— Что, прямо так и прыгаем? — скромно и в то же время с каким-то достоинством поинтересовалась Принцесса, разглядывая в зеркале этих смазливых бестий на фоне широкого проёма в цветущий под солнцем яблоневый сад.

Умеет же... в ответ Женька мрачно процедила, что пусть только кто-нибудь не то что скажет, а хотя бы подумает, что они ему не нравятся — живо о том пожалеет.

— Руку давай! И представь себе тот домик...

То не гром среди ясного неба прогремел, и даже не снег на головы посыпался — в большую, увешанную по стенам оружием и трофеями залу невесть откуда свалились две девицы в более чем скупой одежде и с бокалами в руках. Мало того, что обе босиком спрыгнули прямо на расстеленную по столу здоровенную и исчёрканную пометками карту королевства, так ещё и по наитию прихватившая здоровенное яблоко Женька с эффектным в воцарившейся немой тишине хрустом впилась в него зубами.

— Привет, не ждали? — Принцесса этак невозмутимо помахала ручкой. — А мы нарисовались — и не сотрёте!

Отпрянувшие и шарахнувшиеся во все стороны неробкого десятка мужчины в цивильных камзолах и военных мундирах потрясённо молчали, и изо всех сил пытались не выдать своего смущения. Ну да, ещё бы — при виде такой красоты в почти неглиже... Женька босиком прошлась по карте и пальцем ноги поковыряла почти упёршуюся в столичный Иммельхорн жирную коричневую стрелку орочьего прорыва.

— Как допустили?!! — рявкнула она таким грозным тоном, что ничуть не удивилась бы, если б кто-нибудь с перепугу оконфузился. А сама Принцесса в это время с таким многозначительным видом хмурилась над залившей восток и север королевства тьмой, что мужчинкам стоило бы и посочувствовать.

Стоило признать, Маршал опомнился первым. Да Женька и не признала бы иного, уж брательник ни тугодумием, ни родовой спесью отягощён не был. Великолепнй парняга в ало-золотом одеянии шагнул вперёд и бухнулся на колени. При этом он так моляще протянул вперёд руки, так горестно возопил:

— Не вели казнить, вели слово молвить! — что стоявшая чуть сбоку морковная Сью с круглыми от изумления глазами только сейчас захлопнула разинутый рот и скупо улыбнулась.

Ну слава богу, хоть кто-то сообразительный попался...

— Все вон, кроме членов обеих королевских семей, — не приемлющим возражений тоном объявила Принцесса и только сейчас исполненным холодного величия жестом показала Маршалу: встать с колен.

Но когда метавшийся в обеих дверях вихрь сюртуков и мундиров исчез снаружи, и следом безо всякого волшебства сами собою закрылись беззвучно створки, Женька с визгом прыгнула в объятия брата. Ясное дело, получила своё сполна. Приветствий, охов-чмоков, за ухо — и даже по попе пару раз чуть не прилетело. А всё же, один раз она уловила на себе этакий чуть завидющий взгляд Принцессы... терпи, подруга — вот такая она, жизнь.

Новости оказались так себе. Госпожа Императрисса непрерывно заседала с советом и магиками, пытаясь наладить что-то вроде военно-полевой медицины, чтобы хоть как-то уменьшить потери в войсках и среди мирного населения. Женька, которую ещё трясло от усталости, мысленно присвистнула — работёнка воистину неподъёмная! Но вроде бы, что-то уже начало получаться...

— Маменька-королева лютует и носится по оставшимся ещё под королевским влиянием провинциям, пытается навести порядок, — всхлипывая на её плече, объясняла принцесса Сью. — Хватает и мародёрства, и хлебных спекуляций, и даже мелких бунтов.

Но самым паскудным оказалось то, что хоть с партизанщиной и удалось немного выправить положение, но войну королевство людей медленно, однако неуклонно проигрывало.

— Вчера в узком кругу обсудили даже, не вернуть ли оркам тот растреклятый кристалл — но решили, что это лишь сделает врагов сильнее.

Владимир помялся, но сообщил, что никто так и не смог разобраться, что оно такое и как действует.

— А ты отчего в таком наряде? — Женька только сейчас обратила внимание на чёрное платье старшей принцессы.

Графиня Сью прикусила губку, и её ярко-оранжевая шевелюра словно потускнела. Выяснилось, что на днях в нелепой и почти безнадёжной стычке погиб некий молодой потомок старинного графского рода, которому весьма скоро прочили из любовников принцессы перейти в статус её законных супругов.

— Ох, прости меня, дурёху, — Женька обняла грустную Сью и некоторое время просто стояла, чуть покачиваясь и словно убаюкивая хлюпающую носом принцессу.

— Зато этой ночью Сью выследила неосторожно подставившегося шамана орков, — не без гордости заметил Маршал, чуть смущённо обнявший Принцессу. — Ну, и отвела душеньку, как говорится... от него ничего не осталось даже на символические похороны.

Блаженствовавшая в его объятиях Принцесса без малейшего зазрения совести вытребовала поцелуй, а затем засмеялась легко, как счастливый серебряный колокольчик.

— А вообще, у нашей Джейн вроде какая-то идея есть... — сообщила она и вновь принялась за свои мелкие шалости.

Поскольку Сью упрямо прятала зарёванное лицо в плече Женькиного пеньюара, то самой ей и пришлось ответить. Хотя и не совсем то, что от неё ожидали.

— Обеспечте мне защиту от досужих ушей.

Вовсе не удивительно, что Принцесса и Вовка от удивления даже нашли в себе силы отклеиться друг от дружки (а иначе могли бы заняться кое-чем прямо на генеральной карте). Сью пошептала что-то такое, отчего Женька вовсе не малость пошуршавела. И даже поморщилась от вдруг толкнувшей в уши какой-то глухой и ватной тишины.

Что там она говорила, периодически тыкая в карту яблочным огрызком, так и осталось никому не ведомым. Доподлинно известно лишь, что после короткого и бурного обсуждения Маршал пребывал в лёгоньком шоке, а обе принцессы посматривали на бешеную леди Джейн хоть и с уважением, но как-то отчуждённо.

Мы взращены не для покоя, но для битвы.

Порою наша жизнь трудна и коротка.

Но мы надеемся не на слова молитвы -

Все наши помыслы на острии клинка!

Некогда это был бравый марш кавалеристов, врубавшихся лихими атаками в супостатов или же крошивших их во встречном бою. Да, жизнь солдата ярка, словно отблеск солнца на взметнувшемся клинке — но увы, зачастую и столь же коротка. Те, кого пощадило безжалостное горнило сражений и нелепые случайности мелких стычек, многое могли бы порассказать безусым юнцам. И всё же, отчего-то многие из них не любят вспоминать былое, даже если руки-ноги целы. Всяческие поэтические сравнения то удел восторженных пиитов или генералов, наблюдающих жатву человеческих жизней с безопасного расстояния и потому с восторгом и умилением любующихся на сошедшиеся в схватке ровные ряды, квадраты или же клинья...

А сейчас эта звучавшая довольно-таки уныло песня едва не умирала под мелко сеющимся дождём, проплывая и виляя меж вкривь и вкось воздетых к осеннему небу пик. Но всё же тянулась — не настолько громкая, чтобы долететь до ушей орочьих патрулей, но достаточно уверенная, чтобы развеивать чужую волшбу. Пехота, матушка-пехота. С тех пор, как покойный маршал де Сирано открыл некоторые ныне общеизвестные принципы, кавалерия перестала быть главной ударной силой. Да, скорость передвижения, да, внезапность. Но попробуй ты возьми конницей город или угрызи успевшую соорудить флеши и редуты пехоту! Особенно, храбрую и хорошо обученную пехоту — а своими парнями командир не то чтобы особо гордился, но выучить и немного обкатать в боях успел.

Так то всё, баловство одно — баронская конница или магики с их файрболами. Удаль свою проявлять пред очами коронованных особ, или же уничтожать застигнутого врасплох неприятеля. Опять же, на парадах или смотрах оне куда авантажнее смотрятся, нежели серая пехотная скотинка. А вот попробуй поштурмуй плотно сбитую стену в десять-двадцать рядов, ощетинившуюся пиками куда там ежу или бабьему гребешку и закованную в доброе железо! Даже оркам зубы обламывали эти седоусые ветераны, равнодушные с виду крепкие середнячки, и всего лишь в пару седмиц из мальчишек ставшие солдатами новобранцы с каким-то новым взглядом неулыбчивых глаз...

Лейтенант Доже хмуро ругнулся, с чавканьем переставляя ноги по сплошной раскисшей глине, в которую обратилась просёлочная дорога. Как ни торопились, а в Данборо — вотчину и столицу барона Данборо — не поспели. Обложили орки город, плотно обложили. И теперь, посланному на подмогу отряду тяжёлой королевской пехоты пришлось выполнять дурацкий приказ: скрытно отойти, видите ли, под прикрытие вон тех поросших мелколесьем холмов. Низинками, то бишь уже самыми раскисшими местами — и ждать.

А какого рожна ждать? Офицер всё же не выдержал, загнул сквозь зубы в бога-рога-носорога, когда с потревоженного деревца на голову обрушился почти ледяной душ. Чего ждать-то? Три сотни опытных вояк не мелочь, вестимо. Но в чистом поле, без поддержки соседей или хотя бы сотни стрелков то всё так, на один укус Орде...

— Отставить песню, перестроиться в каре, — хмуро распорядился лейтенант, оглядевшись и признав точку назначенной дислокации.

Место — лучше не придумаешь. Сверху от зачарованных птиц-дознатчиц, которыми, по слухам, располагали орочьи шаманы, отряд королевских войск неплохо прикрывали ещё необлетевшие берёзы и осины. А с двух сторон пологие расплывшиеся холмы с кустарником. Укрытие что надо, короче говоря — но если зажмут в клещи, то лучше повеситься сразу... а ведь, драка сегодня предстоит, и серьёзная — вдруг осознал офицер с какой-то дрожью во всём теле.

Выхода отсюда было только два — либо назад, в кажущиеся сейчас хоть и ненадёжными, но более спокойными тылы... либо вперёд, в спины осадившим город и с прилежностью муравьёв готовившимся к штурму оркам. И что было бы лучше, с честью сложить головы или без особого почёта сберечь шкуры, вопрос ещё тот.

Чавкая и оскальзываясь по грязи, к осматривающемуся офицеру рысцой подбежал вестовой.

— Ваш-бродие, платунг выстроен, караулы и секреты расставлены, — рябой солдатик, которого сам лейтенант сразу приметил за сметливость и исполнительность, смотрел в глаза доверчиво и преданно, как большой пёс.

Эх, парень, уж чутьё-то старого служаки не обмануть — прольётся сегодня кровушка, и немало! Но, не говорить же о том вслух?

— Разрешаю снять щиты и опереть оземь пики. Справить по-быстрому нужду, строй не ломать, — распорядился офицер, щадя не столько своих солдат, сколько их силы.

Ещё пригодятся. А подкрасться быстро и незаметно сюда никто не сможет. Будет, в случае чего, время и оружиться полностью, и на сшибку настроиться... Да и день постепенно серел, скатываясь к вечеру. с неудовольствием чувствуя сползшую по носу холодную каплю, лейтенант с какой-то пустотой в душе смотрел, как посыльный кивнул и, совершенно по-мальчишечьи поддёрнув чуть длинноватую кольчугу, помчался передавать распоряжение. Зато сам Доже замер и с какой-то тщательно скрываемой солдатской суеверностью загадал: добежит капля до кончика носа, сорвётся — знать, тогда сегодня оборвётся жизнь и самого человека.

В голову как назло лезла совершенно идиотская хрень; сменить позу или хотя бы пошевелиться хотелось просто до неимоверности; в довершение всех нелепостей под правым наплечем вдруг начало зудеть с такой силой, что так и тянуло подпрыгнуть подобно укушенной блохой псине и с остервенением чесаться, чесаться, чесаться... и всё же, летенант Доже с постепенно всё сильнее холодеющей душой всею горделиво замершей позой представлял собою образчик невозмутимого командира, которого не запугаешь даже десятком озверевших орочьих головорезов.

Капля сползала всё ниже. Вот она уже пощекотала правую ноздрю, отчего на глаза сами собою навернулась слеза. Кто ж там сказал из борзописцев прошлого — дождь, это когда плачешь, а слёз не видно? Хорошо сказал, надо отдать ему должное...

Бравый офицер стиснул в недвижности зубы — капля на носу замерла, потяжелела и заколебалась в неустойчивом равновесии. Верный признак... и всё же, сорваться она не успела.

В неяркой вспышке чуть слева вспух пологий пригорок. Офицер ещё успел заметить нелепо разинутые в неслышном крике рты солдат, взметнувшиеся комья грязи — а из беззвучно взорвавшейся дыры объявился взмыленный жеребец с совершенно безумным взглядом. И всё же, не это настолько изумило лейтенанта Доже, что он не отдавая себе отчёта утёр лицо. В седле обнаружилась девка, да какая!

Ну да, в седле она сидела не ахти как ловко, уж то старому служаке сразу приметно. Зато вся из себя ловкая, спортивная, словно на пружинках. А всё ж, лейтенант мгновенно усмотрел и ту несуетливую небрежность движений, что отличает опытного бойца от излишне резкого призового фехтовальщика — и потёртую рукоять хорошего такого бастарда, выглядывающего из-за правого плеча.

Правда, сама девчонка понравилась куда больше. Хоть и в шёлковой блузе, но вовсе не из манерных кривляк или шалящих папиных дочек. Хоть и в странных серо-голубых брючках в облипку — да таких, что и не знаешь, то ли в смущении глаза отводить, то ли ещё втихаря полюбоваться над этим изящным до бесстыдства совершенством. А вот взгляд наш, хороший...

— Малый платунг лейтенанта Доже? — невозмутимо осведомилась прибывшая и бросила поводья подскочившему вестовому. Получив утвердительный ответ, девица проворчала сквозь зубы нечто слегка матерное по поводу королевских магов, оказавшихся не совсем уж бездарями и таки хоть раз сработавших как надо.

Офицер смотрел недоверчиво — так беззаботно прохаживаться по поводу патентованных и весьма могучих волшебников могли позволить себе немногие... но и то, не вслух и не громко.

— Леди Джейн. Дальше представляться надо? — нахально и невозмутимо поинтересовалась девица, глядя в глаза своими бездонным, словно затягивающим взором. Наверняка из гильдейских Воинов... что?!! Та самая леди Джейн?

Лейтенант изумился настолько, что во время поклона не удержал равновесия на втоптанной в глину волглой траве. Правая нога поехала, левая как на грех перецепилась через офицерский палаш — короче, офицер самым позорным образом шмякнулся в грязь, растянувшись перед пришлой плашмя.

Свои не смеялись — дело-то житейское, да и сами после перехода выглядели не чище. Но вот когда девица тоже не стала ни хохотать над недотёпой-служакой, ни даже вытирать о того едва заляпанные щёгольские полусапожки — мало того, помогла утвердиться на так и разъезжающихся в мокрых сапогах ногах — только тогда почтенный офицер и убедился, что та самая и есть.

— Прошу прощения у вашего высочества, — проворчал смущённый лейтенант. — Сразу не признал, хоть и видел я тот ваш бой при семи огнях.

Чутко прислушивавшиеся солдаты легонько пошевелились, словно ветерок пронёсся по сторонам каре шёпот. Несколько молодых в открытую ахнули и даже отвесили челюсти, уставившись на принцессу — и лейтенант с хмурым неудовольствием подумал, что теперь знает, кому доведётся нести самую тягомотную, предутреннюю "собачью" смену караула или копать в этой грязи нужники...

Впрочем, оказалось, что ни того, ни другого не предстоит.

— Сейчас дайте людям отдых, лейтенант. Ночью наши ударят из крепости, маги из академии сумели скрытно переправить туда принцессу Сью, — злорадно усмехнулась навевающая дрожь и восхищение леди. — Они пойдут на вылазку почти всеми возможными силами. А наша задача ударить неждано с тылу — в то место, где окажется вождь орков и его шаман.