Музыкальный приворот

— Начнем? — задорно выкрикнул синеволосый, на секунду отбирая микрофон у коллеги по сцене. — Начнем или нет???

— Начнем! — заорал зал.

— А может, нам уйти?? — надрывался парень, заводя толпу.

— Не-е-е-е-ет!!— еще громче заорала публика, видимо, испугавшись, что в таком случае им не возместят деньги за билеты.

— Вы точно хотите нас слышать?? — приложил свободную руку к уху неугомонный парень, снявший рубашку и остающийся сейчас в черной майке.

Да точно-точно. Иначе зачем бы они пришли? От скуки?

Зрители, которые едва ли не подпрыгивали от переполняющих их эмоций, очень громко сообщили своим кумирам, что они очень хотят, чтобы шоу началось.

И оно началось.

Заиграла тяжелая мрачная музыка, давящая на уши, яростно заметалось по сцене лазерное освещение, и не менее яростно стали выплескивать свою энергию застоявшиеся фанаты творчества группы "На краю", которые прыгали, толкались и хором подпевали солисту. Кей, взяв обеими руками микрофон и поднеся его близко к губам, исполнял самую первую популярную песню, сделавшую его группу известной едва ли не мгновенно. Песня называлась странно "Белый и горький", и речь здесь шла вовсе не о шоколаде, а о жутких любовных переживаниях не кого-нибудь, а маньяка-убийцы, между прочим. Я несколько раз слышала этот трек у Нинки (несколько сотен раз, если быть точной) и знала, чем кончатся маньяческие переживания: возлюбленная, которую он попытался похитить для создания здоровой ячейки общества, то есть, семьи, зарезала его ножом и убежала. А он, несчастный и окровавленный, целовал выроненный ею платок, испачканный в его крови, пробуя его почему-то горький вкус, а потом-таки отошел в мир иной.

Увы, я успела послушать только одну эту песню. Из-за Нинки. Сначала она мне позвонила, но по понятным причинам я разговаривать с ней не стала — все равно слышно не будет. Потом она мне написала смс:

"Ты где? Немедленно приходи к залу, где была пресс-конференция!!!"

Пока я раздумывала, идти мне или не идти, она прислала еще штук пять подобных сообщений.

Лучше пойти. Нинка, скорее всего, убедилась в том, что магический способ привораживания не подействовал, и теперь рвет и мечет. Может быть, даже мечтает убить экстрасенса.

Да, у нее точно ничего не получилось — ее любимый Кей во все горло поет уже вторую песню, сжимая в руках микрофон так, что костяшки пальцев побелели. И ни к кому он не приворожился. Зато выдал сейчас мощный гроул в припеве, я аж вздрогнула! А глупая Нинка потеряла возможность поесть на халяву и посмотреть последний концерт в городе своих "милашек".

Я вышла из "Карамели" и с трудом нашла зал, в котором проводилась пресс-конференция. Сейчас там было относительно тихо и спокойно. Звуки рок-концерта были приглушены стенами.

Моя подруга стояла около входа в зал с крайне рассерженным видом, подпирая спиной стену. Голубые глаза пылали какой-то безграничной злобой, волосы были слегка растрепаны, ноздри трепетали.

— Ну, приворожила? — с откровенной усмешкой спросила я, приближаясь к Нинке.

— Ты дура? — не в тему спросила она.

— Нет, дура ты. Нина. Я заранее знала, что ничего не получится, — отозвалась я с превосходством. — эта Альбина, или как ее там, жуткая шарлатанка. Но ты не расстраивайся, ты этого Кея и так закадришь. Наверное.

— Кто тебе сказал, что не подействовало? — обозлено прошипела она и стукнула кулаком по стене. Если бы я, к примеру, видела ауру людей, как герои компьютерных игр, не сомневаюсь, что узрела бы вокруг Нинки настоящее огненное пламя!

Я опешила:

— Подействовало?? Это как? — я абсолютно не верила в странную магию Альбины.

— Это обыкновенно! Но не на того! — невнятно объяснила Журавль, нервно дернув плечом. — Вот дерьмо, так ноги болят, а тут еще такое...

— Да какое? — едва ли не прыгала я вокруг подруги. — Расскажи! Что произошло?!

— Полнейший отстой, Катька...

Девушка принялась за свой рассказ, изредка с выражением вспоминая чью-нибудь маму или других родственников, а также прочие нелестные выражения.

Расставшись с Катриной, Нина спешно пошагала в сторону гримерок. Удостоверение журналиста, болтавшееся на шее, сегодня пропускало ее туда, куда раньше ей, как обычной фанатке, вход был заказан. От осознания этого на пухлых розовых губках лжеангела играла почти что победная улыбка. Девушка привыкла, что она получает желаемое, а вот средства достижения цели ее совершено не волновали — они могли быть любыми. К тому же с ней была любимая подруга, согласившаяся помочь и поддержать.

План клуба Нинкой был изучен уже давно, поэтому она знала, куда идти. В гримерную к группе ее, конечно, все равно не пропустят, но выполнить пункт N 2 она сумеет. Посмотрит своему Кею в глаза, когда он будет выходить оттуда, чтобы пройти на пресс-конференцию. Перед этим она не забыла выпить залпом содержимое бутылечка, которое показалось Нинке чуть подслащенной водой.

Она остановилась посредине коридора, по которому в пресс-зал должны были пройти музыканты.

Пункт N 2 удалось провернуть очень легко — молодые люди вообще всегда обращали на нее внимание. Парни из группы "На краю", шедшие под предводительством приторно-красивого менеджера и пары сотрудников клуба, исключением не стали. Один из последних, важный дядька игриво ей подмигнул.

Контакт глаза в глаза с Кеем получился. Увидев так близко своего будущего молодого человека (а в этом уверенная в себе Нина ни в коем случае не сомневалась), девушка почувствовала, как ее сердце переполняется бурной радостью и каким-то волнующим приятным чувством. "Ты будешь моим" — сказала она про себя, закусывая от радости нижнюю губу. Пластиковый пакет с магическими штучками она крепко сжимала в руках. Так как в саму комнату, где переодевались и гримировались музыканты, ей было не войти, девушка решила проводить все магические манипуляции около двери. Тем более в этом хорошо освещенном коридоре людей больше совершенно не наблюдалось.

Достав пирамидку Боэ и положив пакет прямо на пол, Нина выполнила все требования с 4 до 7 пункта: поводила руками над пирамидкой, представляя Кея во всей красе. Никто ей не мешал, и она совсем не торопилась. Затем снова выпила волшебной воды и стала ждать, когда сможет вновь увидеть солиста группы. Нина планировала так и оставаться возле двери гримерной — парни же все равно будут возвращаться обратно, и это прекрасный шанс пообщаться. Тем более, что Альбина, когда брала деньги, заверяла, будто подсознательно настроила молодого человека на симпатию к ней, Нине.

Пункт 8 вызвал кое-какие сложности — красный камень любви следовало оставить в закрытой комнате, как в "месте сбора его энергетики". Подумав, девушка выбрала самый тоненький и маленький камушек и с трудом просунула его в щель между дверью и стеной, едва не сломав ноготь — это послужило катализатором к тому, что в неспокойной головушке тут же начали придумываться сами собой не самые милые ругательства как для тех, кто строил и проектировал клуб, так и для Альбины и ее камней любви.

Мысленно наругавшись всласть, Нинка вновь встала около гримерной и принялась ждать, нетерпеливо постукивая ногой. Пока Нинка выполняла ритуал для приворота, мозоль почему-то совсем перестала болеть, а теперь жгла кожу с новой силой, заставляя Журавля придумывать заковыристую брань еще и для продавцов из бутика. Подумав, что все равно никого нет, светловолосая девушка сняла туфли, и ей сразу же стало легче.

Пока Нинка размышляла с коварной улыбкой на лице о том, как она будет представлять Кея своим многочисленным знакомым, а также родственникам, и как все ей обзавидуются, в полутемном коридоре появился чей-то мужской силуэт. Приглядевшись, Нинка с изумлением поняла, что это барабанщик любимой ею группы "На краю". Он шел, засунув руки в карманы, глядя под ноги и насвистывая что-то безмятежное. Как уже говорилось выше, этот парень имел прозвище Келла и отличался от своих одногруппников несколько эксцентричным характером, задорностью, веселостью и любовью к шуточкам, не всегда, впрочем, остроумным и приличным, а также хулиганским нравом и бесшабашностью, присущим многим молодым людям холерического темперамента. На ударной установке Келла играл с большим энтузиазмом и весьма профессионально — он мог выдавать неплохие скоростные сбивки, да и игра его, по словам одного из многочисленных Нинкиных знакомых, увлекающихся тяжелым роком в целом, и барабанными партиями в частности, была "технична, музыкальна и мощна". На живых выступлениях группы нередко можно было услышать его соло-партии с замысловатым барабанным рисунком, поднимающие всеобщий драйв.

Нинке Келла, конечно же, нравился, но гораздо меньше беловолосого солиста. Из-за врожденной гордости, девушка не стала бросаться на молодого музыканта с требованиями дать автограф и сфотографироваться на память, решив, что если у нее будет собственный Кей, то автографы и фото ей уже будут без надобности, а если и понадобятся, она спокойно их добудет.

Стараясь не обращать внимания на Келлу (это далось любопытной блондинке с трудом), Нина сделала вид, что ей интересен пол.

"Иди отсюда, иди, — про себя приказывала барабанщику она, — у меня тут дело экстрасенсорной важности. Иди мимо, мимо..."

Но молодой человек с синими волосами не послушался ее ментальных просьб, мимо проходить не стал, а, дошагав до двери в гримерную, остановился, медленно повернул голову в ее сторону и очаровательно улыбнулся.

— Привет, милашка, — сказал он, оглядывая Нинку с ног до головы, словно хотел купить и не знал, сколько заплатить.

Немного ошарашенная таким поворотом событий девушка кивнула головой.

— Что ты тут делаешь? — весело спросил Келла, все так же глядя на нее. Нинке совсем не нравилось, когда на нее так откровенно пялились, и она слегка занервничала.

— Стою, — процедила сквозь зубы она.

— Стоишь? — темные, чуть прищуренные глаза молодого человека остановились где-то в районе ее груди. Девушке это явно не понравилось — она недовольно посмотрела на музыканта. Ей даже взгляда не пришлось поднимать: они оба были примерно одного роста.

— Ты красива, — вроде бы парень делал комплимент, но делал это с таким видом, словно красивой Ниночка была благодаря именно его собственным усилиям.

— Спасибо. Я знаю. — Не удержалась блондинка от последнего предложения.

— Это знаю и я, кошечка.

Музыкант в скоростном режиме начинал Журавлику "разонравливаться". К тому же от него пахло ненавистной мятной жвачкой, а мяту девушка не переносила с самого детства. Да и голос Келлы был с подозрительно дурашливыми нотками.

— Постоим вместе?

— Наверное, не стоит, — отодвинулась от него подальше Нина.

— Почему? У тебя обалденные ножки. Ты очень классная. Как раз для меня, — сделал ей еще один сомнительный комплемент молодой человек, улыбаясь во весь рот. Нижняя его губа справа была украшена металлическим пирсингом-кольцом, в брови виднелась штанга с острыми шипами, да и оба уха были тоже проколоты — чего стоило только длинное спиральное украшение, тянущееся от хряща до мочки и называемое "индастриал штанга".

— Спасибо, — с неприязнью ответила девушка, — но я одна хочу побыть.

"Проваливай, что тебе надо?"

— Ты какая-то странная, — поморщился Келла. — Может, ты наша фанатка?

Нинка, которая начинала злиться, помотала головой.

"Что приперся, даун? Иди своей дорогой! У тебя пресс-конференция" — думала она про себя, но хамить не хотела. Вообще, у нее была такая проблема — большинство людей девушку жутко раздражали, и всех их хотелось поставить на место, предварительно сказав им, сколько конкретно у них недостатков и куда нужно пойти, чтобы их исправить. Только вот часто ей приходилось молчать, улыбаться и строить из себя глупую и милую куклу, чтобы суметь понравиться людям и завладеть их доверием. Лишь избранные видели Нину Журавль такой, какой она была на самом деле, без покрова вечной маски добросердечного земного ангела, а именно ее лучшая и единственная подруга Катя, брат, сестра, родители, кое-какие другие родственники, а также некоторое число бывших поклонников, над которыми девушка любила поиздеваться. Превращение из ангела в Демона их всегда шокировало. Младший брат Сергей по этому поводу как-то даже сыронизировал, что это "метаморфоза из феи в тролля", за что получил кучу подзатыльников и укус руки от любящей сестренки. Увы, физически расправиться с Келлой блондинка не могла.

— Значит, ты просто так тут стоишь? — с такой же дебильной, по мнению Нины, улыбкой, переспросил синеволосый и протянул. — Про-о-осто та-а-ак ничего не быва-а-ает... Точно просто так?

Она утвердительно тряхнула головой. Белокурые волосы упали на лицо вьющимися прядями — перед тем, как приехать в клуб, девушка долго мучила парикмахершу в любимом салоне красоты, и та в результате сделала ей красивую и пышную прическу, устав от своей назойливой и критичной клиентки так, как будто бы укладывала волосы, по меньшей мере, целому дивизиону гламурных девиц.

Келла, ничуть не стесняясь, осторожно заправил выпавшие пряди Ниночке за уши. Она от ярости побелела, но все еще молчала — прикосновения к себе она терпеть не могла, тем более от незнакомого "панка". Если бы рядом находились те, кто отлично знал характер девушки, они бы удивились такой ее длительной выдержке.

— Ты мне нравишься, — доверительно сообщил молодой человек, приближаясь к ней.

— Н-да? — Процедила сквозь идеально белые и ровные зубы Нинка, вопреки логике большинства обожающая посещать стоматолога.

— Очень, — с этими словами парень оперся рукой о стену очень близко с Нинкиным плечом и наклонился к ее лицу — их носы едва ли не соприкасались. — Повеселимся этой ночкой, девочка, м?

Такое предложение, а также запах мяты прорвали барьер терпения незаметно сжимающей кулаки девушки, и она, бесцеремонно отпихнув от себя Келлу, который этого явно не ожидал, спросила сквозь зубы:

— Чего надо, мальчик?

Тот несколько удивлено поднял проколотую бровь и весело засмеялся.

— Не вижу ничего смешного. Лапы убери и скачи дальше, придурок. — Презрительно посмотрела на него блондинка.

— Ну милашка... Так вот ты кака-а-ая... — протянул парень и поинтересовался нормальным голосом. — А почему ты туфли в руке держишь?

— Чтобы проломить череп тому, кто будет ко мне приставать. Шуруй, давай, пока я добрая! — рявкнула Нинка, которую очень нервировало появление синеволосого. Вдруг она из-за этого идиота пропустит своего Кея? И тогда все пойдет насмарку...

А со сцены он казался таким клевым.

— Ты мне нравишься. Я хочу с тобой пообщаться поближе. Я Келла, а ты? — не обращая внимания на грозные интонации девушки, спросил он, внимательно глядя на нее чуть раскосыми светло-карими глазами с черными крапинками вокруг зрачков.

— А я твоя смерть, придурок, — ничуть не стесняясь, огрела его по голове туфлей Нина — парень наклонился слишком близко к ее рассерженно искривленным губам.

— Ты чего?! — отпрыгнул Келла, и на его красивом и слегка ассиметричном лице появилась неподдельная обида. — А если ты мне этим каблуком голову бы реально раскроила?