Живёшь только трижды -- часть 2

— Так вот вам шанс немного поднять уровень этого журнала, — любезно посоветовала Гермиона. — Полумна говорит, её папа с радостью напечатает интервью с Гарри. Вот и публикуйте.

С секунду Рита смотрела на обеих девочек, а потом оглушительно расхохоталась.

— «Придира», — выговорила она со смехом. — Думаете, люди воспримут его серьезно, если это будет в «Придире»?

— Некоторые — нет, — спокойно ответила Гермиона. — Но при всех своих ограниченных умственных способностях британские маги не могут не заметить, что в сообщениях «Пророка» в последее время не сходятся концы с концами. Если им предложат другое объяснение событиям, пусть даже в... — она искоса глянула на Полумну, — ну, в необычном журнале, думаю, многие прочтут его с интересом.

Рита довольно долго молчала и оценивающе глядела на Гермиону, наклонив голову набок.

— Ладно, допустим на минуту, что я напишу, — неожиданно сказала она. — Сколько мне за это заплатят?

— Я заплачу вам двадцать галеонов из своего кармана, — спокойно ответил Бонд. — При условии, что вы покажете мне готовую статью, и у меня не будет замечаний.

Лицо у Риты снова приняло такой вид, будто её угостили Смердящим соком, и она повернулась к Гермионе:

— Двадцать галеонов?! Это же просто смешно!

Гермиона изначально не планировала платить что-либо Рите Скитер, но она мгновенно сориентировалась:

— «Придира» вообще не платит своим корреспондентам. Мистер Лавгуд считает, что честь публикации в его журнале сама по себе достаточная награда журналисту. Поэтому мы говорим либо о двадцати галеонах, либо о бесплатном труде. — Гермиона постучала пальцем по облупившемуся ногтю Риты: — Между нами, девочками, говоря, вы не выглядите так, словно лишние двадцать галеонов вам очень уж сильно помешают.

Рита посмотрела на неё с таким видом, как будто больше всего ей хотелось сейчас выдернуть бумажный зонтик из стакана Гермионы и засунуть Гермионе в нос.

— Кажется, у меня нет выбора, я правильно поняла? — сказала Рита дрожащим голосом. Она опять открыла сумочку, достала кусок пергамента и поставила на него Прытко Пишущее перо.

— Папа будет рад, — весело пообещала Полумна. На челюсти у Риты вздулся желвак. Гермиона повернулась к Джеймсу:

— Ну, Гарри, готов рассказать людям правду?

— Только в тех рамках, в которых им следует её знать, — беспечно ответил Бонд, глядя на Риту, настраивавшую Прытко Пишущее Перо. Рита, не отвлекаясь от пера, показала суперагенту большой палец.

— Строчите, Рита, — безмятежно произнесла Гермиона, выуживая со дна своего стакана вишенку.

* * *

Эм оценивающе посмотрела на селектор. Затем, приняв решение, нажала одну из кнопок:

— Мисс Манипенни, собирайте совещание. Да, по «Пасеке», — можно подумать, у нас сейчас есть хотя бы один проект такой же важности... И пусть Кью возьмёт с собой Ар и Эс. Авось, присутствия такой плеяды светил научно-технического отдела будет достаточно, чтобы создать критическую массу мозгов, необходимых для разрешения нынешнего кризиса.

— А у нас кризис, мэм?! — пискнул селектор голосом секретарши. — В смысле, что-то новое?

— Вот именно, что-то новое, — громыхнула глава MI6.

Секретарша отключилась и начала тыкать в клавиши собственного селектора. Вскоре кабинет Эм заполнился мужчинами в костюмах, среди которых выделялись представительницы прекрасного пола: миссис Крулл, щеголяющая в красивом, но совершенно ей не идущем брючном костюмчике, и мисс Манипенни, как обычно, олицетворяющая собой женственность и красоту.

— Хватит пялиться на мою секретаршу, — хлопнула ладонью по столешнице Эм. — У нас назрел полномасштабный кризис.

— Ещё один?! — простонал Эс. Юный представитель технической элиты успел забыть, когда ему удавалось в последний раз провести вечер у себя дома: поток сведений, фонтанировавший из бака сенсорной депривации, в котором плавал пленённый маг, нуждался в оцифровке и анализе, а Эс был единственным специалистом среди научников с полным допуском к проекту «Пасека», не падавшим в обморок от словосочетания «SQL insert»[352].

Эм высокомерно проигнорировала полный безнадёжного отчаяния стон:

— Мисс Манипенни, будьте добры...

Ева щёлкнула пультом. На мягко опустившемся из-под потолка экране возникла качественная, цветная картинка. Какой-то очередной официальный приём, нудный до оскомины, — репортёры светской хроники регулярно делают вид, что подобные мероприятия приводят их в экстаз, потому что если они не будут делать такой вид, их никто не пригласит на следующий приём, и они не смогут набить брюхо тарталетками с икрой и бесплатным шампанским.

— Это запись визита нашего поверенного в делах в Иране[353], сэра Джеффри Рассела Джеймса, к президенту Али Акбару Хашеми Рафсанджани в честь Дня победы Исламской революции[354], — пояснила Эм. — Был устроен грандиозный приём, на котором представители западных и демократических государств соревновались в пышности и в стоимости подарков, преподносимых иранскому президенту. Обратите внимание, вот сейчас сэр Джеффри Рассел Джеймс подходит к Али Акбару...

На экране один мужчина подошёл к другому, церемонно пожал ему руку, а затем, состроив выражение лица, соответствующее демонстрации чего-то в высшей степени ценного, развернул перед вторым мужчиной довольно блеклый ковёр. Мисс Манипенни, повинуясь сигналу начальницы, нажала на паузу.

— Сэр Джеффри Джеймс подарил Али Акбару спортивный ковёр RX-7 производства фирмы «Пыльный дьявол», — объяснила Эм. — Правда, после того, как ребята из отдела Кью разобрали его буквально по молекулам и собрали обратно, летать он перестал.

— Что, прямо-таки перестал?! — ужаснулся Билл Таннер.

— Ну... Не совсем, — уклончиво ответил Эс. — Мы ещё точно не знаем, в чём причина, но теперь летательные свойства ковра имеют тенденцию внезапно сменяться летальными, как только скорость достигает восьмидесяти восьми миль в час, при условии, что высота больше тридцати метров. Проще говоря, на дикой скорости и на значительной высоте пассажир ковра неожиданно обнаруживает, что он находится в свободном падении, а его конечности плотно обмотаны крепкой, сковывающей движения, но совершенно не смячающей удар тканью. — Эс замялся. — Честно говоря, если бы не предварительная продувка в аэродинамической трубе, у нас бы уже начался дефицит лётчиков-испытателей. С моей точки зрения, пилотируемый летательный аппарат, который внезапно сам собой превращается в кирпич, не может претендовать на определение «летающего».

— Мы продолжаем работать над этим занятным инцидентом, — добавил Ар. — Особенно нас заинтересовал тот факт, что этот эффект проявляется при скорости, измеренной в имперской системе, в милях в час, но при высоте — в метрической. Хотя высотометр градуирован в футах, и во все бортовые системы действительно передаются футы, а ничего похожего на вычислитель мы не обнаружили. Как это у него получается, хотел бы я знать!..

— В данный момент это неважно, — оборвала обсуждение Эм. — Обратите внимание на лицо президента Али Акбара Хашеми Рафсанджани.

Мисс Манипенни увеличила часть кадра и вывела лицо получателя ковра на полный экран.

— Ваше мнение, господа и дамы?

Выражение лица президента Ирана не оставляло сомнения в том, что он не впервые видит спортивный ковёр-самолёт. На его лице также без помощи словаря читалось облегчение от того факта, что поверенный Джеффри Джеймс, очевидно, ковёр-самолёт видит в первый раз в жизни, понятия не имеет о его истинной ценности и недоумённо гадает, какому придурку в Форин Оффис пришло в голову подарить главе Персии произведённый в Британии псевдо-персидский ковёр.

— Иранцы знают о магии, — признал очевидное Билл Таннер.

— И это в корне меняет весь расклад сил на континенте, — добавил Джейкоб Дауни. — Если должностные лица Исламской Республики знают о британских моделях современных ковров-самолётов, значит, у них налажен контакт с магическим миром. Причём, прямо или косвенно, с британским магическим миром. А это означает, что маги, в том числе британские маги, могут работать на режим аятолл. Вплоть до разведки и использования магов для террористических атак.

— А как же строгий запрет на магию в исламе?! — вскинулся Эс. — Вы же сами говорили!..

— Они могли отказаться от этого принципа, — махнул рукой Дауни, — или обусловить его применение воцарением шариата во всём мире. Типа, вот когда шариат будет распространён по всему миру, тогда и откажемся от сотрудничества с отродьями шайтана. А против неверных, против кафиров все средства хороши, в том числе и явно магические. В нашей истории уже были такие примеры: во время Второй Мировой войны некоторые фирмы прикармливали партийных функционеров НСДАП, принимая их в совет директоров и отстёгивая им совершенно безумные деньги за просто так. Почему-то в случае конфликта интересов фирм и интересов Рейха такие ляйтеры принимали сторону фирм, — странно, правда? Гитлер узнал об этой практике, в своей обычной манере разорялся пару часов, орал, плевался и требовал запретить, уволить, выдрать и строго наказать с занесением в грудную клетку. Ну, и попутно издал соответствующий указ, запрещающий подобную практику. А советский агент Мартин Борман[355] внёс в указ небольшую поправку, обуславливающую вступление указа в силу победой в войне. Типа, вот как только нацисты победят, так сразу все ляйтеры откажутся от своих постов в правлении фирм и будут честно и на совесть соблюдать интересы Рейха. А пока идёт война, партийному функционеру на одну зарплату военные тяготы и лишения никак не преодолеть, поэтому приходится идти на компромиссы с совестью и брать деньги у промышленников, оказывая им ответные услуги... В деле разгрома Третьего Рейха эта поправка, фактически узаконившая коррупцию в высшем партийном руководстве на местах, играла не последнюю роль.

— И Гитлер об этом не узнал?! — полюбопытствовала мисс Манипенни.

— Узнал, конечно, — пожал плечами Дауни. — Отругал Бормана, снова орал, плевался и матерился почём зря, а потом успокоился и забыл об этом инциденте. Даже не снял Бормана с поста своего секретаря.

— Офигеть, — изрекла Эм. — Занятная история, но совершенно не помогает нам решить, что нам дальше с Ираном делать.

— Спокуха, — предложил Билл Таннер. — Что мы знаем? Мы знаем только, что президент Ирана Али Акбар Хашеми Рафсанджани знает, что такое персидский ковёр. Для страны с распространённым ткацким бизнесом это, по-моему, неудивительно.

— Он знает, что такое ковёр-самолёт, — подсказала Ева Манипенни.

— Мы не можем быть в этом уверены, — возразила Изабелла Крулл. Мяч был на её половине поля; обсуждаемые вопросы касались службы внешнего наблюдения. — Да, мои подчинённые утверждают, что на 79 процентов реакция президента обусловлена тем, что он узнал специфический тип ковра. То есть скорее всего, он действительно знает, что такое ковёр-самолёт. Но есть разница между «скорее всего» и «гарантированно». На 79 процентов начать войну не получится.

— Таннер, давайте возможные варианты развития событий, — потребовала Эм.

Билл Таннер с сомнением взглянул на перекошенное лицо президента Ирана на экране.

— Вариант первый, самый удобный для нас, — начал он, сплетя перед собой пальцы. — Мы неверно интерпретировали его выражение лица, а на самом деле он просто съел что-то не то днём, и сейчас его достаёт камешек в ботинке... В общем, он видит перед собой самый обычный ковёр и гадает, какого шайтана британцы дарят президенту Персии псевдо-персидский ковёр. В таком случае никаких последствий не будет, он расшаркается с нашим поверенным, передаст ковёр своим сотрудникам, те отволокут его с глаз долой и благополучно запрут в каком-нибудь чулане. Никакого влияния на работу по проекту «Пасека» этот инцидент не окажет.

Билл снова посмотрел на экран.

— Вариант второй. Президент действительно узнал в нашем подарке ковёр-самолёт. Тут существуют три возможности, и вот они в порядке удобства для нас: первая — руководство Ирана, в более или менее широком кругу, знает о существовании магов и магических артефактов, но ведёт с ними параллельную жизнь, примерно как мы в Британии. Никаких способов давления на магов у них нет, использовать магию в своих целях иранцы не могут. В таком случае, на их внешней политике и на развитии проекта «Пасека» это их знание, опять-таки, никак не отразится. Нам даже не придётся ничего делать: знание о существовании некоей технологии при отсутствии возможностей ей пользоваться ничем не отличается от незнания.

— Это как? — не понял Эс.

— Уганда знает о существовании атомной бомбы, — пояснил Таннер, — но воспользоваться ей не может. Соседние страны тоже не располагают ядерным оружием, поэтому его существование или несуществование никак не влияет на протекание пограничных конфликтов. С магией то же самое: раз уж ты никак не можешь использовать магию против противника, и противник не может использовать её против тебя, то есть она или нет её — совершенно неважно.

— Примерно понял, — кивнул Эс. В его вселенной знание было ценным само по себе, и этот подход полностью противоречил словам Таннера. Однако, в отличие от сотрудников научного отдела, Таннер жил в реальном мире, и Эс не мог это не признать.

— Вариант второй, возможность вторая: руководство Ирана знает о магии, поддерживает регулярные отношения с магическим миром и может использовать магию себе на пользу, — продолжил Билл, сложив руки на животе и крутя большими пальцами. — Если так, то нам ни в коем случае нельзя ссориться с иранцами. Наши контакты с магическим миром не настолько сильны, мы не сможем прибегнуть к магии для самозащиты, и в случае прямого конфликта нас просто уничтожат. Вариант второй, возможность третья, самая неприятная...

— Ещё более неприятная?! — пискнула Ева.

— ...В Иране вообще все знают о существовании магии, — прищёлкнул языком Билл. — Там не существует ничего подобного «Статуту о Секретности», — о его международности, напоминаю, мы знаем только из одного источника, который мог и приукрасить. Возможно, в Иране волшебники, маги, колдуны и ворожеи всех мастей, совершенно не стесняясь, живут среди обычных граждан. Для нас это мало что меняет по сравнению с предыдущей возможностью, только крови будет больше, потому что неудержимым террористом может оказаться просто любой.

— Оценка вероятности? — потребовала Эм.