Светоч (Ветер забытых дорог)

-Прими мое благословение, князь Гойдемир, да пребудет оно с тобой всю жизнь.

Ярвенна подошла к алтарю, обернулась и растаяла в арке.

Гвендис ждала его дома с накрытым столом. Дело шло к ночи, когда она наконец услыхала шаги за дверью покоя. Гойдемир обвел взглядом белоснежную скатерть, уставленную соленьями, копченьями, пирогами. Он сам не ел с начала состязаний на площади, с самого полудня.

-Садись со мной, — позвал он жену.

Гвендис села, не спрашивая ни о чем: она видела главное — что Гойдемир цел и невредим, а остальное он сейчас сам расскажет. Гойдемир сперва только ел, радуясь, что хлеб мягкий, а пиво холодное, и уговаривал есть Гвендис. Только потом, когда в кувшин опустел больше чем наполовину, Гойдемир с каким-то облегчением заговорил...

В покой тихонько заглянула мать, которая до сих пор не ложилась, тревожась о своих двоих сыновьях. Но, осторожно просунувшись за дверь, она увидела, что Гойдемир целует жену, и луна светит в окно ярче светильников на столе. Старая женщина бесшумно закрыла за собой дверь и пошла к себе. Сердце подсказало ей, что тот, второй, тоже жив.

Гвендис чувствовала себя утешительницей, какой была Эйонна в Сатре. Она точно так же встретила Гойдемира, расставив на столе угощение, и точно так же он пришел к ней с тяжестью на душе, чтобы утешиться разговором и ее лаской.

В эту ночь Гойдемиру спустя долгий срок опять снились Белгест и Йосенна. Они затерялись в лесной глуши. Смочив полосу ткани, которую оторвала от подола своего платья, царевна Йосенна прикладывала ее ко лбу раненого Белгеста.

У Белгеста был жар. Всего волшебного искусства Йосенны оказалось недостаточно, чтобы поднять его на ноги. Белгест уже несколько дней не приходил в себя.

Йосенна не отходила от любимого ни днем, ни прохладными ночами. Однажды на поляну вышел тяжеловесный медведь. Йосенна быстро встала между лежавшим в беспамятстве Белгестом и зверем и облеклась сиянием. Медведь неуклюже отскочил в бок и ушел. Йосенна снова села возле Белгеста, обращаясь к нему с ласковыми словами.

Прошел немалый срок, прежде чем Белгест выздоровел и окреп. Он снова взял в руки лук, бил дичь и ставил силки на птицу, ловил рыбу. Костяной иглой Йосенна штопала одежду. Они построили шалаш, и вовремя — начались летние дожди и грозы. Лето было уже на переломе, и это значило, скоро пора покидать здешние места.

Дасавасатра все не была построена. Белгест решил двигаться мимо нее на северо-восток, через знакомые ему владения погибшего рода Оленя. Он посадил Йосенну впереди себя на коня, и они ехали то шагом, то рысью, то пускались вскачь по лугам.

И однажды утром ходивший на охоту Белгест вернулся с вестью: он нашел людское селение.

Поселение стояло на поляне на берегу неширокой речки. В эти дебри "очистительные" войска небожителей не дошли. Над высоким частоколом курился дым, слышался лай собак. Судя по запаху, люди коптили на зиму мясо. Белгест присмотрелся к воротам: два столба со знаками солнца. Один их столбов украшала вырезанная из дерева голова тура...

-Мне опять привиделись Белгест и Йосенна, — Гойдемир в нижней рубашке сидел на краю лежанки.

-Тебе нездоровится?

-Нет, — Гойдемир улыбнулся. — Это был хороший сон. Я видел, как они пришли в род Тура. Она расшила свою одежду полосками кожи — зигзагами и крест-накрест. Йосенна украсила себя, чтобы ее красота поддерживала Белгеста в дороге, и он не мучился, что увел ее из родного дома в глухие леса.

-Она была очень умная, — одобрительно вставила Гвендис.

-Когда их приняли в род Тура, они стали жить, как муж и жена, — продолжал Гойдемир. — Скоро у них родился Деслав.

-У них был только сын? — спросила Гвендис.

-И дочь, — сказал Гойдемир. — Ее назвали Вельта... С тех пор Белгест — это наш, даргородский, сказочный богатырь Белогост, а Есень — его волшебная жена. Когда Деслав вырос, Белгест отдал ему Светоч. И вот мне чудится, Гвендис, — в голосе Гойдемира зазвучало волнение. — Мне чудится, что не напрасно я видел этот сон нынешней ночью. Что-то подсказывает мне, что я должен вернуть Светоч на небеса.

-На небеса? — изумленно переспросила Гвендис.

-Я должен отдать его Ярвенне.

Гвендис задумалась.

-Разве ты знаешь, где Светоч?

-Мы с тобой когда-то стояли в одном шаге от Светоча, — произнес Гойдемир.

Гвендис пронзила догадка:

-Он под камнем Деслава?

Гойдемир подтвердил:

-Да. Светоч хранится под камнем. Вот закончатся игрища, я съезжу и привезу его.

У Гвендис сжалось сердце:

-Ты уедешь? Хорошо, поезжай. Только возьми охрану побольше.

Через два дня Гойдемир с небольшой дружиной поскакал в сторону залуцкой границы. Он даже Волху не сказал, куда они едут, а только пообещал: "На месте увидите".

Маленький отряд не сбился с пути. Камень Деслава наконец преградил дорогу всадникам. Замшелый, щербатый, он глубоко врос в землю. Гойдемир соскочил с коня и бросил повод Волху. Спешившиеся дружинники обступили валун.

-Что ты делаешь, князь? — упрекали они. — Зачем тревожишь камень?

Но Гойдемир, собравшись с силой, взялся получше и вывернул валун из его ложа. Под ним все увидели вдавленный в землю костяной ларчик. Дружинники с недоумением переглянулись, подвигаясь поближе. Гойдемир взял в руки ларец и засапожным ножом подцепил крышку. Из ларца ударил свет, как будто внутри горел огонь. Он был виден даже днем. Из-за слепящего света трудно было разглядеть сам перстень. Только ощупав его, Гойдемир ощутил, что щиток у перстня со скошенными углами, почти круглый, покрытый то ли рисунками, то ли надписями — под пальцами чувствовались какие-то неровности. Он был необыкновенно тяжел.

Гойдемир окинул взглядом онемевших дружинников:

-Это Светоч, который богатырь Белогост принес из Подземья.

Гойдемир вернулся в Даргород и в тот же день объявил об обретении Светоча. Казалось, сами городские стены загудели от многоголосой молвы. Вот и еще одно небывалое чудо ознаменовало начало княжения Гойдемира. Его все чаще назвали в народе "чудесным князем".

В честь принесения Светоча на алтарь Ярвенны был назначен всенародный молебен. В храме не хватило места, народ толпился на площади, пытаясь расслышать слова службы через открытые двери.

Немолодой священник с окладистой бородой прошел к алтарю. За ним шел Гойдемир, неся в ладонях ларчик. Люди выглядывали из-за плеч друг друга, чтобы разглядеть перстень, яркий свет которого вырывался из ларца. Священник произнес:

— Дивная наша хозяйка, Ярвенна! Благодарим тебя за все твои добрые деяния и за твою науку. Ты наша мать, мы твои дети. От всей нашей земли прими в дар Светоч, небесное сокровище, которое бесстрашный Белогост принес из Подземья, и пусть сей перстень вернется в нетленный край у подножия небесного престола.

Старая княгиня Ладислава в первом ряду молящихся улыбалась, вытирая слезы. Гвендис стояла, склонив голову. Она вспоминала далекие дни, когда Дайк принес ей драгоценный самоцвет Бисмасатры.

— Идите с миром, — сказал священник народу в знак окончания службы.

Люди стали расходиться. Гойдемир остался, пока не ушли все, даже мать и жена. Гойдемир хотел ненадолго остаться у алтаря один, чтобы еще раз поблагодарить Ярвенну за спасение своей жизни.

Тихо мерцали лампады. Гойдемир подошел к алтарю. Но храм словно пронзила белая молния.

— Хозяйка... — поднял голову Гойдемир.

Это была не она.

Небожитель в сверкающем зерцале шагнул из алтарных врат. От него исходил невыносимо яркий свет.

-Жалкий смертный! Твоя дерзость больше не может быть прощена.

В руке небожителя сверкнул меч, казавшийся огненным.

— Ты обречен казни, — ровно продолжал незнакомец. — Этого требует высшая справедливость. Человек не смеет присваивать сияние небожителя, даже если каким-то неведомым путем и сумел его обрести. Ты не волен распоряжаться тем, что не принадлежит твоему падшему, оскверненному роду.

Но Гойдемир встретил взгляд небожителя своим прямым взглядом.

— Кто ты такой?! — спросил он. — Кто бы ты ни был, это не твой храм! Этот алтарь посвящен Ярвенне! — сам облекся таким же ярким сиянием, как небожитель.

В то же мгновение сама Ярвенна, протянув руки, возникла между ними.

— Азрайя, что ты делаешь в моем храме? — заговорила она на древнем языке небожителей, встав перед небесным воином. — Тебя сюда не звали, зачем ты здесь? Почему ты нападаешь на верного мне князя? Здесь вверенный мне удел, а твой удел — Анварден!

Небожитель и Гойдемир вложили мечи в ножны.

— Неужели ты потакаешь человеческому своеволию, Ярвенна? — спросил тот.

— Этот человек возвращает нам святыню, которую похитил еще Ависма. Его славные предки, — она указала на Гойдемира, — сберегли Светоч. Мы должны быть благодарны ему, — с упреком продолжала Ярвенна. — Он не сделал ничего плохого.

— Ты что, забыла, что он облекается сиянием, словно один из непадших? Живущие в Обитаемом мире лишены собственного света. Да еще этот человек явился в Даргород и обманом заставил город сложить оружие. Его победа незаконна.

Гойдемир отступил в сторону. Он смотрел, как двое небожителей спорят друг с другом — Азрайя в белом пламени, а Ярвенна — в золотистой дымке. Собственное сияние Гойдемир угасил, как только в храме появилась хозяйка.

Та покачала головой — зазвенели золотые височные кольца.

-Это верно. У ворот Даргорода Гойдемир облекся светом. Но он не стал похваляться, что сам владеет запретным для смертных даром, а напротив, приписал его чуду. В этом я его прощаю. Гойдемир с детства угоден мне, и я рада видеть его князем. В Даргороде воля небес творится через меня. А твоя земля — Анварден, — с нажимом повторила она.

Небожитель наклонил голову, размышляя.

Ярвенна снова заговорила:

-Он вернул нам Светоч, Азрайя, и ни на миг не поколебался, чтобы ради честолюбия оставить святыню себе. Белгест сражался за Светоч с самим Ависмой, а Гойдемир нашел перстень и принес в храм. Без людей мы никогда не увидели бы эту реликвию — по крайней мере, до конца времен. И принимая этот ларец, — Ярвенна положила руку на костяной ларчик, сквозь приоткрытую крышку которого сочился свет перстня, — я принимаю его как дар, а не как дань.

— Пусть так... Разбирайся сама на своей земле, — сказал наконец небожитель.

Он прошел мимо Ярвенны к алтарю, вошел в арку и исчез.

.

Гойдемир стоял молча. Ярвенна снова спасла его — если не от смерти, то от пролития крови небесного вестника, которое уже не прошло бы для него безнаказанным. Азрайя напомнил Гойдемиру обитателей Древней Сатры, только те, падшие, казались более живыми и уязвимыми.

— Не думай о нем. Он вестник Анвардена, и ему достаточно своих забот, — успокоила Ярвенна. — Только сияние... Ты слышал, Гойдемир, тебе не подобает использовать этот дар.

-Я слышал, хозяйка, я не буду облекаться светом.

Золотистая дымка вокруг Ярвенна стала совсем прозрачной и легкой.

-В знак своей благосклонности я расскажу тебе о будущем Даргорода. Выслушай, Гойдемир.

Твой народ и дальше будет защитой и опорой этой земли. Князьям никогда не удастся укрепить свою власть так, чтобы жить без оглядки на волю даргородцев. Но осталось лишь два поколения, когда еще будут чтить меня как хозяйку и мать Даргорода.

— Почему, хозяйка?! — от неожиданности Гойдемир прервал небожительницу.

— Все идет своим чередом, — улыбнулась Ярвенна. — Я не огорчаюсь. Такова душа этого народа, который я люблю. Вы видите во мне ваших матерей и жен, а в них — меня. Часто в ваших глазах я оказываюсь лучше, чем есть, сильнее и мудрее. Многие вещи, что вы приписываете мне, на самом деле не в моей власти... Ты слышал наш разговор с Азрайей. Я до конца веков останусь вестницей Даргорода и буду приходить в ваши храмы, но со временем в народе останется лишь почитание Вседержителя, а не его вестников.

Этому должно случиться. Но это произойдет позже, а не в твое время и не во время твоих сыновей. Они будут жить в дружбе и согласии. Ты и твоя жена, князь, проживете долгие годы. Это будет счастливая пора для Даргорода, несмотря на то что в будущем тебя ждет еще одна война, но она завершится твоей победой. Не падай духом в беде, Гойдемир, помни наш уговор.

Гойдемир подал Ярвенне ларец со Светочем, и она с улыбкой приняла у него святыню. Ярвенна открыла крышку. Из ларца хлынул свет.

— Столько веков назад... — сказала она и опустила голову. — Благодарю тебя, потомок Белогоста.

Гойдемир не сводил с нее взгляда, пока она шла к алтарю, неся перед собой ларец в обеих ладонях.