Оружие у них не отобрали. Кормили просто, но сытно и регулярно. Одежду почистили, выдали набор костей для игры, и все. Рекеша не проявлялся. На все вопросы, задаваемые изредка появлявшимся в их келье монахам, ответ был один — ждите, настоятель позовет вас. Время шло, но ничего интересного не происходило. Совсем ничего.

Свободу их никто специально не стеснял. Дверь в келью не запиралась, но бродить по Горе им было не рекомендовано. Очень вежливо. Очень мягко, но по сути категорично. Книг не было. Коммуникаторы пробиться сквозь сферу глушения не могли, так что никаких новостей извне не было тоже. Оставалось спать, жрать и играть в кости. Можно было еще сходить в сортир, помещавшийся в восьми дверях от них вправо по ходу коридора, или в душ — три двери налево. Можно было курить — табак им принесли — и вести неспешные и строго контролируемые обоими разговоры. Кто их знает, этих монахов, может, у них здесь полно жучков! Но вот проверять это предположение с помощью имевшегося у них детектора или глушить прослушку с помощью также оставленного им специального прибора, они не стали. Ни к чему.

"С другой стороны,— лениво, попробуй не облениться в такой обстановке!— подумал Виктор, отпивая из кружки,— не убили, в узилище не ввергли, и на... все четыре стороны не послали. Обнадеживает!"

Макс, встряхнув кости в своей огромной руке, метнул их на столешницу. Веер. И так третий раз.

"Верите ли вы в приметы?" — усмехнулся в душе Виктор.

"Верю",— не без удовольствия признал он, услышав деликатный стук в дверь.

-Войдите!— раздраженным тоном разрешил его светлость Ё, собирая со стола кости. На дверь он принципиально не смотрел. Виктор тоже.

Между тем дверь скрипнула, открываясь, и тихий ровный голос произнес с вежливыми интонациями:

-Господа, прошу вас следовать за мной. Гроссмейстер ждет вас.

"Однако!— мысленно усмехнулся Виктор, неторопливо поворачиваясь к говорившему.— Гроссмейстер? Первый раз слышу, чтобы его так называли. Век живи, век учись".

В дверях стоял незнакомый монах, для разнообразия, очевидно, одетый не в черную хламиду, а во вполне цивильные розовые шаровары и нежноголубую тунику. Разумеется, ни вышивок, ни драгоценностей на нем не было.

-Не будем заставлять герцога ждать,— сказал Ё, но с места не встал.— Князь, вы не запомнили случайно, что там у меня выпало? Я, видите ли, задумался как раз, а тут постучали.

-У вас был Веер,— процедил сквозь зубы Виктор, вставая.— Пойдемте, Ё, послушаем умного человека.

-Пойдемте, адмирал.— Макс наконец соизволил встать. Впрочем, это громко сказано — встать. Ему пришлось согнуться, вставая, иначе он разбил бы голову о низкий потолок.

И снова перед ними был коридор, тот самый, по которому они пришли сюда три дня назад, и знакомый уже лифт, поднявший их теперь кудато уж вовсе высоко ("Наверх,— подумал Виктор.— На самый верх!"), и новый коридор, мало чем отличающийся от предыдущего. Впрочем, нет. Здесь было совсем мало дверей — не то что внизу, но зато та, к которой они в конце концов подошли, была именно той дверью, ради которой Виктор и Макс пробирались в Черную Гору. На двери, снова простой деревянной двери, был начертан иероглиф "Всё", и это "Всё" позабавило Виктора, хотя, если подумать, ничего забавного во всем этом не было.

"К черту в зубы идем",— отстраненно подумал он, наблюдая, как предупредительный монах открывает перед ними дверь, и входя вслед за недвусмысленным приглашающим жестом в просторную, но скудно, просто поразительно скудно, обставленную комнату. Все здесь было подчеркнуто аскетично: голый каменный пол и каменный потолок, каменные стены без окон, низкий деревянный столик и три табурета рядом с ним. Сам герцог Рекеша, одетый в знакомый многим в Тхолане лиловый костюм, стоял лицом к двери, по всей видимости, ожидая их прихода. В дальнем углу, на таком же табурете, как и те, что были расставлены вокруг столика, сидел незнакомый Виктору крепкий молодой мужчина, одетый в лазоревую пару. Его черные волосы были заплетены в две длинные косы, спускавшиеся на грудь. Глаз его в полумгле, затопившей углы комнаты, было не видно.

-Доброй ночи, господа,— сказал герцог шелестящим мертвым голосом.

-О!— сразу же откликнулся Виктор, не разжимая зубов, от чего его "О" превратилось в гнусавое "Ё".— Так на дворе ночь? Браво! Темные дела должны твориться под покровом ночи.

-Я был занят,— коротко ответил на не высказанные явно упреки Рекеша. Не извинение. Просто констатация факта. Не было времени. Случается.

-Доброй ночи,— выдержав уместную паузу, поздоровался Макс.

-Проходите, господа.— Герцог сделал легкое движение рукой в сторону стола.— Садитесь. Будем говорить.

Выглядел он неважно. Лицо осунулось. Под сухой тонкой кожей четко, как на проникающей проекции, проступили кости черепа. Глаза запали и окончательно поблекли.

"Болеет он, что ли?— удивленно подумал Виктор, подходя к столу и занимая один из трехногих табуретов.

-Я ухожу.— Равнодушный, безжизненный голос Рекеши тревожил душу, заставлял сжиматься сердце.

"Мысли читает?"

-Нет, князь, я не читаю мыслей.— Рекеша неспешно подошел к столу и тоже сел.— Сейчас нет. Но я вижу в зеркале то же, что и вы сейчас.

На мгновение в его голосе прорезалась интонация, напомнившая Виктору памятный разговор, состоявшийся в первый день войны. Появилась, как солнечный проблеск на плотно обложенном тучами небе, и пропала.

Рекеша снова сделал легкое движение рукой, обозначил движение — на этот раз в сторону незнакомца:

-Граф Йааш, моя тень.— Граф остался неподвижен и невозмутим, никак не показав, что услышал сказанное о нем.— Когда я уйду, говорить с вами станет он.

За их спинами снова открылась дверь, и бесшумный служка быстро расставил на столе кувшин с вином и три кружки.

-Пейте,— сказал герцог.— Это хорошее вино. Курите.

Он говорил негромко. Его речь была лишена интонаций и цвета, но при этом не воспринималась, как речь иностранца, плохо говорящего на АханГалши, а была чемто совсем другим. Если это и был акцент, то акцент смерти, мертвого камня, холодного космоса. В голосе Рекеши не было жизни.

-"Жасмин" улетел,— сказал он, и Виктор почувствовал, как мороз прошелся железными пальцами по его позвоночнику.— Это мудрое решение. Здесь страшно. Сейчас. Будет еще хуже. Может быть, пришло время ратай. Если так, то все было зря. Три тысячи лет. Это много. Долго. Будет жаль.

Рекеша посмотрел в глаза Виктора, перевел взгляд на Макса, как бы проверяя, поняли ли они то, что он сказал, и наконец уперся взглядом в кувшин.

-Забыл,— сказал он вдруг.— Вы не любите вино. Я тоже.

-Тень,— позвал он, хотя в его голосе и не было интонации обращения.— Принеси виноградной водки.

Граф встал и, не произнеся ни единого звука, не сделав какоголибо жеста, тихо покинул комнату.

Рекеша снова поднял взгляд. Теперь он смотрел на Макса.

-Когда Йёю шел по твоему следу, Ё,— сказал герцог,— я слушал его дыхание. Я был счастлив тогда. Потом я горевал о твоей смерти, хотя она и оказалась полезна. Открылись глаза, и я увидел то, чего не видел прежде. Но я был печален.

-Счастлив,— повторил он, казалось, забыв вдруг о собеседниках.— Горевал... Печалился... Чувства...

Он помолчал секунду, как будто обдумывал сказанное. Манера говорить у Рекеши была неприятная, рваная. Он заставлял собеседника быть в постоянном напряжении, искать смысл, восполнять недосказанное.

-Это цена,— сказал он наконец.— Всему есть цена... Потом вы вернулись. Это было загадочно, но хорошо. В этом была заложена надежда. Вы вернулись вовремя, и ваши мысли были... Я оказался прав. Это главное.

-Поймете,— сказал он, почувствовав их смятение. Во всяком случае, Виктор был точно обескуражен. Если он правильно понял Рекешу, то выходило, что тот все знал. Давно знал.

"Но этого не может быть!"

-Я не могу считывать информацию, если она защищена печатями.— Рекеша, повидимому, счел необходимым закрыть все щели в лодке.— Я могу читать намерения, характер... Вы мне понравились. Я сказал слово. Император его услышал, но Вашум не знал.

"А ты, значит, знал?!"

Они молчали, отдавая себе отчет в том, что слышат и какова цена услышанному. Воистину всему на свете есть цена, и слова Рекеши стоили очень дорого.

Вернулся граф. Молча поставил на стол кувшинчик из оникса и три крошечные чашечки из тончайшего фарфора и, попрежнему не произнеся ни единого слова, вернулся в свой угол.

-Я говорил со Стаййсом,— неожиданно сменил тему герцог.— Адмирал умен, но он совершил ошибку. Теперь он уже начал понимать. Но сегодня поздно разбавлять вино. Стаййс хотел власти. Он получил власть. Что будет дальше? Он думает, что знает. Я думаю, он ошибается. Но я тоже когдато ошибся. Значит, все возможно? Он не знает. И я не знаю. Чтото будет. Но что?

-Вы останетесь здесь столько, сколько захотите.— Герцог взял в руку кувшинчик, подержал, как бы взвешивая, и начал разливать водку по чашечкам.— Чтото случится или не случится. Он у тебя?

Удивительно, но они оба — и Макс и Виктор — поняли неожиданный вопрос правильно. И сразу.

-Да,— коротко ответил Макс.

-Если Гора решит, она позовет.— Герцог взял свою чашечку и отпил немного водки.— Тогда нельзя колебаться. Идите.— Он сделал еще один глоток, никак не показывая того, что чувствует.— Сразу. Надо идти. Ты узнаешь, Ё. Если Гора решит, ты узнаешь. И храни свою мысль. Она правильная. От империи отказываться нельзя.

Потрясенный услышанным, Виктор взял со стола чашечку и выпил. Это была какаято незнакомая ему водка, но была она просто восхитительна.

"Напиток богов",— подумал он.

-Да,— подтвердил Рекеша.— "Сладость богов". Орден производит ее семьсот лет.

-Королева,— неожиданно добавил он.— Сбереги королеву, Ё.

-Я люблю ее,— тихо ответил Макс.

-Я знаю.— Рекеша снова наполнил чашечки.— Но Гора сказала слово. Это слово — Нор. Что это значит, Ё? Это узнаешь ты, Ё. И ты.— Он медленно перевел взгляд на Виктора.— И граф. Но не сейчас.

Поколебавшись, Виктор всетаки достал из кармана трубку и вдруг, казалось бы, не к месту и не ко времени, вспомнил о своей коллекции. Собрание трубок пропало, в этом не могло быть и тени сомнения. Если его замок и не пострадал во время боев с ратай, сейчас он уже наверняка разграблен дочиста. Впрочем...

-Мы вне закона?— спросил он, все еще держа пустую трубку в руке.

-Ты — нет, а Ё — да,— ответил герцог.

-И за что же мне такая честь?— оскалил зубы Виктор.

-Покойников вне закона не объявляют,— объяснил Рекеша.— Ты герой, князь. Ты и адмирал Чойя. Оба покойные. Вы дрались, как львы, но предатели не оставили вам шанса.

-Спасибо,— кивнул Виктор.— Я понял. Это был заговор аристократии?

-Да. Вы хотели больше власти, Ё. Больше самостоятельности. Вы хотели заменить империю олигархией.

-Логично,— усмехнулся Макс и тоже достал трубку. Увидев это, Виктор вспомнил о своей трубке и, вынув из внутреннего кармана кисет, стал ее набивать.

"Ну что ж,— решил он, утрамбовывая табак большим пальцем.— Кажется, наступило время узнать, почему случилось то, что случилось. Что на самом деле хотели получить ратай".

-Что нужно было ратай в Черной Горе?— спросил он и стал раскуривать трубку.

Почемуто его не удивило повисшее в комнате молчание. Молчал граф. Повидимому, это было частью игры в Тень. Молчали они с Максом. А что им было разговаривать, а главное, о чем? Но молчал и герцог.

"Какаянибудь гадость,— решил Виктор, слушая тишину.— Такая гадость, что даже Гроссмейстеру говорить об этом не хочется. Но ведь он обещал, а Рекеша словами не бросается".

-Я обещал,— подтвердил герцог.— Но это длинная история. Терпение. Вам потребуется терпение...

"И печати,— догадался Виктор.— Сейчас этот сукин сын вывалит на нас чтонибудь эдакое". Закончить мысль он не успел.

-Мы будем говорить о тайнах империи,— сказал герцог, проигнорировав брошенный Виктором в раздражении эпитет.

"А может быть, он всетаки не читает мысли, а только угадывает?" — прикинул Виктор, искоса наблюдая за Максом. О чем думал Макс, можно было попробовать угадать, определить же по выражению его лица и положению тела невозможно.

-Даже император не знал всего,— продолжил между тем Рекеша.— Но новые печати мы ставить не будем. Ключи: Беркут — шесть — меч — одиннадцать — река — два — гора — кувшин — рука.

-Корона ,— отозвался Виктор автоматически. Это были императорские печати. Неснимаемые.

-Корона ,— неожиданным эхом прозвучал в комнате голос Макса.

"А я считал, что это гвардейские печати. Надо же!— Виктор задумчиво смерил друга взглядом. Макс был непоколебимо спокоен.— Вашум был предусмотрителен, хотя ему это и не помогло".

-Ты прав, князь.— Рекеша снова отпил из своей чашечки.— Но это неважно уже... Луна . Все, что будет рассказано вам, является государственной тайной Аханской империи. Трезубец .

Он взял кувшинчик и наполнил свою опустевшую чашечку. Выпитая водка, казалось, не произвела на него никакого эффекта. Во всяком случае, никаких видимых эффектов не наблюдалось.

-Начнем,— Рекеша сделал паузу и начал рассказывать самую захватывающую историю из тех, что когдалибо слышал Виктор. А ведь он слышал немало весьма интересных рассказов и сам мог по случаю и под неснимаемые печати рассказать парудругую любопытных историй. Впрочем, если подумать, Рекеша рассказывал им не что иное, как тайную историю империи. Те детали и подробности этой истории, о которых не только не слышали никогда, но о существовании которых даже не догадывались обитатели Империума. Весьма вероятно, Рекеша не соврал, и о некоторых вещах не знал даже император. Покойный император. И соответственно в дополнение к интересу, который он испытывал к тому, о чем говорил Рекеша, Виктора тревожил вопрос о том, почему им? Почему герцог решил рассказать об этом ему и Максу? Но и ответ на этот вопрос содержался в рассказе Рекеши.

-Империя была провозглашена две тысячи семьсот семьдесят три года назад,— сказал Рекеша своим мертвым голосом.— О датах следует забыть. История империи пересматривалась четыре раза. Известные события сдвигались по оси времени. Но причины и следствия этих редакций нам сейчас не интересны. Йаар короновался две тысячи семьсот семьдесят три года назад. Это факт истории. Йаар стал первым императором, но империю построил не он, а его бабка Сцлафш. Сцлафш — Первый император, которого никогда не было. Это тоже неважно, хотя и связано с остальным.

Герцог отпил из чашечки и приказал:

-Трубку, тень.

И снова граф как ни в чем не бывало выполнил приказ Гроссмейстера, ничем не показав свое отношение к происходящему.

"Играют".— Теперь Виктор в этом не сомневался.

-Ритуал — это игра,— согласился с ним Рекеша, раскуривая трубку.— Но не только.

Он выпустил изо рта дым и молча следил глазами за сизым облачком, пока оно не растаяло в воздухе над столом.

-До империи существовало Аханское королевство,— наконец сказал он.— Четыреста пятьдесят лет. Или пятьсот. Точнее не известно. Но известно, что до этого существовал союз племен. Археологи говорят о тысяче лет. Может быть, несколько больше. Будем щедрыми, добавим еще пятьсот лет. Пять тысяч лет.