Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Надо ребят позвать! — спохватилась вдруг одна из них — с точно такими же синими волосами, как у барабанщика, только у нее пряди были длинными и струились по спине. — Наши парни Келле помогут!
Когда я оглянулась — этой девушки уже и след простыл. Та-а-ак, сейчас она еще желающих подраться позовет. Тогда они точно тут устроят старую добрую потасовку. И где вообще, охрана, интересно мне знать? А менеджер куда пропал? Почему я нашла синеволосого и Нинку, а он нет? Может, мне самой позвать охрану?
Я подняла глаза на подругу — надеюсь, ей хватит ума не вмешиваться и перестать ругаться с брюнеткой? Увы, она оправдала мои ожидания только наполовину. Заключив временное перемирие, одновременно обе кричащие девицы обратили внимание на своих спутников. Брюнетка вопила:
— Что ты стоишь, Игорь! Надери ей задницу!! Она меня оскорбляет!
— Я не бью девушек, — слабохарактерно отозвался этот самый Игорь.
— Тогда парню ее врежь! — требовала реванша брюнетка. — А я ей сама устрою, слышишь, стерва?
— Настенька, успокойся, — попробовал успокоить ее Игорь
Нинка тем временем, уперев руки в боки и вновь оскорбив барабанщика, а потом повернулась к недругам Келлы и зло выговаривала:
— Ты, Мистер-Я-Крутая-Мышца, делай отсюда ноги. Побыстрее.
— Чего? — вытаращил на нее круглые рыбьи глаза тот. Очки облитый уже снял.
— Того! Вали домой к мамочке дальше жрать анаболики! А этим синим я сама займусь! И убью тоже сама! А пока не трогай его! — грозно прорычала подруга, явно пугая своим поведением этого парня.
— Э-э-э, ты что, киска?
— Убирайся, смерд, — фыркнула еще раз она. — Я сказала, пошел вон. И не смей его трогать. — И она кивнула на напряженного Келлу.
Надо же, можно сказать, моя подружка решила защитить синеволосого умника, прозванного ею же рылом!
Мне оставалось только удивляться.
Если так подумать, Нинок и музыкант похожи на безумную парочку... Экстрим-парочку.
— Ты мне че, приказы приказываешь? Вот же ты мразь немытая! — удивленным тоном одарил качок Нинку милым эпитетом. — Все такие девочки-блонди — Nзапрещено цензуройN!
Один из молодых людей из его группы грязно выругался, подтверждая слова друга, но и для него заботливая Ниночка нашла доброе слово:
— Замажь хлебало, увалень! Я тебе сейчас кишки изо рта вытащу.
Келла с уважением покосился на мою подругу и что-то ей произнес, но я не расслышала его слов.
— Парни, давайте его вместе проучим? — обратился затерорризированный собственной пассией Игорь к приятелям.
— И девку его заодно! — выкрикнула Настенька, мечтающая вырвать Нинке все волосы на голове и пересадить их на лицо блондинки.
— Это мы сейчас вас проучим! — прибыли новые действующие лица — молодые парни неформально-хулиганского вида. Одеты они были в темные футболки, на которых красовался логотип группы "На краю" — контуры летящего вниз молодого человека с абстрактными прозрачными крыльями, над которыми развивались замысловатые буквы "Н.К.". Эти ребята не выглядели накачанными, напротив, были жилистыми, но даже я могла определить, что кое-какой опыт уличных боев у них точно есть.
В этот момент совершенно некстати вспомнилось, что в нашей семье никто, кроме дедушки-военного, к его большому разочарованию, драться не любит и не умеет. Из представителей мужской половины, я имею в виду. Нам с Нелькой это совершенно и не нужно. Хотя сестрица та еще боевая штучка. В отличие от нее, Эдгар дрался, а, вернее, был бит целых два раза в жизни: лет в шесть и в одиннадцать, когда старшеклассник хотел отобрать у него деньги на школьные завтраки. Папа как убежденный пацифист вообще выступал против всяческого насилия, пытаясь все решить мирным путем, а Леша имел очень быстрые ноги — при случае просто сбегал от опасности куда подальше.
Зато эти поклонники "На краю" драться любили и, что самое главное, умели.
— Келла, хай! — крикнул один из них, видимо, знавший барабанщика лично, а потом без лишних разговоров кинулся на парня в мокрой майке и вмазал тому по лицу.
Я и глазом моргнуть не успела, как завязалась драка. Почему-то некоторые глазевшие на это безобразие молодые люди приняли лестничный бой за некое развлечение и тоже полезли в самое его пекло. Наверное, косточки решили размять.
А охраны все не было. И это казалось мне странным. Зато появились заинтересованные и нетрезвые журналисты (их я сразу узнала, недаром же мы вместе просидели столько времени в ВИП-зале поглощая халявную пищу).
— Ух ты, какая баталия! — возник около меня тот самый мужик в зеленом пуловере, которого нагло обманула Нинка. Меня не вспомнил. — Девушка, обратился он ко мне, — а что тут происходит?
— Кажется, пьяные дерутся, — наврала я, высматривая среди парней, схватившихся друг с другом, подружку. Ее я почему-то не видела, как и синей макушки Келлы.
— А директор говорил, что у них тут такая охрана знатная, — усмехнулся мужик, — и камеры наблюдения повсюду. Девушка, девушка! Вы это куда? Вернитесь!
А я, громко сглотнув, решила пробраться на лестницу, чтобы найти Нинку. Вдруг ее там уже по кумполу тюкнули, и она валяется без сознания??
Честно сказать — было страшно. Мне один раз чуть было не заехали по голове, а во второй раз я едва увернулась от чьего-то острого локтя совершенно случайно.
Что же, Катя, больше не будешь осуждать молодых девиц в романах со странным поведением — сама только что расписалась в собственном ярчайшем кретинизме. Может быть, это у тебя больше шестнадцати тараканов в собственной головушке?
— Дура! — заорал мне один из ребят Игоря, отчаянно отбиваясь от совершенно левого парня, не имевшего никакого отношения к "разборке". — Ты куда лезешь??
Какой же заботливый! Жаль, что отвлекшись на меня, он получил от противника профессиональный хук справа, под ребра, и выбыл из игры под названием "драка дискотечная, ночная".
Не знаю, парень, куда лезу, честное слово — не знаю. Я же ведь действительно — дура. Да, с этого момента меня так и нужно называть... Я ведь и имя все хотела себе поменять — теперь на Дуру и оформлю новый паспорт.
А потом, проползая около самых перил, я увидела кровь — на лице одного из дерущихся. Темно-красная, почему-то густая, как кисель, она беззаботным ручейком текла из носа, капая на белую футболку и оставляя на ней замысловатые разводы.
Кровь...
Я очень-очень боюсь вида крови. Каждый раз, когда мне нужно идти в поликлинику, чтобы сдавать анализы, я едва ли не хлопаюсь в обморок только от одного вида многочисленных прозрачных пробирок, в которых находится чужая кровушка. Те два раза, когда у меня брали кровь из вены, я теряла сознание на радость врачам, привыкшим ко всякой гадости еще в своих медицинских вузах и почему-то дико радующихся, если другие, непосвященные во всю "кроваво-мясную кухню" боятся крови или вида трупов. А уж как весело мне становится раз в месяц....
Итак, моя мнительная нервная система в очередной раз дала сбой. Стало нечем дышать, закружилась голова... Мозговой центр отдавал нервным клеткам ясную и четкую команду: "обморок". Нет, если я здесь упаду, это наверняка ничем хорошим не закончится!! Я попыталась взять себя в руки — но, естественно, этого у меня не получалось. До сих пор ощущая себя набитой дурой, я смиренно прикрыла глаза и сползла по стенке вниз, ожидая, что меня сейчас затопчут дерущиеся с азартом (и поэтому ничего не видящие) парни. Но нет — такому не суждено было случиться. Кто-то взял меня за плечи, приподнял, затем ловко, но небрежно схватил за талию и уволок наверх, подальше от дерущихся. А потом прислонил к стеночке, не забывая поддерживать — ноги у меня до сих пор подкашивались.
— Спасибо, Господи, — пробормотала я, облегченно вздыхая.
— Наедине можешь не называть меня Господом, — услышала я в ответ чуть хриплый мужской голос, показавшийся мне знакомым.
Боже, кто бы это не был, награди его, ладно? Любовью награди, деньгами, исполнением желаний. Он же меня спас типа...
— Ты в порядке, девочка? Что с тобой? Тебя ударили?
— Нет. Я боюсь вида крови.
— Вот как. Тебе лучше? Сможешь сама пойти?
— Да, спасибо, со мной уже все хорошо, — отозвалась я, открывая глаза. Понемногу тошнота, подступившая к горлу от вида крови, улетучивалась, захватив в свою компанию головокружение. Я так и видела, как эти две заразы улетают, пакостно смеясь, куда-то наверх, обещая еще вернуться, как только я вновь увижу чью-то жидкую ткань сердечно-сосудистой системы.
— Уверена?
— Да.
— Волшебно. Идем. — Молодой человек твердо взял меня за руку, чтобы вести за собой. Но... Куда идем? С кем это я иду? И кто мой благодетель?
Я снизу вверх поглядела на нежданного спасителя. Сначала взгляд наткнулся на плечи, обтянутые черной плотной тканью водолазки. Потом на шею, на которой висела серебряная цепь с замысловатым кулоном, в чьем центре блестел топаз или какой-то другой голубой камень. Следом заметила кончики серебристо-белых волос, и только потом до меня дошло, что я этого человека уже где-то видела. Не раз и не два... и кажется даже не три.
Точно — на меня смотрели знакомые янтарные глаза. Нинкин Кей! Чтоб мне лопнуть! Это солист "На краю"! Как говорит мой дедушка — "вот так номер, чтоб я помер".
А Кей-то здесь каким боком? А, он же друг Келлы. Пришел спасать одногруппника.... Но мне почему помог? Спрашивать это у музыканта я как-то постеснялась, просто шла за ним, цепляясь за твердую ладонь. Совсем обычная у нашей рок-звезды ладонь, не холодная и не горячая. Ничем не отличается от руки нормального человека — пять пальцев, запястье: все на месте. Только пальцы эти унизаны широкими кольцами из холодного металла, а так — ничего особенного.
Ух ты, Нинка от зависти съест свою собственную сумку, которую у нее стащил Келла! Нет, она съест собственную ногу! Хотя... ей лучше не говорить о моей встрече с ее любимчиком, а то тогда будет велика вероятность того, что сгрызет она мою ногу, и не только ее...
Нет, этот светловолосый мне совсем не нравится, но так приятно, что он меня вроде бы как защитил. А теперь за руку ведет куда-то. Нет, я серьезно, самая настоящая дура — даже не спросила, куда!
— Молодой человек, — не пожелала я показывать свою осведомленность о популярности Кея, — а вы кто?
— Молодой человек, — услышала я очень неоригинальный ответ.
— А мы куда идем?
— К твоей подруге, — ответил он кратко.
К Нинке что ли? А-а-а, она, наверное, с этим синеволосым сейчас. Может быть, Ниночка все-таки умудрилась познакомиться с лидером "На краю" и попросила его привести меня к ней? Я даже восхитилась своей подругой-балдой. Это она что, за неполный час охомутала Кея так, что он ее распоряжения выполняет? Но почему тогда она устроила с барабанщиком клоунский кросс по клубу?
— А зачем вы меня спасли? — продолжала я, не в силах обращаться к нему на вольное "ты".
— Могу обратно вернуть, — сообщил он, расталкивая какую-то компанию на своем пути.
Пришлось отказаться.
В этот момент мы вновь проходили мимо той самой барной стойки и столиков, за одним из которых сидел мой родитель с друзьями. Сейчас они что-то бурно обсуждали. И до меня долетели отрывки фраз мужеподобной Тани:
— Слышали, в этом "Горизонте" только что драка была? А ты, Томас, все твердил, что это "тихое, спокойное местечко"! Я бы на твоем месте не разрешала твоей Катьке здесь шариться!
Кей неопределенно хмыкнул и даже прибавил шагу, но я его тормозила. Тошнота и Головокружение свалили, забыв прихватить Слабость.
Таня громогласно продолжала:
— А то будет Катенька твоя, как вон та девица, — и она небрежно кивнула на меня, не узнавая, — с такими вон дружить наркоманами крашеными! Видали, какие у него глаза красные от очередной дозы? И сама она наркоманка — идет, шатается!
Дядя Боря, единственный из всей компании сохранявший более-менее трезвую голову и острый взор, меня отлично разглядел и подмигнул, показывая большой палец кверху. Одновременно с этим он взглянул на Таню, скорчил кислую мину и закатил глаза к потолку. Мол, совсем они меня достали, а ты молодец, что сбежала и нашла себе крутого парня!
— Ты что, — заявил тем временем папа, который от энного количества спиртного в крови не смог узнать родную дочь, — моя Катюша очень порядочная и скромная. А ее молодой человек — очень интеллигентный мальчик. Совсем не похож на этих всех проколотых-шипастых. Искусство любит...
— Не наговаривай, — услышала я громкий голос еще одного папиного друга с огромной рыжей бородой, — сам-то в молодости ушел в глубокий андеграунд. Тебя из-за этой антисоветчины даже из института выгнали.
— Сравнил наше поколение с ихним! — опять возмутилась Таня, а дальше их разговор я не слышала.
— Идем, — сжал мою ладонь Кей.
Минуты через две я находилась в той самой ВИП-комнате, оформленной в шикарном индийском стиле. Здесь главенствовали все оттенки красного. Всюду была искусно выполненная резьба и роспись. Под ногами мягкой волной стелился пушистый темно-оранжевый ковер с геометрическими яркими рисунками. Огромный круглый и удобный диван, заваленный горой вышитых подушек, был застелен алым покрывалом ручной работы. Напротив двери сияли огромные зеркала в бирюзовых богатых рамах с замысловатым орнаментом. Всюду на меня глядели вазы, шкатулочки, какие-то индийские божества, милые столики, заваленные остатками чьего-то пиршества и заставленные разнообразными бутылками и банками. В воздухе летал тот же самый сладкий и чуть терпкий запах кальяна. Сам прибор для курения расположился в углу комнаты, на низеньком столике. А еще здесь находились качели — в виде длинной скамейки с кольцами по бокам, в которые были вдеты толстые и прочные малиновые веревки, уходящие под высокий потолок.
На качелях беззаботно качался Келла. Нинка как принцесса на горошине, возлежала на овальном диване в окружении пары-другой тысяч подушек: маленьких и больших, круглых и квадратных, пурпурных и зеленых.
— А вот и ты, недостающее звено! — радостно приветствовал меня синеволосый.
— В смысле? — не поняла я.
— В прямом. Воссоединилась с подругой. Смотри, Кей, эта фурия в ангела превратилась, — обратился он к светловолосому солисту группы. Его друг скептически посмотрел на Нинку — та безмятежно улыбалась.
— Катюша пришла! — тоненьким и добрым-предобрым голоском сказала она, приподнимаясь. — Ой, как хорошо, что ты здесь!
— Что с ней? — спросила я Келлу встревожено. В это время Кей молча спиной завалился на диван, опершись на локти, и принялся рассматривать Нинку. Та захихикала и попыталась потрепать его по волосам.
Барабанщик тем временем пожал плечами:
— Это я у тебя хотел спросить. Вы же подруги, ты должна знать все странности этой девочки. У нее раздвоения личности не наблюдается?
— Ты дал ей алкоголь? — похолодела я, узнавая симптомы "перепития". Подружка превысила свою планку. Как я домой ее потащу теперь? К папе, что ли, за помощью побегу? Или к дядя Боре?
Я устало вздохнула и подошла к Нинке.
— Еще пила? — строго спросила я.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |