— Тим говорил, эта дорога идёт к замку. На берегу моря, на утёсе. Быстро оккупируем, располагаемся, укрепляемся. Мам, напалм и иприт за тобой — штурмовать ведь нас станут наверняка. А там видно будет. Отдохнём, поосмотримся, придумаем что-нибудь и дальше.

Стоит признать, Наталья Сергеевна сразу распознала кровожадные и милитаристские планы своей дочери, о чём горестно сообщила сыну. Однако тот на сей раз Женьку поддержал. Захватить тот замок, пограбить немного окрестности — если он верно представляет мышление средневековых феодалов, силу и бесцеремонность тут должны уважать. А вот вежливость наоборот, вроде как признак слабости и неуверенности. В конце концов, маменька не без вздоха признала, что фамилия Суворовых к чему-нибудь да обязывает. И, строго-настрого вытребовав с обоих киндеров обещание слишком уж насмерть никого не убивать, скрепя сердце дала добро.

Мнение кошки спрашивать было не обязательно. Неизвестным науке образом она уже почуяла возможность пустить чью-нибудь кровушку и теперь крутилась на заднем сиденьи, временами подвывая от нетерпения. Вот уж кому всё просто и понятно...

Что ж — дорога к замку, так дорога к замку. И стало быть, к морю? Да и рысь давненько уже эдак заинтересованно приценивалась к встречному ветерку, усердно роясь в том носом. Что она там искала и вынюхивала, то осталось известно только этой кошке со столь несомненно женски-стервозным и в то же время милым характером, что Женька вдруг призналась себе — она скучала бы за этой увязавшейся за нею зверью. Именно зверью, и никак иначе.

Находящийся как обычно где-то вдали горизонт вдруг стал подзрительно быстро приближаться. Девушка насторожилась, и не стала так уж сильно давить на педаль — после пары-тройки хороших плюх даже куда более самоуверенные особы обычно излечиваются от излишнего оптимизма. А также альтруизма и филантропии, прошу заметить...

Вид с высоты обрыва на свинцово-серую и почёрканную барашками волн гладь понравился почти всем — кроме вдумчиво принюхивающейся к солоноватому бризу рыси, разумеется. Зато стоящий на вдающемся в море скалистом мысе замок понравился каждому и безоговорочно. Если золочёно-синий с алым королевский дворец, утопающий в зелени ухоженного парка, напоминал изящного придворного вертопраха, то это... суровый воин в стальной броне, красивый и гордый именно этим.

— Мне он уже заранее нравится, — Женька улыбнулась, и покатила по упирающейся в подъёмный мост дороге.

Киса издала гортанный рык — но девушка уже и сама видела. Мост поднят, закрытые ворота дополнительно защищены его бревенчатым настилом, а со стен пялятся весьма и весьма подозрительно, если не сказать недружелюбно... ну ладно, коль братец решил сам, пусть оно так и будет. Если младшая сестра в одиночку там всех поубивает и всю славу заберёт себе, Вовку жабы задушат — большие и зелёные!

Девушка насторожилась. О чём там взобравшийся на стену братец беседовал с плечистым дяденькой в чуть более блестящех чем у остальных доспехах, осталось неизвестным. Зато с вершины башни в сторону замерших у ворот машин стали со скрипом разворачивоть что-то подозрительно похожее на баллисту.

— Мам, я всё-таки им пасть порву! — завопила Женька, и с мечом в руке полезла бить морды, попы и откровенно задницы.

Верно говорил Александр Васильич, который тоже Суворов, что смелость города берёт. Хотя в данном случае скорее имелось в виду чистое нахальство — канониры едва начали наводить своё громоздкое сооружение, как среди них замелькала красивая и страшная девичья фигурка. Да ладно, не стоните вы так — от удара эфесом в морду не умирают. Женька остановилась, огляделась на ветерке и засмеялась. А красивое место — оказывается, обращённой к морю стороной замок нависал над отвесным обрывом.

Она шагнула меж каменных зубцов и спрыгнула с трёхметровой высоты на дорожку вдоль верха стены — именно здесь стояли Вовка со здешним комендантом или кто он там. Кажется, эта защищённая с внешней стороны зубцами дорожка называется горжа...

— Быть может, благородный рыцарь представится даме, прежде чем сдаст крепость моей матушке? — она указала мечом на скучающую внизу маму, которая ради лучшего обзора уселась на капоте грузовика и коротала время с бутербродом и бутылочкой пепси в руках.

Импозантный дядечка с уже начинающими седеть усами и ошалевшими от изумления глазами посмотрел на это свалившееся с ясного неба чудо. И ведь, действительно, дама, никуда не денешься... он со смущением отвёл взгляд от мягко колыхнувшейся под тонким топиком Женькиной груди. Бюстика под низ девушка сегодня принципиально не надела, совершенно справедливо рассудив, что красота это страшная сила. Куда эффективнее всяких пошлостей вроде оружия — да и эффектнее тоже, чего уж тут греха таить.

А для увеличения убойного эффекта втихомолку от маменьки она чуть подкрасила помадой соски — на получившееся зрелище одобрительно косился даже брательник.

— Э-э... а... — рыцарь озадаченно покосился на маменьку внизу.

— Матушка путешествует инкогнито, и поверьте, лучше бы вам иметь дело с Воинами, чем с разъярённой ею, — как можно убедительнее, доверительно заметила ему Женька. — Её боимся даже такие головорезы, как мы с братом.

Тот всё же попытался ещё потрепыхаться, всё-таки дядечка бывалый. Да и по должности положено — но когда не утерпевшая внизу рысь тоже забралась сюда и принялась с жутким скрежетом точить когти о стальные поножи стоящего рядом солдата, старого воина проняло всерьёз. Стружка сыпалась и завивалась в блестящие пружинки... бррр!

— Ладно, как хотите. Отберите десять солдат, чтобы открыть ворота и организовать почётный караул при вступлении победителя в крепость, а остальных, извините, я лишу жизни — особо циничным и извращённым способом, — Женьке все эти экивоки уже начали надоедать.

Брат кивнул. В эффектном броске с падением через себя он швырнул со стены ближнего солдата. Несколько секунд — и жуткий вопль прервался глухим лязгом о камень. Мам, я надеюсь, ты знаешь, что надлежит делать... следующий солдат трепыхнулся было, но почти точно так же с мельтешением в небо конечностей и душераздирающим воем полетел следом. Рысь драла кольчуги и кусалась как маленькая разъярённая бестия, уворачиваясь от мечей и копий — но приказ никого насмерть не убивать всё-таки исполняла.

— Мой братец из спец-войск — там такие матёрые убивцы, что им даже оружия не дают, — поощрительно улыбнулась Женька и чуть размяла кисть руки с мечом. — Так где десятеро, оставленные для капитуляции и сдачи в плен?

Она небрежно, ударом эфеса в висок отправила в нокаут ближайшего солдата и шагнула к коменданту, глядя тому в глаза с самыми недвусмысленными и гнусными намерениями. Тот было схватился за свой клинок — да только не закованному в тяжеленную броню вояке состязаться в скорости с приплясывающей от избытка энергии Женькой. Несколько раз блеснула хромоникелевая сталь, чиркнув по прекрасно известным девушке местам креплений, и доспехи распались. С жестяным грохотом они осыпались под ноги, а седоусый комендант отшатнулся.

— Сама не знаю, что на меня сегодня напало — что-то я больно миролюбивая, — Женька мило улыбнулась во все тридцать два, чуть склонив голову набок — и воин вздохнул.

Тут же дал команду прекратить бой и спуститься во двор. Распорядился спустить полощущийся на ветру ало-золотой королевский стяг и осведомился — какой будет угодно поднять взамен? Братец с хорошо изображённым сожалением оставил в покое очередного солдата, похлопал утешительно вовсе не малость побледневшего служивого по кольчужному плечу и осведомился — здешними обычаями не возбраняется пользоваться андреевским флагом?

— Белый с диагональными синими полосками, — и после этих слов во взгляде служаки мелькнуло уважение.

Оказывается, в здешней геральдике и сигнальных флагах это означало "умираем, но не сдаёмся".

— Тогда поднимайте — и открывайте скорее. Если матушка после торчания на жаре рассердится, то будет потом весь вечер ворчать — и поверьте на слово, лучше вам в полном облачении железа попрыгать в море.

Комендант покосился на другую сторону крепости, где зеленовато-серая вода с хлюпаньем билась где-то далеко внизу о скалу, и впечатлился. Уже на ступенях вниз он проворчал, что мол, как-то вы неправильно воюете... но Вовка с неожиданно жёстким выражением лица заметил, что лучше бы здесь никогда и не узнать — как же в их мире воюют правильно.

Женька представила его слова — и передёрнулась от отвращения и брезгливости.

— Фу, ну к чему такие жестокости, брат...

Маменька уже наспех позаботилась о вывихах и переломах молодого и тощего солдатика, прилетевшего вторым. Но вот первого, более плотного сложения, так приложило о каменные плиты, что доспехи смялись в лепёху и чтобы их снять, потребовалась помощь кузнеца. Затем Наталья Сергеевна на полном серьёзе закатала выговор весьма тем впечатлённому сиру рыцарю — что тот так рисковал жизнями своих солдат и самого себя.

— Я ценю вашу стойкость и выдержку — но нельзя же так, господа! — маменька в позаимствованной у Женьки алой бандане-по-пиратски и ярком китайском халате с дракошками смотрелась чертовски эффектно. — Ну ладно мои сорвиголовы и бандюганы, что с них взять — но вы-то какой частью тела думали?

И так далее, и тому подобное — а Женька с братом стояли в проёме уже распахнутых ворот с самыми покаянными и пристыженными физиономиями, каковые только и могли изобразить. Наконец, глухо постанывающего и уже обгадившегося солдата удалось со скрежетом выколупать из доспехов, и маменька поразвлекалась немного с исцелением того от увечий. И наконец, стоя в медленно движущейся серебристой открытой машине, мама приняла парад и выстроенный в её честь караул к сдаче крепости.

Женька смотрела во все глаза — как преисполненный благородной печали рыцарь со слезами во взоре свернул и положил к ногам её матери королевский флаг, а затем на брусчатку внутреннего, больше похожего на колодец двора посыпалось оружие. Предводитель и его бывшие солдаты стали на одно колено перед задумчиво принимающей капитуляцию матушкой — а рыжий конопатый кадет притащил и чеканя шаг преподнёс на алой бархатной подушке вычурный кованый ключ.

Девушка сильно сомневалась, что мама поднимет ту чёрную полупудовую чугуняку, но оказалось достаточным просто прикоснуться к оной. А маменька чуть пошепталась с братом и стала толкать речь. Вернее, она делала вид, что говорила Вовке, дабы не осквернять себя разговором с простолюдинами — а тот как бы работал глашатаем. То есть, усилителем звука. Так мол и так, маменька не гневается, благодарит за верную службу прежним хозяевам. И даже столь впечатлена воинской доблестью, что с места никого не гонит, даже последнего поварёнка.

Оказавшийся благородным рыцарем Хуаном-Себастьяном и как-то ещё там Санто-Педро и Донны-Лючии-Арриведерчи — Женька с первого раза даже и не упомнила — прямо-таки прослезился. Тем более что она после отдного только подмигивания маменьки шепнула тому, что лично он своим благородным присутствием возле победительницы сможет благотворно на ту повлиять — и даже, возможно, удержать от излишних жестокостей. Ну, вы понимаете, дон — там мягко намекнуть, тут посоветовать или даже похвалить. Дипломатия, в общем!

Судя по тому, что рыцарь воспринял Женькин совет как должное, подобное ничуть не противоречило здешним правилам вежливости или понятиям о чести. Да и маменька, прежде вступления в захваченную крепость озаботившаяся исцелением раненых, произвела на гарнизон просто-таки незабываемое впечатление. Хм-м, как там говаривал профессор Преображенский? Добротой и лаской?

Короче, маменька согласилась принять в ленное, вечное и неделимое владение крепость...

— А кстати, как она называется? — и тут сир рыцарь намекнул, что по здешним обычаям победитель даёт своё имя.

Поскольку это местечко своим не столько видом, сколь расположением жутко напоминало висевший на кухне вырезанный из календаря цветной постер с изображением крымского Ласточкиного Гнезда (боже, как давно это было!), то маменька недолго думая поинтересовалась — Гнездо Серой Ласточки это подходяще?

Рыцарь просиял. О, благородная сеньора — это куда лучше, чем обычно бытующие Кровавые Вепри или Вертепы Мертвецов. Красивее и романтичнее, так это уж точно — он смотрел на маменьку чуть ли не с восхищением.

"Готов, этот пылкий кабальеро" — Женька втихомолку подмигнула маме, и продолжала развлекаться этой импровизированной церемонией. Потом новая хозяйка изволила осмотреть свои новые владения. Приказала навести чистоту, переделать отхожие места и организовать ванну (боже, дочь, какая же там антисанитария!). А потом пожурила рыцаря и его солдат, что они питаются всякой дрянью — и приказала отправить десяток мордоворотов пошарить по окрестностям да привезти чего получше.

— Я сама травиться этими объедками не намерена, и вам не позволю! — влюблёнными глазами на маменьку смотрели уже все. Настоящая хозяйка, что тут скажешь...

— Сеньорита Джейн, мне отчаянно нужен ваш совет, — на галерею, где Женька любовалась морскими краевидами и дышала мягким бризом, с лязганьем доспехов вывалился сир рыцарь.

Оказалось, что после принятия организованного служанками омовения новая хозяйка намерена выслушать его развёрнутый доклад и даже милостиво согласилась выслушать пару советов. А вот как себя вести... Женька поняла и тонко улыбнулась. Как же приятно иметь дело с человеком воспитанным — она припомнила трактирщика в деревне, который искренне не мог понять, как это возможно не обсчитывать клиентов, да ещё и не недоливать им?

— Обращаться на вы, тётушка или Наталья Сергеевна — маменька не любит, когда ей тычут в лицо происхождением. Она больше ценит заслуги, а не титулы, — последнее старого служаку особенно впечатлило. — Ведите себя вежливо и искренне, это ценится в любых краях.

Это тоже пришлось рыцарю по вкусу. А когда Женька спустилась к замершему посреди двора грузовику, который занял почти половину места, и подарила дяденьке флакон яблочного шампуня, посоветовав снять железо, вымыться почище и одеться не пышно, но опрятно, просто-таки изумился. Правда, по подозрению девушки, куда больше изумился мягкому стеклу, из которого была сделана ёмкость. Ох уж, эта средневековая простота нравов...

Замок и его окрестности всем понравились. Да и солдаты, притащившие кучу всякой снеди, наведались заодно в деревенский трактир и привели ещё дюжину добровольцев, желающих позвенеть шпагами во славу новой леди и её Воинов. Среди них нашлось двое знакомых рыцаря, сыновей обедневших дворян, которых тот немедля представил госпоже императриссе (доны, это повыше даже королевы будет!)

Женька переглянулась с братом — а ведь если это не костяк будущей армии, то я уж и не знаю. Парни сразу видно — жилистые, тёртые, но без напускной бравады. Да и Вовка вовремя шепнул маменьке, что за верную службу положено награждать не латунными медальками, а деньгами, громкими титулами, привилегиями и особенно землями — последних-то вокруг немало. И после короткой беседы с прибывшими и уже имеющимися силами маменька преисполнилась энтузиазма.