— Или его намеренно ломают, собираясь полностью разрушить прежнюю личность и потом вылепить то, что им требуется, — сделала встречное предположение я.

— Точно не второе, — возразил Шас. — Если в химере гибнет, сходит с ума или разрушается хотя бы одна из личностей, это почти всегда приводит к смерти. Даже у неравноправных. Можно усыпить, но убивать или жёстко ломать — нельзя.

— Вот как... — потянула я. Рассуждения собеседника выглядели логично. Если бы не одно «но». — А не может быть так, что этот... Радий, пообещал остальным вернуть потраченную на Ликрия часть кредита, но за это получить право издеваться, а потом — и убить?

— Нет, — уверенно заявил бывший опекун. — Подписывай с вами контракт только тартарские власти или тартарские и мориотарские — я бы не исключил такую возможность. Но Миртар, Древтар и, особенно, Вертар, не будут поддерживать такие «развлечения». Если бы поступление Ликрия было дезинформацией, вертарские представители прямо в лицо так бы и сообщили. Но у них он числится как подписавший контракт студент — так что с этой стороны чисто.

— Тогда, наверное, ты прав, — повеселела я. — Надо Ри сообщить, что это только испытание и надежда ещё есть.

— Не делай этого! — резко приказал Шас. — Ты испортишь проверку.

Я поникла. Увы, собеседник прав: вмешавшись, могу ещё ухудшить положение друга. С другой стороны — он уже на пределе. Если сойдёт с ума — тоже ничего хорошего не будет.

— Ри глупее тебя? — неожиданно поинтересовался бывший опекун.

— На мой взгляд, наоборот, умнее.

— Тогда почему он до сих пор не догадался о проверке?

Ошарашено промолчала: такой простой вопрос как-то даже в голову не пришёл. Но ведь и правда! Шас явно указал, что улики есть, а значит, Ри мог понять (нет, не сейчас, а вначале, когда ещё не поглупел), что за издевательством что-то кроется. А даже если не понял, кроме него есть Лик, который тоже весьма сообразителен. Он тоже ступил или догадался, но не сообщил своей второй половине? По крайней мере, по поведению непохоже, чтобы Ри знал о проверке. Сейчас, под постоянным прессингом байлогов, он вряд ли смог скрыть свои догадки — но на них даже намёка не было.

— Думаю, коллеги специально ограничивают Ликрия в информации и ставят в такое положение, чтобы максимально затруднить поиск ответа, — прокомментировал собеседник, когда я высказала свои соображения. — Так что не мешай им делать свою работу.

— Всё равно сначала поговорю, хоть с Фуньянем, — предупредила я.

— Да кто тебе мешает, говори, — легко согласился Шас. — Только необдуманных глупостей постарайся поменьше делать.

В этот момент пришло срочное сообщение, поэтому попросив бывшего опекуна подождать, я переключилась на письмо. Временный запрет (чёткой даты не стоит, вместо неё пометка о том, что когда срок закончится, оповестят) на разглашение только что полученных секретных сведений.

Вот, значит, как! С одной стороны, это фактически подтверждение слов Шаса, а с другой — неужели за нами следят вот так, чуть ли не круглосуточно? Хотя кто знает, до чего дошли технологии. Если программы видеорегистратора могут многое распознавать автоматически, то кто сказал, что нет специальных систем для слежки, анализа действий и их пресечения? Но ведь возможен и другой вариант. Я подозрительно покосилась на всё ещё ожидающего собеседника, прокручивая в голове нынешнюю беседу. А ведь если вспомнить, минимум две из трёх специальностей у него тоже весьма подходящие...

— Шас, ты тут такую оговорку интересную допустил... про коллег. Ты из спецслужб?

— Да, моя основная работа напрямую связана с внешней и внутренней безопасностью Тартара, — не стал отнекиваться он.

— Это ты сейчас переслал разговор своим «коллегам»?

— Даже не думал, — рассмеялся собеседник. — Знал, что в этом нет необходимости — из-за некоторых особенностей организации.

— Ну ты!.. — потёрла лоб, мучительно подыскивая подходящее сравнение. — Тартарец! Не мог прямо сообщить в чём дело!

— И так почти прямо сообщил, — укоризненно заметил Шас.

— А главное, не побоялся государственный секрет выдать, — ехидно сказала я.

— Просто ускорил процесс. Сегодня, завтра или послезавтра — всё равно ты бы и сама добралась до нужной версии — и всё равно получила бы запрет. Если я правильно понимаю, именно о нём сообщалось в письме. Так что решил, что тратить лишние нервы тебе ни к чему — ты-то не проходишь испытание.

— Тартарец, — обиженно заметила я.

— Да, я такой, — нарочито гордо заявил бывший опекун, после чего попрощался и завершил связь.

Нельзя сказать, что разговор и подтверждение, в виде запрета, полностью успокоили. Но теперь я больше волновалась по другому поводу: что, если Ликрий не пройдёт испытание? Или не выдержит и погибнет? Ни первого, ни второго очень не хотелось. Но увы, в данной ситуации разговорами не поможешь — остаётся только ждать и надеяться.

Кроме прочего, кошмары друга навели на другую мысль. Когда-то, в Белокермане, меня предупреждали об опасности непроизвольных движений, странных, будто чужих мыслей и запоминании снов. После института химеризма я поняла, что Шас был прав, а белоруны ошиблись. Они подходили с точки зрения, будто у меня одна личность и опасались, что если начнёт восстанавливаться вторая — это приведёт к конфликту и гибели. Но у всех химер как раз по два полноценных сознания! Так что сны и всё остальное — на самом деле не представляют опасности. Тем более у меня, как у младшей части неравноценной химеры. По сути, в идеале, в конце концов я должна дорасти до такого уровня, чтобы суметь поддерживать сильную часть, то есть, в результате, получится нечто вроде Ликрия. И, надеюсь, мы точно так же сможем меняться, чтобы никто не остался обиженным. Естественно, до этого пройдут годы, а то и десятилетия, но кое-какой прогресс есть уже сейчас.

Зайдя в ванную, долго смотрела в зеркало, в очередной раз пытаясь высмотреть того загадочного свекера-правителя, с которым сосуществую. Тогда, на свалке, я не обратила внимания, но теперь поняла, что сейчас некоторые сны уже удаётся вспомнить. Возможно, они совместные? Или сильная личность пытается таким образом войти в контакт?

Разумеется, успеха в высматривании добиться не удалось. Вот, вроде бы, и свидетельства есть, и документы, а полностью поверить в то, что нас двое, всё равно не получается, ибо сама, своими глазами, ничего такого не видела. Случай в самолёте легко списать на шуточную подставу Шаса, да и в институте химеризма могли просто поить снотворным. Нет, склоняюсь к тому, что вторая личность есть, но неоспоримых доказательств не нахожу. Это как с болезнью: если её чувствуешь сам, то охотнее поверишь в подтверждение, а если в карте напишут, что у тебя рак, а самочувствие отличное и никаких изменений не находишь — то признать правду сложнее.

— Ты... я ведь до сих пор даже не знаю, как тебя зовут, — посетовала я, глядя в зеркало. — И до сих пор, где-то в глубине, остались сомнения в твоём существовании. Ты не могла бы дать какой-то знак? Доказательство. Всё равно привыкать-то надо, что не одна, а я всё время забываю...

Ещё немного постояла, глядя на своё отражение. А потом... потом мир рухнул. Моя рука самопроизвольно потянулась, чтобы открыть кран. Попытавшись её остановить, я потерпела полное поражение. Главное — ощущение такое, словно тело по-прежнему подчиняется мне, никакого постороннего напряжения в мышцах не чувствуется. Но при этом я себя не контролирую. Совсем. Даже глаза не подчиняются.

Вроде бы, должна была приготовиться к чему-то подобному — сама же попросила, но нахлынул леденящий ужас. Будто происходящее не явь, а муторный и до жути реалистичный кошмар. Потекла вода, тело умылось, а потом вновь посмотрело в зеркало, где, естественно, отражалась я... точно такая же, как и раньше. Правая рука поднялась и провела рукой по стеклу.

— Ирау, — сказала вторая личность. — Моё имя Ирау. Ги Ирау.

Имя прозвучало непривычно, с каким-то странным акцентом. Подув на с готовностью запотевшее стекло, тело легко вывело на нём несколько странных символов. Потом отступило, село на пол... и управление резко вернулось ко мне.

Увы, я так быстро среагировать не успела, в результате неосознанные попытки вернуть контроль над телом вылились в то, что не удержала равновесие и сильно стукнулась локтем о ванну. А потом долго смотрела на трясущиеся от страха руки и старалась унять истерику. Хотела доказательств? Получила. Даже с избытком.

К счастью, успокоиться удалось относительно быстро — всё-таки уже почти привыкла к мысли, что не одна. И даже подумала: хорошо, что я — слабая личность. Шас прав: окажись я равноправной, не выжила бы, причём и в том случае, если бы вовремя сообразила, в чём дело. Даже сейчас, когда вроде бы уже три года как знаю, что страдаю «раздвоением» личности, но всё равно первая реакция оказалась неадекватна.

Зато теперь сомнений не осталось вовсе. Особенно после того, как влезла в записи видеорегистратора и несколько раз просмотрела соответствующий отрывок. При изучении фильма откуда-то изнутри поднимался безотчётный ужас, но я упрямо запихивала его обратно. Ведь, как ни крути, сейчас я получила доказательства не только того, что вторая личность существует, но и того, что она пытается идти мне навстречу.

Кстати! От пронзившей догадки я аж вспотела. Поспешно нашла свекерско-общий переводчик, включила виртуальную свекерскую клавиатуру и поискала те символы, что были на запотевшем зеркале. Есть! Они действительно существуют! Скопировала текст и проверила перевод, а заодно, звучание. «Ги Ирау».

Как ни удивительно, перевод тоже был. «Ги» — начало исчисления или шкалы, ноль, а также точка или момент непосредственно до начала какого-либо события. «Рау» — достаточно крупный хищник с планеты свекеров, по внешности напоминающий что-то промежуточное между барсом, пумой и леопардом. А приставка «и», в данном контексте, означает, что животное является меланистом. Вместе получается — стоящая в начале или перед началом некого события крупная кошка тёмной окраски.

Вот и познакомились.

1. Закрытым коротким путём считается тот, которым могут пользоваться только отдельные специалисты. Открытым — доступный для обычного существа или техники.

2. Большая группа видов (встречаются близкородственные и имеющие весьма отдалённые связи), к которой относятся, в том числе, эрхелы и эдельары.

21 апреля – 34 мая 617134 года от Стабилизации

Дорожно-извращенский квартал, Бурзыл, Тартар

Чтобы хоть как-то поддержать Ликрия, я начала по вечерам готовить те блюда из человеческой кухни, которые когда-то хорошо оценил Ри. Пусть мелочь, но, может, немного утешит и поможет.

Сегодня на ужин были блины. Ри поедал их с удовольствием, правда, на мой взгляд, несколько извращённым способом. Сначала размазывал по блину граммов сто сливочного масла, сверху густо поливал вишнёвым вареньем, сворачивал получившееся жирное и сладкое блюдо в трубочку и вкушал, как своеобразный рулет-пирожное. Впрочем, я не возражала, удовлетворённо наблюдая за тем, как друг умудряется потреблять блюдо с сиропом и подтаявшим маслом и при этом не заляпаться. Таким образом Ри умял уже девять блинов, а на половине десятого замер, напрягся и положил остаток изготовленного рулета обратно на тарелку. Чуть склонил голову, будто прислушиваясь к ощущениям, и резко ушёл в свой угол.

Дождавшись, пока поджарится очередной блин, и передвинув сковородку на холодную часть плиты, я хотела уже отправиться за другом, но не успела. В комнату, естественно, без разрешения, ворвался Асс — древтарский байлог, маскирующийся под ангела. Внутри меня вспыхнуло возмущение. Нет, понимаю, что мы сами, добровольно, подписали соответствующий контракт, но ведь не затем, чтобы личное помещение превращалось в проходной двор для представителей спецслужб!

— И что это за интриги с моими байлогами за моей спиной, а, нехороший ты арван? — грозно нависнув над сидящим Ликрием, поинтересовался незваный гость.

— Разве тартарцы подчиняются древтарцам? — вопросом на вопрос ответил Ри.

— Я здесь старший, а значит — должен защищать всех остальных байлогов. И я не позволю, чтобы ты-с им-с повредил-с или-с подставил-с, — последнюю фразу Асс почти прошипел. — Быстро объясняй своё поведение и зачем лез к Эфиссу!

— Не здесь, — попросил друг.

— Почему это не здесь? Именно-с здесь и сейчас, — отрезал байлог.

Вместо ответа Ликрий быстро поднырнул мужчине под руку и сбежал, протиснувшись в ещё не успевшую полностью открыться дверь.

— Вот чиртериан-с! — выругался Асс. — Всё равно не уйдёшь.

И неспешно вышел из комнаты. Чуть поколебавшись, я направилась следом. В конце концов, в Тартаре шпионизм в общественных местах преступлением не является. А я и так знаю уже достаточно, чтобы волноваться.

Выяснилось, что далеко Ликрий действительно не ушёл. Возможно, потому, что ранее открытый коридор теперь оказался заблокированным с двух сторон.

— ...избегать разговора, — увидев, что я «прохожу мимо», Ри скривился. — Но не хотел бы, чтобы Софья при нём присутствовала.

Байлог задумался, а я тяжело вздохнула. Похоже, Ри не желает, чтобы я что-то там узнала... хотя он много чего не хочет. Но раз вот так, почти прямым текстом говорит, то уйду и подслушивать не стану.

Но вернуться в комнату не успела. Глухие перегородки, блокирующие коридор, раздвинулись, и к Ликрию почти подлетело два чиртериана. Следом вошёл Радий, а с другой стороны коридора — Фуньянь. Я невольно замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась.

— Асс, что ты тут делаешь? — недовольно поинтересовался арван.

— Он лезет-с к моим байлогам! — экспрессивно заявил «ангел».

— Ри — моё дело. Не вмешивайся. Тебя это не касается.

— Буду вмешиваться! — упрямо возразил Асс. — Раз что-то касается байлогов, это касается и меня! Так с какими коварными планами ты напрашивался к Эфиссу? — вновь повернулся он к Ликрию.

— Без намерений против твоего народа, — поспешно заверил Ри. — Могу подтвердить под Фуньянем или чиртерианами.

— Подтверди! — байлог выразительно посмотрел на эрхела.

— Нет, вот так вот, в нерабочее время... — кокетливо проворчал тот, после чего подошёл ближе, прислонился к стене и сосредоточился. — Подтверждаю. Против твоего народа коварных планов, можно сказать, не было.