Цена недоверия

— Соль-терро, ваш долг контролировать вашего симбионта, особенно сейчас, когда рядом находится соль-арэо. Мне не кажется это настолько сложной задачей, что вы неспособны с ней справиться. Уймите своего дракона.

— Мой дракон свободное существо, в декларации его прав значится больше, чем ваших обязанностей, — скучающе поведал соль-терро. — Осторожно, ему, кажется, не нравится, что вы говорите о нем через меня, а не обращаетесь лично.

Начальник моей личной охраны не дрогнул.

— Моя первейшая задача защищать соль-арэо, а не налаживать дипломатические отношения. Всем будет лучше, если мы просто станем выполнять свою работу.

Эти слова заставили меня поморщиться — Аин и капитулировал? Не ожидала, от него, за все годы совместной работы о нем у меня сложилось впечатление как о человеке жестком и несгибаемом. Тем более странно, так легко дал наглому соль-терро себя обскакать, да еще и на моих глазах. Надо запомнить этот момент, сгодится — как знать, что может понадобиться от него в будущем.

А соль-терро хорош! Не трусит, не лебезит, отвечает едко и быстро, значит, соображает на уровне. Разумеется, я знаю о незаурядных способностях всех соль-терро, но одно дело теоретическая информация и совсем другое — реальное наблюдение. На политической арене цены бы такому воину не было, если бы не происхождение... о, и еще симбиоз с драконом.

Мысленно распрощавшись с перспективами использования Дарсана в своих целях, я вернула беседу к действительному положению вещей:

— Ваши обязанности и прочее, это, безусловно, просто замечательно, но, — я перевела взгляд с Аина на консорта, — вопрос остается открытым: каким образом будет завершен ритуал? Про резервацию даже не начинайте: нет, нет и нет, если кто-то из вас еще не уловил моего настроя. На жилую часть дворца соль-терро никто не пустит, и я с этими мерами согласна. Так что слушаю ваши предложения.

Белый сапожок на невысоком каблуке нетерпеливо отстучал по камню посадочной площадки незамысловатый мотив, и я тепло улыбалась обоим мужчинам, решив, что гнев не самый мой лучший помощник — силой мне с соль-терро не тягаться, с драконом тем более. Властью? Можно попробовать, однако мы с ним оба знаем, что данное моей матерью Слово и тут ставит меня в жесткие рамки. Так что пришла пора проявить смирение и покорность...

...Да и никто не запрещал мне требовать всего, что приличествует моему статусу. Слуги знали меня как самое нетребовательное существо из высшего света, что ж, для Дарсана я согласна изменить этот маленький аспект поведения.

В конце концов, не думал же он, будто как только насильно станет моим консортом, все проблемы тотчас решатся сами собой? Нет уж, не выйдет у нас легкой семейной жизни, это я могу пообещать со всей серьезностью, на которую способна.

— Начальник вашей охраны уже сказал, что мой дом находится за пределами резервации, — спокойно уточнил соль-терро, прожигая меня взглядом.

Я намеренно передернула плечами:

— Неважно, где он; в любом случае мне не кажется возможным наличие в нем всех привычных мне удобств. И потом, я отказываюсь покидать дворец в любом из существующих направлений.

Рык дракона сотряс площадку.

Аин напрягся:

— Дарсан, успокойте дракона!

Мой консорт оглянулся через плечо, и мгновение спустя антрацитовая махина, расправив огромные крылья спрыгнула с площадки вниз, чтобы немного позже взмыть над нашими головами затмевая свет Первого солнца.

Я насмешливо воскликнула:

— Надо же, консорт, а вы оказывается умеете подчиняться приказам! Не ожидала, не ожидала... Признаться, вы казались мне более независимым от чужого влияния. Я рада увидеть, что это не так.

За что была награждена пылающим взглядом исподлобья, по накалу чувств сравнимым, разве что с драконьим пламенем, и принесшим мне истинное удовлетворение, однако никак не отразившееся на той доброжелательной маске, которая намертво пристала к моему лицу на ближайшее время.

Накатившее облегчение на нем тоже никак себя не показало, хотя было немалым — все же присутствие незнакомого, не совсем дружелюбного дракона, чья слава превосходит любые разумные пределы, изрядно нервирует.

— Спасибо, — коротко кивнул начальник моей личной охраны, чем изрядно меня удивил.

— Он засиделся на месте, — пожал плечами соль-терро. — К тому же эта площадка не кажется нам достаточно прочной, а подвергать даже и малому риску мою леди... нежелательно, сами понимаете.

— Понимаю, и ваше мнение полностью разделяю.

Тут мне в голову пришла мысль, которая, по-хорошему должна была прийти куда раньше: а не знакомы ли они? Поведение обоих можно трактовать и иначе, если предположить, что они уже сталкивались... да мало ли где. Оба воины, оба занимают высокие посты — насколько мне известно, Дарсан, на данный момент, главный среди соль-терро, — только один хранит покой внутри дворца, а другой — снаружи.

Опять же, сейчас это мало что меняет, но в перспективе, возможно, будет не лишне, так что не забыть бы сказать Омаэлю, чтобы узнал, где, как и при каких обстоятельствах встретились эти двое. На всякий случай.

— Прошу прощения соль-арэо, — вскинулся Аин, — вы позволите?

— Конечно.

Начальник моей личной охраны благодарно кивнул и отвернулся, касаясь кончиками пальцев ментакристалла на виске, губы его беззвучно шевелились. Воины, стоявшие рядом, подобрались, беспокойно переглядываясь.

— Что-то случилось? — обратилась я к крайнему, тому самому, предупредившему, что соль-терро слышит каждое мое слово. Воин покачал головой.

— Не беспокойтесь соль-арэо, это наши внутренние дела.

— Хорошо если так.

Загудел подъемник, вскоре из открывшихся дверей вышел Омаэль — ну наконец-то! Что это с его лицом? Странное выражение, что оно может означать?

— Соль-арэо...

— Что, Омаэль, что? — я нетерпеливо шагнула к нему и не зря: мой помощник склонился ко мне очень близко и прошептал на ухо:

— Простите мне мою вольность, соль-арэо, но ваша мать... Я пытался отговорить ее, но она даже слушать не стала.

— Говори уже!

— Она приказала вам покинуть дворец как минимум на ближайшие сутки. С ним.

Теперь я понимаю то ее решение, и даже разделяю его. Однако, в тот момент мне было далеко не до размышлений и трезвого анализа — слишком уж много навалилось.

Дарсан спал рядом. Даже во сне его руки продолжали искать меня, стоило лишь чуть отодвинуться в сторону и гладили, успокаивая, если я шевелилась. Сомневаюсь, что в такие моменты он просыпался, слишком уж глубокие тени пролегали под его глазами, сообщая, что их обладатель давно нормально не отдыхал. Да и потом, ему всегда спалось спокойней, если я находилась рядом.

Правда, подозреваю, что утро у меня выдастся бурное — темперамент у консорта не из числа спокойных, он не пожелает запросто терять с таким трудом полученные часы со мной. Разумеется, можно отговориться плохим самочувствием или нежеланием, но... Он же любит меня. Любит с силой, которую я даже вообразить себе не могу — сильнее, чем мать, отец и семья вместе взятые. Как отплатить этой любви... ложью?

Так я размышляла, внезапно проснувшись среди душной ночи неясно отчего.

Сон ушел и совсем не стремился вернуться на законное место и избавить меня от случайных мыслей и воспоминаний, всплывавших из самых глубин памяти, бередящих душу, изматывающих своей яркостью, заставлявших переживать давние события заново, словно мало происходящего ныне.

Но несмотря ни на что, я чувствовала благодарность за требование Дарсана, хотя признать ее и тем более выразить едва ли наберусь смелости. Эти дни дадут мне возможность побыть с собой, размышляя, успокоиться и смириться, чтобы потом без сожаления ломать конструкции любовно выстраиваемые на протяжении долгих лет, подчиняя все единой цели: исполнить свой долг, родить наследницу. Чутье подсказывает, что все у меня выйдет, получится. Не знаю, что за сила хранит мой род и наказывает его, моего ума не хватает, чтобы обдумывать, искать ответы еще и на этот вопрос, но она не допустит, чтобы род прервался.

Я согласна — более трех женщин в правящей семье одновременно, это серьезная угроза стабильности. Так же верно, что особый, строгий и проницательный ум вкупе с другими достоинствами, передается через поколение, чего таить, как раз минуя меня. Но ведь трое — слишком мало! Я уверенна, за всю историю семьи не единожды возникала угроза гибели рода, но он же существует до сих пор... чудом ли, еще как-то, неважно, главное, что существует. Мне кажется, что уже первая моя беременность обречена быть удачной...

Или это просто мои надежды.

Горло царапнуло жаждой, и, тяжело вздохнув, я принялась выпутываться из покрывал и рук консорта, тут же конвульсивно сжавшихся, стоило мне пошевелиться. Отпихнуть их, или разжать хватку, моих скромных сил никак не хватало, оставалось только бессильно пытаться выскользнуть, — стараясь одновременно не разбудить Дарсана, пусть отдыхает, бедолага, — что представлялось почти невозможным.

— Милая, спи, а? — консорт, невнятно ворча, заворочался, притянул меня ближе, даже не заметив моих тщетных попыток высвободиться, обнял тяжелыми руками и притиснул сильнее к своему телу, хотя не так давно мне казалось, будто сильнее просто невозможно.

— Дарсан, — я дернулась, но усталость вовсе не собиралась выпускать соль-терро из крепкого дурмана сна, и тогда я, мысленно извинившись перед ним несколько раз, несильно ударила затылком назад, туда, где согласно моим предположениям, находилось его лицо. — Дарсан!

Мой консорт дернулся и глухо застонал.

— Съерра, — он с шипением втянул воздух, — ты сдурела?

— Прости. Мне захотелось пить, а ты меня не отпускал и не просыпался.

— И это замечательный повод еще раз разбить мне нос? Демоны, кажется кровь идет... Надо встать, не то заляпаю белье.

Получив свободу и возможность наконец-то сползти с кровати и зажечь лампу, я недоуменно глянула в его сторону, не припоминая излишней чувствительности:

— Что значит, еще раз? — и ахнула, вспомнив о его драке с Данарисом, случившейся только вчера, хоть мне и казалось будто с тех пор прошли месяцы.

Вечером, нежась в теплой воде небольшого бассейна, я сама мазала его синяки и ссадины целебным бальзамом, и они заживали на глазах, нос же, видимо, был таки одним из ударов Данариса сломан, а Дарсан, из глупой гордости, просто не пожелал признаться, не позволил мне ощупать предполагаемое увечье, уворачивался, да морщился едва заметно.

Жажда, при виде окрасившей лицо мужчины крови, тут же забылась, руки подхватили первую попавшуюся ткань и уже утирали кровь, а сам путь — вокруг немаленькой кровати — так в памяти и не отложился.

— Прости, — не уставала я шептать, стирая темные потеки. — Прости, пожалуйста, я не хотела, правда не хотела, понимаешь? Ну, прости, прости меня! — Кровь вроде бы унялась, по крайней мере не текла больше, а дыхание, ранее вырывавшееся с отчетливыми сипами, вновь стало бесшумным. В неярком ламповом свете тряпка, оказавшаяся моей исподней рубахой, вся казалась замаранной кровью — это как же я так неловко... и хватило же ума. — Дура я...

— Ты это брось, — он перехватил мою руку, поцеловал пальцы. — Не смей говорить такого. С меня что взять, не сообразил со сна, моя вина. А ты вон рубашку испортила.

— Бездна с ней, — в сердцах сказала. — Тебе не больно больше?

— Я люблю тебя, — вместо ответа просто сообщил он.

— Давай я воды тебе плесну, умыться. — Я отвела взгляд, стыдясь свой слабости, не позволявшей ничего ему ответить, или же просто прямо взглянуть в глаза.

Все-то он понял, зеленоглазый воин. Понял в очередной раз, а принял... принял уже давно, еще тогда, семь лет назад, когда в одиночку пытался кое-как, по песчинке, по камешку выстроить крепость нашей с ним семьи, и не давал мне ради своего удовольствия разрушить с таким трудом возведенное, а я с тупым упрямством пыталась снова и снова. И не сдался, ни разу не отступил... Окажись на его месте, я бы просто бросила это гиблое дело еще в начале — приложенные усилия явно и близко не окупали итога, а он и не подумал.

Надеюсь, он примет мою дочь, когда-нибудь, со временем... Насколько легче ей будет с его поддержкой, если сумеет отбросить предрассудки, отодвинуть прочь воспитание, увидит не только соль-терро но и человека, душа которого больше и шире любой другой, и связь с драконом тут совсем не при чем.

— Вот еще, — хмыкнул. — Сам справлюсь. Ты пить хотела? Что тебе принести?

— Не знаю. Лучше сама посмотрю... Где это питье стоит, которое ты мне вечером давал?

— Ирс? В шкафу с напитками, темно-синяя бутылка, она подписана. Возьми лампу, а то споткнешься еще ненароком в темноте.

— Хорошо, хорошо.

Света лампа давала не то, чтобы много, но чтобы не скатиться кубарем с лестницы и отыскать заветную бутылку, хватило с избытком. Горьковатая свежесть быстро утолила жажду и навеяла успокоение, мне даже подумалось, что вот теперь-то я усну...

За окном что-то стремительно мелькнуло. Уверившись, что это не отсвет лампы, я отставила бутылку и побежала к двери, на ходу кутаясь в дарсанов плащ, по обычаю висящий у входа — спала то обнаженной. Впрочем, стоило выйти из дома на продуваемый всеми ветрами двор, как он перестал казаться излишней защитой от холода.

Выхваченный лампой круг света был столь же невелик, как свечение единственной звезды в небе, и толку от него вышло примерно столько же.

— Кто здесь? — негромко окликнула прежде, чем сообразила, что тут, в горах, на высоте доступной лишь драконам никого быть не может, и кто же тогда привиделся мне за окном?

Держа лампу в вытянутой руке, я шагнула вперед, еще раз и еще, осторожно ступая босыми ногами по холодной земле, и едва не закричала от ужаса, когда ночь передо мной пришла в движение. То есть сначала, когда чернота в двух шагах от меня зашевелилась с хорошо различимым шелестом, мне показалось именно так, и казалось ровно до тех пор, пока у этой черноты не открылись два зеленых, ярко горящих в темноте глаза.

— Андарран! — облегчение вырвалось возгласом. — Как ты меня напугал!

Дракон сонно мотнул мордой, широко, во всю пасть, зевнул — отблески лампового света отразились на его клыках — и приблизил голову ко мне, склоняясь почти к самой земле, будто ожидал от меня ласки. Рука сама потянулась, дотрагиваясь до острой чешуи около дыхательных отверстий, погладила, неожиданно оказавшуюся теплой, чешую и не отдернулась, когда дракон издал странный звук больше похожий на смесь ворчания и мурлыканья, от которого все его тело будто мелко-мелко завибрировало, а глаза удовлетворенно прикрылись.

— Нравится? — и сама подивилась этой ласке и нежности прозвучавшей в голосе. — Я не думала нарушать твой сон, просто увидела что-то из окна, и не догадалась про тебя.

Дракон, судя по виду, был совсем не против ласки и моих слов, лишь знай подставлял голову под гладящую ладонь, как соскучившийся по матери ребенок. Хлопнула дверь и тут же мой консорт не постеснялся прервать эту идиллию выражением своего возмущения.