Живёшь только трижды -- часть 2

ГАРРИ ПОТТЕР НАКОНЕЦ ЗАГОВОРИЛ: ПРАВДА О ПОЦЕЛУЕ ДЕМЕНТОРА. НА САМОМ ЛИ ДЕЛЕ ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ВЕРНУЛСЯ? МАЛЬЧИК, ПОТЕРЯВШИЙ ПАМЯТЬ, ДЕЛИТСЯ СВОИМИ ВОСПОМИНАНИЯМИ!

— Неплохо, правда? — сказала Полумна, подходя к гриффиндорскому столу и втискиваясь на скамейку между братьями Криви. — Он вышел вчера, и я попросила отца выслать тебе бесплатный экземпляр. Думаю, всё это письма читателей, — она кивнула на сов, которые по-прежнему бродили по столу перед Джеймсом.

— О, просто супер, — скривился Бонд, всё ещё пытаясь переварить фразу о делящимся воспоминаниями мальчике, потерявшем память. — Я удивлён, что ни один из читателей-поклонников Министерства не прислал бомбу в конверте. Или какой-нибудь гной бубонтюбера... Письма ведь не проверяются на содержание опасных материалов?

— Я тоже так подумала, — нетерпеливо сказала Гермиона. — Гарри, ты не будешь возражать, если мы... Рон, положи конверт немедленно! Крэбб, Гойл, вы не поможете нам с почтой?

— Пожалуйста, — состроил умильную рожицу Бонд. Малфой с сомнением оглядел парня, перед которым нёс Долг Крови, и кивнул своим шестёркам.

Мало что понимающие Крэбб и Гойл подошли к столу гриффиндорцев, получили подробные инструкции — их пришлось повторить четырежды — и принялись вскрывать конверты.

— Этот малый считает, что ты совсем съехал с катушек, — сказал Рон, проглядывая переданное ему слизеринским громилой письмо. — Так-так...

— А эта женщина советует тебе пройти курс лечения Шоковыми заклятиями в больнице святого Мунго, — разочарованно сказала Гермиона, комкая второе письмо.

— Осторожнее, — предупредил Бонд. — Не комкай листы. Добрые люди вполне могли вклеить куски бритвенных лезвий в край бумаги, чтобы располосовать тебе пальцы... Зато тут вроде бы ничего плохого, — медленно произнес Джеймс, читая длинное письмо от колдуньи из Пейсли. — Ого! Она говорит, что верит мне! Её надо занести в Красную Книгу, как британского мага, поддающегося логическим убеждениям.

— А этот колеблется, — сказал Колин, с энтузиазмом присоединившийся к просматриванию вскрытых слизеринцами писем. — Говорит, что ты вроде не похож на сумасшедшего, но лично он не хочет верить, что Сам-Знаешь-Кто возродился, поэтому не знает, как ему теперь быть. Тьфу ты, только пергамент зря перевел!

— А вот еще один, которого ты убедил, Гарри! — возбужденно воскликнула Гермиона. — «Прочтя Вашу версию этой истории, я был вынужден заключить, что «Пророк» обошелся с Вами крайне несправедливо... Хотя мне очень не хочется верить в возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть, я вынужден признать, что Вы говорите правду...» Да это же просто чудесно! «К сожалению, принятые обязательства требуют от меня совершения определённых действий во имя благоденствия всего магического мира...» Смотри-ка, подписано К. Ф.! И обратный адрес — Министерство Магии! Интересно, кто бы это мог быть?..

— Еще одна думает, что ты просто гонишь волну, — сказал Рон, выбрасывая за плечо очередное письмо, — зато эта пишет, что ты обратил её в свою веру, и теперь она считает тебя настоящим героем... Даже фотографию свою приложила, в купальнике, ого!

— Что здесь происходит? — раздался позади тонкий, фальшиво-приторный голосок. Джеймс поднял взгляд от вороха писем, которые держал в руках. За сидящими братьями Криви и Полумной стояла профессор Амбридж, — она едва выглядывала из-за макушек сидящих подростков; её жабьи глаза навыкате озирали разгром, учиненный совами на столе перед Бондом. Позади неё он увидел толпу жадно наблюдающих за ними учеников.

— Кто это прислал вам столько писем, мистер Поттер? — вкрадчиво спросила Амбридж.

Джеймс помедлил, анализируя возможные варианты поведения.

— Люди пишут мне потому, что я дал интервью, — сказал он. — О том, что случилось со мной прошлым летом.

Произнося эти слова, он невольно скользнул взглядом по столу для преподавателей: у Джеймса возникло странное чувство, что секунду назад Дамблдор наблюдал за ним, но, стрельнув глазами в сторону директора, он убедился, что тот поглощён разговором с профессором Флитвиком.

— Интервью? — повторила Амбридж ещё более тонким и мерзким голосом, чем обычно. — Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что репортёр задавала мне вопросы, а я на них отвечал, — сказал Джеймс, сознательно идя на обострение конфликта. — Результат нашей беседы был опубликован в журнале, который уже разошёлся огромным тиражом по всей Британии. А вы разве не подписаны на «Придиру», профессор Амбридж?

И он кинул ей номер «Придиры». Она поймала его и уставилась на обложку. На её бледном, рыхлом лице проступили отвратительные фиолетовые пятна.

— Когда вы это сделали? — спросила она чуть севшим голосом.

— В последний выходной в Хогсмиде, — ответил Джеймс, являя собой образец честности и открытости. Она посмотрела на него, вне себя от ярости; журнал дрожал в её коротких толстых пальцах.

— Как вы осмелились... Как вы могли... — Она сделала глубокий вдох. — Я снова и снова пыталась отучить вас лгать. Видимо, вы до сих пор не усвоили моего урока. Минус пятьдесят очков Гриффиндору и неделя штрафных занятий.

Она зашагала прочь, прижимая «Придиру» к груди, и многие ученики проводили ее взглядом.

Не прошло и часа, как по всей школе расклеили гигантские объявления, — они появились не только на факультетских стендах, но и в коридорах, и в классных комнатах:

ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА

Любой учащийся, уличенный в хранении последнего номера журнала «Придира», будет немедленно исключён. Желающие избавиться от этого номера добровольно могут сдать его Генеральному Инспектору «Хогвартса» за вознаграждение в десять галеонов.

Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании № 27.

Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор.

Всякий раз, когда Джеймсу попадалось на глаза одно из этих объявлений, он прямо-таки расцветал от удовольствия.

— Да что тебя так радует? — не выдержал Рон.

— Неужели ты не понимаешь? — удивился Бонд. — Даже если бы она сама захотела, чтобы в школе не осталось ни единого человека, который не читал бы это интервью, она не могла бы придумать ничего лучше, чем запретить его! Ты не слышал про парня по имени Герострат, чьё имя запретили упоминать после того, как он спалил храм Артемиды в Эфесе? Единственное имя, которое дошло до нас из истории с пожаром в храме Артемиды, — это имя Герострата, и только потому, что его потребовали запретить!

Хотя Джеймс ни разу даже мельком не видел в школьных помещениях запретного журнала, к концу дня все только и делали, что цитировали друг другу его интервью. Суперагент слышал, как о нём шептались в коридорах перед занятиями, за обедом и на задних партах во время урока, а Гермиона, заглянув в туалет для девочек перед лекцией по древним рунам, сообщила, что во всех кабинках только об этом и судачат, — вместо того, чтобы заниматься делами, для которых это помещение предназначено.

— А потом они заметили меня — очевидно, они знают, что я тебя знаю, — и налетели с вопросами, — сказала Гермиона с сияющими глазами, — и, по-моему, Гарри, они тебе верят, честное слово, — думаю, ты их всё-таки убедил!

Тем временем профессор Амбридж курсировала по школе, останавливая учеников на выбор и заставляя их вынимать из сумок книжки и выворачивать карманы; все знали, что она ищет запрещённый номер «Придиры», но ученики всегда на несколько шагов опережали её. Они успевали выдирать страницы с интервью и заколдовывать их так, что любой посторонний видел в них только выдержки из учебников, или волшебным образом превращали их в чистые, снимая заклятие лишь тогда, когда им хотелось перечитать статью снова. Тем временем Рон устроил настоящий бизнес по созданию копий журнала «Придира» при помощи магии контагиона[363], и к концу дня Генеральному Инспектору было сдано больше экземпляров журнала, чем указанный в выходных данных тираж номера.

Преподавателям, разумеется, запрещалось упоминать интервью согласно Декрету об образовании номер двадцать шесть, однако они все равно находили способ выразить свои чувства. Профессор Стебль наградила гриффиндорцев двадцатью очками, когда Джеймс передал ей лейку; лучезарно улыбающийся профессор Флитвик под конец урока заклинаний впихнул ему в руки коробку попискивающих сахарных мышек, сказал «Тс-с!» и поспешил прочь, а профессор Трелони на своих занятиях вдруг истерически разрыдалась и заявила изумлённому классу и очень недовольной Амбридж, что Гарри Поттер вовсе не умрёт в юном возрасте, а доживёт до преклонных лет, постоянно страдая от безумных мучений, и станет министром магии сразу после того, как впадёт в старческую деменцию. Видимо, это было необходимым условием для занятия должности.

* * *

Урок нумерологии был прерван шумом в коридоре. Где-то вдалеке кричала женщина. Профессор Вектор прервала преподавание довольно-таки тривиальной общей формулы решения дифференциальных уравнений второго порядка с постоянными коэффициентами и недовольно уставилась на дверь.

— Что за?!.. — удивился Джеймс, переглядываясь с Гермионой.

— Какая-то женщина кричит «Нет», — уведомила суперагента девушка, закрывая чернильницу. — Может, стоит пойти посмотреть?

— Стоило бы пойти посмотреть, если бы мы слышали, как женщина кричит «Да», — назидательно поднял палец Джеймс, но Гермиона уже собрала свои вещи в сумку и вслед за другими учениками бросилась к двери.

Крики доносились из вестибюля; подбегая к каменной лестнице, агент слышал их всё отчетливее. Выскочив в вестибюль, он обнаружил, что там полно народу — любоптытствующие ученики сбежались туда кучей, и на мраморной лестнице стояла плотная толпа. Бонд протолкался через компанию высоких слизеринцев, щедро вонзая локти в чужие почки, и увидел, что ребята образовали в середине вестибюля огромный круг — у кого-то были взволнованные лица, a у кого-то даже испуганные. Прямо напротив себя, с другой стороны вестибюля, Бонд заметил профессора МакГонагалл; она выглядела так, словно сцена, открывшаяся её глазам, вызывала у неё легкую дурноту.

Посреди вестибюля, с волшебной палочкой в одной руке и пустой бутылкой из-под хереса в другой, стояла профессор Трелони, и вид у неё был ещё более сумасшедший, чем обычно. Волосы её стояли дыбом, очки перекосились, так что левый глаз казался больше правого, а бесчисленные шали и шарфы хаотически свисали с плеч, создавая впечатление, что профессор расползается по швам. На полу рядом с прорицательницей лежали два огромных чемодана, один вверх ногами, — похоже было, что его спустили по лестнице путём установки на верхнюю ступеньку и применением мощного пинка. Профессор Трелони в ужасе смотрела на кого-то, находившегося у подножия лестницы, но скрытого от Джеймса.

— Нет! — выкрикнула она. — НЕТ! Это невозможно... Так нельзя... Я отказываюсь в это верить!

— Вы не знали, что всё к этому шло?! — сказал тонкий голосок, в котором слышалось жестокое удовлетворение, и суперагент, чуть сместившись влево, встав на ногу рослого слизеринца и поднявшись на цыпочки, увидел, что человек, повергший Трелони в такой ужас, — никто иной, как профессор Амбридж. — Вы абсолютно бездарная прорицательница, вы не в силах предсказать даже погоду на завтра, если не послушаете сначала радио с прогнозом! Вы, конечно же, не могли не понимать, что ваш убогий стиль работы и неодобрение, которое я ясно продемонстрировала вам во время моих инспекций, делают ваше увольнение неизбежным!

— Вы н-не можете! — взвыла профессор Трелони; из-под её огромных очков струились слёзы. — Вы... Н-не можете меня уволить! Я п-провела здесь шестнадцать лет! «Х-хогвартс» — м-мой родной д-дом!

— Что ж, вот и пришло время покинуть родной дом и отправиться в самостоятельную жизнь, — сказала профессор Амбридж, и её жабье лицо растянулось в злорадной усмешке притворного сочувствия при виде того, как профессор Трелони, безудержно рыдая, рухнула на один из чемоданов. — Министр Магии час назад подписал приказ о вашем увольнении. Но мы не звери; разумеется, вам будут выплачены увольнительные и подъёмные, за вычетом стоимости выпитого вами хереса. Точную сумму вашего долга Министерству Магии вам сообщит коллекторское бюро. А теперь будьте добры покинуть замок. Вы нам мешаете.

С жадным наслаждением она смотрела, как профессор Трелони содрогается и стонет, в приступе отчаяния раскачиваясь на своем чемодане взад и вперёд. Джеймс услышал приглушенные всхлипы и оглянулся: слизеринец, ногу которого он оттоптал, с трудом подавлял стоны боли и проклятия, не желая задирать самого опасного подростка в школе. Услышав чужие всхлипывания, Лаванда и Парвати не сдержались, обнялись и тихо заплакали друг у дружки на плече. Постепенно рыдания расползались по толпе, подобно раковым метастазам.

Джеймс Бонд считал профессора Трелони в лучшем случае шарлатанкой, а в худшем — сознательной вредительницей, которую в самом деле было бы неплохо заменить на нормального преподавателя по теории вероятностей, но на него произвело впечатление, как Лаванда Браун походя продралась сквозь срежессированный MI6 «сон». В итоге Бонд воздержался от того, чтобы выступать на какой-либо стороне, и просто наблюдал за тем, как будут развиваться события.

Отделившись от зрителей, профессор МакГонагалл подошла к Трелони и стала утешать прорицательницу, легонько похлопывая её по спине и одновременно вынимая из складок мантии большой, почти не подранный носовой платок:

— Ну-ну, Сивилла... Успокойся... Вот, вытри слёзы... Всё не так плохо, как плохо всё, что не так... Тебе не придётся покидать «Хогвартс»...

— Неужели, профессор МакГонагалл? — ледяным тоном осведомилась Амбридж, сделав несколько шагов вперёд. — А вот этот приказ у меня в руке — он что, пустая бумажка? И кто же уполномочил вас сделать подобное заявле...

— Я, — раздался звучный голос.

Дубовые двойные двери распахнулись, и на пороге появился Дамблдор, сияя золотыми оккультными символами на синей зимней мантии с меховым подбоем. Стоявшие рядом с ними ученики посторонились, освобождая ему путь. Оставив двери за своей спиной широко распахнутыми и выстужая помещение, отчего ближайшие к дверям ряды учеников начали зябко ёжиться, Дамблдор двинулся через ряды зрителей к заплаканной, дрожащей Трелони, которая по-прежнему сидела на чемодане, и замершей около неё МакГонагалл.

— Вы, профессор Дамблдор? — вскинула бровь Амбридж с каким-то особенно неприятным коротким смешком. — Боюсь, вы не понимаете ситуации. У меня имеется, — и она вытянула вертикально вверх руку со свитком пергамента, почти подняв его на высоту носа Дамблдора, — приказ об увольнении, подписанный мною и Министром Магии. Согласно Декрету об Образовании номер двадцать три, генеральный инспектор «Хогвартса» обладает правом присутствовать на занятиях, назначать испытательные сроки, а также увольнять любого преподавателя, чьи методы работы она — то есть я — сочтёт не соответствующими нормам, установленным Министерством Магии. После долгого, скрупулёзного расследования я решила, что профессор Трелони профессионально некомпетентна. Я освободила её от должности.