— Наш сын не будет бастардом. Мы обвенчались, а значит, женаты по всем существующим законам. И ты ничего не можешь изменить.
— Ошшшшибаешься. — От бешенства Император начал шипеть. — Еще как могу. И если ты не хочешь по-хорошему, — тут он сделал красочную паузу, — то будет по-плохому.
Лин даже не шелохнулся когда на зов отца через потайной ход, из-за которого для разговора, по-видимому, и была выбрана библиотека, появился десяток воинов, тут же окруживших его со всех сторон. Он лишь усмехнулся, представив, как все это выглядело со стороны. Как глупо было надеяться, что отец его поймет. А вот теперь нужно что-то делать и быстро. А иначе до Императора так и не дойдет, что Лин не бессловесная кукла, а вполне взрослый, самостоятельный человек.
— Зачем? — Наконец задал он интересующий вопрос. — Ради чего? Чего ты хочешь этим добиться? Отречения? Ты можешь его получить хоть сейчас.
Лин говорил тихим, бесцветным голосом. В нем не было эмоций, проявления которых от него ждали, не было раскаяния, страха или признания власти над собой. Лин был абсолютно спокоен и холоден как айсберг. Жизнь в очередной раз сделала вираж и вернула все нате же места. Опять было недопонимание, боль и обида. Опять комок сжимался в груди при мысли о любимой. Опять он не мог защитить дорогого ему человека — любимого человека. И он сделал то, на что не решился в прошлый раз. Сделал выбор.
— Пообещай мне, что ты не причинишь зла моей жене и будущему ребенку. Пообещай и я пойду с ними сам, — тут он обвел взглядом присутствующих. — В противном случае ты знаешь чего от меня ожидать. Тебе ведь уже доложили кто я, не правда ли? И ты решил меня использовать? Что ж, я позволю тебе это. Но ты должен поклясться собственной кровью, что мои близкие никогда не пострадают.
— Ты хоть понимаешь чего требуешь? — Отец чуть ли не кричал. — Ты хочешь, что бы я официально признал твою приживалку и ее ребенка? Да ты в своем уме?
— Ну что ж, — в руках Лина начал наливаться пульсар поистине громадных размеров, — если это твой выбор. Ты сам во всем виноват.
— Постой. — Император нервно заламывал руки и явно не мог решить что делать. Вот только у Лина не было времени ждать. Увидев, что сын уже размахнулся шаром в ближайшую опору, он продолжил. — Хорошо. Я сделаю, как ты сказал. Я признаю твою жену и ребенка. Но ты должен подчиняться. Я больше не выпущу тебя из-под контроля. И не позволю принимать решения. С этой минуты ты больше не обладаешь правом голоса.
— Поклянись. — По лицу Лина невозможно было сказать, какие чувства обуревали его душу. А по глазам отец читать не умел. — Поклянись всем, что тебе дорого, что в любом случае позаботишься о них.
— Хорошо. Клянусь. А теперь иди к своей жене. Тебе нужно сообщить ей, что послезавтра утром вы уезжаете в Императорскую резиденцию в Майдане, где и проведете время до рождения ребенка. А завтра вечером состоится бал, на котором и будет представлена твоя жена. Иди.
Не говоря ни слова Лин низко поклонился, не так как кланяется равный равному, а так как гнет спину раб перед господином, от чего у отца дернулся кадык, и, развернувшись на каблуках, пошел к выходу. Он больше ни разу не оглянулся, а потому не видел, с какой грустью провожает его отец взглядом. Как Император, оставшись один в библиотеке, бездумно водит рукой по корешкам книг на многочисленных полках и решает самый трудный в своей жизни вопрос. А вопрос в том, что для него дороже сын или благополучие Империи.
Все произошло так, как и говорил отец. Вечером следующего дня состоялось торжественное представление жены принца ко двору. И объявление о скором отъезде четы в загородную резиденцию с целью поправки пошатнувшегося здоровья новоявленной принцессы. А потом был отъезд. Прибытие в Майдан. И много, много счастья.
Когда ранним утром начала последнего весеннего месяца на свет появился Айвен Кристиан Лиэрн-Эйрс де ля Росс де Рих, его отец был счастлив вдвойне. Это был второй в его жизни малыш. И также как два года назад Алису, он держал на руках Айвена и был просто невероятно счастлив. В его жизни прибавилось на одного дорого человека. А Энни, глядя на мужа с сыном на руках, лежала и плакала от умиления и просто от переполнявших ее чувств. Теперь все точно будет хорошо.
* * *
Очнулся Лин резко как от толчка и понял, что это был всего лишь сон. Всего лишь дорогие его сердцу воспоминания, бережно хранимые в уголках душы и не предназначенные ни для кого посторонних. Оглядевшись, он понял, что уже светло, а значит, проспал часов восемь, гораздо больше, чем мог себе позволить. К тому же, вчера не только не удосужился развести костер, но и не принес ни одной ветки, и теперь чтобы приготовить завтрак из принесенного Торно зайца, требовалось пойти в лес и наломать дров. Все это требовало времени, которого у него и так было в обрез. Но что поделать, придется идти.
Вчера, ложась спать, Лин снял лишь перевязь. Удивительно, и как можно было спать на горе металла не поранившись? Но зато сейчас это экономило минуты на одевание. Поэтому, натянув перевязь с мечами и привычно проверив, как они входят и выходят, Лин вынул из-за голенища сапога большой охотничий нож и отправился за растопкой.
Костер разгорелся на удивление быстро. Освежевав тушку зайца привычными четкими движениями, Лин подвесил ее над огнем. Конечно, процесс зажарки будущей еды занял продолжительное время, но все же, сытый и довольный он видел жизнь не такой черной как рано утром. Сейчас в его мироощущении стали изредка мелькать и серые полосы. Сжевав жесткое мясо, он отдал кости и другие остатки къяру, вскочил в седло и припустил по дороге лихим галопом. От этой скачки в ушах свистел ветер, но она доставляла неописуемое удовольствие обоим. А потому продолжалась довольно долго. До того самого момента, когда вылетев за очередной поворот, не просматриваемый из-за сплошной стены деревьев, они попали прямо на поле боевых действий.
Вернее это действо нужно было назвать избиением младенцев. Потому что нападающие, превышали защищающихся, в десять раз. По подсчетам Лина разбойников, пожелавших получить добро сопротивляющихся двоих путешественников, оказалось двадцать. Причем человек семь уже лежали на земле в различных позах, говоривших о незавидной судьбе. Остальные же просто выматывали жертв, нападая по очереди, чтобы не мешать друг другу.
От столь стремительного появления на сцене еще одного действующего лица разбойники были далеко не в восторге. А оценив оружие и скорость его появления из заплечных ножен, кинулись на него всемером, оставив остальных добивать вымотанные жертвы. Вот только расчет не оправдался ни по одному из пунктов. Во-первых, "вымотанными" жертвы были не настолько, чтобы дешево продать свою жизнь, а потому довольно быстро сообща справились с плохо обученными грабителями. А во-вторых, они не достаточно хорошо просчитали потенциал Лина и нарвались на не шуточный отпор. После первого же выпада двое не достаточно шустрых оказались на земле с перерезанным горлом. Третьего Лин уложил ударом в живот. А вот оставшаяся четверка, похоже, сообразила, что нахрапом его не возьмешь и перестроилась. Теперь Лина окружали со всех четырех сторон одновременно и нужно было срочно ломать ситуацию.
Держа свои короткие клинки в вытянутых в стороны руках, Лин сделал несколько шагов в сторону и встал так чтобы иметь простор для маневра со всех сторон. Дождавшись, когда нападающие подойдут поближе, он повернул в сторону того, который, по его мнению, нападет первым и не ошибся. Разбойник выставил перед собой довольно длинный облегченный меч и, целя в живот, кинулся на предполагаемую жертву. Вот только немного промахнулся и поранил одного из своих компаньонов, отчего тот взвыл и выронил саблю, что держал в раненой руке. Лин же просто перемахнул через разбойника, пока тот разгонялся. Подобная прыгучесть уже не раз спасала жизнь, особенно в ситуациях с окружением. Нужно было только дождаться когда противник подойдет поближе, но не слишком близко, чтобы не опоздать.
Сообразив, что произошло, теперь уже трое дееспособных оставшихся, переглянулись и кинулись на Лина одновременно. Видимо хотели задавить массой. Не тут-то было. От их выпадов парень вертелся волчком, при этом успевая наносить мелкие, но достаточно болезненные ранения всем троим. Схватка остановилась столь же стремительно, как и началась, когда последний разбойник упал на землю со звездочкой во лбу. Звездочку Лин решил использовать в тот момент, когда понял, что вокруг уже никого, а он все еще возится.
Окинув взором картину побоища, Лин остановил взгляд на двух путешественниках. Они представляли собой довольно комичную картину. Что и вызвало невольную улыбку их спасителя.
Это были мужчины. Причем один из них был стар. Длинные и совершенно белые седые волосы обрамляли круглое лицо, изборожденное, как говорится, вековыми морщинами. Правда, слово "вековыми" в данном случае можно было отнести лишь к биологическому возрасту субъекта. Который при ближайшем рассмотрении оказался орком. А вот его истинный возраст, пожалуй, определить не смог бы даже маг уровня Лина. А он и не пытался. По большей части это не имело значения. Ну, какая разница сколько лет данному представителю перворожденных при условии, что живут они достаточно долго? Нет, конечно, гораздо меньше, чем, например, драконы (самые долгоживущие) или эльфы (чуть поменьше). Но все же, дольше, чем те же гномы, а уж про людей и вообще говорить не приходится. Продолжительность жизни человечества всегда была больным местом для означенных.
Данный конкретный орк хоть и создавал ощущение немощного старика, был в довольно не плохой форме, а судя по длинному балахону, из которого торчали лишь кисти рук, да носки сапог, являлся еще и жрецом Эрулы. Несколько тел, сраженные его длинной саблей расширяющейся к низу, были тому дополнительной порукой. Степняки вообще предпочитали подобное оружие. А поскольку орки были довольно воинственным народом, последнее время, правда, не много усмирившим буйный нрав, то и жрецы у них сплошь принадлежали к военным орденам. В Ории издавна поклонялись лишь одной богине — богине войны, Эруле.
Рядом со стариком-орком стоял молодой гном. Он был в плотно обтягивающих ноги кожаных штанах, тунике до бедра темно зеленого цвета и того же цвета кожаных доспехах, которыми, не смотря на небывалую прочность, мог похвастаться далеко не каждый представитель этой расы. Делались они только на заказ и только "для своих". Вызывая небывалую зависть у остального населения мира, за исключением наверно только эльфов, которые всегда задирали нос, утверждая, что лучше их, никого быть не может. Возможно, конечно, и так, вот только доспехов заговоренных эльфами не существовало в природе, а потому не возможно было и проверить это утверждение.
Тем временем оба спасенных, наконец, пришли в себя и стали столь же пристально разглядывать своего спасителя. В итоге видимо вполне удовлетворив свое любопытство, они снова переглянулись, и сделали несколько шагов вперед, остановившись прямо перед Лином. От всех этих переглядываний и перемигиваний разболелась голова и первым говорить начал все-таки он. Еще раз оглядев поле битвы и найдя ее вполне завершенной, он задал самый глупый вопрос, какой только мог прийти в голову.
— И что же здесь произошло?
— Нуууу... — начал орк, улыбаясь совершенно открытой, дружелюбной улыбкой, — полагаю всего лишь попытка ограбления. И если бы не ваша неоценимая помощь, молодой человек, лежать бы нам на месте этих грабителей. — При этих словах он небрежным взмахом руки указал на тела вокруг.
Видимо улыбка и сам факт того, что разговор первым начал орк, убедили его приятеля гнома в полнейшей безопасности Лина, потому как он прислонил свою секиру к дереву и стал резво обшаривать карманы убитых. Наверное, лицо парня выражало недоумение, поскольку орк вновь нарушил молчание.
— Понимаете, мы с моим другом уже долгое время в пути. Сами знаете, путешествия нынче не дешевы и последнее время стало не много трудновато с наличными, — говорил он очень вычурно, что наводило на мысли о принадлежности к верхушке ордена. А возможно и к власть имущим. — Потому мы и не считаем, что обобрать тех, кто хотел обобрать нас является преступлением. Тем более что деньги в этой жизни им больше не потребуются.
— А вы, не знаете далеко ли отсюда до ближайшего города, ну или деревни? Нужно же сообщить о них. — Лин смотрел на орка и думал о том, что же столь древний представитель этой расы забыл в Кирсе.
Орки и вообще не любили покидать родных степей, ну разве что на завоевания, а после проигрыша последней войны десять лет назад, их и вообще не пускали на земли людей. Это позволялось лишь строго определенному числу представителей и со строго определенной целью. А чтобы вот так, безо всякого контроля со стороны правительства? Это было удивительно, если не сказать не возможно.
— Далеко. — Гном, ответивший на вопрос, был не многословен, впрочем, как и все представители его племени. — Дня три на лошади до Кримера, если вернуться немного назад или неделя пути до Царпа если вперед. — Видимо решив, что ответ был исчерпывающий, гном вернулся к прерванному занятию.
— Ясно, — произнес Лин. — Тогда с телами придется разобраться нам.
— И что ты предлагаешь? — Спросил орк, а гном заинтересованно поднял голову.
— Закопать их. — Он пожал плечами. — Или сжечь.
— Нет, сжечь не получится — костер будет слишком большим. Да и закопать будет проблематично, — продолжил старик, — слишком глубокая яма нужна. У меня есть другая идея. Я знаю один ритуал, после которого тело рассыпается прахом само, а от нас не потребуется ничего. Вот только ритуал этот довольно сложен и мне нужна будет твоя помощь.
— Моя? — Лин был удивлен. — В чем же? Чем я могу помочь орочьему жрецу Эрулы?
— О, ты все верно определил, — жрец смотрел на него улыбаясь. — Вот только ритуал этот не имеет никакого отношения к моему служению. Я ведь очень старый орк, — тем временем продолжал он, — и потому в жизни видел многое. И научился многому, — он сделал многозначительную паузу, не спуская глаз со своего спасителя, — например, я научился видеть. Вот тебя, к примеру, я вижу насквозь.
Взгляд старого орка действительно очень беспокоил Лина. Создавалось стойкое ощущение, что он прожигает глазами дыру. Это было очень неприятно. А еще более неприятно было понимание того, что этот старик действительно знает о нем все. Но откуда? И как? Неужели так просто взять и считать с человека всю его жизнь?
— Так чем же я могу помочь? — Голос Лина поразил его самого своей хрипотой. Что же происходит? — Что я должен сделать, что бы ритуал состоялся?
— А вот это очень правильный вопрос. — Жрец опять растянул тонкие губы в улыбке, отчего все его лицо собралось складочками и стало похоже на печеное яблоко. — Ничего сложного. Тебе нужно всего лишь убить меня.
От этих слов Лина прошиб холодный пот. Не совладав с собой, он сделал шаг назад и замер, с ужасом глядя на орка. Как же он мечтал никогда больше не сталкиваться с этой частью своей жизни. Все верно, ведь третий живущий Проводник Душ — орк, и очень старый орк, судя по летописям. А Лин никогда не задумывался о том, чтобы запомнить его имя или хотя бы прочитать описание внешности. Да и вряд ли это помогло бы. И вот сейчас он видел перед собой еще одного одаренного Силой.
