Не сдержавшись, я всё же пробормотал вполголоса пару ругательств. Не обращённых ни к кому. Просто чтоб пар спустить. Наказали называется контрабандиста! А он сухим вышел из воды! И ведь шельма какой — тугодумом прикидывается, а как быстро меня просчитал! Сообразил ведь как-то, что это затея помочь Лидке моя собственная и более никто в неё не посвящён...
"А я тебе говорил — надо денежки брать!" — не преминул поддеть меня по этому поводу бес.
Без особого удовольствия допив вино, я посидел ещё немного трактире и смотался. Настроения не было ни с кем общаться. Поднялся к себе и сразу завалился спать. Так и закончился не очень удачный день.
А на следующий началась новая нервотрёпка. Задолго до полудня на таможенный пост тьер Свотс примчался. И затащив меня в конторку, подальше от длинных ушей, сурово вопросил: — Итак, тьер Стайни, вижу вы не можете сидеть тут спокойно, не создавая проблем себе и окружающим? Всё на приключения вас тянет?
— А в чём собственно дело? — изобразил я удивление. С досадой подумав про себя, что негласных сотрудников Охранки на таможенном посту хватает.
— Что вы здесь с баем Дустумом затеяли? С чего это он решил облагодетельствовать Лидку, дав на её лечение денег? — забросал меня вопросами ун-тарх.
— Может, жениться на ней надумал? — пожав плечам, выдвинул предположение я.
— Ясно... — протянул тьер Свотс. — Не хотите значит по хорошему...
— Почему не хочу? Хочу, — не согласился я. — Только не пойму чего вы от меня хотите.
— Я хочу знать подробности провёрнутой вами аферы, следствием которой стала передача крупной суммы денег Лигету Райсу, — требовательно уставился на меня мой непосредственный начальник.
— Не было никакой аферы, — уверил я его. — Бай Дустум, сам, по доброте душевной, проникся бедой девушки и помог ей.
— А что сделали лично вы, дабы Дустум воспылал таким благородством? — не дал мне задурить ему голову ун-тарх. И сокрушённо покачал головой: — Я даже представить не могу, что можно было наобещать, чтоб развести его на такую сумму... — Помолчав немного, давая проникнуться его словами, он сощурился и продолжил: — Разве что гарантировать ему беспрепятственный провоз "Эльвийской пыли" через таможню?..
— Нет, ни о какой дури речь даже не заходила, — решительно отмёл я серьёзное обвинение. И удивлённо вопросил: — Да и вообще, с чего переполох? Ну занял бай Лигету кругленькую сумму, и что с того? Не подарил же?
— Всё равно это совсем не похоже на него, — сбавил тон тьер Свотст. — Просто так он бы и медяка никому не дал.
— Ну не просто так... — немного помявшись, сказал я. И вздохнув, покаялся: — Дустум с количеством овец мошенничал... Вот я его и наказал...
— Вы что тут овец считаете?! — взметнулись брови вверх у тьера Свотса.
— Да нет, это я так, примерно прикинул, — пояснил я. В среднем на паром полторы тысячи овец грузится. Было сделано шеснадцать ходок. Выходит не меньше двадцати четырёх тысяч. В то время как для перевоза заявленных Дустумом двадцати двух тысяч овец хватило бы и пятнадцати загрузок парома... Ну я и брякнул что он врёт... А он сразу взятку попытался всучить...
— Ну так и оформляли бы контрабанду как полагается! — нахмурился ун-тарх, внимательно слушая мой неспешный рассказ.
— А как? — поинтересовался я. — Вы мне по этому поводу ничегошеньки не разъяснили... Да и Дустум, нечто стал бы ждать, пока его оформят по всем правилам и кучу денег взыщут? Опомнился бы и придумал, как выкрутиться. Сказал бы, к примеру, что я неправильно его понял и потому неверную сумму вписал, и что? А так и человеку помог и всю положенную пошлину без споров уплатил.
— Да, этот момент я как-то упустил из виду... — задумчиво пробормотал, тарабанящий пальцами по столешнице ун-тарх. — Не думал даже, что вы таким служебным рвением проникнитесь... — И махнул рукой. — Ладно, тьер Стайни, ваши объяснения меня удовлетворили. — После чего строго взглянул на меня и сказал. — Объявляю вам взыскание, с удержанием денежного довольствия за текущую декаду. — А напоследок пригрозил. — Но это точно последний раз, когда я спускаю вам ваши выходки! Понятно?
— Понятно, — вздохнул я, выказывая всем своим видом смирение и раскаяние.
— Хорошо если так! — отрывисто бросил начальник остморского отделения Охранки. И чуть помолчав, сверля меня сердитым взглядом, сказал: — На будущее, тьер Стайни. Вашей обязанностью, как начальника таможенного поста является пресечение попыток контрабандного ввоза на территорию империи дури и артефактов Ушедших. Овец вам считать не надо! Ясно?
— И что, пусть степняки заявляют любое количество скота? — искренне удивился я.
— Ну не любое, особо злостных нарушителей, пожалуй, можно изобличать, — чуть подумав, ответил тьер Свотс. — Но обман в пределах десятка процентов от общего числа вполне допустим.
— Почему? Неужели казначейству совсем деньги не нужны? Ладно с одной овцы медяк, но на круг ведь серьёзные суммы набегают...
— Вообще-то раскрывать суть этого явления категорически запрещено, — строго посмотрел на меня тьер Свотс. И вздохнул: — Но вас, похоже, придётся просветить на этот счёт... — После чего неожиданно спросил: — Как по-вашему, можно обеспечить на таможенном посту должный учёт скота?
— Можно конечно, — не раздумывая ответил я. Добавив при этом: — Было бы желание...
— Вот именно! — удовлетворённо кивнул ун-тарх и похвалил меня: — Самую суть вы верно уловили. — Впрочем, тут же укорив. — А вот верных выводов сделать не сумели.
— Каких же? — немного уязвлено поинтересовался я.
— Простых. Что если возможность есть, а ничего тем не менее не делается, то это кому-то надо. А учитывая нашу служебную принадлежность, можно бы и догадаться что нужно это не кому-то, а империи.
— А для чего это нужно? — осторожно спросил я. — Доходы у казначейства что ли слишком велики?
— Не в этом дело, — нетерпеливо махнул рукой ун-тарх. — Просто есть негласное распоряжение императорской канцелярии о создании режима максимального благоприятствования торговым отношениям со степью. И там особо подчёркивается необходимость всячески способствовать перегонщикам овец.
— Не понимаю, зачем? — озадаченно покачал я головой. — Их и так никто не притесняет...
— Империи крайне выгодно, что бы степняки занимались выращиванием овец и ничем более, — пояснил тьер Свотс. — Императив такой — пусть себе живут как жили. И не помышляют о всяких глупостях вроде строительства мануфактур... Пусть у нас всё нужное покупают.
— О-ёй... — присвистнул я, осознав к чему приведёт такая политика империи. Мы-то получается развиваться будем, а степняки так и останутся на прежнем уровне... А в итоге, как всегда и бывает — сильный сожрёт слабого...
— Вот вам и о-ёй, — передразнил меня тьер Свотс. — И добавил к сказанному ранее: — Если бы не некоторые ярые защитники простого люда при императорском дворе, пошлину на овец вовсе бы отменили. Нам бы мороки было меньше
— А я даже и не думал обо всём этом в таком ключе, — сознался я.
— Это потому что у вас все мысли о выпивке, девках и том как начальству посильней досадить, — проворчал тьер Свотс. — Когда уж тут о геополитике размышлять...
— Ну прям уж, — обиделся я немного.
А ун-тарх полил ещё масла в огонь, сказанув: — Вам вообще лучше ни о чём не думать, тьер Стайни. А то от ваших выдумок только головной боли у начальства прибавляется.
Я насупился, но промолчал. Ун-тарх же продолжил, строго взглянув на меня: — В общем чтоб этого больше не повторялось. Степняков не трогать. Только сильно наглых осаживать, для порядка. И то — разрешаю действовать только по закону — считать овец и оформлять контрабанду. Ясно?
— Ясно, — проворчал я в ответ. И заметил: — Бай как раз в категорию сильно наглых входил. Аж пятую часть своего скота хотел без уплаты пошлины протащить.
— Таких, если попадутся, оформляйте сразу, — разрешил мне начальник остморского отделения Охранной управы. — И других степняков, кто больше чем десятую часть скота не задекларирует. — И подумав, с сомнением глядя на меня, добавил: — А наших перегонщиков, кто контрабандой промышляет, можете хоть всех вязать, раз вам тут заняться нечем и вы от скуки уже овец считаете.
На этом мы и расстались. Тьер Свотст удалился удовлетворённый сделанным мне внушением, а я вздохнул облегчённо. Бес же закатил глаза и обратился ко мне с упрёком: "Ну что, как мы теперь соберём кубышечку? Говорил тебе, остолопу — надо рубить денежку пока есть возможность!"
"Ну крупных контрабандистов нам всё же разрешили ловить, — не согласился я. И заметил: — Так даже лучше. Если бы мы всех подряд начали ловить, то скотогоны мигом прекратили бы это безобразие. А так мы сможем самых жирных гусей пощипать."
"Соображаешь! — повеселел бес. И потерев лапки, предупредил: — Но смотри, будешь опять тупить и отказываться от денежек плывущих прямо в руки — я тебе больше никогда помогать не буду!"
"Кстати, о помощи, — вспомнил я один момент. — Что ты там о невозможности моего обучения толковал?"
"Это надо на наглядном примере показывать — иначе не поймёшь! — сказал бес и выжидающе уставился на меня. А когда я сделал вид, что не понял намёка, фыркнул негодующе: — Решай сам — или ты позволишь мне показать тебе всё как есть, изменив зрение на краткий срок, или тебе остаётся только одно — просто поверить мне на слово".
"Ну ладно, уговорил", — чуть поразмыслив, скрепя сердце согласился я. Одарённые же и правда иначе видят мир. И ничего, с ума после этого не сходят. Значит и мне опасаться нечего.
Только я сказал и словно сумерки спустились на землю. Средь бела дня. Все цвета мира внезапно будто выцвели, потеряв свою яркость. Трава у реки приобрела необычный сероватый оттенок, светлый дощатый настил пристани потемнел и теперь выглядел на сотню лет с гаком. Но самая удивительная метаморфоза произошла с Леайей — вода в ней стала прозрачной как стекло... Всех речных обитателей можно разглядеть... И коряги на дне. А стоящих возле меня людей окружила тускло светящаяся дымка, в которой преобладал синий цвет.
Приглядевшись повнимательней, я обнаружил, что все предметы в поле зрения словно окутаны тончайшим слоем какого-то марева. И аура людей из такой же призрачной дымки состоит. Только светится почему-то...
"Ты на стиарх погляди, — присоветовал мне бес и я обернулся. И чуть не ахнул, увидев сияющую ослепительно-белым цветом арку, а так же затканный белесым полотном проход под ней. — Вокруг ещё оглядись", — услышал я подсказку беса.
Я послушался нечисть поганую и осмотрелся вокруг. Забавное зрелище — все живые существа разноцветной аурой окружены, а неодушевлённые предметы серой, едва заметной дымкой... Но ничего сравнимого по красоте со стиархом и близко нигде нет. Даже лучащиеся звёздочки защитных амулетов стражников не притягивают такого внимания, как сияющая арка.
"Это так называемое истинное зрение магов?" — придя в себя поинтересовался я у беса.
"Ну... Что-то типа того... — почесал затылок бес. И видя моё возмущение, пожал плечами и торопливо добавил: — Я ж не маг! Откуда мне знать всё в точности так или нет? — И успокоив таким образом мои подозрения, спросил: — Убедился теперь, что не на чем тебе учиться? Ни одного источника стихиальной энергии в округе! — И прищурив один глаз, с сомнением покосился на белоснежную арку. — Ну кроме стиарха... Если хочешь, то можем, конечно, попробовать поупражняться с ним..."
"Да, с учебными пособиями дела и впрямь обстоят не очень, — вынужден был признать я ещё раз оглядевшись. И с неожиданным подозрением посмотрел на подбирающегося к светящейся арке беса: — А со стиархом ничего не случится, в результате моей учёбы?"
"Да чего с ним станется?" — изобразил удивление бес, а глазки-то отвёл...
"Нет, к стиарху мы и близко подходить не будем, — заявил я, не став выговаривать бесу за попытку жульничества с его стороны. — Сломается вдруг, так за него до смерти не расплатишься".
"Как хочешь", — ничуть не расстроился бес. Наоборот, даже повеселел.
"Кстати, а Кейтлин-то я не вижу, — осознал я, наконец, чего же не хватает в окружающей действительности. Но обрадоваться найденному способу избавления от домогательств суккубы не успел. Она немедля возникла на расстоянии вытянутой руки от меня. И мило улыбнулась. Заставив меня грязно выругаться, и немедля потребовать от беса: — Вертай всё назад, гад!"
Краски мира мгновенно вернулись. Травка зазеленела, лица людей приобрели здоровый цвет, вместо мертвецки бледного. Только демоница осталась неизменной. Но воспринимать её в ярком настоящем мире гораздо проще, чем в блеклом бытие. Слишком уж она там выделяется на фоне серого уныния...
"Ну что, доволен? — поинтересовался рогатый. — Видишь теперь, что я тебя не обманываю и от своих слов не отступаю? Просто учить тебя обращению со стихиальными энергиями возможности здесь нет".
"Вижу", — неохотно признал я справедливость утверждения нечисти.
И вернулась моя жизнь на таможенном посту в свою привычную колею. Утром занятия с учителем фехтования, днём немногочисленные служебные дела, вечером тренировки со стреломётом. И всюду меня сопровождают бес и Кейтлин ди Мэнс. Суккуба, надо сказать, последнее время совсем обнаглела — не прогонишь, как ни старайся. Как чувствует, что я по ней с ума схожу... И дразнится...
Немного тревожило меня то, что больше не появлялось у паромной переправы крупных отар. Степняков не было, а остморские дельцы никогда помногу овец и не гнали. На одну-две загрузки парома, не больше. И обманывали совсем понемногу. Кто до сотен голов свою отару округлит, кто до полусотен... Не контрабанда, а просто смех! Даже связываться неохота. А мне ведь надо бы кого-нибудь заловить, чтоб Дустум поверил тому что я ему поведал...
Впрочем, я подозревал что так оно и будет. Не настолько здесь злоупотребляют беспечностью служащих таможни. Чуть-чуть приврут — и рады. А вот бес расстраивался и постоянно ныл, что никакого прибытка с этой службы.
Однако повезло. На четвёртый день степняки отару пригнали. Почти в десяток тысяч голов. А заявили немногим менее восьми...
Не подав виду и проигнорировав смешки наглых контрабандистов, считающих что всё как обычно сойдёт им с рук, я дождался окончания перевозки и оформления бумаг. После чего погнал весь дежурный десяток считать овец в загонах.
Что тут началось... Настоящее светопреставление! На меня обрушился настоящий вал просьб, увещеваний, угроз и ругательств. Причём стражники больше всех ныли, не желая считать ораву овец. Но отбился я. И настоял на своём. Пришлось десятку Руперта Мастиса поработать.
Правда явно обиделись на меня служивые. Привыкли к лёгкой службе, а тут — на тебе. Кляли меня меж собой о-го-го как, когда думали что я их не слышу. Переживали сильно, что такие пересчёты в систему войдут. Один-то раз счесть овец это ерунда, а вот если постоянно этим делом заниматься...
Впрочем, когда пересчёт отары стал приближаться к завершению, настрой стражников резко изменился. Поимка контрабанды это дело такое... Солидной премией оборачивающееся. Часто много большей, чем жалованье стражника за цельный год. Кто ж откажется от такой радости? Небось у всех имеется на что неожиданно свалившиеся денежки потратить...
