Чудачка

Точного ответа не было, потому Виктор Леонидович решил обождать и не рисковать здоровьем попусту. В конце концов, от неутоленного любопытства и призрачных перспектив убытков со стороны конкурентов еще никто не умирал, в отличие от взрывающихся плазменных панелей. Которые, кстати, — прав Митя — вообще не должны были взрываться, потому как просто нечему в этих изделиях, насколько понимал не очень-то сведущий в технических деталях бизнесмен, взрываться. Если, конечно, никто не заложил туда взрывчатку. Но насчет последнего, тут Виктор Леонидович как раз был совершенно уверен, его парень разберется. Мальчик недаром свой хлебушек с маслом ест.

— Вот что, Митенька, мы и без того девушку напугали и задержали, подбрось ее до работы. А вы, Надюша, пожалуйста, не отказывайте сразу, если я вас кофейку попить позову. Обещаю, вытягивать коммерческие тайны из вас не буду.

Дмитрий очень неохотно качнул головой, но все-таки решил довериться паре ликвидаторов возгорания, уже покончивших с работой, и оставить заботу о шефе на них. Удивленные мужики как раз вызывали уборщиков для продолжения наведения в кинозале порядка, сами же подключились к опеке начальства.

— Пошли, ясновидица, — буркнул телохранитель и мотнул головой.

Все дорогу до офиса (адрес Наде называть не пришлось — Дмитрий все прекрасно знал сам) провожатый косился на девушку и хмурился. Никакой явной вины за ней он не видел. Если посудить логически, ее и быть-то не могло, однако где-то внутри скреблась мышка подозрения. И не за что, и не о чем, а все же... Это как с черной кошкой — вроде и нет ее вины в том, что дорогу хвостатая по своим делам перебежала, а все неприятности потом на нее валят.

Наконец, уже притормозив у офиса Степаныча, Дмитрий не выдержал и хмуро уточнил:

— Это точно не ты?

— Я не взрывала телевизор, — пожала плечиками странная девушка, явственно что-то недоговаривающая, — но вокруг меня последнее время много всего странного происходит. Наверное, и Виктору Леонидовичу могло случайно достаться... Просто потому, что рядом был.

— Хм, как тогда офис до сих пор не в развалинах? — хмыкнул Дмитрий, побарабанив пальцами по рулю.

— Может, потому что я там только работаю, — пожала худенькими плечиками Надюша, — и никто у меня ничего про всякое такое не спрашивает. А может потому, что у нас плазменных панелей нет.

Дмитрий еще раз уже согласно хмыкнул и нажал кнопку, фиксатор дверей щелкнул, освобождая девушке путь из машины. Дальше держать странную пассажирку, совершенно не похожую на тех, с кем ему приходилось обычно иметь дело, смысла не было. Ну не подложила же она взрывчатку в самом деле. Когда бы? Он с гостьи глаз не спускал. А вот шефа, как ни крути, спасла. Потому и расщедрился телохранитель на легкий наклон головы и короткое 'спасибо'.

Надя только едва заметно улыбнулась в ответ и выскользнула из машины.

— Подожди, — запоздало окликнул ее Дмитрий. — На, возьми! — телохранитель сунул девушке свою визитку — обычный гладкий прямоугольник с именем и номером сотового без всяких должностей. — А почему я пахну осенними листьями?

Надя взяла визитку, снова повела плечами, позволила задумчивой улыбке погулять по губам и ответила:

— Я точно не знаю, Дмитрий. Может быть, горчинка вашего прошлого и покой настоящего так смешались. И человек вы хороший.

Дмитрий скептично скривился.

— Не подлый, не злой, немного уставший и очень одинокий, — перечислила Надя.

— Я вообще-то женат, — фыркнул телохранитель.

— И что? Порой это не исключает одиночества, — снова повела плечами девушка. — Это с собакой под боком невозможно быть одному, а с другим человеком запросто.

— Похоже, ты и впрямь что-то видишь, — задумчиво, для потрясения основ мировоззрения девушка не сказала ничего выдающегося, проронил Дмитрий, почесав большим пальцем едва заметный шрам на правой щеке.

— Я лишь хорошо различаю цвета и запахи, — снова решительно открестилась от титула ясновидящей Надя.

Возможно, она сказала бы еще что-то, если бы не оклик главбуха. Вернувшаяся из отпуска Дарья Вадимовна плавной каравеллой по волнам несла свое пышное тело в сиреневом плаще по направлению к офису и зычно звала:

— Надюша, голубушка, ты-то мне и нужна! Лапочка, я у Степаныча тебя отпросила, чтобы ты мне послезавтра с организацией юбилея в кафе помогла. Только тебе доверить могу за всем проследить!

Дмитрий еще раз хмыкнул, потом решительно стащил с пальца золотой ободок обручального кольца, бросил его в бардачок и тронулся с места. Давно уже пора было все закончить, а слова этой чудачки стали сегодня последней каплей в налитой до краев чаше общей усталости. Пусть Ленка, как собиралась, к маме уезжает. Да и квартиру ей купить, если начнет воду мутить, недолго. Пора перестать пытаться склеить то, что давным-давно разлетелось вдребезги. Никакому клею не под силу такое чудо. Зато некоторая сумма наличными, предложенная нужным людям, быстро приведет в соответствие одиночество душевное с отметками в паспорте.

Глава 9. Юбилейно-диверсионная

Выслушав все ценные и изобильные указания от Дарьи Вадимовны, Надя к девяти часам утра все-таки добралась до приемной. Там-то на нее и обрушилась очередная волна беспокойства Сил.

Взрыв плазменной панели, спровоцированный синей фазой иномирного заклинания, вогнал бедняжек в состояние, близкое к панике. Шутка ли, мир, закрытый от воздействия извне и казавшийся таким надежным, безопасным пристанищем для юной помощницы, превратился в угрозу. Силы Двадцати и Одной метались, свиваясь в невообразимые сочетания энергий, и паниковали от души или того, что им, созданиям нематериальным, ее заменяло.

Может, обладай Силы телами, им было бы проще. Надя бы усадила их на диван, заварила крепкого чаю, насыпала бы в вазу конфет или даже накапала валерьянки. Как хранитель офисной аптечки, она распоряжалась всеми лекарствами. Но что делать с теми, у кого вовсе нет тел, и о которых знаешь только число? Да и то, как подозревала девушка, это понятие было введено Силами больше для удобства общения с созданиями при телах, а сами Силы вполне могли подменять или даже заменять друг друга в своей работе.

— Мне кажется, вы зря волнуетесь, — одними губами сказала Надя, отвернувшись к окну. Пусть она и слыла чудачкой, но громкий разговор с самой собой в пустой приемной на странные темы мог действительно шокировать сослуживцев. Вряд ли, конечно, ее объявили бы сумасшедшей, а вот вызвать скорую помощь от щедрот сострадательной русской души — легко.

— Как же зря!/Чуть не погибла!/Наша!/Опасно!/Беда! — взорвались новой порцией криков Силы.

— Ни одно воздействие этих радужно-семикратных чар, ставшее физическим, не принесло ни мне, ни другим людям никакого вреда. Вы же сами говорили, что нельзя воздействовать магией на мир технический. Наверное, это 'нельзя' настолько велико, что защищает меня от внешней угрозы, какой бы силы она ни была, — изложила Надя свои соображения и тем заткнула фонтан паники.

Силы стали просчитывать варианты, рассуждая и сетуя вслух, что никто из их жрецов в урбанизированных мирах никогда не жил по определению, ибо не чтили Двадцать и Одну в мирах излишне технических, закрытых для откровений извне. Потому и информации у них нет.

— А зачем вам жрецы? — наивно удивилась девушка, ориентируясь на полученный при знакомстве с Силами пакет откровений. — Вы же и так можете быть везде и всюду и волю свою сами можете оглашать. Это, наверное, у богов в магических мирах не всегда получается, но вы-то действительно практически вездесущи.

— Не знаем/Так принято/Положено/Традиция, — растерянно признались собеседники и призадумались: 'А действительно, зачем?'

Если польза Служителей, на примере Надежды и Дарсена, была доказана в первые же дни, то особого толку от жрецов, положа руку на несуществующие сердца, Силы до сих пор так и не узрели. Скорее уж, случалось, выходки жрецов в храмах даже вредили 'имиджу' Двадцати и Одной, когда неверно бывали высказаны их волеизъявления.

— А... ну если традиция, тогда конечно, — и девушка оставила неинтересную тему, а заодно и окно, подходя к рабочему столу и садясь за начавший работу компьютер. Бестелесные работодатели, хоть и подкидывали преинтересные задачки, налички не платили, и как ни здорово было решать иномирные головоломки, приходилось трудиться в офисе, где платили за деяния на ассистентской ниве реальные деньги на реальную банковскую карточку.

Рабочий день промелькнул без метафизических происшествий и проблем реальных. Обычный круговорот стих только за пятнадцать минут до конца рабочего дня, чтобы разнообразить жизнь Нади звонком от Любы.

Та решительно объявила подруге о своем расставании со Славой. Угораздило же девушку, мотающуюся по служебных делам, забежать на обед в кафе на другом конце города. Там-то она и узрела своего художника, нежно придерживающего за ручку и целующего совсем не в щечку другую. Оправданий слушать Любаша не стала. В нежданно обретенную и потерянную в детстве сестру поверить не рвалась, потому ловелас получил отставку.

Подана подруге история была конспективно и в ироническом стиле, но, понятное дело, приятности в расставании с изменщиком было мало, потому Любка собиралась ангажировать Надю на все выходные для лечебного шопинга. Ничего терапевтического в блуждании по магазинам Надежда никогда не видела, принимая периодические визиты в общественные места для траты средств как необходимость, но бремя дружбы, то есть хождение за компанию, готова была нести достойно, потому безропотно согласилась. В конце концов, день в кафе ради главного бухгалтера она провести обещала по долгу службы, а тут дружеская помощь.

'Погребок', который выбрала Дарья Вадимовна для юбилея, обладал на взгляд практичной женщины 'немного за...' сразу несколькими достоинствами. Во-первых, располагался на соседней улице, и дойти от него до офиса, не пользуясь услугами такси, можно было за пять минут. Во-вторых, отличался разумными ценами при относительном качестве и количестве блюд для заказанного торжества. В-третьих, тускловатое освещение, имитирующее средневековую таверну с факелами и добротной деревянной мебелью, очень выгодно омолаживало героиню торжества, сбрасывая ей десяток лет как минимум.

Саму Надю, откомандированную в 'Погребок', более всего прельщала близость к дому и работе, потому как в силу возраста и личного отношения к красоте телесной на девушку прочие достоинства заведения воздействия не оказывали. К кулинарным же изыскам Надюша в принципе была почти равнодушна. Единственное, она не чувствовала насыщения, если ела пищу, приготовленную лично. Потому, если уж не могла съесть маминой стряпни, предпочитала любой покупной продукт, будь то пирожок, яблоко или банан — все равно. Когда мама Вера удивилась подобному выверту сознания дочки, та честно призналась, что для нее еда — это не только белки, жиры и углеводы, но и свет, вложенный в пищу. Потому и получается, что невозможно скушать собственный и насытиться.

В 'Погребке' Надя была в прошлом году. Туда затащила ее мама как-то в выходной, чтобы отпраздновать свой день рождения. Вера решила не готовить на собственный праздник, чтобы вместо праздника не стоять у плиты, а потом еще и посуду за гостями не мыть. Две мамины подруги, приятель Ванечка со взрослым сыном, тоже будущим медиком, и сама Надя неплохо посидели в кафе. Мясо под сыром с грибами тогда показалось девушке чуть жирноватым, зато все салаты были удивительно вкусны, а десерт — горка с разнообразными пирожными — очень красив. Вкус пищи дополнялся удивительно стойким и ровным оттенком цвета, переливавшегося от нежно-жемчужного до тепло-коричневого.

Сейчас девушке было любопытно, работает ли еще в кафе тот жемчужно-шоколадный повар или повара. Надюше казалось интересным поглядеть на творца такой вкусно-цветной пищи.

На полуденный звонок в служебную дверь открыл парень с помятым, будто спал тут же или вообще не успел толком проснуться прежде, чем явиться на работу, лицом.

— Привет! Чего тебе? Если официанткой пришла, то хозяин через час подъедет, погуляй пока, — не грубо, скорее чисто информативно бросил человек с душераздирающим зевком.

— Нет, у меня уже есть работа, — улыбнулась Надя. — Я от Дарьи Вадимовны Вязовой. Она на сегодняшний вечер зал арендовала.

— А это та толс... э-э, юбилярша, — сообразил парень и отступил. — Проходи. Вон вешалка, плащик и сумку можешь сбросить, у нас не воруют. Только куда тебя? Зал глянуть или на кухню хочешь сходить?

— Я обещала все посмотреть, — пожала плечиками Надя и смущенно улыбнулась.

— О'кей, гоу, я, кстати, Петя, — махнул рукой привратник и, дождавшись, пока девушка представится, освободится от верхней одежды и вооружится блокнотиком с карандашом, повел ее в арендованный на вечер зал. Щелкнул выключателем.

Большая люстра, стилизованная под тележное колесо, засветилась огоньками лампочек, оформленных под свечки. Второй щелчок зажег лампы-факелы на стенах.

— А те две в углу почему не горят? — уточнила девушка.

— Перегорели, — беспечно пожал плечами проводник, но, заметив, как девушка что-то чиркает в блокнотике, заверил: — До вечера заменим.

Деятельная клиентка, выносившая мозг хозяину не менее часа, накрепко отпечаталась в памяти Петьки, и попасть под ее горячую руку, случись этой девочке-цветочку случайно заикнуться о каких-то неполадках, ему совсем не улыбалось. Он даже бухарика Гошу звать не будет, сам пару лампочек вкрутит. Знает, где что в подсобке лежит.

— Спасибо, — Надежда солнечно улыбнулась, и досада на необходимость чего-то делать у парня пропала.

До кухни он довел девушку, чувствуя себя по крайней мере экскурсоводом в Эрмитаже. Подробно обсказывал, где и куда клиентам в дамские-мужские комнатки лучше сходить, куда подымить, уточнял, какой им музон врубить. Правда, что ли, как юбилярша заказала, дискотеку восьмидесятых, или еще чего от себя добавить можно. Ага, французов можно. Это здорово! Он тоже Азнавура, Джо Дассена и Милен Фермер уважает!

Заодно про кухню и поваров поведал. Их целых два, не считая подручных — разморозь-порежь-выброси — оказалось. Тетя Катя и дядя Женя, как запросто поименовал Петька, были супружеским тандемом, работавшим в 'Погребке' с момента его открытия.

'Так вот почему два цвета-света у еды!' — сообразила Надежда и просияла, найдя ответ на вкусную загадку.

— Куда на кухню без шапки, лахудра! — взревел кто-то слева, стоило Наде, подталкиваемой Петькой, сунуть носик в дверь.

— Мы на пять сек, дядь Жень! Теть Кать! Это от юбилярши к вечеру девочка. Никуда лезть не будем!

— Чего сюда лезть-то, — как большой медведь, потревоженный в берлоге, проворчал повар, на деле оказавшийся щуплым мужчинкой с красным лицом.

— Да пускай посмотрит. Может, девочка чего в кулинарии смыслит, потому ее и отрядили, — прогудела, вступаясь за Надежду, мощная дама, телом не уступающая юбилярше.

— Меня отрядили, потому что никого другого нельзя послать, — честно раскололась Надежда. — И в кулинарии я понимаю только одно: вкусно или невкусно. У вас в 'Погребке', сколько ни бывала, невкусно не было ни разу!