Дипломная работа

В общем — справится Фира, и хорошо! В крайнем случае, у неё есть куча родных правильной национальности, и если будет совсем тяжело, всегда найдётся какой-нибудь кузен Моше или троюродная тётя Сарра, которые знают нужных людей и готовы помочь почти совсем безвозмездно, за долю малую.

Ну и наработка собственного Фириного авторитета в этих кругах, разумеется. А то смешно немного...

... у меня, русского, этого самого жидовского авторитета столько, шо хоть на хлеб заместо масла, вот-вот цадиком объявят, а у невесты — нет!? Ну несерьёзно же!

Но думаю, справится. Она у меня девушка серьёзная и умная, с очень практическим складом ума. Да что далеко ходить... мадемуазель Боннет пророчит ей карьеру великой танцовщицы, а Фире просто неинтересно заниматься танцами профессионально. А бухгалтерией (де-факто) таки да! Дайте два!

Сам я занимаюсь переоборудованием купленного парохода в плавмастерскую, и получается, если честно, довольно криво и медленно. Есть теоретическая возможность приобрести плавмастерскую у Франции или Германии, но именно что "У", а не "В".

Аккуратно затронув эту тему через третьих лиц, будучи ещё в Париже, я убедился, что плавмастерские, даже списываемые, находятся на особом контроле, и "просто" купить их никак не получится, по крайней мере мне. Не акт покупки-продажи получится, а чуть ли не политические договорённости не в мою пользу, притом длинным списком.

Да и дорого это, полноценная плавмастерская. Дорого, и пожалуй, что и не слишком нужно. Работы предполагаются не Бог весть какие сложные, но...

... а вдруг?! Знаю уже по опыту, что лучше иметь, чем не иметь, вот и пытаюсь соблюсти баланс.

Цена-качества, плюс вместимость трюма, стоимость и вес оборудования, эргономика производства и наличие необходимых специалистов, притом непременно — проверенных перепроверенных! Вожусь с чертежами и справочниками, бегаю по трюмам, измеряя всё, что только можно измерить, и думаю, думаю, думаю...

Усложняется всё необходимость иметь на борту хотя бы пару пушчонок, запас угля на самый продолжительный маршрут, пару опреснительных установок, подъёмный крана и прочее. Список получается внушительный и всё время корректируется.

Хочется иногда плюнуть на всё и послать на хер советчиков...

... но вспоминаю, что на кону само существование Кантонов, и все мои хотелки и нехотелки в данном случае вторичны. На карман ситуация не слишком давит, и ладно.

Союзники, как всегда, преследуют свои и только свои интересы, и вариант, что нами решат пожертвовать, отнюдь не иллюзорен. Не слишком хочется и превращения Кантонов в провинцию Германии или Франции, очень уж много "Но" в этом варианте.

Поэтому секретность и ещё раз секретность, и увы, на берегу мне её не гарантируют. Мишка сейчас плотно занимается контрразведкой, и по его словам, шпионов и агентов влияния в Южно-Африканском Союзе пугающе много.

Летадлы мои хотя и не стали первопричиной победы в англо-бурской войне, козырем были не из последних. Но это козырь уже битый, и значит, нужно прикупить новый!

К войне грядущей готовимся не только мы, но и британцы, которые учли предыдущие ошибки. Не знаю, как именно будет разворачиваться вторжение, но подготовка и логистика будет качественно иной. И не факт, что буры не займут позицию нейтралитета...

Мишкина идея бить бриттов по больному месту, то бишь по морским коммуникациям, в том числе и с помощью авиации, возможна только в случае соблюдения до поры полной секретности. С собственным флотом у Союза откровенно плохо, а вот авиация, да при надлежащем использовании, может стать козырным тузом! Но это должна быть принципиально иная авиация.

В настоящее время мы стоим на якоре в открытом море, в полусотне миль южнее Дурбана, и вся команда уверена до поры (под большим секретом!), что я решил поприключаться как следует, ныряя за затонувшими кораблями. Особо доверенные знают, что на самом деле я (тс-с!) изобретаю подводную лодку или батискаф!

Тема подводной войны ныне популярна в определённых кругах, преимущественно в германских. Никто не удивится, что я решил заработать на изобретениях, в том числе и капитал политический. Очень может быть, что и германские круги искренне уверены, что работаю в их пользу, ибо у нас, официально, отныне сплошная дружба народов!

— И не боишься... — покачала головой Надя, заметив меня на палубе в костюме для подводного плавания. Сама она плавает прекрасно, но немного боится открытой воды, а точнее её обитателей. Плавает поэтому только на мелководье, и непременно в закрытых бухтах.

— Не-а... — улыбаюсь я.

— Спустить шлюпку на воду! — зычно скомандовал капитан.

Шлюпка висела по-походному, на шлюпбалках, так что скучающие матросы с готовностью отдали грунтовые и цепные стопора с подветренного борта, и тут же, скинув лестницу, скользнули вниз с ловкостью цирковых мартышек. А я...

... спустился не хуже! Н-да, играет же иногда детство в жопе!

— Во-он туда, — показываю рукой, — метров триста.

— Погодь! — брат перевесился с борта, — Я с вами!

— Давай, — киваю ему, и снова матросам, — триста, может триста пятьдесят... там скажу.

— Экая обувка, — хмыкнул Ваньша на вёслах, выразительно поглядывая мои ноги.

— Нравится? — шевелю ступнями, и расплющенная резина забавно затрепыхалась. Матросы захмыкали, перебрасываясь шуточками, но впрочем — осторожно, не переходя границ.

— Патент брать будешь? — поинтересовался Санька, проверяя патроны в винтовке.

— Позже. Оптимальная форма, цена-качество... сам понимаешь.

— Большие деньги-то будут? — поинтересовался пожилой Архип.

— Деньги? Да нет... так только, с хлеба на воду.

— Курочка по зёрнышку клюёт, — отозвался за меня Ваньша, не переставая грести, — а весь двор в дерьме.

— Оно самое, — киваю, одевая наконец аппарат. Проверив нож в ножнах на голени, переваливаюсь аккуратно за борт. Очки на маске маленькие, неудобные, и я в который раз обещаю себе сделать нормальную маску. Видимость неважная, да ещё и вода мутноватая, приходится постоянно вертеть головой, но...

... ласты работают! Тяжеловатые, пожалуй, но в остальном... кружусь винтом, переворачиваясь ненадолго на спину замечая Саньку, который отчаянно машет руками. Машу ему в ответ и...

... удар в бок разворачивает меня.

Крутанувшись, разворачиваюсь в сторону удара, и замечаю акулу...

... которая снова бьёт меня рылом! Бью навстречу кулаком — так сильно, как только могу в толще воды, и тут же хватаюсь на нож на голени.

Не выпускаю её из виду, начинаю отплывать, готовый ударить ножом. Акула не торопится атаковать, выгибая спину и опуская хвост с плавниками. Ме-едленно...

... акула делает рывок в мою сторону, но не пытается ударить, а будто...

... прогоняет меня?!

Всё так же, задом, не отрывая от неё взгляда, отплываю назад и вверх, отчаянно боясь, что акула не одна... Но нет...

На поверхности меня тут же подхватили сильные руки и буквально закинули в лодку.

— Ишь, тварина! — с ненавистью сказал белый от пережитого Санька, грозя кулаком глубине.

— Не ругай рыбку, — попросил я, стягивая маску, — ф-фу... она меня за конкурента посчитала, не за добычу. Прогнала из охотничьих угодий, и вишь, не стал кусаться! Давайте во-он туда, на полмили отплывём, и...

— Но медоедом называют меня, — меланхолично сказал отживающий Санька куда-то в пространство, и добавил безапелляционно:

— Назад плывём! Тьфу ты... на судно! Ты как хочешь, а мне... — он передёрнул плечами, — выпить надо!

— А... ну ладно! Зря ты так... ладно, ладно! Гребите к пароходу, мужики!

— Я, кстати, — поворачиваю голову к брату, — кажется, придумал, как маску нормальную сделать!

— Вот пока не сделаешь маску и не придумаешь подводное оружие... — Санька молча погрозил кулаком.

— Да это не опас...

— Фире нажалуюсь! — рявкнул он бешено.

— А... ладно. Аргумент!

Двенадцатая глава

К вечеру в усадьбу Ивашковых начали съезжаться соседи-фермеры, с чадами и домочадцами, слугами и собаками, и каждый приехавший добавлял свою щепотку весёлого Хаоса.

Длинные, разлапистые, несуразные строения не смущают никого. Времянки! Как там тот студент выразился... а, дендрофекальный принцип конструирования!

Столбы да плетни, а промеж плетней глина вперемешку с тростником да всякой соломой набита плотно. На полу камни, поверх которых положены расколотые, кое-как обтёсанные стволы деревьев. Крыша тростником покрыта, по кафрской методике.

Придёт время, и будут настоящие усадьбы и усадьбищи, а пока — не до жиру. Сыты, здоровы, и слава Богу! Пару ещё годиков назад об таком только мечталось у большинства, и на те, сподобились. Есть где прислонить на ночь голову, да сложить урожай, и слава Богу!

Над двором навесы из кривоватых стволов деревьев и веток, крытые пальмовыми листьями. Дёшево и сердито! Пара кафров, случись ураган, за полдня наново ставят.

Под навесами кое-где дорожки вымощены, чтоб по грязище не шлёпать. Необтёсанный камень, стволы деревьев... времянка как есть, а и хорошо!

Дай Бог, половина плантации расчищена, а засажено и того меньше. Потом уже будут красоты, и непременно!

Насмотрелись мужики в Дурбане да в других городах, как жить можно... как надо жить! И будут! Может, не скоро ещё, но непременно будут.

Ребятишки бегают, играют, дерутся... и даже драчки им, соскучившимся без сверстников на своих отдалённо стоящих фермах — в удовольствие! Окружённые виляющими хвостами собаками, успевающими решать попутно свои собачьи дела, дети мотаются по ферме, то собираясь в весёлые домоткано-мохнатые половички, устилающие землю, а то разлетаясь одуванчиками.

Фр-р! И как и не было! Визги, писки, крики "Чур-чура" и "В домике" со всех сторон! Не поймёшь даже, одна это игра, или десяток вперемешку. Только глаза горящие, волосы взъерошенные, да неизбывное счастье в глазах.

У подростков свои интересы, и тут хоть напополам порвись! Хочется показаться человеком сурьёзным и ответственным, ан детство в жопке ишшо играет...

... да и как не осалить вон ту смеющуюся девчонку? Эвона... у ей сарафан в натяжку на грудях становится, и вчера только дура-дурой была... а севодня сердце колотится, как на неё взглянешь!

Взгляды, тисканье как бы невзначай, на бегу, короткие стычки у парней, да злоязыкие, гадючьи разборки девиц, и тут же...

... винтовки, составленные так, чтобы подхватить их почти тут же, не теряя времени. И уж без разницы — парни ли, девицы... Вооружены все, кто не падает от отдачи и может попадать в цель.

Своя иерархия у слуг, зависящая от цвета кожи, былого положения в племени или степени цивилизованности, которую простодушные машона часто понимают просто как наличие деталей европейской одежды...

... а вот бастеры, гриква, а также разнообразные цветные и полукровки, не входящие по разным причинам в эти этнические сообщества, нередко владеют грамотой и ремёслами, лишь немногим не дотягиваясь до статуса "полноценного белого".

Статус у таких слуг высокий, да и не всегда это слуги! Управляющие, которым обещан процент от доходов плантации, кузнецы, плотники, а порой и...

... жёны!

Женщин в Кантонах не хватает, а местные, из цветных, такие себе бывает... не один мужик назем полетел, заглядевшись! А если баба не только гладкая, но и предки её давным-давно крещёные, да живут как белые, то стало быть, белая и есть !

Взрослые степенно здороваются с хозяином и непременно с лектором, после чего начинают длинный обход всех приехавших раньше, следуя сложному крестьянскому этикету. Родственные и земляческие связи наипричудливейшим образом переплелись с армейскими и иммигрантскими, и канпот из этого варева выходит наваристый и ядрёный.

Окающий говорок смешивается с акающим и цокающим, обычаи и поконы сплетаются змеиными свадьбами, служа постоянным источником насмешек и подковырок, но...

... они вместе воевали, бедовали в эмиграции, теряли умерших от болезней детей и жён, и как могли, помогали друг другу. И теперь уже неважно, кто из них кто, потому что прямо сейчас зарождается новая общность русских людей — кантонисты.

... но нет-нет, а спотыкается глаз на беременной молодухе из гриква, с солидным пузцом, весьма уверенно чувствующей себя среди русских баб. А с чего ей себя неуверенно чувствовать, если она — тутэйшая, и все реалии африканские как "Отче наш" знает? Да и родня, случись чего, в стороне не останется!

На лектора посматривают настороженно, несолидный какой-то мушщина! Бородёнка клочковатая да жидкая, то и ладно, молодой ишшо, да и так-то не у всяково растёт толком. Иной уже в летах, а хоть ты тресни!

Но вот ремесло... ха! Историк! Нет, наверное на пользу так-то... Не зря ж учился? Или всё ж таки зря?! Может, просто теребеньки барские?

До тово люди сурьёзные приезжали, всё больше по механицкой части, и эт да! Польза! И слушать антиресно было, да и в сеялках-веялках и прочей механике, как в своей ширинке, где всё с малолетства знакомо. И починить, и подсказать чево-ничево, всё польза!

А почвовед приезжал, а? Прохоровы Лушку, старшенькую свою, готовы были за нево отдать! Даром што на их участке золото есть, да и девка... ничего так, справная.

Биолог? Вот уж золотой чилавек! Нарасхват! Три дня побыл, а пользы... у-у! Стоумовый. Жаль, женат уже... а супружница фельдшарица-то! Вот тебе и ага. Такова бы в каператив, да под бочок, и то-то пользы было бы!

— Пора лекция начинать, — поглядев на темнеющее небо, как в прорубь шагнул студент, обращаясь к хозяину усадьбу, сидящему под навесом в компании таких же справных мужиков.

— Ась? — обернулся Егор Митрофаныч от интереснова разговора к студенту.

— Лекцию, — сорвался на фальце молодой человек, — гхм! Лекцию, говорю, пора начинать!

— Говоришь, пора? — хозяин без нужды достал часы, которыми его наградил не абы кто, а сам Счастливчик, то бишь Феликс. С надписью! — Ну, давай... всё подготовил-то, аль чем помочь надо?

— Всё подготовил, собирайте народ, — кивнул юноша, сглатывая вязкий комок. Месяц назад был обычным студентом, и думать не думал о приключениях более серьёзных, нежели поход к букинисту. А закрутилось вот так, что пришлось решать...

... и очень быстро. Нет, он не жалеет ни о чём, и даже застреленный жандарм не снится, но убийство, побег из России и Африка...

... очень уж резко всё вышло.

Переговариваясь и переругиваясь, крестьяне начали собраться перед импровизированной сценой. Рассаживаются, толкаясь и весело переругиваясь, достают орешки и другие погрызки да шикают на детей, вертящихся под ногами.

Дети, кто постарше, со взрослыми вместе, ну а кто возрастом не вышел, те со слугами и собаками сзади да по сторонам.

— Зачем нужно знать историю? — начал студент, взойдя на сцену, то бишь доски, положенные на пеньки.

— А нам-то откуда знать? — отозвался удивлённо один из уже подвыпивших мужиков, не вставая с места, — Ты собрал, ты и рассказывай!

— Гхм... — Дмитрий Иванович дёрнул шеей, но смолчал, хотя рвались фразы "Это был риторический вопрос", но не хотелось погрязнуть в глупых прениях.