Дорога менестреля. Альтернативное окончание.

— Да, любимый, — вкрадчиво мурлыкнула я, не убирая ладони. Карис сверкнул глазами, и чуть наклонившись, припал обжигающими губами к впадинке между ключиц.

Я еле устояла на ногах и, цепляясь за начавшую трещать рубашку, выдохнула:

— Сам снимешь... или мне порвать?

Карис, развязывая мой пояс, просто не расслышал, и я рванула. И, кажется, не только я — платье стремительно поползло вниз.

'Не в кухне!' — промелькнула последняя здравая мысль, Карис понял, но до двери в спальню, мы добрались чудом...

— Пожалуй, нам надо почаще праздновать годовщины, — его губы дрогнули в улыбке.

— Да уж, — обронила я, — одежду порвали, до кровати не дошли...

— Значит, донесу, — Карис перекатился на спину и поднялся.

— Неси, — я бросила на него лукавый взгляд. Карис, чуть усмехнувшись, подхватил меня на руки.

Оказавшись на кровати, я прикрыла глаза, настраиваясь на Веля — сын явно не терял времени даром, проводя время с волчьей семьей, жившей неподалеку от нас.

— Что-то случилось? — тут же встревожился Карис.

— Нет, просто Вель опять удрал к своим мохнатым друзьям, — улыбнулась я.

— Значит, у нас еще есть время, — шепнул Карис мне на ушко и, не дожидаясь ответа, поцеловал, заставляя весь мир исчезнуть.

Больше не было ни его, ни меня — только мы, слившиеся в единое целое...

— Ари...

— Да, любимая, — бархатно протянул Карис, осторожно вытягивая попавшую ему под плечо прядь моих волос.

Я вскинула голову, ловя его взгляд, еще подернутый дымкой страсти, и подавив вздох сожаления — не только ему мало ночи — негромко сказала:

— Нам пора, Вель скоро вернется.

— Жаль, — обронил Карис, словно читая мои мысли.

— Ничего, еще успеем, — я отодвинулась вбок и села, откидывая волосы за спину. — Одевайся, а то вдруг сын ворвется.

— Сейчас, — Карис подхватил с пола штаны и, затягивая ремень, пробормотал:

— Он уже не младенец, так что можно перегородку поставить вместо занавески. Пожалуй, займусь. Заказов все равно нет.

— Не ворчи, — отозвалась я, ныряя в платье. — Ты еще не дедушка.

— Не удивлюсь, если лет через десять стану, — хмыкнул Ари.

— Не станешь, пока Вель не захочет, — подойдя к зеркалу, я взяла гребень.

Ари возник рядом почти сразу:

— Ты об этом и хотела поговорить?

— Да.

— Тогда садись, — едва я опустилась на лавку, как гребень оказался у Кариса.

— Ари, — я чуть замялась, — Вель — тоже оборотень, как я.

— Знаю, — произнес он, не останавливаясь. — Но есть что-то еще?

Я резко обернулась, не в силах вымолвить ни слова.

Карис уронил гребень и опустился рядом на колени, глядя мне в глаза:

— Дара, я люблю вас обоих, кем бы вы ни были, и всегда буду любить. Если вы уйдете — уйду с вами.

Я обняла его, припала щекой к виску, чувствуя, как тает подступивший к горлу комок:

— Ари, Вель, скорее всего, будет Вожаком. Я могу объяснить ему, научить оборачиваться, но этого мало. Если Тень не ошиблась, через пять лет ему будет нужен Наставник.

— Может, поговоришь со Странником? — приглушенно спросил Карис, пряча лицо в моих волосах.

— Нет, — уже спокойно ответила я. — Странник — чистокровный волк, он не подходит.

— Тогда кто?

— Лен, — выдохнула я. Три коротких звука упали тяжело, словно камни в пруд.

Карис напрягся и что-то неразборчиво произнес. После той ночи, когда мы сделали свой выбор, я ни разу не упомянула Лена, чтобы не мучить Ари. И, судя по вчерашнему разговору, правильно делала. Но теперь, я должна буду с ним поговорить, ради Веля.

— А если он откажет? — Карис понял сразу. Все-таки восемь лет со мной не прошли зря.

— Он может отказать только, если обучение будет тяжело для ребенка. Для Волков, дети — это всё. Ребенок, чей бы он ни был, даже злейшего врага — неприкосновенен.

— Пусть будет так, как нужно для Веля, — Карис поднялся, словно подведя черту под разговором.

Я начала собирать волосы в узел, но он неожиданно попросил:

— Оставь так.

— Хорошо, милый.

— Дара, а может, нам завтра втроем в город поехать?

— Зачем?

— Ночь Урожая отпразднуем, — Карис слегка улыбнулся. — Райта про тебя спрашивала, в гости звала.

— Ари, — чуть укоризненно заметила я, — ты забыл, что Вель вместе с ее сорванцами в наш последний приезд натворили?

— Ну, — с ехидцей заметил он, — ни я, ни ты, паиньками не были.

— Это точно, — согласилась я, уже не пряча улыбку. — Давай съездим. А вот и наше сокровище вернулось.

— Па-ап? — на мордашке появившегося в дверях сына крупными буквами был написан один-единственный вопрос.

— Да, — кивнул Карис, — но сначала ты поможешь маме в огороде.

— Хочу сестру, — ни с того ни с сего вдруг сообщил Вель, кладя в корзину очередную морковку. Я замерла, не веря тому, что услышала, а сын, тихонько вздохнув, добавил:

— Или брата. Хоть кого.

Грусть в его голосе резанула, как ножом, горло перехватило и я, не удержавшись, опустилась на грядку.

— Мама! — Вель тут же оказался рядом, растерянно глядя на меня.

Прижав его к себе, я прикусила губу, сдерживая непрошеные слезы. Будь все иначе, я бы с радостью подарила Велю и сестру, и брата, но...

Дара, перестань! — оборвала я себя. — Хватит думать о несбыточном.

Маленькие ладошки, обхватившие шею, темные кудряшки, касающиеся щеки, теплый родной запах — вот оно, мое, нет, наше счастье.

— Все хорошо, малыш, — почти спокойно выговорила я. — Просто голова вдруг закружилась. Наверное, напекло.

Вель, явно не веря, сердито засопел — ну прямо ёжик — и я невольно улыбнулась.

— Честное слово, — я выпустила сына из объятий, собираясь встать.

— Лучше я папу позову, — очень знакомо сверкнув глазами, Вель влетел в дом через черный ход, прежде чем я смогла сказать хоть слово.

Осторожно поднявшись, я отряхнула платье и взялась за ручку корзины, но в то же мгновение бухнула дверь и через минуту рядом оказался заметно побледневший Карис.

— Солнышко, что случилось? Вель сказал, что тебе плохо.

— Ничего, уже прошло, — отмахнулась я, поднимая корзину, но Карис перехватил ее и опустил обратно на грядку, а потом обнял меня.

— Что он натворил?

— Всего лишь сказал, что хочет сестру или брата, — выдохнула я, пряча лицо на груди Кариса и ощутила, как он напрягся.

Мы не позволяли себе даже мысли о втором ребенке, но где-то в глубине души оба мечтали о чуде — о маленькой девочке по имени Мирела.

— Пора идти, — я чуть отстранилась, — ты же обещал малышу еще одну тренировку.

— Я помню, — негромко обронил Карис, но едва я отступила на шаг, поймал за руку и, снова притянув к себе, поцеловал — легко и нежно, утешая без слов. — Пойдем.

Остаток дня прошел в хлопотах и сборах — присесть я смогла только за ужином.

Даже обычно неугомонный Вель, устав от тренировки и размякнув после бани, начал клевать носом и Карис унес его в спальню прямо из-за стола.

Правда, Вель начал было полусонным голосом требовать сказку, но когда я, убравшись на кухне, вошла в комнату — оказалось, что они оба мирно спят.

Ни лучину, ни свечу зажигать я не стала, а пройдя в наш закуток, уснула, едва коснувшись головой подушки.

Весьма ощутимый толчок разбудил Кариса посреди ночи — Вель, вначале прикорнувший у отца под боком, теперь решил улечься поудобнее, раскинувшись на всю кровать. Поднявшись, Карис поправил на малыше одеяло и ушел в свою половину.

Ни половицы, ни кровать не скрипнули, но Дара, даже не открывая глаз, ощутила его присутствие — прижалась теснее и опустила голову на плечо. Карис невольно улыбнулся — за восемь лет он мог бы по пальцам пересчитать ночи, проведенные врозь — обняв любимую. Но улыбка сменилась горькой усмешкой: третью ночь подряд к нему приходили странные сны, от которых Карис просыпался в холодном поту, с рвущимся из груди сердцем, но как ни старался, не мог вспомнить ничего.

Дара что-то неразборчиво мурлыкнула и обняла его за шею. Исходящее от нее уютное тепло, прогнав грустные мысли, подействовало не хуже сонного зелья...

— Ух ты! — от раздавшегося почти рядом восторженного вопля я едва не свалилась с кровати.

— Что случилось? — вскинулся Карис.

— Ничего, — усмехнулась я. — Вель нашел новую рубашку.

— И перепугал нас до полусмерти, — хмыкнул Карис, садясь.

— Ребенок просто обрадовался, — мягко заметила я, потянувшись к мужу. — Доброе утро, любимый.

— Доброе утро, солнышко.

Россыпь золотых искр в зеленых глазах, тепло его рук, нежный поцелуй...

— Нам пора, — прозвучало одновременно. Я нехотя убрала одну ладонь с плеча Кариса, а другую — из его волос.

Легкое прикосновение губ к виску — и он с сожалением отстранился, потянувшись за одеждой:

— Собирайся, а я пойду посмотрю, почему на кухне так подозрительно тихо.

Я улыбнулась:

— Вель уже на стол накрывает.

— Тем более, — вздохнул Карис, и, застегнув ремень, вышел в кухню.

Проводив любимого взглядом, я принялась одеваться. Из кухни доносились ароматы завтрака, то и дело слышался смех. Когда я вошла, муж и сын сидели за столом во всеоружии: ложки, тарелки, молоко разлито по кружкам. Я улыбнулась, посмотрев на Веля. Сын сидел необычайно смирно, но, судя по озорно блестящим глазам, уже что-то задумал. Ох и натворят они на празднике...

— Милая, мы будем сегодня завтракать или нет? — голос Кариса заставил меня спохватиться и присесть за стол.

Стремительно опустошив свою миску, Вель готов был сорваться с места в то же мгновение.

— Велейт, — полное имя употреблялось только в очень важных случаях, поэтому сын мгновенно замер и насторожился.

— Дnbsp;а, мама? — озорные искорки в глазах тут же исчезли, спрятавшись где-то в глубине, а на поверхности — спокойствие и безмятежность.

— Надеюсь, сегодня вы будете вести себя прилично, — я добавила в голос строгости. — Иначе ты очень не скоро увидишь своих друзей — всех, и лесных — тоже.

— Ага, — кивнул Вель с таким умильно-кротким выражением на лице, что я чудом не рассмеялась в голос. Увы, удержать этого бесенка от проделок можно было единственным способом — привязав к себе якорным канатом — но как раз этого я сделать не могла.

И, видя его нетерпение, отправила вместе с отцом заниматься лошадьми, а не оставила помогать с посудой, как обычно.

Но когда вышла на крыльцо, Вель не восседал с гордым видом впереди отца, а беззаботно болтал ногами на перилах. Похоже, решил сегодня ехать со мной.

Я нарочито неторопливо спустилась по ступенькам, также неторопливо оказалась в седле, направила Белку к крыльцу и маленький проказник, с радостным воплем, обрушился мне в руки прямо с перил.

Карис лишь головой покачал. Он, конечно, знал, что Веля я никогда не уроню, но все-таки проследил, как благополучно пойманный сын устраивается в седле передо мной, и только тогда тронул коня.

Дорога — в ответах на бесчисленные 'как', 'почему' и 'зачем' — оказалась неожиданно короткой: я и оглянуться не успела, как мы оказались перед городскими воротами.

— Веррин, Хевел, доброго дня, — поздоровалась я со стражниками.

— И вам того же, — прогудел сиплым басом Веррин, Хевел просто кивнул, он особой разговорчивостью не отличался. — Карис, погодь. Разговор есть.

Я, проехав чуть вперед, прислушалась:

— Кто на этот раз и что именно надо?

— Да не, — буркнул Веррин. — Не заказ. Тут намедни сет Эрсин передать велел, как появишься, что раз в стражу не идешь, то он тебя в личную охрану зовет, с двойным жалованьем.

— Спасибо, Веррин.

— Так что, пойдешь?

— Не беспокойся, ответ я сам передам.

— Гляди.

Я легонько тронула Белку коленом. Лошадка не спеша направилась вниз по улице, а немного погодя, нас догнал Карис.

— Третий раз, — вздохнул муж. — И когда наш градоправитель уймется?

— Да, упрямства сету Эрсину не занимать.

Улицы были забиты так, что лошади просто вязли в толпе. Кариса и Дару многие узнавали, здоровались, получали в ответ теплые улыбки, но несколько раз послышалось колкое:

— Тут людям бы ходить, а они верхом...

Так что, добравшись до коновязи, Карис снял с седла сначала Веля, кубарем скатившегося на шею отцу, а потом жену.

— Дара! Карис!

Через толпу к ним уже пробиралась улыбающаяся женщина с двумя маленькими, русоголовыми и сероглазыми, похожими как две капли воды, бесенятами. На праздник Райта надела лучшее травянисто-зеленое платье из тонкого крашеного льна, шею украсила ожерельем из сердоликовых бусин.

— Здравствуй, Райта, — Дара улыбнулась.

Сыновья травницы тут же подскочили к Велю. У мальчишек была разница всего в полгода — Вель постарше, а близнецы помладше. Неудивительно, что общий язык дети нашли быстро, и вот уже несколько лет были закадычными друзьями.

— Мам, мы гулять? — сын просяще-кротко взглянул на Дару, того и гляди — поверишь честным глазам с крохотными лукавыми искорками. — Ну ма-ам!

Дара нахмурилась: — После того, что вы устроили в прошлый раз?

— Ну пожа-а-алуйста!

Три одинаково молящих взгляда. Райта рассмеялась первой, за ней хмыкнул Карис. Присел на корточки рядом с сыном:

— Только если ты пообещаешь хорошо себя вести. И вернуться, как стемнеет! Я буду ждать тебя тут.

— А чуть-чуть позже нельзя?

— Нельзя.

Сын вздохнул, но кивнул.

— Вот и хорошо. Бегите, — улыбнулся Карис.

Мальчишки кивнули и исчезли — только воздух взвился порывом ветерка. И как умудрились сквозь толпу проскользнуть? Вот уже на другой стороне улицы мелькнули — и пропали, затерялись в потоке людей...

Дара улыбнулась, когда Карис обернулся к ней. Улыбка была... странной. Будто чуть напряженной.

"Солнышко, с ним ничего не случится. Праздник. Да и люди хорошо знают, чей он сын".

"Да... Просто немного тревожно".

"Как всегда, родная".

Карис с нежностью окинул жену взглядом, откровенно любуясь.

Платье цвета старого золота шло ей необычайно, золотистый шелк манящим потоком струился по стройной фигуре, трудно было поверить, что эта красавица — жена и мать.

Дара, словно прочитав его мысли, слегка порозовела и, обдав мужа теплым сиянием глаз, опустила ресницы.

Райта, оживленно расписывавшая, что и как будет на празднике, запнулась на полуслове. На миг она вдруг почувствовала себя лишней.

'Да разве ж так бывает, — растерянно подумала травница. — Сыну седьмой год идет, а они друг на друга все еще смотрят, как молодожены перед брачной ночью'.

Впрочем, смущение быстро исчезло:

— Идемте танцевать! — Райта лукаво потянула Дару за рукав. — Знаю, вы у нас скромники, но сегодня особый день. На площади такие музыканты играют... Заезжие. Надо же, добрались сюда, представляешь?..

Женщина уверенно устремилась сквозь толпу, не давая подруге времени возразить или отказаться.

"Послушать можно. В такой толпе трудно кого-то узнать, даже если и..."

Дара кивнула.

Люди вокруг улыбались, смеялись, что-то говорили, кричали, шептали, пели даже... Карис на мгновение потерялся в водовороте лиц и искрящегося веселья. Но впереди шла Дара, следуя за о чем-то болтающей Райтой, и растерянность почти сразу исчезла, оставив смутное беспокойство.