— Ещё покатаемся. Пойдём.
— Куда?
— Судя по всему, — добродушно взглянул на малышню Тимур. — Они поедут и на шестой и на седьмой круг. А мне помнится, ты как-то говорила, что внимательная. На том кургане, где ты босиком танцевала с боевой косой...
Лаки зарделась.
— Я увидел у тебя ещё и револьвер. Умеешь стрелять?
— Замечательно это делаю!
— Уверена?
— Да, — не понимая, к чему клонит Тимур, отозвалась иллинтири.
— Тогда идём.
— Куда? — недоуменно дёрнула она ухом.
— В тир, — усмехнулся Тимур.
Лаки только закатила глаза, не без оснований подозревая, что Тимуру стало скучно только наблюдать.
— Господа! — улыбнулся хозяин тира. — Сколько играть будете?
— Три раза, — улыбнулась в ответ хозяину Лаки. — Верно же? — взглянула она Тимура.
— Верно. По пятнадцать на каждый, пожалуйста.
— Хотите посоревноваться за самые высокие призы? — хозяин тира выставил шесть коробочек и вытащил из-под прилавка два ружья. — Прошу вас.
— Самые высокие? — Лаки подняла голову, глядя на маленькие-маленькие фигурки на верхней полке. — Их там...
— Пятнадцать штук. Приз получает тот, кто больше всех настреляет фигурок, — пояснил Тимур, заряжая ружье. — Как заряжать знаешь?
— Обижаешь!
Хозяин отступил в сторону, держа в руках маленький гонг с колотушкой. Тягучий "бом" стал отсчётом первого раунда.
Пули пронзительно визжали, фигурки падали вниз. А Лаки понимала, что стреляет она не так уж и хорошо. Её пули били туда, где была фигурка спустя пару секунд после её падения.
— Четырнадцать-один! — объявил удивлённый хозяин.
Тимур смерил взглядом растерянную и, пожалуй, немного обиженную Лаки.
— Неплохо. Очень даже неплохо.
— Один?! Ты называешь это "неплохо".
— Я же не говорю "хорошо", — засмеялся Тимур. — Я говорю, что именно "неплохо".
— Зараза ты! А не масте...
— Тс-с.
Приложив ладонь к губам Лаки, мужчина покачал головой.
— Не надо здесь этого говорить. Нас ждут два новых раунда. Или ты решила сдаться?
— Не дождёшься!
— Вот так-то лучше, — кивнул мужчина, глядя на то, как быстро Лаки перезаряжает оружие.
Второй раунд был лучше.
— Тринадцать — два, — объявил хозяин.
Лаки, прикусив костяшку пальца, о чем-то думала. Тимур, поглядывая в её сторону, только улыбался. Девушка догадалась, что он считывает в её следах намерения, куда именно она будет стрелять. А после этого — стреляет на опережение, причём, что было самое обидное, даёт фору! В результате, Лаки решила вначале стрелять, а потом думать.
Тимур усмехнулся.
"Посмотрим, посмотрим, что у тебя получится".
— Десять — пять! — объявил хозяин окончание третьего раунда.
Лаки можно было выжимать, настолько она старалась. Тимур посмеиваясь, показал ей на скамейку, к которой возвращались накатавшиеся девочки.
— Иди.
— А как же...
— Иди-иди, я сейчас приду.
Повернувшись к хозяину тира, Тимур вздохнул.
— Сейчас призы отдам! — торопливо сказал тот.
— Это же ваш сон, — сказал Тимур тихо, и мужчина вздрогнул.
— Откуда...
— Во сне следы оставляем только мы — гости. И только вы — хозяин. Простите, что так нагло забрались в ваш сон.
— Ничего страшного, — махнул рукой мужчина, вытаскивая двух белых зайцев и рыжую лисицу. — Я рад, что мой сон хоть кому-то доставил столько удовольствия.
— Почему он ваш кошмар?
— После выходного дня, когда мы со всей семьёй здесь играли, они все погибли. Каждый раз на озере Слез, я оказываюсь здесь. Но после вас, — мужчина улыбнулся. — Думаю, этот сон больше не вернётся ко мне кошмаром. Спасибо.
Тимур подмигнул, но ничего не сказал. Подхватив пушистые подарки, двинулся обратно к своим девочкам.
Белые зайцы опустились на колени Ины и Хани, а лисица — в руки Лаки.
— Все готовы? — спросил Тимур. — Ина, я верну тебя в твоё настоящее место. В сон Хани. Оттуда Хани проснётся уже сама. Лаки, ты в виде кошки, отправишься вместе с девочками.
— Эй! Тимур! Мы так не договорились! А как же Шира?!
— Ей помощь особенно не нужна. Я просто выведу её из сна. Вот и все.
— Но как же...
— Не спорить, — резко сказал мужчина.
И остальные притихли.
— Как скажешь, — ответила за всех Лаки.
— Я скажу, что вам всем пора просыпаться, — звучно прошептал Тимур. Тихонько хлопнул в ладони, и чужой сон вокруг растаял.
...Пожаром опалило лицо, волосы, тело.
Шира стояла на мосту, закрывавшем горящий канал. Напавшие вылили туда несколько бочек горючей смеси и затем подожгли её. Огонь только чудом не распространился на стены. Но благодарить за это надо было только некромагов. Именно они сдерживали огонь, создавая костяные плотные люки над огнём.
В ту ночь, когда чёрная гвардия пошла на штурм, наказанная Ширу должны были эвакуировать. Девочка должна была ждать вместе со всеми в храме богини. А вместо этого, она сбежала и пошла шататься по городу. Безо всякой цели, без надежды на что-либо. Просто потому, что сидеть на одном месте не могла.
Взрослые утверждали, что она всего лишь неразумный котёнок, но Шира знала, что это не так. Она может сделать хоть что-то. Не просто может, должна! Она же — мартовская. Она же — сокровище. И может многое!
Когда ворота покорёжило взрывом, Шира была чуть левее. И на её глазах ломались ворота, на её глазах падали иллинтири и змеиные охотники. Умирали, потому что не пожелали склониться перед напавшими.
Шира слышала, как кричали, что ворота разбиты. Слышала, как кто-то бежал за отрядом стражей. Но знала, что никто не придёт. Некому. Просто некому. Штурм шёл сразу с нескольких сторон.
С той стороны тоже кричали, что ворота легли, и всю гвардию начали стягивать сюда. Уходило время, рассыпаясь осколками утраченных жизней. Тогда, в ту ночь, Шира выбралась наружу через проем. В этот раз — просто спрыгнула вниз с крепостной стены.
Тогда её встретили смехом и насмешками. В этот раз — тишиной.
Чёрная гвардия удивлённо смотрела на иллинтири в белом меховом манто.
— Вы сдадитесь по-хорошему? — предложил высокий мужчина, в котором Шира узнала Каусуса. Узнала, и в сердце, которое должно было остаться спокойным, загорелась ненависть.
— Нет, — хрипло выдавила она из себя. — По-хорошему не будет.
— Как скажете. Тогда я окажу вам милость. Ваш труп будет первым. И мы втащим вас в ворота вашего города за ваши прекрасные волосы! — Каусус захохотал, потом отступил назад и отрывисто скомандовал. — Пли!
Выстрела не последовало. Вместо этого, за спиной Каусуса раздались предсмертные хрипы и крики ужаса.
Шира изогнулась волной, вызывая из небытия нити всех присутствующих. По лбу побежали капли пота, это было слишком тяжело, но она справилась. А дальше, чтобы не надорваться, начала рвать нити. Все подряд. Смолистые, грязные — ни одна нить не была достойна того, чтобы её сохранить.
Нити рвались с гнилым треском. Крики и стоны наполняли воздух. Со стороны крепостной стены, Шира слышала крики ужаса. Кто-то просил позвать Льяо, маму Ширы.
А ей было все равно. Тех иллинтири, что пытались остановить её, мартовская кошка усыпляла, не желая ранить. И кружилась, кружилась под какой-то едва слышный ритм, обрывая чужие человеческие жизни.
И с каждой новой смертью, ритм становился все громче и громче, пока иллинтири не поняла. Это стучит её сердце и поёт её кровь.
— Так просто! — с губ Ширы сорвался истерический смех.
Оседая вниз, на залитый кровью мост, кошка билась в истерике. Смех и кровавые слёзы смешались воедино. Она не заметила, когда к ней подошли слишком близко. Она не помнила, когда начала убивать своими когтями.
Чужую жизнь оказалось растоптать так отвратительно легко...
— Что просто? — осведомился над головой ледяной голос.
Кошка резко повернулась, всхлипнула и бросилась к Тимуру, обняла его за ноги, мелко дрожа.
— Тимур... Тимур!
На макушку иллинтири легла тяжёлая рука, погладила, потом почесала за ушками.
— Что за бойню ты тут устроила, кошка? — спросил грустно мастер.
— Они... Они пришли. Они убили бы всех! Они подожгли наш город, отравили наш канал. Они насиловали наших женщин и заставляли их заключать контракты, получая рабынь. А эта ночь...
— Я в курсе. Это последняя осада, когда Далаян всё же пал. А знаешь ли ты, кошка, что ещё бы немного, и в город твоей памяти вошла ты сама.
— Я?
— Ты. И после этого, думаю, живых бы там не осталось. Поднимайся, кошка.
— Зачем?
— Пойдём просыпаться.
— Нет! Я ведь выиграла! Я ведь...
— Ты проиграла.
— Что?
— Ты всех убила, — Тимур поднял девушку с земли, обнял. — Ты убила всех, Шира. Даже тех, кто оказался в чёрной гвардии случайно. Даже тех, кто не тронул даже насекомого под ногами.
— Не правда!!! — отчаянный крик Ширы стих, задушенный на корню рукой Тимура.
— Тихо, тихо. Ты попалась в ловушку озёрного змея. Сделала то, что он хотел.
— Но я же... Я же...
— Ты отдала ему в плен — свою душу.
— Неправда! Нет! Яне могла!
— Ты это сделала. Идём.
— Никуда, — Шира рванулась из сдерживающих её рук, но Тимур был сильнее. — Я никуда с тобой не пойду! Я останусь здесь!
— Чтобы войти в Далаян и доделать то, что помешал тебе сделать я?
— Неправда! Я никого не собиралась убивать!
— Так ли это? — тихий шёпот Тимура проникал в самое сердце. — Ты, правда, не собиралась убивать дальше, Шира? Правда, что тебя не захватил стук твоего сердца? И ты не слышала древней песни войны, сминающей чужой разум получше любого наркотика?
— Не смей так со мной разговаривать!
Тимур покачал головой. Она почти его не слышала. Иллинтири почти провалилась в кровавое безумие. Если бы он опоздал, то обратно бы она уже не вернулась. А сейчас у него оставалась надежда достучаться до её сердца.
— Смею, кошка. Смею. Ты провинилась. И сама отлично это знаешь. В противном случае, не сопротивлялась бы так отчаянно моим словам. Я прав, Шира? Ты собиралась прямо сейчас отправиться в Далаян и оставить от него развалины. Точно так же, как это случилось и в настоящем.
— Неправда! Неправда!
— Правда. И ты отлично это знаешь.
Встряхнув кошку за плечи, Тимур прошептал.
— Проси змея, чтобы он отдал твою душу.
— Что? Тимур!
Потрясённый крик раскатился по мосту и стих. Испуганная, заплаканная, растерянная кошка осталась одна. Под коленями расплывались кровавые пятна, руки были в крови. Белые волосы — слиплись, превратились в какое-то месиво. А подняв белое любимое манто, Шира с ужасом увидела, что оно превратилось в лохмотья.
Для иллинтири, больше всего ценящей свою внешность, это было чересчур. Исчезли из головы мысли о смерти, погас в сердце огонь мести. Стихла рваная музыка, приказывающая убивать. А над стенами Далаяна ещё долго летал дикий негодующий крик.
Он стих, когда всё исчезло. Осталась только пустошь айонов, серо-зелёная гладь озера Слез и недовольный змей, висящий над побережьем.
— Ты выиграла, — прошелестел он, качая хвостом в воздухе. — И скоро уже проснётся небесная змея. Светлеет. По условиям договора, я должен спросить тебя. Чью душу мне выпустить из чертогов озера Слез?
— Мою! Отпусти мою душу!
Змей прищурился.
— Сама догадалась или помог кто? — спросил он, раскачиваясь на хвосте. Волнообразные движения гипнотизировали иллинтири, туманили голову. Но вера в Тимура была крепче змеиного гипноза. И кошка упорно раз за разом повторяла.
— Мою! Отпусти мою душу из чертогов озера Слез!
Негодующе прошипев что-то, змей ударил хвостом Ширу в грудь.
— Иди отсюда, смертная.
Падая в озеро Слез, Шира закрыла глаза. Единственная слеза упала вниз и растворилась в серо-зелёной глади.
...Небесная змея не спешила просыпаться до конца. Над пустошью айонов нависли тяжёлые тёмные тучи. Насупленное небо обещало дождь и навевало сон. Шира, первая спустившаяся с бригантины на маленькую шлюпку, сидела укутавшись в плотный плащ. На окружающих она старалась не поднимать даже взгляда. Следом в шлюпку приземлилась восторженная Хани, не сводящая взгляда с дивной глади озера. Маленькие водоросли, в изобилии плавающие у поверхности, чуть заметно сверкали. Словно шлейф звёздной пыли прилип к ним, да так и остался.
— Что это?!
— Цветущие водоросли, — отозвался Тимур, спускаясь вниз с чёрной кошкой на руках. — В озере Слёз содержится какое-то вещество, которое заставляет их светиться.
— Разве это возможно?
— На любой другой планете — не уверен. А здесь — вполне, как ты видишь сама.
— Как интересно, — Хани опустила ладонь в воду, зачерпнула водоросли. И на детской ладони они продолжали светиться.
— Возможно, — не стал спорить Тимур, махнув капитану на прощание. За вёсла браться он не стал, взглянул на сестру. — Хани, доставишь нас до берега?
Девочка выпустила понравившиеся ей водоросли и начала мерно размешивать воду пальцами.
— Сейчас сделаю.
Первыми от шлюпки в сторону прянули светящие водоросли. Бурные водовороты, возникшие совсем рядом с бортами, начали поднимать волну. И приручённая стихия, огромной волной, подхватила шлюпку и поволокла к берегу. От ветра, бьющего в лицо, сразу же запекли глаза и загорелись щёки.
Хвататься пришлось за всё подряд, чтобы не вылететь за борт.
— Ты учитывай, что у тебя силы то больше! — крикнул Тимур. Лаки забилась к его ногам. Отправляться в озеро купаться, она не хотела — И вектор надо делать меньше!
— Прости, — отозвалась Хани. — Перестаралась немного!
Тимур кивнул.
— Вернёмся, опять будешь ходить к леди Западного ветра.
— Но Тимур!
— Без "но", — как отрезал мужчина.
— Хорошо, — согласилась Хани, поняв, что брат действительно сердится. — Я поняла. Буду ходить на занятия.
— Вот и умничка.
Волна вынесла лодку на берег всего через пятнадцать минут после того, как компания покинула корабль.
Лаки с радостным мурчаньем метнулась на землю и принялась кататься по траве. Хани, сожалея, что не может последовать её примеру, просто села на землю. Тимур, цепляя шлюпку к маленькому пирсу, взглянул на белую кошку.
Та оглядывалась по сторонам с недоумением.
— Куда мы теперь? — спросила она, поняв, что не может сама догадаться о направлении движения.
— Если хочешь, можешь снова подождать нас в АиррЭсс.
— А вы...
— По пустоши айонов двинемся в Архан Кибел.
— Там же ничего и никого уже давно не осталось!
— Откуда знаешь?
— Глава АиррЭсс рассказал, — честно сказала Шира, потом задумалась. Идти по пустоши было страшно. Но её подгоняло нетерпение и ощущение, что путешествие скоро закончится. Иллинтири привыкла доверять своей интуиции, поэтому и подкидать Тимура не стоило. — Я пойду с вами, — решилась она.
— Хорошо. Сейчас мы пройдём немного дальше. Отсюда поедем верхом. У нас нет времени, чтобы его тратить на Змеином пути.
— Тебе не нравится змеиный путь?
— Я привык идти прямо, — отозвался мастер поиска, считывая следы вокруг. — Хани.
— Да?
— Сможешь ветром приманить наших лошадей сюда? Рядом с ними никого нет. Иллинтири, чего-то испугавшись бежали обратно домой. И судя по следам, наши лошади одни уже вторые сутки. Но они стреножены.
