаточно было захотеть, и вес поклажи становился неощутимым. Родословная давала свои преимущества даже в новом теле.

— Спросим, — уклончиво ответили ей.

Шкуры спрятали в гуще кустов, предварительно прошагав минут пять от деревеньки, остерегаясь случайного обнаружения. Там же оставили волчонка. Найти захоронку не представлялось сложным — на память маги не жаловались. Сложно жаловаться на оптимизированную, упорядоченную структуру, которую каждый маг воспитывает в себе за десятилетия совершенствования — слишком велика цена ошибки, спутанного заклинания или неверного ритуала. Проще говоря, маги с плохой памятью просто не доживают до определенного возраста и уровня способностей, либо убивая сами себя, либо их убивают более способные и талантливые конкуренты — никто во время боя не станет ждать, пока враг будет уточнять что-либо в записной книжке. Во всяком случае, если совсем заплутают на новом месте, можно будет положиться на способность девушки ощущать местоположение волка. Правда, высказал эту мысль архимаг, а Аркадия лишь нехотя подтвердила.

Путь по пустырю к воротам прошел в напряженном молчании. За три сотни шагов до входа дети сосредоточились и распланировали каждое свое действие, успели обдумать варианты развития событий, но реальность оказалась затейливее.

Палка преградила дорогу — маги собрались было пройти мимо ворот, вполне логично предположив, что уж в таком селении местные прекрасно знают друг друга. Но не тут-то было.

Охранник пролаял что-то на своем наречии, подошел ближе и запустил руку в корзину Аркадии. Девушка аж задохнулась от возмущения, когда подросток с выражением превосходства и презрением, совсем не свойственным близкому другу, с которым еще можно было поделиться, опробовал плоды, произнес что-то вновь и попытался выдернуть всю корзину из рук. Аркадия отвела руку в сторону, но вместо обычного, ожидаемого, промаха, охранник продолжил движение вперед и вниз, пока не рухнул лицом в пыль.

— Вот и носитель языка! — довольно отметил архимаг, отводя руку с импровизированной дубинкой, стоя позади упавшего.

Мальчик шустро ухватил за ногу охранника и оттащил на пару метров в глубь селения, подальше от взгляда тех, кто мог посмотреть на ворота со стороны огородов.

Маг подошел к парню, перевернул тело и уселся на грудь. Пара оплеух привели поверженного в чувства, а болезненный укол пальцем в шею пресек попытку освободиться. Подросток прорычал что-то и уставился в соперника бешеным взглядом.

— Интересно, это оскорбительное идиоматическое выражение или что-то осмысленное? — Фил навис над охранником и гаркнул, — Где штаб? Сколько офицеров? Сколько магов? Хм, обычно это работало независимо от языка, — завершил он, получив в ответ только растерянный и испуганный взгляд.

— Давай попробуем начать с базовых терминов, — архимаг вывернул пленному палец и дождался выкрика. — Это было 'больно', 'мой палец' или 'прекрати'?

— Надо проверить. Попробуйте свернуть ему нос, коллега, — прокомментировал внук, — проанализируем разницу и определим нужные слова.

— Стойте, но так же нельзя! — вмешалась девочка.

— И правда, — хлопнул архимаг себя по лбу, — мы же прямо у ворот, вдруг кто заметит. Хватай за ноги, оттащим подальше.

Мальчик слегка придушил жертву, заставив отключиться, приподнялся и деловито ухватился за правую ногу, помогая затащить охранника в тень хозяйственной постройки, что протянулась на двадцать метров вдоль стены. Копье прислонили за створом открытых ворот — вряд ли кто заметит со стороны.

— Но вы же рыцарь света! — апеллировала Аркадия.

— Она права, не по-людски получается, — повинно вздохнул архимаг, чем вызвал улыбку одобрения у девушки, — Нельзя живого ногами вперед тащить, давай за руки.

— Да легко, — Фил перехватил бесчувственное тело. В исполнении двух десятилетних мальчиков зрелище было еще то.

Девочка так и встала на месте, возмущенно приоткрыв рот, но быстро пришла в себя, схватила корзины и догнала остальных. Ребята к тому времени удобно устроились за стеной очередной постройки, на ровной выгоревшей под солнцем площадке почти без растительности. Архимаг растормошил охранника и занял место у него на груди, а Фил довершал узор шестиметровой секстаграммы вокруг выбранного пространства — хаотичные на первый взгляд росчерки на голой земле должны были скрыть спутников от любопытных взглядов и не выпустить из контура ни единого звука. Единственное — силы заклятия не хватало на физическую защиту места, так что любой неосторожный селянин мог вполне зайти внутрь невидимо огороженной территории, на свою беду.

— 'Ходить', — архимаг изобразил указательным и средним пальцем идущего человечка.

Плененный охранник попытался заорать, но быстро передумал после хлопка по ушам.

— 'Ходить', — повторил маг и удостоился ответа от быстро поумневшего пленника. — 'Сидеть', 'летать', 'бежать'. Ай, молодец! За пару часов базовый уровень усвоим. В деревенском словаре вряд ли больше пары сотен слов.

— Но ведь мы его отпустим? — уточнила девочка, смирившись с методами спутников.

— Ну конечно, — хором ответили они, чем вызвали вполне определенные сомнения.

— Нельзя просто так взять и убить человека! — В упорстве девочки не было какого-то вселенского сострадания ко всем живым, она вполне понимала, что охранник сдаст их сразу, как его отпустят, поэтому ему надо чистить память магическими или химическими методами. Более того, Аркадия прекрасно знала, что будь на их месте обычные деревенские дети — и не видать им ягод этим вечером: плененный отнял бы у них все, а заплатил бы тумаками или ударом своей деревяшки по спине. Однако просто промолчать и отстраниться от ситуации она не могла, просто потому, что это соответствовало бы ее демонической природе, которой она не собиралась потворствовать. А еще хотелось просто перекинуть ответственность на остальных. Впрочем, у обычных людей это звалось бы женской логикой.

— Да? — удивился Фил.

— Конечно, разве ты не знал? — поднял на него взгляд дед. — Просто так никого убить нельзя, труп остается. Так что девочка права.

— А-а-рх!.. — прорычала Аркадия на очередную подколку.

— Да расслабься ты, с нами же темный.

— И что? — не поняла девочка.

— Как что? — искренне возмутился Фил. — Темный во всем виноват, это же очевидно! А вы ни в чем не виноваты, так что нечего переживать.

— Вот-вот, мы так всегда делали, — поддержал дед и продолжил расширять словарь.

Аркадия притихла, переваривая фразу, да так и промолчала все остальное время, пока ребята не заявили, что знают вполне достаточно, и подтвердили свои слова, расспросив пленника, где их дом и как зовут их матерей и отцов. Девчонка и двое братьев оказались соседями, потому, видимо, и шли в лес вместе. Владение языком росло с каждой секундой, вместе с ним ширился круг вопросов — в самом деле, будет странно, если дети придут домой, ничего не зная о своем прошлом.

История их семейств оказалась весьма простой и вполне созвучной ожиданиям. Вернее, их собеседник раскрашивал произошедшее несколькими годами ранее в совсем ином свете, придерживаясь официальной версии о коварных предателях, но магам, с их-то опытом за плечами, было вовсе не сложно восстановить истинный ход событий.

В свое время, когда местные только прибыли осваивать дикие просторы, существовало единение всех родов во имя выживания и преодоления сложностей. Поднимались стены вокруг свежих срубов, мужики посменно жгли костры и охраняли сородичей от дикого зверья. Годами позже, семейства твердо встали на ноги, кто-то чуть лучше, кто-то похуже — но не голодал никто. Некоторым работа на земле не нравилась, те сбивались в охотничьи отряды и добывали мясо с пушниной. Потихоньку возвели храм, мельницу, каменное здание кузницы с молотом на водной тяге. Словом, без налогов и поборов вздохнули спокойно — люди в основном были умелые и к работе способные. Даже купчины со старой родины где-то разнюхали о новом поселении и повадились устраивать ярмарку поздней осени, меняя местные меха на столь необходимые в быту вещи, пусть и по грабительскому курсу.

Были и те, кому работать вовсе не хотелось — как и везде на свете. Кормились они случайными подработками и тем, что выходили в караул на охрану вместо тех, кто должен был стоять в страже, но предпочитал нанять себе замену — и было таких множество, все же за день хороший хозяин получал куда больше, чем платил подменщику. Так продолжалось, пока один из крепких хозяйственников не продвинул дельную затею — выделить стражу отдельным отрядом, да платить им помесячно всеми семействами, дабы не отвлекать честных мужей от дел. На общем сборе поддержали затею, себе на беду.

Через полгода после тех событий и случилось явление миру нового барона — и стал им как раз тот, кто идею стражи и предложил. Дело-то нехитрое: рассказал он страже о дикой несправедливости, мол, мы тут ночами не спим и живота не щадим за тряпки и прокорм, а остальные в тепле да на перине жен прижимают. Возмутились охранники такой несправедливостью, да на следующем сходе и назвали себя баронской дружиной.

Далеко не все согласились с самопровозглашением новоявленного барона. Многим крепким хозяевам было вовсе непонятно, с какой это стати им отдавать немалую часть нажитого своим трудом, и кормить бездельников, пусть и вооружившихся дрекольем. Иные подчинились, но большая часть выступила прямо — драки избежать не удалось. Столкнулись топоры и копья, пролилась кровь меж родичами, да только ведь не один день готовились планы становления баронства — и бунтовщики были обречены. Хозяйства и добро их разделили на всю дружину. Хорошо хоть в рабство семьи обращать не стали — вернее, отец-настоятель храмовой церквушки не дал. Иначе отказался бы возводить зачинщика в баронский титул — так что обошлось на первое время.

— Помрет настоятель — вспомнят о рабстве, — мрачно прокомментировал Фил.

Семьи детей относились как раз к тем, что новой страже воспротивились. У Аркадии убили родителей, оставив девочку одну, у братьев убили деда — родители с бабкой и детьми в то время отправились на несколько дней вверх по реке, подыскивая луга для выпаса, а когда пришли обратно, додумались подчиниться новой власти. Барон был хоть и сволочь, но умный, потому лишней крови не допустил и 'простил' родных изменников, оставив им хозяйство, а сироте — дом, тем самым продемонстрировав другим сомневающимся селянам милосердие.

Правда, это семейству помогло не надолго — вскоре, вслед за дедом, угасла и бабка — в один день простилась со всеми и ушла вниз по реке, не желая обременять семейство похоронами. С ее смертью покатилось под откос все хозяйство. Как оказалось, все держалось на ее суровом пригляде и в крепком кулаке, которым та могла и взрослого мужика отправить в беспамятство. Без пригляда бабушки отец семейства запил, да повадился вечерять у дружинников, вместе с доступными вдовушками, которым так же не особо хотелось работать и куда больше нравилось быть 'при дворе', в качестве 'фавориток' — вот только остальные деревенские звали их куда менее благозвучно. Такие походы главы рода изрядно подтачивали состояние хозяйства, кое-как поддерживаемого матерью. Если добавить сюда обязательную барщину, налог и необходимость кормить трех детей — девочку она также взяла в семью как дочь — выходило совсем худо. В последнюю неделю мать и вовсе слегла с болезнью, так что вполне понятно решение оголодавших ребят пойти по ягоды.

В изложении охранника, последние факты преподносились слегка презрительно, но несколько ощутимых тумаков добавили подростку уважения.

— Не смей оскорблять мою мать! — рыкнул архимаг, свернув охраннику нос.

Остальные даже не подумали одернуть парня-старика, и кивнули согласно с ним.

Дома детей располагались посреди холма, на пологой, выровненной площадке — если вспомнить вид от ворот, вполне можно заметить покатые крыши добротных домов. Найти путь домой было бы несложно.

— Странно, что дома не отобрали, — хмыкнул Фил.

— Разрастется деревня, да появятся дети у дружинников — еще успеют отнять. Куда торопиться...

— А давайте ему по голове стукнем — и он все забудет! — вклинилась Аркадия, понимая, что на этом допрос завершен и охранник им уже не нужен.

— Отличная идея, — изобразил энтузиазм архимаг и нанес удар в висок. — Сожалею, не рассчитал, — развел он руками, вставая с трупа.

— Зря ты так, — покачал головой Фил, после чего за его плечо встала Аркадия и в такт словам осуждающе закивала, — пока он жив, могли отвести его от деревни своим ходом и уже там добить.

Аркадия отшатнулась от мальчика и отошла в сторону, скрестив на груди руки.

— Между прочим, теперь его будут искать! — девочка еле удерживалась, чтобы не показать язык.

— А давай его поднимем, как зомби, и отправим убивать барона? Все равно придется ликвидировать, — почесал в затылке темный.

— Убьешь ты барона, так свита власть начнет делить, бесчинства устаивать. Тут хитрее надо все делать, — не согласился архимаг, опираясь на жизненный опыт.

— Так, а с телом что делать? Дорогая, ты не проголодалась? — обратился Фил к девочке, намекая на демонскую природу и вполне известный рацион высших.

Аркадия аж позеленела от такого предложения и гордо отвернулась, даже не ответив.

— Может, несчастный случай изобразим? Шел себе отлить, споткнулся, упал неудачно — виском на бревно.

— Надо было с собой волка взять, изобразили бы нападение зверя, — посетовал архимаг.

— Эй! — возмутилась девочка, прекрасно понимая, что за этим последует облава, а уж о содержании волчонка дома и речи не будет.

— Да оставим как есть, — махнул рукой дед, — тут же захолустье, сами придумают сотню причин, только волю им дай. Следы обувка не оставляет, так что пусть себе гадают. Идем.

Фил споро затер следы ритуала на земле и двинулся следом. Девочка задержалась на секунду, решая — нужен ли ей новый слуга с человеческим обличьем, но все же не решилась поднимать стражника. Была бы она постарше, можно было объяснить постоянное присутствие подростка рядом, но, увы, не с такой разницей в возрасте. Естественно, озвучивать свои мысли вслух она не собиралась — пусть и дальше считают ее впечатлительной дурехой. Обычно это крайне выгодно.

Глава 6

Подъем дороги хранил в себе отпечаток недавнего дождя — резкие отпечатки сотен ног жителей и зверья застыли под теплым летним солнцем колдобинами и трещинами, оттого путь выглядел словно последнее препятствие к цели, что не собиралось уступать просто так и норовило вцепиться в ступню очередной ямкой. Много ли детской ноге надо — неаккуратного шага вполне достаточно, чтобы заработать растяжение, а то и перелом. Плохая дорога ревниво приковала взгляды путников к себе, не давая толком рассмотреть деревню изнутри. Изредка можно было позволить себе покрутить головой и еще раз убедиться, что если есть где разнообразие или какая-то красота, то уже за воротами однотипных строений, некогда возведенных по одному и тому же образцу. Всюду — один этаж с одним окном на улицу, к дому примыкает забор с калиткой для людей, а чуть дальше — большие ворота для скотины, после которых полутораметровая ограда упирается в соседнее здание. Отличались украшения на ставнях, нарядная вышивка занавесей, что закрывали внутреннее пространство от ветра и пыли, а также общая ухоженность домов.