— Кстати, мам, а когда ты догадалась, что приехавшая это не принцесса, а сама королева и есть? — она блаженно смахнула с лица воду и посмотрела на мать.

А посмотреть таки было на что — когда немедля по прибытии пустившаяся в загул Женька после некоторого перерыва снова увидала маменьку, то поначалу удивилась до крайности. Вошла она тогда в малую трапезную, да так чуть и не упала. На вычурной золочёной тахте у стены, под большой и помпезной батальной картиной сидела как бы не она сама. Чуть повзрослевшая, симпатичная ясноокая девица, которую глаза и разум упрямо принимали за старшую сестру — эдак ровесницу Вовки. Ну прямо тебе мексиканский сериал с выкраденной во младенчестве сестрицей — сейчас страсти разгорятся и слёзы потекут! Смутились они обе тогда до чрезвычайности — ошалевшая в дверях от неожиданности дочь и неуверенно вставшая навстречу ей мать...

— Да той ночью мы набрались крепко, то слабенькое золотистое вино вовсе не такая безвредная штука, как казалось, — Наталья Сергеевна слабо улыбнулась — то ли воспоминаниям, то ли блаженной мордашке фыркающей в воде дочери. — И отнесли нас спать в одну опочивальню... кровать-то хоть на десятерых. Там-то королева и призналась, ху из ху. Лично прибыла поглазеть на нас, уж больно её дети заинтриговали, да и опасности от нас она не ощущала ни малейшей.

Мать укоризненно покачала головой, и выражение её лица неуловимо изменилось.

— Слушай, леди Джейн, — она не удержалась от подковырки. — Ты ведёшь себя так, словно, по образному выражению собачатников, тебя развязали.

Угу, Женька прямо так смутилась и зарделась — щас! Ждите, авось и дождётесь.

— Мам, когда я от парней шарахалась, ты ворчала. Сейчас не пропускаю ни одного пригожего — опять тебе всё не так, — карие глаза её смеялись. — Ну веду я себя как последняя сучка — ну и что? Приятно, и для здоровья, говорят, полезно.

Однако она ни на миг не обмолвилась о том в другое время чертовски интересном бы обстоятельстве — увивающийся вокруг маменьки дон Ривейра как-то интересно помолодел вслед за могучей Целительницей. Исчезла седина, взгляд обрёл блеск. Правда, надо отдать должное, рыцарь ничуть не повёл себя, как обычно поступают дорвавшиеся до женщины мачо. В том смысле, что не обнаружил в себе той хозяйско-барской покровительности самца, которая Женьку в мужчинах всегда так бесила.

В общем, благородным в нём оказалось не только происхождение и воспитание. И примечая у мамы какой-то бархатистый смех и особый, мягкий блеск обращённых на дона глаз, Женька ничуть не злобствовала. Ведь папенька козёл был ещё из тех, куда уж тут деться — ни одной юбки в округе не пропускал... кроме собственной супруги. Угу, в неволе не размножается... да ну его! Если маме хорошо, мы о том сожалеть не станем?

Наталья Сергеевна, судя по чуть заалевшимся щёчкам, верно прочла мысли дочери — откуда у них всех объявилась эта способность, не могла объяснить даже ложа магиков в Высокой Башне, где она сама каждый день оттачивала своё мастерство. Потому с лёгкой улыбкой на чуть припухлых губах а-ля Анджелина Джоли она подала дочери хозяйственно прихваченное полотенце и отступила на пару шагов, чтобы эта с весёлым фырканьем выбирающаяся из бочки бестия не забрызгала её.

Она не без удовольствия осмотрела это крепко сбитое и в то же время грациозное тело, отметила словно светящуюся атласную кожу — ну, после такого количества... гм, пожалуй да, так оно и должно быть. Хотя дочь и отказалась, чтобы мать придала ей особый лоск и шарм чисто внешне, но стоило признать, что Женька и так неплохо смотрелась на фоне рафинированных и утончённых светских дам. Ну точно как её бешеная кошка, каждую ночь наводишая шороху на королевский зверинец и полгорода впридачу.

— Ну, а дальше что? Пойдёшь по примеру кое-кого из нашей истории в казармы и будешь обслуживать революционных матросов?

Женька хохотнула. Принесённое мамой полотенце оказалось жёстким, грубоватым — но то-то и было сейчас особенно хорошо. По всему горящему телу словно разбегались радостно щекочущие, обжигающие пузырьки бодрости. Да и почти ледяная вода вымыла из тела малейшие следы выпитого за ночь вина.

— Мысль, я бы сказала, недурна — спасибо, мам, — она глянула в озабоченные глаза матери и не выдержала, расхохоталась. — Нет, так низко я не паду — но хорошенький скандал в высшем обществе устроить таки надо.

Стоило признать, что бурные похождения леди Джейн при дворе привели свет в шок и панику. Меняющая любовников каждый день и каждую ночь, она уже развалила полдюжины семейных пар и стала причиной десятка дуэлей среди нескольких поколений дворян. Не иначе, как в папеньку удалась.

Судя по улыбке переглянувшихся матери и дочери, сейчас выглядящих как две сестры, они обе вспомнили о Владимире. Кобель, между прочим, тоже оказался ещё тот. Когда вдруг выяснилось, что вдовствующая и скучающая на троне Королева в свою очередь положила глаз на такой замечательный образчик Воина, перья полетели незамедлительно. Видок у Её Величества, удирающей поджав юбки от жаждущей крови Принцессы, был ещё тот. А когда из вспыхнувшей Зелёной Залы, где вволю пошвырялись молниями и огненными шарами, с визгом удирала Принцесса, а за ней гналась разъярённая маменька в обгорелом и чадящем платье, видавшие виды гвардейцы попеременно то краснели, то бледнели.

Правда, мудрая маменька посоветовала тем не вмешиваться — дело такое, семейное. Сами поругались, сами помирятся. А вот если кто из воинов попадёт ненароком под раздачу, потом исцелять, возможно, будет уже и нечего. И как обычно, оказалась права — сын её поступил весьма оригинально. Заявившись на шум и выяснив в чём дело, изловил обеих августейших хулиганок. Нашлёпал им пониже спины — да так, что нахмурившиеся гвардейцы уже хватались за рукояти оружия — а потом взвалил обеих на плечи... ну да, примирение состоялось в спальне.

И теперь обе блондинистые красотки смотрели на Владимира глазами влюблённых кошек и увивались вокруг с томными мордашками. Да уж, семейка Суворовых ещё та...

— Ну да, девица себя бельишком по-прежнему не обременяет, — маменька тонко улыбнулась, когда Женька выудила из-под выступа кровли свою бархатную одежду, которую предпочитала всем иным, и принялась споро облачаться — утро выдалось бодряще-холодным. И когда на широкий кожаный ремень надёжной тяжестью прищёлкнулись ножны меча, Наталья Сергеевна подала дочери гребешок.

— О, спасибо, ма, я свой где-то посеяла, — Женька кое-как, наскоро поелозила им по спутавшимся волосам — лишь бы мама отстала.

Наконец она влезла в низкие и мягкие сапожки-казачки и молодецки притопнула ногой. Эх, отчего хорошо-то так? Намурлыкаться до сладкого тумана в голове, поплескаться в холодной воде, что ещё надо? Верно, верно — сточить чего вкусненького, а потом погулять на свежем воздухе или подремать где-нибудь на сеновале под навесом, умиротворённо чувствуя, как мягко пламенеют щёки от сладких отголосков ночных похождений.

Правда, мама в своих кринолинах едва поспевала за пританцовывающей походкой дочери — ей-то приходилось обходить ещё не подсохшие с ночи лужи. Настречу попадались слуги, раз протопал мимо патруль. Но обе проказницы, никем так и не замеченные, благополучно выбрались за пределы дворцового комплекса, и через заднюю калитку выскользнули в город. Отчего-то Женька, да и её родственники, куда вольнее чувствовали себя в весьма приличном трактире "Сосновая шишка", чем в золочёных, гулких и наводящих тоску залах дворца. Да и кормили тут ненамного хуже.

— Ты не забыла, сегодня продолжается турнир Воинов? — поинтересовалась маменька, порыв носиком в уже витающих здесь ароматах из кухни и заинтересовавшись капустно-яблочным салатиком с клюквой.

Женька кивнула. Маменьку, как оказавшуюся просто блестящей Целительницу, вокруг которой с оханьем и восторгом хлопотали в Высокой Башне (вы представляете, она ухитрялась исцелять даже без магии!), припахали в обязательной на таких состязаниях бригаде по присмотру за здоровьем. И редко какой бой обходился без того, чтобы целители не спешили на истерзанное и окровавленное ристалище под вой заходящейся от восторга толпы.

А её саму лично Королева попросила помочь Маршалу (то есть брату) присматривать за порядком. Читай: обеспечивать безопасность августейших особ и их сановников да царедворцев. Ну что ж, работёнка как раз по ней — вчера Женька уже выбила вдоволь глаз и зубов напирающей возбуждённой ораве, заставив ту отхлынуть от ясно отмеченной на каменных плитах линии. Ей-то всё равно, прорвётся, а вот тех, сзади, сомнут и растопчут вмиг. С толпой шутки плохи, знаете ли...

— Сегодня Вовка опять бьётся? — Женька повертела в руке чарку с вином, и отставила.

Налила себе молока, посмотрела в мгновенно полыхнувшие тревогой глаза матери. Они обе вспомнили брата и сына, такого красивого и мужественного в алом с золотом мундире любимого гвардейского полка Королевы. Воин, на спор бивший любого и на любом оружии, тайная мечта многих и многих женщин, в буквальном смысле переломавший руки-ноги осмелившемуся предложить ему поучаствовать в заговоре против трона графу де Вилль. И вот сегодня опять его черёд выйти на ристалище да померяться силами со стёкшимися на ежегодный турнир лучшими бойцами всего этого мира. Ведь по традиции, доступ открыт всем желающим — невзирая на происхождение и родину.

— Всё будет хорошо, ма, — Женька успокаивающе положила ладонь на руку матери и прислушалась к своим ощущениям. Последнее время она доверяла им всё больше. — Без происшествий не обойдётся — но всё будет хорошо, вот увидишь.

Она мимолётно улыбнулась, вспомнив как позавчера не сразу отбросила мелькнувшую было мыслишку бросить вызов Королеве и Принцессе да испытыть на Вовке свою привлекательность самки. Брат, всё-таки... мама будет в шоке.

Мать улыбнулась, и бледность щёк постепенно опять сменилась румянцем погулявшей на свежем воздухе молодой женщины. Она в сомнении присмотрелась к бесхитростно улыбнувшейся дочери. Покачала головой своим думам и прежде чем вернуться к оказавшемуся действительно превыше похвал салатику, поинтересовалась:

— Женьк, а почему ты и Володя для моего взгляда Целительницы непроницаемы? Словно не люди, а...

— Гоблины, — хохотнула Женька и принялась рассказывать.

Три дня назад они с братцем, встретившись поутру и с улыбочкой обнюхав ещё оставшиеся на обоих очаровательные запахи восхитительных ночных забав, вспомнили — ведь официально они Воинами ещё не числятся! Слово за слово, оба похватали оружие и отправились в гильдию воинского искусства. Там поначалу заартачились — мол, тут запись за год, отпрыски знатнейших родов почитают за честь обучаться здесь и в конце концов оставить отпечаток своей Силы на стене славы.

В общем, тот день для гильдии ознаменовался немалым конфузом. Брат с сестрой переглянулись, да и взяли немалое здание на меч. Говаривали люди потом, что народ тамошний и в окна вылетал, и в лужах крови плавал. А одного особо ретивого вроде бы и вовсе на собственных кишках повесили. Как бы то ни было, Женька с братом живо воспитали к себе почтение и уважение. Хотя с несколькими умельцами таки пришлось повозиться, они прорубились в верхний зал и здесь с удовольствием пришлёпнули ещё обагрёнными кровью ладонями о стену. И теперь их отпечатки светятся заметно ярче прочих...

Мама неодобрительно покачала головой, однако Женька не согласилась.

— А вспомни, ма, как ты припечатала тех разбойников в Сенвенском лесу? Меня чуть не стошнило... — тут Наталья Сергеевна подняла руки вверх и смущённо признала, что "на меня тогда просто что-то нашло".

Как бы то ни было, они обе признали, что в этом городе и этом государстве — да и во всём мире, чего уж скромничать — только два настоящих Воина. Владимир и Евгения Суворовы. А остальные так, фокусники и самозванцы. Чокнувшись бокалами с молоком, обе проказницы запили такое замечательное сходство во мнениях, а потом оставили на столике положенное число здешних монет да и отправились потихоньку на площадь сен-Тропе.

Древний Иммельхорн насчитывал уже третью тысячу лет со дня основания. Каждый камень, каждый дом ещё помнили события бурной и не всегда бескровной истории. Как говорится, всё дышало стариной. И Женька не без удовольствия признала себе, что ей сейчас хорошо. Вот так, просто идти по великому и прекрасному городу — под ручку с мамой, придерживая болтающийся на боку меч и отвечая задорным кивком на чинные приветствия уже появившихся здесь знакомых.

Вон та кондитерская на углу — ох, какие ж там пекут булочки! Когда маменька убедилась, что полнота ей отныне не грозит, то каждый день... ну да, они и на этот раз дали подзаработать седому и величавому как мажордом кондитеру со спрятавшейся в усах одобрительной улыбкой.

— Вы просто волшебник, — Женька улыбнулась на прощанье и впилась в духмяную и ещё горячую булочку, словно только что не вылезла из-за стола.

— Вот за что тебя обожаю, так за эту любовь к жизни, — мама тихо засмеялась, и вторила дочери по части процесса изничтожения сдобы...

На площади оказалось ещё не многолюдно — народ только подтягивался с прилегающих улиц. Ветерок здесь был заметен чуть сильнее. Ало-золотые королевские стяги уже лениво полоскались, цепочки гвардейцев гуськом растягивались в нужных местах оцепления и подстраховки. А каменные плиты блистали — наверняка их после дождя вымыли ещё раз.

Женька подошла к озабоченно что-то командующему брату. Получила два чмока в щёки, лёгкий пинок кулаком под рёбра за ночные хулиганства (ведь те братья-маркизы уже почти женаты). Эх, Вовка, как с тобой хорошо и просто! Затем он повязал непутёвой сестре на рукав ленту цветов королевства. То есть, ало-золотую.

И отношение окружающих к скромно доедающей булочку девице как-то неуловимо изменилось. Уже не подозрительная иностранка. Не блудливая и бешеная девка. Уже не просто Воительница — она облечена знаком высочайшего доверия, здесь просто так подобным не разбрасывались. При желании носитель такой повязки мог ночью с клинком в руке вломиться в спальню Её Величества, дабы пресечь что-либо или защитить в случае нужды.

Над площадью уже витало что-то неуловимое и тревожное — наверняка, сегодня не раз прольётся кровь. Женька обошла всё, осмотрела. Убедилась, что сержанты знают свои задачи и готовы в случае чего действовать решительно. Вернулась, внимательно осмотрела большой квадрат выделенного собственно под бой участка, и зачем-то даже присела и похлопала ладонью по одной из плит. Голоса предчувствий уже не просто шептали — их гул явственно звучал со всех сторон, смешиваясь и звеня в голове. Только вот, в том гаме разобрать что-то было ну совершенно невозможно.

Однако, не говорить же о том уже забравшейся на своё место возле королевской ложи маменьке? Ещё переживать начнёт, шарахнет чем зловредным... Женька поднялась и осмотрелась последний раз. Да вроде всё как и вчера — похоже, неприятности будут не с этой стороны.

Полковник конных кирасир подал из переулка успокаивающий знак. Между прочим, дон Ривейра собственной персоной — участвовать в турнире он не стал, а вот к его услугам по охране порядка прибегли очень даже охотно. На кого же ещё положиться, как не на такого опытного солдата и порядочного дворянина, которого к тому же рекомендовала сама Целительница?