Пятнистый

-Да чем хочешь. Можешь даже убить за враньё и испорченное мясо.

Мясник нехорошо оскалился.

-Хорошо, я согласен. Запру тебя в сарае с этой тушей, но если к заходу солнца останется хоть кусочек, то... Сначала изобью до полусмерти, а если выживешь, то будешь год работать на меня бесплатно!

-А что, хорошие условия, — усмехнулся я — но и от меня тогда условие — должны быть ещё два свидетеля с улицы, чтобы ты не обвинил меня попусту.

Мясник поджал губы, но кивнул и минут через пять привел парочку мужиков самого затрапезного вида. Коротко объяснил суть спора, условия, и те сразу приняли его сторону. Один из них осуждающе покачал головой.

-Зря ты решил нажраться таким способ. Урахал так бьёт, что после пары его ударов ты выблюешь всё, что успел съесть. И я поклянусь перед городским головой, что ты сам согласился на год стать работником. Подумай, надо ли тебе это?

-Да подумал уже — отмахнулся я — Единственное условие — кровь и всякая мелочь, что прольётся или упадет на землю — не считается. И это, кишки уберите, не люблю их. И в сарай вы войдете только когда солнце зайдёт.

Мужик переглянулись, но Урахал кивнул, соглашаясь, и молча направился к туше. Минут через пятнадцать мужики подхватили тушу, перетащили в сарай и водрузили на скамью у стены. Пока они готовили мой ужин, я прикинул время, которое мне оставалось. Получалось примерно полтора часа. Если буду есть как у озера, то этого более чем достаточно. А вот со спором как таковым я уж не был так уверен. Жрать хочется, но я вполне мог бы и потерпеть денек-другой. На хлебе и воде, но тихо и незаметно. Опять же, ничего интересного в этом городишке я не нашел, так что и смысла оставаться здесь нет. А так хоть наемся, поправлю здоровье.

Уговорив себя, что ничего страшного не случится, я уже почти спокойно зашел в сарай, убедился, что мужики отошли, и старательно прикрыл дверь. А дальше... Всё получилось легко и естественно. Я уже знал, как это будет происходить, и больше беспокоился о том, чтобы не испачкать одежду. Она у меня хоть и не первой свежести, но всё-таки.

Теперь я рвал мясо осознанно и глотал сразу с костями, и даже получал от этого немного удовольствия — всё-таки домашняя свинья — это не матерый лесной кабан. Её даже откармливали по-особому, и мясо было с прожилками сала, и имело какой-то неуловимый аромат. Я даже посмаковал особо вкусные кусочки, просто облизывая их. Каких-то полчаса, и остались только залитые кровью доски. Прислушался к своим ощущениям — вроде неплохо поел, хотя, наверное, мог бы съесть ещё парочку таких. И вроде от сытости не развозит, не тянет в сон. Просто хорошенько перекусил...

Вернувшись к человеческим ощущения, старательно измазал руки и рот кровью, и неспешно вышел из сарая. Мужики не ожидали, что я появлюсь так быстро, но после короткого осмотра моего измазанного лица торопливо зашли внутрь. Я прислонившись к косяку, с интересом наблюдал за их реакцией. Зашли бодро, готовясь сказать: "Ну, мы же говорили!"

Затем растерянность, торопливо осматриваются, пытаясь сообразить, куда я спрятал тушу. А куда там прятать? Крыша плоская, сарай пустой. На всякий случай Урахал даже проверил доски стенок (вдруг я вытолкал тушу наружу) и несколько раз потыкал ножом земляной пол в поисках возможной ямы. Наконец понял бессмысленность поисков и повернулся ко мне. Во взгляде смесь недоумения и ярости.

-И... куда ты дел свинью?!

Я театрально вытер губы.

-Съел, как и договаривались. При свидетелях — на всякий случай напомнил я.

Урахал взбеленился и схватился за нож.

-Шутки шутить вздумал?! Да я тебя...

Выглядел он весьма грозно, стесняться ему было некого, и я невольно напрягся, рука пошла в сторону, а пальцы скрючились для драконьего удара.

Я не сказал ни слова, но Урахал заткнулся, да и двое других уставились на мою руку. Не знаю, что их так насторожило, но наступило молчание. Я напряженно следил за их лицами, а мужики не отводили взглядов от моей отведенной руки. Я чуть шевельнул пальцами, и мужики даже попятились. Боятся меня как бойца или... Или тоже видят драконьи когти? Как, ведь сам я вижу только едва уловимое марево? Интересно было бы порасспросить, но ситуация больно уж неподходящая.

Вернувшись к нормальному состоянию, снова вытер рот рукой, которая только что выглядела когтистой. Скривившись, небрежно бросил:

-Урахал, в тебе весу-то поди не больше, чем в твоих свиньях? Так что ты поосторожнее со словами и ножом, а то... Мне ведь без разницы, кого жрать — хоть свинью, хоть... — мужики попятились, прижались к стенам сарая, и в глазах стал подниматься ужас. Довольный произведенным эффектом, я, уже выходя, ещё более понизив голос, небрежно-покровительственно произнес — И это, вы бы не болтали об этом... Не поймут, не поверят, да и я могу об этом случайно узнать... Вдруг мне захочется вас попроведать? Не надо... — закончил я уж совсем киношной фразой.

С десяток шагов я пятился, чтобы не подставлять спину под возможный бросок ножа, но мужики, похоже, мечтали только о том, чтобы я побыстрее исчез. Может они и будут молчать об этом случае всю оставшуюся жизнь, а может через десять минут кинутся созывать стражу и местную инквизицию. Хотя, что они могут сказать? Что они, собственно, видели? Какой-то нищий зашел в сарай и через полчаса вышел, а свиная туша исчезла? Что это значит? А ничего! Может, я мошенник и заранее приготовил дыру в стене и через неё передал тушу сообщникам. Может, никакой туши и не было, а меня просто хотят оклеветать. Что-то привиделось? Кто этому поверит, если только у местных не психоз в отношении всяких оборотней? Вот тут за меня могут взяться всерьёз.

Дожидаться и смотреть, что будет, я не стал. Сыт, почти здоров, пора и честь знать.

Чтобы на всякий случай запутать следы, направился к выходу из города, но не к северному, а к южному, ведущему в сторону леса. Очень вежливо попрощался со стражниками, стоявшими на посту, но, как только город скрылся из вида, сразу свернул с дороги и по широкой дуге стал обходить город, чтобы выйти именно на северную дорогу. Чтобы сбить возможную погоню, при возможности шел по руслам ручьев, по камням, несколько раз старательно натирал подошвы муравьями (вроде это отбивает нюх у собак).

Уже совсем стемнело, когда я выбрался на довольно наезженную дорогу. По моим прикидкам, она шла именно на север, и я прибавил шагу. Темно, но ночь ясная, небо усыпано звездами, и разглядеть дорогу можно без труда. Вокруг шорохи, неясные шумы, но после ночей, проведённых в одиночестве у озера, это был уже привычный фон. Да и кого мне бояться? Зверя? Это всего лишь еда на ножках. Человека? В такое время хорошие люди дома сидят, так что в случае нападения у меня не будет никаких моральных ограничений. Могут и убить случайным стрелой, ножом исподтишка, но кто от этого застрахован? Пока же меня распирало от избытка сил, и временами я даже переходил на бег. Свежо, прохладно. Как же хорошо просто жить!

Уже под утро высмотрел невдалеке от дороги густой кустарник и по-пластунски забрался в середину. С наслаждением вытянувшись, повозился немного, устраиваясь поудобнее. Не самая лучшая постель, но я уже давно отвык от комфорта. Главное, что незаметно и бесшумно ко мне не подобраться, и можно спокойно выспаться. Прошедший день можно было считать довольно удачным...

Воровские будни

Городок со смешным названием Анха, до которого я добрался через день, мне понравился. Населения, как и во многих других, тысяч пять, не больше, но этот выглядел каким-то ухоженным, что ли. Компактный, много каменных зданий. Даже улицы в центре вымощены камнем! Было у меня подозрение, что это из-за удобного положения на перекрестке торговых дорог. Во всяком случае, на улицах довольно людно, и особенно много народа толкалось возле местного рынка. Это уж потом я к этому присмотрелся, а в первый момент, помня свои мытарства в поиски работы, решил не мудрить и теперь больше выискивал местных нищих. Может хоть чуть-чуть просветят о местных реалиях, а может с работой подскажут. Понятное дело, что знакомство будет не самым приятным, но без денег, знакомств, дефицитной специальности, что-то приличное найти просто нереально. На кусок бы хлеба заработать, и то ладно.

Обычно нищих можно найти в тех местах, где люди достаточно легко расстаются с деньгами — у храмов, вокзалов. Здесь таким местом оказался рынок. Немного понаблюдав за троицей, сидевших у входа, купил у разносчика краюху хлеба, подошел к нищим и уселся с краю, рядом с безногим мужиком. Тот покосился на меня, и я молча протянул ему половину краюхи. Тот насторожился , но хлеб взял. Так мы и сидели, молча жуя хлеб. Наконец, нищий соизволил обернуться ко мне.

-Чо надо?

-А что вообще человеку надо? Пожрать да переночевать не под открытым небом.

Мужик внимательно оглядел меня, но ничего не сказал и отвернулся. Так и мы сидели. Нищий кланялся всем проходившим, протягивая грязную чашку для подаяний, а я просто прикрыл глаза, прикидывая, где провести ночь, если знакомство не получится. Вроде на окраине города была парочка бесхозных сараев, в которых можно перекантоваться.

Ближе к вечеру, когда народу стало заметно меньше, нищий покосился на меня.

-Пошли.

Передвигался мужик на колодках, зажатых в руках, но довольно шустро. Мы покружили по закоулкам и оказались у заброшенного дома. Нищий достал ключ и как настоящий хозяин отпер двери. Внутри всё провоняло кислятиной от немытых тел, прокисшей еды, гнили, но нищий был спокоен, и я тоже не стал воротить нос. После свежего лесного воздуха, к которому я привык, было очень тяжко, но сейчас не до графских замашек.

Я присел у стенки, а нищий развёл огонь прямо на земляном полу и поставил котелок с каким-то варевом. Запах был отвратительный, но когда хозяин протянул мне ложку, я не стал выкобениваться. Если уж я решил начать с должности нищего, то надо привыкать и к такому...

Видимо, это было частью какой-то проверки, потому что после ужина безногий заметно смягчился.

-Кто ж ты такой и что тебе надо?

Я чуть помедлил, словно собираясь с духом.

-Так это, из деревни я. Пожар был, обгорел сильно, едва выжил. От хозяйства одни угли, помочь некому, здоровья нет, вот и решил, чтоб с голоду не помереть, в город податься. Может кто милостыню подаст, может работа посильная попадется. Вас вот увидел, может вы что подскажете, посоветуете...

Безногий внимательно слушал меня, но вдруг усмехнулся.

-Может ты и из деревни, может ты и обгорел, но никто тебе даже корку хлеба не даст!

-Это почему?! — опешил я.

-Морда у тебя не та!

-Это как? — снова не понял я.

-Да так — безногий достал из тайничка флягу с чем-то спиртным и хорошенько приложился к ней — Чтобы милостыню подали, взгляд должен быть жалобный, спина согнутой, в голосе покорность. А у тебя — спина прямая, взгляд жесткий, походка лёгкая. Ты скорее глотку кому перережешь, чем будешь просить с поклоном.

-Так жрать-то кажный день хочется, а на работу никто не берёт.

-А никто и не возьмёт с таким-то взглядом. А вот купцов щупать на лесной дороге — самое то. Не пробовал?

Я невольно набычился.

-Не пробовал и не собираюсь.

-Не зарекайся — наставительно бросил безногий — Жрать захочешь, и не такое сделаешь. Сам-то, чую, не одну жизнь уже загубил? Саблю, поди, привычнее держать, чем лопату?

-Так то в бою было, а сейчас бы мне что-нибудь мирное. Пусть грязное, пусть тяжелоё, я на всё согласный.

Нищий с сомнением протянул:

-Работа может и найдётся, только нигде ты не удержишься. Ты вон со мной разговариваешь, вроде просишь, а глазами то и дело сверкаешь. Командовать ты привык, никого над собой не потерпишь. Только в одиночку, и что бы сам всё решал. Воровать не пробовал?

-Не пробовал. Но подумывать уже начал — вынужден был признаться я.

-Во-во, ты ещё подумай об этом — почему-то обрадовался нищий — Город у нас хороший — проезжего народа много. При хороших руках жить можно очень даже неплохо.

-Так морда у меня больно приметная.

-А что морда? Что, вокруг сплошь красавцы? Ты главное присмотрись, подумай, решись, а с личиной твоей мы что-нибудь придумаем.

Я только вздохнул.

-Придётся подумать.

-Во-во, подумай — нищий протянул мне флягу — меня Ханком зовут.

Следующее утро было свежим, но я устроился у стеночки дома напротив рынка на солнышке и наслаждался теплом, приглядываясь к проходившим мимо людям. Обычный день, и люди заняты обычными повседневными делами. Работяги, извозчики, хозяйки, спешащие на расположенный рядом рынок. У этих денежек хоть немного, но должно быть, но мне было стыдно залезать в их тощие кошельки. Как знать — может дети голодные, копейки последние, а тут такая скотина как я встретится. Ну уж нет, скорее я сам с голоду сдохну, чем буду отбирать у таких.

А вот к тем, кто одет побогаче, я присматривался очень даже внимательно. У женщин деньги спрятаны непонятно где. Может в корзинке, а может и в самом заветном месте — на груди. По слухам из прошлой жизни, стащить оттуда для настоящего карманника — раз плюнуть, но я-то только учусь! Гораздо более перспективной целью были мужчины. У этих частенько кошельки были подвешены к поясу. Оставался сущий пустяк — "случайно" оказаться рядом, немного потереться, незаметно срезать и незаметно отойти. Я уже второй день присматривался к обстановке, но местных щипачей пока не заметил. Может они были слишком хороши для меня, а может всё дело в том, что городок небольшой, все друг друга знают, и вору, обирающему местных, долго здесь не продержаться. Сдадут, выловят, отрежут нос, пальцы, а может и убьют. Не очень весёлая перспектива, но всё равно придётся попробовать.

Чтобы не светиться со своим кривым ножом, стащил у кузницы небольшой кусочек железа сантиметров пяти в длину, и теперь старательно затачивал его до остроты бритвы. Форма не играла значения, тут самое главное — острота. Воры на Земле для этих целей использовали опасные бритвы, небольшие ножи и даже монеты с заточенными краями, но мне местные монеты показались чересчур мягкими, и я ограничился маленьким обломком железа размером со спичечный коробок. Только пальцами ухватить, но мне больше и не надо. Главное — наточить как следует. Потом закалю кромку своими "искрами", и будет в самый раз.

В какой-то момент я замер, разглядывая лезвие — а почему бы мне не заняться производством оружия? Пусть не производством (я ведь не кузнец), но хотя бы заточкой, закалкой? А что, ножи будут что надо, цена хорошей, можно быстро разбогатеть. Я помусолил такую интересную идею, и с сожалением отложил в дальний ящик — рожей я не вышел, и любой, увидев хороший нож у меня в руках, сразу заинтересуется — а где я его взял, и дальнейшие вопросы будут задавать уже в подвале у палача. В своё время оружейник, увидев мой первый нож, сразу решил, что его сделал Золотой Дракон. А что подумают здесь? Что я убил какого-нибудь богача (рыцаря, дворянина) и неправедно завладел чужим сокровищем? Это мне надо? Не надо. Так что идея стоящая, но пока я не разбогатею каким-нибудь другим способом, пока появление в моих руках такого ножа не будет вызывать лишних вопросов, с идеей придётся повременить. А пока... И я снова принялся точить свой воровской инструмент.