— Светлана Кимовна, присядьте, мы сейчас сделаем ревизию запасов и решим, что делать, — Сергей уважительно обратился к экскурсоводу по имени, показывая, что они не бросят её на улице. Та восприняла предложение неправильно, отскочила в сторону, заозиралась.

— Ограбить хотите? Не выйдет!

— Присядьте. И имя, и отчество Вам нужно будет изменить, восьмого марта 1890 года они еще не в ходу, незачем привлекать внимание полиции, — акцентируя её внимание на пустяках, Сергей пытался успокоить экскурсовода.

— Это тебе, еврейчик, беспокоиться надо. Крестик покажи, — озлобилась "бабка".

— Моё имя: Николай Николаевич Ершов. Я инженер из штатов. В Питере в командировке, — представился Коля, и грустно улыбнулся женщине.

— Зовите меня Алена Акимовна, так звали мою бабушку. Хотя, — задумалась она, — полностью будет Елена Иоакимовна.

Все сгрудились около скамейки, и выложили из карманов и сумок всё своё добро пятью кучками.

Меньше всего запасов было у Ершова. Он захватил с собой в прошлое: ручку-роллер, смартфон с наушниками, портмоне с тремя пластиковыми картами и паспортом, бумажными деньгами и мелочью. Само собой, в список Сергея попали зонт, пальто, перчатки, костюм, сапоги, серая шапка из нерпы. В отдельный список для продажи вошли часы, заколка для галстука, золотая цепочка с крестиком, маленький швейцарский нож, брелок от ключей с фонариком, кожаный портфель, освобожденный от черновиков актов, случайно оставленного маленького тестера, сладкой булочки и походной аптечки. Зонт остался под вопросом, в Питере эта вещь была крайне полезна. Смартфон Ершов выключил.

— Коля! Пластиковые карты, визитки, билеты, ключи и рекламу твоей фирмы, я думаю, мы сможем продать. За гроши, конечно, но для нас и они важны. Складываем "дешевку" в твой портфель, — деловито определил Сергей.

— Какое богатство! Мои припасы для поездки меньше! — польстил "Елене Иоакимовне" Володя.

— Увы, сегодня не мой день. Вчера там были сокровища Али-Бабы! — расцвела от комплимента женщина.

Но даже бедный день принес огромное богатство. Смартфон был не дешевле, чем у Ершова, но также без зарядки. Огромная пачка дисконтных карт. Духи, помада, тени, четыре крема, салфетки, три носовых платка, прокладки, скотч, пластырь. Таблеток у экскурсовода оказалось вдвое больше, чем в аптечке у Ершова.

"Зачем ей "дома" таблетки?" — недоумевал Коля.

Нитки и иголки, "суперклей", травматик Макарыч, бусы из жемчуга, одинокая золотая сережка, фляжка с коньком, презервативы, запасные трусы в упаковке, два набора ключей, пяток пластиковых карт, запасные колготки.

В отдельном кармашке сумки лежали фирменные фломастер, маркер, десяток ручек, карандаш, маленький степлер, реклама.

Напоследок, вывалились пачка ярких пакетиков, пережатых резинкой. Семена помидоров, моркови, лука и свеклы, купленные женщиной для любимой дачи.

Шляпа, зонт, пальто, сапоги и платье были явно дороже Ершовских. Особенно поразили Николая перчатки. А вот кольца, увы, разочаровали, три тоненьких, без камешков. Цепочка тоже не впечатляла размерами.

— Часы с браслетом золотые, а на правой руке — золотой браслет с рубинами, — дополнил список "продаж" Сергей.

— На первое время хватит одного браслета, — отрезала попаданка.

Запасы Сергея и Володи мало отличались от Ершовских, если не считать трусы, носки и майки. Телефоны и часы были, конечно, дешевле, зато их складные ножи гораздо солидней, особенно у Володи.

Всех удивил Валера Бузов. Все знали, что он любит золотые побрякушки, но их количество зашкаливало за все разумные пределы. Зато теперь никто не мог посмеяться над его огромными золотыми часами. Презервативами Бузов мог обеспечить всю компанию, казалось, что он собрался не на пьянку с друзьями, а на блядки.

* * *

Швейцарский нож удалось продать в том же магазине, где взяли браслет с рубинами, и его стоимость оказалась лишь чуть меньше. Золотая цепь Бузова пошла на вес, и принесла почти сто рублей, по рублю за грамм золота.

Меблированные комнаты показались "Елене Акимовне" слишком убогими. Она осмотрела стены и мебель в поисках следов от клопов, и была удивлена их отсутствием.

— На что мы будем жить, когда продадим все драгоценности? — спросил Валера у друзей, расположившись в комнате.

— Я попробую устроиться на завод инженером. Знаний нужных у меня маловато, конечно. Могу механиком пойти, я люблю работать руками. С документами будут трудности ..., — не слишком уверенно ответил Николай.

— Ты тоже мог бы в депо устроиться, два года на железнодорожника отучился, что-то в голове осталось. Или нет? — ехидно посмотрел на Бузова Клячкин.

— Ты, Серега, сравнил?! Паровозы и тепловозы, большая разница! Я чертежником смогу устроиться. Точно! У меня талант! — обрадовался Бузов.

— У меня, то, что в академии учили, тоже всё выветрилось из головы, зато по буровым установкам я любого заткну за пояс. Любого из вас, — уточнил Клячкин.

— Не хвастай, "торгаш"! — засмеялся Гусев.

— Твои таланты убивать людей, Володенька, здесь никого не прокормят. В бандиты ты, надеюсь, не пойдешь?

— Я старлей, по местным понятиям, штабс-капитан, — обиделся Гусев.

— Я на гитаре хорошо играю, и бабы любят, как я пою, — влез в перепалку Валерка.

— Помолчи, чертежник, — приказал Сергей.

— А вы, "Елена Акимовна", могли бы пойти в гувернантки. Ваш английский безупречен, — решил увести разговор в сторону Николай.

— Еще немецкий и французский. Последний чуть хуже. Вообще-то, я десять лет занималась техническими переводами на "Гидроприборе", пока не устроилась на нынешнее хлебное место, — похвасталась она, и неожиданно закончила, — не хочу прислугой!

— Приоритет номер один — возвращение домой, завтра договариваемся с дворником, после чего, каждое утро встаем затемно и идем на променад в подворотню! — вернулся к главному вопросу Сергей.

— Принято! — глаза у Елены Акимовны заблестели, по щеке скатилась слеза.

— Завтра мы все начинаем искать работу. Я и Николай инженерами, Валерка чертежником, Володя ..., не знаю, надо думать. А вы арендуете дачу, шесть соток земли, я видел у вас семена. Любите покопаться на грядках? — Клячкин опять начал командовать.

— А это идея. Только кто мне эти шесть соток вскопает? Муж мой остался в будущем.

— Что-то руками делать умеете? Шить, вязать, играть на пианино, рисовать рекламу?

— Точно! Я полгода подрабатывала написанием рекламных листовок!

Глава 2

Консенсус.

Высокий красавец Бузов пришелся по вкусу "бабке Лене", которая затащила его в постель в первую же ночь.

— Тут бродит масса венерических заболеваний. Лечить, понятно, никто не может толком, вот и мрут все, как мухи. Даже Ленин умер от сифилиса!!! — била она в самое больное Валеркино место, его запаса антибиотиков хватило бы на пару-тройку раз, не больше.

— Хватит врать, Ленина отравленной пулей убило, — слабо сопротивлялся Бузов, не возражая против уже расстегнутых Еленой штанов.

Для Клячкина, Ершова и Гусева Елена Акимовна на следующий день озвучила "совместное" решение: своё и Валеркино золото она приватизировала.

— Достаточно того, что двести, из трехсот рублей общественных денег наши.

— Я вложу в общий фонд сто рублей, и Володя ..., — Клячкин вопросительно посмотрел на Гусева, тот кивнул, — тоже внесет сотню. Дай нам полгода. Мне не хотелось бы продавать часы, а лишних побрякушек у меня нет.

— Хорошо. Только не сто, а сто пять рублей! — торжествующе улыбнулась Елена.

— Уважаемая Елена Акимовна, я готов обменять зажим для галстука на ваш "Макарыч". Он стоит в десять раз больше вашего травматика, — неожиданно предложил Николай.

— Я видела твой зажим, камешек совсем маленький, меньше карата. Три тысячи долларов отдал?

— Три с половиной. Подарок матери. Мне месяц назад четвертной стукнул!

— На жалость не дави! Отдай свои Girard-Perregaux, они, конечно, дороже зажима раза в два ...

— Нет, всего в полтора. Часы — подарок отчима, но, крайне нужная здесь вещица ...

— Зато известная часовщикам марка. "Фронтовые, для германского военно-морского флота"? Хорошая легенда?

— По рукам! — решился после долгого размышления Николай.

Прагматичная Елена ушла за травматиком, только после этого Клячкин решился задать вопрос Ершову.

— Ты же собирался "изобретать" двигатели внутреннего сгорания. Зачем такие траты на Макарыч?

— Володька займется оружием. Инженер из него аховый, но опыт "эксплуатации" огромный. Думаю, дело пойдет, — ответил Николай и вопросительно посмотрел на Гусева.

Тот обрадовано закивал.

— Ты снимай, Володенька, снимай свою японскую дешевку. Мне, как инженеру, стыдно без часов, тебе, рядовому мастеру, дозволительно, — притушил его радость Николай.

— А мне ты что-то придумал, "командир"? — спросил Ершова Клячкин.

— Ничего. Ракетчик из тебя такой же, как из Валерки железнодорожник. Буровые установки продавать здесь некому, и их никто не производит.

— Предлагаешь мне сидеть у вас на шее?! Нет! В то время, пока ты и Володька будете воровать изобретения, я буду воровать музыку и книги, — обиделся Клячкин.

— Кто там воровать собрался музыку? — в комнату вошел Валерка, — Сережа, ты, наверно, меня будешь просить записать? Сам не сумеешь.

— Твоя "подружка", Бузов, вносит в наш сплоченный коллектив раздрай!!! — зло посмотрел на Валерку Николай.

— Нет!!! — Валерка протянул Коле часы и травматик, — забыли про недоразумение?

— Забили! — обрадовался Коля, — но, извини, договор дороже денег. Мне приятно, что ты хочешь вернуть часы, но я их обратно не возьму. Елена вправе получить компенсацию, у женщин большие запросы.

— Мужики! Воровать — это пошло, детство какое-то. Предлагаю грабить. Я кучу книг прочитал о путешествиях в прошлое, попаданцы всегда начинают сколачивать капитал грабежом. Уже потом они делают деньги на скрепках и автоматических винтовках, но сначала — грабеж. Все любят изобретать бездымный порох и никелированную ...

— Кровать! — оборвал его Сергей, — только Коля знает всю специфику своей профессии, мы, увы, дилетанты в автоматических винтовках, бездымном порохе и гальванике.

— Нет! Я тоже зависим от смежников, фактически, состав материалов и технологии изготовления для меня темный лес, я тот же дилетант. Рабочий двигатель, с удобоваримой наработкой на отказ, мы увидим только через два-три года, — "успокоил" друзей Николай.

— Но вчера ты говорил мне о парогазовой торпеде и модернизации прибора Обри? За такую торпеду мы сможем просить гораздо больше тех пяти тысяч рублей, что адмиралтейство платит за нынешнюю торпеду Уайтхеда, — напомнил Николаю въедливый Клячкин.

— Пока мы все здесь собрались, давайте определимся, что мы будем делать при невозможности вернуться домой: спасать Россию или становиться олигархами? — поставил вопрос ребром Николай.

— А если то и другое одновременно? В одном флаконе? — решил перевести вопрос в шутку Клячкин.

— Можешь привести пример? — зло остановил его Ершов.

— Я за первый вариант, но без фанатизма, — вылез вперед Бузов.

— Поддерживаю Валерку. Я сыт по горло, два года Чечни отбили охоту рисковать своей жизнью и посылать на смерть других, — присоединился Володя.

— Сначала нужно определиться, что такое "спасать Россию"? — жестко поставил вопрос Клячкин.

— Помогаем большевикам быстро и с минимальными потерями уничтожить мироедов. В первую очередь дворян, затем олигархов, напоследок, их холуев. У меня прадед пулеметчиком в Красной Армии воевал, — обосновал свой вывод Бузов.

— Я бы добавил, — решительно поддержал Валеру Сергей, — мы должны помочь Сталину перестрелять троцкистов. Боюсь только, не успеем, не доживем.

— Что так? Вариант эволюции самодержавия никого не прельщает? Конституционная монархия, например, как в Англии? — спросил Николай.

— Мои прапрадед и прапрабабка сейчас на Тамбовщине от голода пухнут. Твои предки в Поволжье тоже голодают. Правда? Мы все здесь потомки крестьян, только у одного Клячкина прапрадед — мелкий торговец из местечка Клецк, но не купец же первой гильдии! Что? Мы будем помогать кровопийцам дальше наших предков гнобить? — обозлился Валерка.

— Это ты, Коля, живешь в Штатах, как сыр в масле катаешься, а мы здесь кровью платим за каждую копейку, — поддакнул Сергей.

— У тебя, Валерка, золота набралось двести грамм, — сарказм в голосе Володи хлестал через край, — кровь они проливают?! Это я на самом деле пролил кровь! Показать? Хорошо, справедливо жилось при социализме!!! Но сколько людей полегло? Не стоило это того, тем более результат нам известен.

— Мнения разделились. Что будем делать? Бороться друг против друга? — удрученно спросил Николай.

— Только без крайних мер. Мы не отстреливаем лидеров революции, вы не снабжаете винтовками с оптическим прицелом революционеров, — предложил Володя.

— Тебе, Вовка, никакой оптический прицел не нужен!!! Живая машина для убийств, — неприятно скривился Сергей.

— А ты прав, Серый! Исполнилось, например, "мальчику с кудрявой головой" восемнадцать лет, "случайный прохожий" мальчика толкнул, и тот сразу же перестал картавить, вообще разговаривать перестал, — согласился Володя.

— Что же тогда разрешено? — неудоменно спросил Валерка.

— Не силовые методы воздействия на граждан России, силовые только против иностранцев, — предложил Николай.

— Нанимать бандитов, чтобы убивать чужими руками, нельзя, — добавил Клячкин.

— Мы все такие хитрости пропишем. Играем честно! — добавил Ершов.

* * *

Когда Николай и Володя остались вдвоем, Гусев спросил:

— Мы связали руки и себе, и им, что же будем делать? Как мы сможем предотвратить революцию?

— Путей решения много. Основной — не дать России вступить в мировую войну. Хуже, если воевать, но на стороне Германии. Совсем плохой вариант, когда все пойдет по старому, но Россия успеет победить.

* * *

Когда Сергей и Валерка вышли, Бузов спросил в коридоре:

— При таком договоре мы даже деньгами помочь Ленину не сможем. Как будем выкручиваться?

— Самое простое! Мы создадим революционную ситуацию. Нам не нужна война, нет. Нам нужен мир и резкий рос производительности труда в деревне. В города хлынут огромные толпы безработных — революция неизбежна. Политика — есть концентрированное выражение экономики.

— Мы будем возить удобрения? Гуано с островов?

— Нет! Там начальные затраты огромны. Мы будем делать трактора. Много тракторов, дешевых, простых, не требующих ремонта, работающих на нефти. Я видел такой — одноцилиндровый двигатель, не дизель, не карбюраторный, без топливного насоса, без кабины. Нет ни газа, ни сцепления, ни тормоза, ни коробки передач.

— А ведь это сработает! Вернемся? Поговорим с ребятами. Они, я уверен, будут "за". Такие далеко идущие выкладки не для них, я бы никогда не догадался, что сотня тысяч тракторов совершат революцию! — остановил Сергея Валерка.

— Во-первых, не сто тысяч, а миллион. Во-вторых, тебе не кажется, что обманывать друзей нехорошо? — смутился Клячкин.