"Не надо! — наотрез отказался бес. И энергично потерев пресловутое рыло, заявил: — Я от своих слов не отказываюсь! Обещал — научу! — И, разведя лапами, вопросил. — Но на чём я тебя учить буду? Сам ты магическим даром не владеешь, мои возможности в твоём теле ограничены, а свободных источников стихиальной энергии я в этой дыре что-то не наблюдаю. — После чего заявил. — А без учебных пособий тут не обойтись!"
"И что ничего нельзя придумать?" — недоверчиво сощурился я.
"Ну давай я тебе покажу и сам убедишься, — предложил рогатый.
"Показал уже — хватит с меня", — отказался я, непроизвольно покосившись на обретающуюся совсем неподалёку суккубу.
"Да не будет ничего такого, не боись, — заверил бес. — Я просто покажу тебе мир таким каким его могут видеть людские маги. И ничего сверх того".
"Точно ничего?" — недоверчиво осведомился я.
"Точно-точно!" — заверил меня рогатый поганец. — Только согласие твоё нужно..."
Обдумать как следует предложение беса я не успел. Открылась дверь и в конторку зашли бай Дустум и Готард Дилэни. А следом за ними заскочил мальчишка-слуга, держащий в левой руке подушечку с кистями, а в правой дорожный сундучок.
— Я делать всё, — сообщил мне тяжко отдувающийся степняк, усаживаясь на стул. Вернее сел он уже на подушечку, шустро подложенную ловким мальчишкой ему под зад.
Подняв взгляд на оставшегося стоять Готарда, я дождался от него подтверждения слов бая. И лишь после этого взялся заполнять таможенную декларацию на недостающее количество овец. Впрочем там делов всего ничего — несколько росчерков пера, да шлепок печатью.
Выправив документ, я протянул его баю Дустуму. Быстро просмотрев бумагу, степняк удовлетворённо кивнул и протянул декларацию своему слуге. Который быстро упрятал её в сундучок.
— Ну что ж, всё в порядке, вы можете спокойно гнать свою отару на торг, — изобразив радушную улыбку, намекнул я степняку что пора ему выметаться из конторки.
Но тот намёка не понял. И со стула не встал. А тоже заулыбался и, бросив в сторону Готарда многозначительный взгляд, склонился ко мне: — Говорить давай?
— Десятник, выйди, — нахмурившись, приказал я, сам лихорадочно соображая, что ещё могло понадобиться от меня этому контрабандисту. А когда Готард прикрыл за собой дверь, посмотрел на Дустума: — Ну и?..
— Подарок да, сделать хочу, — пояснил свои действия бай, и повелительно махнул рукой мальчонке, подзывая его.
Подскочив к своему господину, слуга щёлкнул пружинным замком на боку сундучка и вытащил из него приснопамятную коробку с шахматами. А затем вложил её в руки бая. Который ласково погладил свою игрушку, перед тем как положить на стол.
Я открыл рот, намереваясь спросить, что всё это значит. Но Дустум успел вперёд. Со значением глядя на меня, он сказал: — Хорошая вещь. Триста золотых цена. — И придвинул коробку с шахматами ко мне.
Я глубокомысленно покивал. Вроде как поверил. В душе возмутившись наглостью степняка. Нет, вещь конечно ценная, спору нет, но три сотни ролдо золотом она точно не стоит. Серебром — очень даже может быть.
— Спасибо конечно, — поблагодарил я, и сдвинул шахматы назад к краю стола. — Но не стоит. Я ничего такого не сделал, чтоб мне такие щедрые подарки преподносить.
— Так сделай, — предложил благодушно щерящийся степняк. И сузив глазки, склонился над столом и свистящим шёпотом спросил: — Скажи, да, кто тебе сказал?!
— Что сказал? — не понял сначала я.
— Сколько я барашка гоню, — пояснил бай.
— Никто не говорил, — заверил я его. И чтоб пресечь новые вопросы на тему, о которой мне никак нельзя распространяться, со значением постучал пальцем по значку служащего Охранной управы. — У нас свои способы дознаться до чего угодно имеются.
— Ай, знаю я эти способы, — досадливо отмахнулся бай. И вновь попросил: — Скажи, да? Я за ценой не постою. — И подняв руку, щёлкнул пальцами. А миг спустя на его раскрытую ладонь уже плюхнулся пухлый кошель, добытый расторопным слугой из сундучка. Бросив на стол весьма весомый аргумент, весело звякнувший в момент соприкосновения со столешницей, Дустум предложил: — Не хочешь подарок брать — деньгами, да, возьми.
— Повторяю ещё раз — я взяток не беру! — встав с кресла, холодно заявил я, надеясь что ледяной тон вынудит Дустума отвязаться.
— Ай, зачем взятка?! — весьма экспрессивно всплеснул пухлыми ручками степняк. И хитро улыбнулся: — Вспомоществований, да!
Бес злорадно заржал. А я досадливо поморщился.
— Простите, ничем не могу вам помочь, — непреклонно покачал я головой.
А не прекращающий хитро улыбаться степняк ещё раз щёлкнул пальцами. И на его ладони очутился ещё один набитый доверху кошель. Который тоже лёг на стол передо мной...
— Ровный сотня, — уведомил меня бай. И посоветовал: — Не отказывайся сразу, подумай, да. За малый услуга такой внушительный сумма... Хороший дом в город можно строить, два хороший жена купить и ещё много-много остаться будет.
Я и задумался. Над тем, как отделаться от настойчивого степняка.
"Бес, а тебя как зовут?" — глядя на кошели, как бы между прочим осведомился я.
"Никак! — мгновенно отреагировал этот прохвост. И продемонстрировал мне кукиш: — Шиш тебе, а не моё истинное имя! Ищи других ослов!"
"Не хочешь, значит, помочь заработать цельную сотню таких славных золотых монет?" — подначил я его.
"Как это не хочу, как это не хочу?! — с негодованием возопил хлестанувший себя по ногам хвостом бес. — Очень даже хочу! Но не такой ценой! — И тут же присоветовал. — Да ты любое имя брякни, и всего делов!"
"Так он и поверил..." — задумчиво пробормотал я.
— Плаш! — отрывисто бросил бай не сводящий с меня пристального взгляда. И поднял обе руки. В которые слуга вложил по кошелю. Но в руках хозяина они недолго пролежали — упали на стол передо мной. А Дустум торжествующе провозгласил: — Два сотня!
— Всё равно ничем не могу помочь, — с сожалением развёл я руками. Не мошенник же я в конце концов? Проучили малость этого контрабандиста и хватит с него.
— Ай, какой жестокий ты человек! Ай, жестокий... — раздосадовано зацокал языком бай Дустум. И, растянув губы в неприятной улыбке, сообщил: — Придётся, да, мне шесть человек башка рубить.
— Зачем?! — оторопел я.
— Затем, что ты предателя сказать не хочешь, — опять начав коверкать слова, пояснил бай. — Придётся тогда всех кто знал барашка казнить. Никак нельзя такой подлый человек возле себя оставлять!
Я выругался про себя. Вот же ещё напасть! Как я сразу об этом не подумал? Что бай не отнесётся беззаботно к потере денег? Хотя можно ли было предположить, что этот придурок до такого сумасбродства додумается — своим людям головы рубить?!
— Ваши люди тут совсем ни при чём, — предпринял я попытку объяснить Дустума что он заблуждается на этот счёт. — Нет среди них предателя. И казнить соответственно некого.
— Ай, зачем обманишь?! — расстроенно всплеснул руками степняк. — Барашка сам посчитаться не мог!
"Это точно — не мог. Бес их счёл. Но не скажешь же правду?.." — подумал я. И состроив максимально официальную физиономию, сухо сообщил Дустуму: — Ещё раз повторяю — среди ваших людей нет предателей. А о том как овцы посчитались, я, увы, рассказать не могу.
Но бая так, похоже, и не убедил. Потому как он недоверчиво покачал головой. И пришлось мне сочинять на ходу... Шёпотом для внушительности и приподняв указательный палец вверх. — А не могу рассказать потому что это есть не разглашаемая государственная тайна!
— Какой-такой тайна? — выпучил глаза бай.
— Не такой, а государственный! — надзирательно поправил я степняка, сам непроизвольно начав коверкать речь. — За разглашение которой одно наказание — смерть! — И, зевнув, изобразил скуку: — А людей своих можете хоть всех порубить — толку не будет. Всё равно овец контрабандой мимо таможни больше протащить не удастся.
— Почему? — задал глупый вопрос бай.
— Потому что, — отрезал я, не став вдаваться в подробности. После чего поинтересовался у нахмурившегося бая: — Вы сколько в Остморе рассчитываете пробыть?
— Три-четыре ден, — осторожно ответил степняк. — А зачем спросить?
— Да так, — скрыв свою радость, пожал я плечами. — Сможете сами убедиться, что ваши люди ни при чём. Просто поинтересуйтесь при встрече у своих земляков, которые прибудут после вас — а им удалось прогнать контрабандой скот через таможню?
Бай Дустум озадаченно потёр лоб, но ничего не сказал. Серьёзно задумался над моими словами. Ну так я старался быть максимально убедительным...
Но молчал бай недолго. Подумал-подумал и задал провокационный вопрос: — Скажи, да, сколько хочешь за тайна?
Впрочем, я был готов к такому повороту разговора. И бросив на Дустума быстрый взгляд, медленно опустился в кресло и изобразил мучительные раздумья. А затем, воровато оглядевшись, склонился над столом и поманил пальцем бая. Который немедля придвинулся поближе ко мне, заинтригованный до крайности нагнанной мной таинственностью.
— Две тысячи. Золотом, — напряжённым шёпотом сообщил я баю требуемую сумму. Отчего у того глаза стали едва ли не вдвое большего размера чем обычно.
— Две сотен? — переспросил бай, видимо решив что ослышался.
— Нет, тысячи, — покачал я головой. И пояснил причину столь чудовищного запроса: — Рисковать за малый куш своей шеей не собираюсь. — Для наглядности похлопав при этом себя по холке.
Степняк, ввергнутый в шок затребованной суммой, даже не отреагировал на мои дальнейшие действия. А я подозвал мальчишку-слугу, и быстренько покидал в раскрытый сундучок кошели с деньгами. А следом отправил и шахматы. После чего плавно подвёл Дустума к необходимости распрощаться: — В общем, будет нужная сумма — обращайтесь. А пока, извините, ничем помочь не могу. Ловите себе несуществующих предателей для успокоения души. — С этим напутствием и выпроводил из конторки бая. А когда он вышел, закрыл за ним дверь и прислонившись к ней спиной, шумно выдохнул: — Фух!..
И обратился к бесу, развалившемуся на столе: "Как думаешь, мне удалось убедить его отказаться от идеи искать виновных среди своих людей?"
"Толку-то? — фыркнул бес. И тоскливо протянул, косясь на меня: — Прибытка-то нам с этого никакого... А могли ведь две сотни монет на добром деле поиметь..."
"А что, по-твоему надо было взять деньги и сказать что овец посчитал ты?" — осведомился я. И покачал головой. — Это было бы совершенной глупостью, бес. Да и потом на такой случай есть поговорка — два раза подряд одну овцу не стригут. Наказали мы уже бая. Хватит. Будет ему поблажка как первому выловленному нами контрабандисту".
"Нет про меня говорить не надо было, — помотал башкой рогатый. — А вот сбрехать что-нибудь не помешало бы... — И вроде как похвалил меня. — Вон как ты тогда Краба ловко обжулил... Даже я, пожалуй, лучше не сумел бы. — А затем огорчённо вздохнул. — Что не мог и этому басен про какого-нибудь демона-счетовода наплести? А ты... Эх! — И махнул лапкой. После чего патетически возопил: — Ведь такой преступный талантище губишь, осёл! Да другой на твоём месте уже как король бы жил! А ты, глупое животное, отчего-то не используешь себе на благо такой дар небес — исключительную способность к надувательству доверчивых людей!"
"Иди ты к демонам, бес! — хмуро присоветовал я ему. И проворчал: — Талант он ишь во мне преступный разглядел... А о том, что Краб после обмана прибить меня собирался, ты забыл? И за этим степняком не заржавеет... Обязательно попытается отомстить, если его обжулить. Слишком уж жёсткий он человек. Вот так сразу принять решение казнить доверенных людей не всякий сможет... Не стоит с таким связываться и наживать себе неприятности."
"Ха-ха, — неожиданно развеселился бес. — А ты думаешь другие нувориши — простофили? У лопухов денег нет! Только у таких вот, которые понимают, что золото требует жертв..."
"Ну может ты и прав, на счёт того что всякие мерзавцы и негодяи куда чаще добрых людей наживают состояние", — нехотя согласился я с рогатым. И отлип от двери, которую кто-то пытался открыть.
— Ты чего закрылся тут? — поинтересовался заглянувший в конторку Готард. И с подозрением зыркнул на меня: — Не деньгу ли ныкаешь?
— Да какую деньгу? — с досадой отмахнулся я. — От Дустума заперся. А то вдруг вернётся...
— Так он уже в город усвистал, — успокоил меня десятник. — Только пыль столбом! — И спросил, недоумённо нахмурившись: — А чего с ним не так? Что ты от него прятаться вынужден?
— Да привязался понимаешь с какой-то ерундой... — замялся я как и объяснить приятелю суть проблемы. Но всё же нашёлся с подходящими словами: — Дустум видишь ли решил, что кто-то из его людей контрабанду сдал. И уговаривал меня раскрыть имя предателя. Заколебал просто со своими посулами...
— А как ты, кстати, на самом деле узнал точное число овец? — с любопытством уставился на меня Готард.
— И ты туда же? — с укором посмотрел я на него. И выразительно постучав пальцем по серебряному значку с коронованным чёрным орлом сжимающим в лапах секиру, сказал: — Ну не могу я ответить! Не могу! Надо же понимать, что за разглашение служебной тайны меня запросто отправят на каторгу десятку мотать!
— Ладно, проехали, — примирительно поднял руки вверх десятник. — Мне делишки Охранки в общем-то совсем не интересны.
А я ещё раз выдохнул: "Фух!.." — Правда на сей раз — мысленно.
— Ну что, пойдём тогда поужинаем? — предложил я Готарду. И не дожидаясь ответа, двинулся к двери. Поинтересовавшись уже на ходу: — А что там с Лигетом? Нормально всё вышло?
— Да вроде всё в порядке, — пожал плечами Готард. — Доволен очень... Говорит, что завтра же Лидку к целителям отправит.
— А вопросов всяких глупых не задаёт?
— Да нет. Дивится только, что это с Дустумом приключилось.
— Отлично, — потёр руки я, предвкушая сытный ужин. — Значит, никто не станет мешать нам кушать.
Я почти угадал. Поужинать и правда нам дали спокойно. Только в конце к нам Лигет подсел. С тремя пивными кружками. В которых было вино...
— Эх, парни, не знаю что вы там с Дустумом учудили, но спасибо вам большое! — поблагодарил нам трактирщик, придвигаю посуду с выпивкой к нам. И сам тоже приложился.
— Да чего, там, забудь, — отмахнулся я. И с удовольствием отведал вина. Хоть вспомнить каково он на вкус...
— Да как ничего?! — поразился Лидкин дядька. — Я уж думал ещё лет пять придётся копить на лечение племяшки. А тут Дустум! Вот уж от кого не ожидал... Чтоб этот жадоба аж сорок золотых занял, да совсем без процентов, да на немыслимый срок в десять лет?!
— Чего он сделал?! — подавился я вином. И закашлялся.
— Сорок золотых мне занял... — немного растерянно глядя на меня, повторился Лигет.
— Готард?! — обратился я к десятнику за объяснениями.
А тот затылок почесал растерянно и пробормотал: — Дак я при этом не присутствовал... Чего думаю, буду мешать... Опосля просто у Лигета спросил — как, хватает ему теперь денег на лечение Лидки...
Я возмущённо посмотрел на десятника. Хотел было сказать ему пару ласковых слов, но сдержался. Что тут уже поделаешь?.. Поздно метаться. Самому надо было думать. И помнить о том, что Готард хоть и хороший человек, но малость простодушный. А простота-то она зачастую хуже воровства...
