Музыкальный приворот

— Жаль, что не раскроила. Проваливай, давай в темпе, мальчик, — сжала губы в тонкую полоску Нина, небрежно вертя туфлю в воздухе. — Я же сказала — шуруй!

"Мальчик" молча посмотрел на девушку, явно что-то взвешивая в голове, потом как-то нехорошо улыбнулся и неуловимым движением вырвал из ее рук грозное оружие, купленное в дорогом обувном магазине. А потом подхватил Нинку на руки и затащил в гримерку, которая, к ее ужасу оказалась открытой. А она ведь чуть ноготь не сломала, пока запихивала камень любви в щелку — и нужно ведь было всего лишь повернуть ручку двери!

Одновременно блондинка брыкалась, царапалась и пыталась укусить Келлу за руки. Один раз у нее это даже получилось — только вместо запястья она цапнула музыканта за шею. Наверное, парню стало больно, и он выпустил ее из рук.

— Чертова вампирка! — заорал он громко, перекрывая ее нецензурную трехэтажную брань. — Ты, вообще, девка??

— Нет, я мужик!! — со всей силы огрела его по плечу Журавль (она целилась в голову, но музыкант ловко увернулся) и добавила еще пару ругательств, от которых слегка загорелые щеки Келлы покрылись стыдливым румянцем.

— Капец, ты... — пробормотал он, отбиваясь от цепких рук девушки. Пара ее ударов достигла своей цели. — Ну, в тебе и силы!!

Молодой человек вновь приподнял ее и, стараясь увернуться от града ударов, бросил девушку на мягкий диван. А перед этим умудрился чмокнуть в щеку, разозлив Журавлика еще больше.

— Успокойся. — Велел он.

— Сейчас. Не подходи! — ощетинилась блондинка, затаившись среди вороха одежды. Келла неизвестно почему покачал головой и расхохотался.

Нинка краем глаза заметила в гримерной, в которую она раньше так мечтала попасть, небольшой складной ножик, забытый кем-то на столике около большого зеркала. Кстати, как мельком успела заметить внимательная девушка, в этой комнате выглядело все не совсем так, как по ее представлениям должна была выглядеть гримерная музыкантов или артистов. Минимум мебели: несколько высоких зеркал с заставленными столиками, длинная металлическая вешалка с большим количеством концертной одежды, стол с пепельницами и водой, два мягких дивана, на которых кто-то складировал в беспорядке кучу вещей. Повсюду бутылки из-под колы и пива, обертки, смятые тексты песен и ноты, медиаторы, провода, рюкзаки или сумки, чья-то гитара в чехле в углу, еще одна рядом...

Заметив нож, порядком испуганная поведением уже бывшего кумира, Нинка, которая вполне отдавала себе отчет, что она намного слабее этого кретина с синими волосами и просто так с ним не справится, решила добыть холодное оружие и сбежать. Про Кея она на время вообще забыла. Какой тут Кей, когда на ее честь, возможно, покушаются идиоты!

Келла, весьма удивленный как физическими способностями, так и словарным запасом хрупкой и милой с виду высокой блондинки, решил немного передохнуть, и отступил к двери, недовольно морщась. Одновременно он хулиганским голосом уверял девушку, что ей с ним понравится. Мол, он нежный, заботливый и все такое.

Нинка, которую он уронил на диван, затаилась. Осторожно проползая по чьей-то зеленой толстовке и черному пуловеру, она не сводила прищуренного взгляда с парня. А тот, в свою очередь думал: "Боги, она на меня как змея смотрит!" — и размышлял, как бы успеть запереть девушку в комнате и сбежать. Андрей за столь длительное отсутствие на пресс-конференции по голове не погладит и опять наедет с претензиями... Времени у парня оставалось совсем мало.

Внезапно Нинка сделала прыжок вперед, напомнив Келле дикого миниатюрного кенгуру, схватила нож и, выставив его вперед, кинулась на опешившего барабанщика.

— Ты что?! — заорал он, не сомневаясь, что эта сумасшедшая с легкостью всадит ему нож куда-нибудь под ребра. — Убери, нельзя!!

— Можно! — кровожадно фыркнула девушка, выставив нож перед собой. — Проваливай, наркоман!

— Я не наркоман, — очень скромно отошел от двери синеволосый, косясь на поблескивающий в электрическом свете нож.

— Ты просто псих! И дятел! Тупой скот! — с этим воплем Нина распахнула дверь и выбежала в коридор. Туфли она машинально сжимала в руках.

"Правду про него газеты писали — нарик проклятый!" — на ходу думала она, желая, чтобы барабанщика утащили куда-нибудь в преисподнюю.

Выглядывая из-за угла, светловолосая девушка выждала, когда синеволосый наглец уйдет и вновь вернулась на свой пост, помня о том, что она должна пообщаться с Кеем. Сердце ее гневно выстукивало барабанный военный марш.

Только пообщаться этим вечером им все же не удалось. Когда она, почти через час, с замиранием сердца увидела толпу, идущую с пресс-конференции и состоящую из музыкантов ее любимой группы, откуда-то взявшихся техников, многочисленной администрации клуба, а также менеджера ребят с холеным лицо, Нинка уже готова была выскочить навстречу Кею, как вдруг ее опять заприметил сумасшедший огурец по имени Келла и с радостным восклицанием: "Моя малышка!", бросился к ней.

Журавль оторопела.

— Ты чего убежала? — укоризненно обратился он к девушке. — Я тебя напугал, да? Слушай, прости, просто ты мне так реально понравилась, что я ступил... Не знаю, что со мной такое... Ты мне, короче, нравишься, леди.

Дальнейшее Нинка не слышала. Она вдруг перестала чувствовать стук сердца. В ее голове что-то щелкнуло (она искренне надеялась, что это не клюв), и к своему огромному ужасу, Нина поняла, что магический ритуал каким-то образом влюбил в себя не Кея, а Келлу! Может быть, потому, что именно он увидел ее самым первым после ритуала, а может быть, еще по каким-то причинам.

"Я убью чертову ведьму Альбину своими руками! Чтобы она сгорела!!" — никогда не подозревала себя в неправильных действиях девушка. Во всем и всегда были виноваты другие.

— Слушай, давай получше познакомимся, а то ты меня не так поняла, детка! — Направился к Нине Келла, когда как ее драгоценный Кей, не обращая на нее, красавицу с шикарной прической и длиннющими ногами, никакого внимания, заходил в гримерную, разговаривая о чем-то с черноволосым бас-гитаристом! Рядом с назойливым ударником же остался один из близнецов, в котором Нинка не без труда, узнала Фила. Ей почему-то вспомнилось, что младшая сестра Кати, надоедливая и болтливая Нелька, этого самого Фила любит больше всех. Он, видите ли, самый милый, хотя на сцене может выглядеть очень диким.

— Ты знаешь, наркоман, — очень внимательно поглядела на молодого человека Нина, — лучше не надо.

— Почему? — нисколько не обиделся синеволосый, во все глаза уставившись на девушку.

— Потому. И не приближайся ко мне, — сощурилась Нинка

— Приходи на наш концерт, — вмешался вдруг Фил, поправляя рукой сложную светло-каштановую прическу. — Я вижу, ты Келле нравишься. И вообще ты здорово выглядишь, очень женственно.

Голос у гитариста был не таким противным, как у Келлы, и выглядел парень так же здорово, как на постерах. И не ел ее глазами. И вообще, был каким-то по-детски трогательным, явно отличаясь от сценического имиджа. Поэтому ему Нина симпатизировала и грубить не стала.

— Извините, я занята, — с достоинством сказала девушка и направилась в противоположную сторону, одновременно думая, что в первую очередь она отрубит коварной мошеннице-экстрасенсу, и как ей отвязаться от Келлы, которого ей просто хотелось пристрелить. Второе место уверенно держали мысли о том, как теперь ей, Нине Журавль, расчетливой и упрямой девушке, привыкшей добиваться своего, приворожить симпатяжку Кея?!

— Нет! Приходи, малышка! — то ли с надеждой, то ли с весельем в голосе выкрикнул Келла и молниеносным движением бросил на стоящий рядом одинокий столик с расположившимся на нем цветочным горшком, узкую и длинную цветную бумажку. А потом... миг — и вырвал из рук девушки сумочку.

— Ты что, совсем Nзапрещено цензуройN? — далее из уст Нины полетели новые забористые матерные выражения, достойные лучших сапожников. Но поймать коварного музыканта она так и не смогла — помешала непонятно откуда взявшаяся охрана, буравившая девушку тяжелым взглядом.

— Приходи на концерт! Там и отдам!! — подмигнул ей синеволосый, прячась в гримерной. — Билет на столике! Я буду жда-а-ать!

В душе Нинки яростно заколыхалось пламя злости, грозящее перерасти в лютый пожар. От злости блондинка даже на пару секунд забыла, как дышать, и только лишь яростно сжимала кулаки, едва не сломав при этом ноготь.

В сумке оставались все деньги, кредитная карточка и множество других дорогих сердцу Нинки вещей вроде косметички, духов или флешки с любимыми ужастиками, с которыми девушка не желала расставаться. Конечно, она могла бы сейчас заявиться в гримерную и устроить грандиозный скандал в своих самых лучших традициях, да только она не хотела показывать своего истинного лица Кею. К тому же ей что-то подсказывало, что ее приходу там явно не обрадуются и, не глядя на ее, Ниночкины, немалые достоинства, примут за фанатку и выставят вон.

Почти что полчаса Журавль успокаивалась, сидя на подоконнике в женском туалете и придумывая разнообразнейшие кары проклятому Келле и не менее проклятой Альбине за такую подставу. В милой головке проносились самые разнообразные сцены казни: от четвертования до утопления.

Это же надо такому случиться! Ее драгоценный план провалился! Кей не сможет быть ее собственным парнем! Наркоманский ублюдок Келла своровал сумку! Еще и шантажирует!

Сначала она хотела позвонить отцу, но потом передумала — тогда ей и самой достанется. Папа и так не одобряет всех этих походов в клубы. И вообще, он думает, что средняя дочь сегодня пошла на Музейную ночь...

Чуть успокоившись, Журавль решила поговорить с Катриной, но почему-то связь отсутствовала, и Нинка смогла отправить смс и позвонить только через некоторое время. Плохая телефонная связь понизила ее настроение еще на пару градусов. Потом она все-таки написала Радовой сообщение, они встретились, и Нинка с видом рассерженной тигрицы сообщила, что с ней приключилось. Злость проходила. Присутствие лучшей подруги всегда ее успокаивало.

Ох, ну и зла же она была!

А я была поражена. Пусть и неправильно, но любовная магия, или как там называла свои манипуляции с энергетикой Альбина, действовала, и это было самым невероятным!

Это сработало! Нинка почти что приворожила Кея!! Удивительное рядом! Хоть оно и неправильное...

— Чего радуешься? — хмуро глянула на меня подруга. — И что мне делать? На хрена мне этот кособокий урод?

— Кто? — не поняла я.

— Келла, кто! — взмахнула сразу обеими руками девушка. — Чертов ублюдок, угораздило же его появиться не вовремя!

— Да, я помню, он во время конференции уходил... а пришел счастливый донельзя, — вспомнился мне уход синеволосого.

— Сумку-то твою пойдем выручать? — спросила я раздраженную подругу.

— А как ты думаешь? — огрызнулась она. — Там все мои вещи... Поганый извращенец! — завопила она внезапно. Наверное, Келлу вспомнила.

— Слушай, может тебе согласиться хотя бы на этого синего? — спросила я ее. — Глядишь, так и к Кею подберешься. Келла этот не страшный совсем. И тоже музыкант.

— Хватит глупости говорить, — отмахнулась она. — Пошли в концертный зал. Я свои деньги так просто ему не отдам. И вообще — никто не смеет мною манипулировать, тем более такой прыщ!

— Ну, он же из твоей любимой группы, — попыталась поддеть Журавлика я.

— Он теперь — исключение, — рявкнула подруга, которая быстро разочаровывалась в людях. — Идем! И я ему устрою прописку в Аду, Nзапрещено цензуройN!

Лучше бы она вообще на концерт не ходила. Честное слово, я пыталась уговорить ее все-таки позвонить отцу. Он человек влиятельный. Вмиг разберется с пропажей сумки. Но Нинка упрямее самого противного осла — куда там мне ее уговорить!

На концерт Журавлю даже не понадобился оставленный барабанщиком билет — у нас ведь были журналистские пропуска.

Когда мы вошли в трясущийся и вибрирующий от топота, ора и громкой музыки зал, освещаемый мощными прожекторами, я прижалась к подруге — так страшно мне стало. Я в принципе знала, что такое слэм, но попасть в него мне вовсе не улыбалось. Когда мы втиснулись в толпу, уверенный и усиленный микрофоном голос Кея разносился по всему залу:

— ... разделяйтесь на две половины! Давайте-давайте! Сделаем "стену смерти"! Когда я скажу три — и только когда я скажу три — разбегайтесь!! Разбегайтесь, слышите?!

— Да-а-а-а-а!! — взревел зал радостно. Вот же мазохисты!

Слэм — это небольшой персональный ад, когда разгоряченная публика начинает агрессивно толкаться и врезаться друг в друга, махая руками и ногами. "Стена смерти" — своеобразная стенка на стенку. Это когда поклонники тяжелой музыки разбегаются и со всей дури врезаются друг в друга. Кому-то нравится, и кто-то принимает в этом действе самое активное участие. А вот меня точно затопчут. Парни здесь совсем не маленькие и не хиленькие.

Моя подруга тоже это прекрасно понимала. Поэтому мы с Нинкой молча взявшись за руки и уворачиваясь от прыгающих парней и девушек, подобрались к стеночке. Некоторые поступили так же — в слэме хотели участвовать не все, хотя желающих было очень много. Самые яростные из них образовали перед сценой с подбадривающими поклонников музыкантами, мошпит — круг, в котором самые активные действия слэма и производились. Именно там должна была сейчас появиться стена смерти. Кажется, если я ничего не путаю.

Пробрались мы к спасительной прохладной стене вовремя. Потому что буквально секунд через сорок Кей под мощные аккорды бас-гитары оглушительно закричал:

— Готовьтесь, готовьтесь! Раз... я говорю раз... два, малыши, не боитесь?... два.... Три!!!

И фанаты побежали друг на друга. Веселье началось под захлебывающиеся резкие звуки музыкальных инструментов.

Вроде бы мне слышались звуки врезающихся друг в друга тел, но, думаю, это мне всего лишь казалось от излишней эмоциональности.

Я не видела, что там происходило с бушующими поклонниками, но, судя по тому, как наверху, находясь в своем красивом ВИП-зале, прилипли к перилам журналисты, на мош пите было весело! Сверху одновременно снимали на камеры и фотоаппараты. Еще бы, там, наверное, настоящая мясорубка! Кажется, про группу "На краю" напишут очень много статей.

— Распрыгались! — проорала мне на ухо еще больше обозленная Нинка. Как бы у нее нервный тик не начался.

Я согласна кивнула головой.

Мы с ней стояли возле стенки довольно долго, дожидаясь, пока толпа успокоится полностью. Нинка хотела пробиться к самой сцене, потому как она не совсем понимала, как "синильный козел" разглядит ее в такой толпе.

— Сейчас пойдем к сцене! — громко, чтобы я слышала, орала она мне на самое ухо. Я, чувствуя, как жесткая и громкая музыка заставляет вибрировать легкие, отвечала ей:

— Да ни за что!! Я туда не пойду!

Мне было страшно идти в самую гущу разгоряченных любителей альтернативной музыки.

— Пойдешь! — кричала в ответ Нинка. — Ты же моя подруга! Немедленно пошли!!

— Я не самоубийца!! — пыталась я перекричать музыку и с сожалением констатировала, что сделать этого не смогу, даже если мой голос усилить в четыре раза.