Но вот после прыжка всё оказалось гораздо хуже. Все экраны затянул серо-фиолетовый туман, через который не пробивались даже активные сенсоры. В шлемофоне стоял сплошной треск помех. И что самое мерзкое, полностью пропала связь с Силой.
— Вейдер, вы здесь? — в голосе второго пилота слышалась едва ли не паника. — Я не чувствую вас! Я не чувствую корабль! Я вообще ничего не чувствую!
— Это поле исаламири, — проворчал Вейдер. — Подавляет любые колебания Силы. Сын каким-то образом его использует, хотя я сомневаюсь, что он тут разводит ящериц. Ещё в бою на похищенной луне это было заметно... Я должен был догадаться, что оно тут везде, и не брать с собой одарённого... Сможете повоевать по старинке, как в лётном училище? Полагаясь только на глаза, уши и приборы? Если не уверены, я вас отключу и переведу управление на себя. Наслаждайтесь видами... пока живы.
— Не надейтесь, Вейдер, вы от меня так легко не избавитесь, — поняв, с чем имеет дело, Декланн стал увереннее, если судить по голосу. — У меня, между прочим, налётанных часов раз так в десять больше, так что ещё посмотрим, кого отключать понадобится. Сила Силой, а опыт тоже кое-чего стоит.
— Ну-ну, — хмыкнул Скайуокер недоверчиво. — Тогда стартуем.
Высунувшаяся из тумана огромная когтистая рука едва не схватила истребитель. Только включенные на полную мощность двигатели позволили B6 ускользнуть от неё — как муха ускользает из ладони человека, соотношение размеров было примерно таким же.
— Радар устойчиво берёт эти штуки метров за пятьдесят, не больше, — сообщил Декланн. — Я так понимаю, стрелять по ним бесполезно?
— Торпеды не трать, а из лучевого можно пострелять для острастки, — Вейдер закрутил B6 в немыслимом спиральном вираже, уходя от пучка щупалец, тянущегося к нему сверху и сбоку. — Тут должно быть уязвимое место, я собирался найти его с помощью Силы, но теперь, похоже, придётся лупить наугад, надеясь нанести достаточно повреждений, чтобы хотя бы замедлить его регенерацию и возвращение к материальной форме.
Их спасало только то, что внутри своего мозга чудовище и само обладало ограниченными возможностями действия. Сын тоже плохо видел в этом тумане, и не мог задействовать громадные кристаллические машины, составлявшие основную массу его тела, даже на миллионную долю их мощности, чтобы не ранить себя ещё больше. Ему приходилось использовать как оружие части тела, совершенно для того не предназначенные. Истребитель вилял между громадных органических конструкций, похожих то на грибы, то на цветы, то на сердца или лёгкие, то вовсе ни на что не похожих. Каждая из них пульсировала в собственном ритме, обмениваясь с другими сгустками протоплазмы и зарядами энергии различных цветов. Декланн выпускал ионные и бластерные заряды в те из них, что казались ему более уязвимыми. Иногда цели вообще никак не реагировали, иногда эффектно взрывались, или сжимались в судороге и замирали.
Хаттова задница, должно быть, именно так выглядело место, куда любили посылать на Татуине, для какого-нибудь микроба. Тут можно было летать часами, пока не кончится горючее — и всё равно увидеть лишь крошечную часть этого необъятного сада.
Тенебрус, вероятно, смог бы вычислить, куда лучше стрелять, даже без использования Силы. Если бы был здесь во плоти. Но увы, в поле исаламири он представлял собой всего лишь горсть мелких кристалликов в крови Вейдера.
— Судя по счислению, мы крутимся в основном в пределах сферы около трёх километров в диаметре, — подал голос второй пилот. — Предлагаю продвигаться в каком-нибудь одном направлении, пока не наткнёмся на стенку этой полости. Потом ударим суперлазером в противоположную сторону от стенки, то есть по направлению к центру. Не факт, что попадём во что-то жизненно важное, но определённо нанесём таким образом наибольший ущерб.
— Не слишком эффективно, но лучше, чем ничего, — Вейдер перевёл машину в горизонтальное положение, пронёсся на бреющем над большой полужидкой формацией, похожей на шоссе из крови, и лёг на курс, который навигационная система условно обознаначила как "западный".
Из тумана начали возникать липкие образования, похожие на гигантские паутины. Видимо, какой-то аналог местной иммунной системы. Каждую в отдельности легко было уничтожить пушечным огнём или хотя бы пробить в ней дырку, достаточную, чтобы пролетел истребитель. И Декланн с этим справлялся великолепно. Но их падало всё больше и больше, со всех сторон. Пока что Вейдер на чистой интуиции умудрялся каким-то образом вырываться из самых плотных комков "паутины" и вылетать на относительно чистый простор. Но так долго не продлится, рано или поздно их зажмут в угол.
Мелькнула мысль пробить суперлазером проход наружу, в "чистое" гиперпространство, за пределы квантового поля планетоида. Тогда к нему вернётся Сила... но Сын сможет применить по одинокому истребителю всю мощь своих кристаллических машин размером с континент. Конечно, даже машины, способные уничтожить планету — ничто по сравнению с мощью Силы. Только вот Силу надо с умом применять, а не в лоб на AT-AT с бластером переть.
— Готовь суперлазер к зажиганию! — скомандовал Вейдер стрелку.
Сам он одновременно с этим начал прогревать модифицированный гипердвигатель. Придётся ударить наугад прямо отсюда, где они сейчас — описать лучом круг, в надежде зацепить хоть что-то важное. А заодно уничтожить как можно больше "паутин". И прыгать обратно в обычный космос.
— Мне понадобится мощность, — крикнул в ответ Декланн. — И четыре-пять секунд на зажигание!
Легко сказать. Девяносто процентов мощности реактора перевести на кайбер-кристаллы — значит на эти самые секунды оставить корабль невооружённым и почти неподвижным. А местный "иммунитет" ждать не будет. Помимо "паутин" уже появились более плотные комки биомассы размером с аэроспидер — эти двигались быстрее и более целенаправленно, как ракеты, ищущие цель. Вейдер назвал их про себя "лейкоцитами". Приборы показывали, что их плотность сравнима с плотностью урана — удар такой штуки будет очень неприятным, а ведь она наверняка не просто тупо толкаться станет — там, вероятно, внутри какое-то контактное оружие. Если же она даже просто прилипнет к обшивке, маневренность и скорость истребителя сильно упадут. Одно радовало — "паутины" этим новым тельцам тоже мешали, замедляя их продвижение, хотя они проскакивали в ячейки куда более ловко, чем B6.
Нужно было выиграть время.
— Тяжёлой торпедой, на три четверти круга!
Декланн даже без синхронизации в Силе всё понял. Истребитель мог нести восемь тяжёлых противокорабельных торпед или двенадцать лёгких противоистребительных. Конечно, даже первые были "тяжёлыми" только по меркам москитного флота. По сравнению с вооружением "Победы", "Аккламатора" или "Предусмотрительности" — это были хлопушки. Но они хотя бы теоретически могли пробить броню капиталшипа, а при попадании в уязвимое место — даже нанести ему значимые повреждения.
"Три четверти круга" означало, что релятивистские протоны выбрасываются взрывом по всей передней полусфере, но только на 45 градусов назад — чтобы не задеть сам выпустивший торпеду истребитель.
Это не значит, что B6 полностью оказывается "в тени". Во-первых, взрыв бустирующего заряда, не поглощённый Нергоном-14, бьёт и в "запрещённый" конус, во-вторых, в передней полусфере возникает куча вторичных взрывов — продукты испарения внутренних органов чудовища протонной волной. Но это уже вполне можно выдержать — температура у таких взрывов куда ниже, щит вполне её держит. Особенно если речь идёт о корабле работы Руджесса Нома — этот извращенец умудрился каким-то образом установить ДИНАМИЧЕСКИЙ щит на истребитель! Одна Сила знает, каким образом ему удалось так миниатюризовать эмиттеры, но сейчас это очень даже кстати. Вокруг — сплошной огненный шар, а на броне — ни царапины. И когда приходит ударная волна (тут ведь не вакуум), компенсаторы к ней уже готовы — Вейдер мгновенно загнал в систему управления нужные данные, всё-таки киборгом быть удобно.
О "паутинах" в радиусе минимум пары километров можно забыть, как о страшном сне. О "лейкоцитах" — в радиусе километра, они оказались тугоплавкими, но даже те, которые не уничтожило, изрядно пострадали и утратили прежнюю прыть. Вот теперь можно и к главному калибру переходить...
— Давай, Ниал! Теперь время есть!
Бомбардировщик потряхивает на вторичных ударных волнах — это приходят многочисленные отражения от препятствий, оказавшихся на пути взрыва. Их вычислить заранее невозможно, но они слабее. Вейдер удерживает B6 носом в ту сторону, куда улетела торпеда, прорываясь в центр образовавшейся полости. Показатели мощности большинства устройств резко упали, только щит продолжал работать на полную и двигатели — на десять процентов тяги.
В облаке плазмы сияние лучей суперлазера было не видно. Только по своеобразному журчанию аудиоинтерпретаторов и по появлению красной линии на трёхмерной карте наведения он понял, что инициирующие лучи слились и выстрел произведён. Вейдер тут же заставил машину выписать сложную восьмёрку, чтобы "лезвие гигантского меча" разрезало "мозг" в максимальном числе направлений, везде вызывая взрывы и утечку энергии.
Он ожидал, что луч погаснет через несколько секунд, но поток квазиплазмы из пустоты продолжал бить и бить, выкачивая запасы тёмной энергии, сделанные за много недель, а может даже и лет. B6 вертелся волчком, расстреливая всё подряд, пока приборы не начало зашкаливать. Пушка выходила из-под контроля, грозя испепелить и сам истребитель, её мощность неконтролируемо нарастала. Но к счастью, Тенебрус и Вейдер на пару предусмотрели и такое. Поворот ключа — и сработавшие пиропатроны отделяют четыре излучателя от корпуса прототипа. Кристаллы продолжают стрелять сами по себе, они уже не нуждаются ни в питании, ни в управлении — а B6 отходит немного назад — и прыгает в обычный космос. Выходя из прыжка примерно в световой минуте от места, где вошёл — потому что лучи суперлазера существуют в обоих пространствах, и было бы совсем глупо и обидно попасть под собственный выстрел, каких бывает один на миллион.
ЭПИЛОГ
Много можно было плохого сказать о покойном Кронале — как с точки зрения наивных представлений обычных людей о добре и зле, так и с более просвещённой позиции его братьев по вере. Но одну полезную вещь он напоследок сделал — умер на орбите возле Дромунд-Кааса, оставив в распоряжении остальных Пророков "Сингулярность" — великолепный Звёздный Разрушитель, оборудованный новейшими технологиями невидимости и шпионажа, а также, что ещё важнее, высококвалифицированной командой, которая всем этим умела на хорошем уровне пользоваться. Как говорил Кронал, "этот корабль способен завоевать планету раньше, чем она вообще поймёт, что на неё напали". Он, конечно, преувеличивал и хвастался. Но, как подсказывала интуиция Пророков, не очень сильно.
Сейчас "Сингулярность" присвоил сам Верховный Пророк Каданн, и вопреки традициям, ни один из его подчинённых и приближённых — таких же прожжённых интриганов и склочных старикашек, как он сам — не подал голоса против такого самоуправства. Наоборот, они все работали, как целостный организм, соединяясь в непривычной для себя технике Боевого единства — классом ниже настоящей Боевой медитации, но по сути — то же самое. Одни высматривали самый безопасный маршрут для гиперпрыжка, другие проверяли на лояльность мозги экипажа Разрушителя, третьи накачивали Силой самого Каданна. Ложь, зависть, ненависть, страх, подозрительность — всё это было не забыто, конечно, но отложено в дальний уголок мозга, как мастер складывает в ящик полезные, но не нужные в данный момент инструменты.
Вовсе не потому, что Пророки Тёмной Стороны внезапно воспылали благородным бескорыстием или любовью, а то и решили переквалифицироваться в джедаи. Они оставались злобными кровожадными ублюдками — чем немало гордились.
Просто что проку от самой ловкой интриги, если ты обречён вместе со своей жертвой? Пророки Тёмной Стороны были очень плохими людьми (и не людьми в меньшей степени), причём не только не отрицали, но и гордились этим фактом. Но глупыми людьми они никогда не были. Дураков Дромунд-Каас не терпел — их здесь выпалывали ещё на первых ступенях карьеры. У всех выживших был прекрасно развит инстинкт самосохранения — куда лучше развит, чем у тех же ситхов, стоит заметить. Прежде чем пытаться истолковать смутную волю Тёмной Стороны, будущий Пророк должен был научиться распознавать недвусмысленную угрозу для себя — подобно тому, как нельзя познать тайны высшей математики, не освоив сначала школьную арифметику.
И сейчас многие из них, включая Верховного Пророка Каданна, ощутили именно такую опасность. Одновременно и физическую и метафизическую. Потому что под угрозой оказалось нечто большее чем их жизни — риску подвергалось их посмертие, вся грядущая вечность. А заодно и сама Сила. Нет она не перестанет существовать, как мечтала о том безумная пророчица Дарт Трайя. Но может измениться настолько, что тысяча лет изысканий, которые вели предыдущие поколения Пророков, окажется совершенно бесполезной. Как и всё, чему с таким трудом научилось поколение ныне живущее. Они проведут остатки своих дней жалкими калеками, неспособными предвидеть даже погоду на завтра. А после смерти их будут ожидать лишь тишина и пустота абсолютного небытия.
То же самое, впрочем, ожидает и адептов светлой стороны. Пророки не испытывали к джедаям такой яростной ненависти, как ситхи, но и ничего хорошего им, конечно, не желали. Однако определенно лучше выжить вместе с джедаями, чем погибнуть навсегда за компанию с ними же.
Поэтому свой первый прыжок "Сингулярность" совершила к планете Дагоба.
Тот, кого они здесь искали, прятался очень хорошо. Только оценив его маскировку, пророки уважительно затрясли бородами. Темная аура планеты была не слабее, чем у Дромунд-Кааса, а личный навык Сокрытия Силы у того, кто прятался — не хуже, чем у Верховного Пророка. Если бы он сам не пожелал быть найденным, даже коллективная медитация всего их ордена ничем бы тут не помогла. Однако он пожелал.
Маленькую зелёную фигурку в коричневом балахоне большинство жителей Галактики уже начало забывать, хотя ещё десять лет назад она появлялась в новостных репортажах чаще чем Канцлер Палпатин. Всё, что было связано с джедаями, постепенно таяло в памяти не-одарённых. Но Пророков это, разумеется, не касалось. Никто из них ни разу не встречался лично с грандмастером Йодой, и даже не приближался к нему ближе чем на тысячу световых лет до нынешнего памятного дня. Однако каждый видел его раз по сто, а то и больше.
В кошмарах.
Среди других джедаев Йода был известен своей разговорчивостью и даже болтливостью. И вероятно, после десяти лет одиночества на болотистой планете ему очень хотелось поговорить. Однако, ступив на борт челнока, присланного "Сингулярностью", он не произнёс ни слова. С падшими на Тёмную Сторону, по его мнению, говорить было не о чем. Дело даже не в том, что они причиняют вред другим разумным, хотя и это безусловно заслуживает осуждения. В первую очередь, по мнению Йоды, они погубили сами себя. Необратимо погубили. В период Войны клонов Йода был одним из самых упрямых сторонников мнения, что и для худшего из тёмных возможно искупление. Однако дальнейшие события, включающие крах Ордена, истребление большинства джедаев и возвышение дуэта Тёмных Лордов, заставили пожилого грандмастера отказаться от позиции, которую он защищал в Совете в течение восьми веков.
