"Ай! Мама! Я во рту!" — подумал я панически и тут же был сжат сверху и снизу упругой плотью, окунулся в потоки слюны и ощутил, как меня облизывают и смакуют.
Только ступни ног моих какое-то время оставались снаружи, а потом и они были втянуты в мокрое обсасывающее меня пространство. Перед глазами пару раз мелькнуло горло, то надвигаясь, то удаляясь, потом я был легонько прикушен зубками и в страхе зажмурился, опасаясь, что вот-вот меня раздавят и сжуют. Но зубы только слегка сжимали и тёрли, словно делали твёрдый массаж. А затем я вновь окунулся в мягкие объятия языка, который облизал меня и развернул на сто восемьдесят градусов, так что перед глазами моими оказался ровный строй передних зубов.
И вот что странно. Во рту ведь нет никаких источников освещения, то есть должно быть совершенно темно, а я всё прекрасно видел. Интересно, почему так?
Но вот зубки распахнулись, впуская дневной свет, язык слегка выдвинулся вперёд, и я, частично оказавшись снаружи, увидел Маришу, которая была сейчас натуральной леди-горой, великаншей необъятных размеров. Тогда-то я и осознал, наконец, что каким-то образом превратился в лилипута, уменьшившись в буквальном смысле до размеров человеческого пальца. Ну может чуточку крупнее был.
Мариша сочувственно улыбнулась мне и помахала на прощание ручкой, после чего язык быстро нырнул в гигантский рот, увлекая меня за собой, и внешние врата плотоядно сомкнулись. И опять меня окутало со всех сторон мокрой плотью, сдавившей, обсосавшей и развернувшей лицом к распахнутому чреву. Я вдруг оказался на самом краю отверстия, ведущего внутрь женского организма, буквально балансируя над бездонным колодцем. Мне словно напоследок давали возможность ощутить своё фатальное положение. А потом рот совершил неумолимый глоток, и я, вскрикнув от неожиданности, нырнул в розовый тоннель пищевода, который плотно стиснулся вокруг меня и стал непрерывными волнообразными движениями проталкивать в направлении желудка.
Моё скольжение в плотоядно тискавшей и причмокивающей трубе продолжалось не долго, около трёх-четырёх секунд. А затем я вывалился в более просторную ёмкость, мокрые стенки которой, впрочем, тут же сжали меня и стали мять. Раздалось утробное урчание, и я почувствовал струйки тёплой и скользкой жидкости, брызнувшей на моё тело.
"Господи! Я в желудке? — испуганно подумал я. — Это желудочный сок?! Меня сейчас живьём переварят?!"
Но страх совсем недолго сковывал мои мысли.
"Это всё не по-настоящему! Я не умру! — сообразил я, и сразу наступило облегчение, а за ним пришёл интерес, любопытство и, наконец, азарт. — О! Да! Меня поедают живьём! Я — жертва! Я — пища! Ох! Сейчас я начну растворяться! Боже, как это волнительно!"
Гигантский желудок замер на какое-то мгновение, будто прислушивался к моим мыслям, а потом плотно стиснулся и задрожал, издавая долгий урчащий звук, в котором было столько вожделения и жадности, что меня самого захлестнуло восторгом. А вслед за этим на меня со всех сторон буквально хлынули потоки бурлящего сока, моментально залившего всё моё тело целиком и с головой погрузив его в горячую ванну. Я невольно задержал дыхание, но толком испугаться не успел, уже в следующую секунду лицо моё оказалось на поверхности, и я смог глотнуть порцию воздуха.
Хищная плоть продолжала тискать меня, урчать и заливать своими слюнками, как наслаждающийся деликатесом рот. Время от времени лицо захлёстывало волнами жидкости, но в целом дышать с перерывами это не мешало. Я не понимал, что со мной происходит. Как действует на меня желудочный сок? Он растворяет меня как-то или нет? Не было ни зуда, ни жжения, чувствовалось только приятное покалывание и тепло, которое постепенно расползалось по телу вместе с ощущением онемения.
Как ни странно, я хорошо видел, что со мной происходит, несмотря на полное отсутствие источников света. Хотя цветовая палитра и была заметно пригашена. Я словно бы в полумраке находился. Например, не мог понять, какого цвета стала моя кожа, хотя и видел, что она основательно потемнела. Вместе с онемением я ощущал потерю подвижности. Мышцы переставали слушаться. Прошло чуть более минуты, а я едва мог шевельнуть рукой или ногой. Но, как ни странно, конечности свои я продолжал чувствовать хорошо. И когда стенки желудка сжимали и обсасывали их, воспринимал весь спектр осязательных впечатлений.
Меня охватывала расслабленность и сонливость. И вместе с этой томностью я чувствовал удовольствие, наполняющее меня изнутри. Мне становилось приятно, потом балдёжно и, наконец, кайфово. Я так увлёкся сладостными ощущениями, что не сразу обратил внимание, как постепенно размягчаюсь. Тело моё уже значительно меньше сопротивлялось сокращениям стенок желудка и поддавалось его сжатиям, как бурдюк, наполненный водой. Сперва я подумал, что мне это мерещится, но потом, когда одна из моих рук изогнулась так, будто в ней не было костей, я понял, что реально превращаюсь в холодец.
А желудок, казалось, возбуждался всё больше и больше от этой моей мягкости. Звуки, которые он издавал, теперь напоминали вожделенные стоны. Он не просто мял меня, а будто наслаждался моей податливостью, сочно причмокивал и предвкушал вкусную трапезу.
Я не знал, что будет со мной дальше, как долго я ещё смогу оставаться в сознании? Увижу ли, как меня поглощают, или мирно усну? Но мне очень хотелось подольше наблюдать процесс моего растворения, поэтому я, как мог, отгонял сонливость и пытался удержать на плаву тонущее сознание.
Неожиданно кисть моей правой руки обожгло блаженством. И это чувство буквально выдернуло меня из омута беспамятства, в который я начал уплывать. Я услышал плотоядные чавкающие звуки, опустил взгляд и увидел, как маленькие сантиметровые отверстия, открывшиеся на поверхности стенок желудка, причмокивая, засасывают в себя мою плоть. Всё больше и больше таких отверстий появлялось, они прижимались к моей руке и тут же начинали с хлюпаньем поглощать нежную податливую мякоть. Вслед за правой рукой блаженство охватило левую. Затем я испытал интенсивное наслаждение, идущее от стоп. Оно постепенно поднималось к икрам, а потом перекинулось на бёдра.
Когда пронзительным удовольствием окутало всю мою спину, правой руки у меня уже не осталось, а стенки желудка с урчанием облепили плечо и присосались к боку. Прошло не более десятка секунд, и я весь уже был охвачен чавкающими звуками, переживая умопомрачительный кайф, которым отзывалось всё моё тело.
Вслед за правой рукой была поглощена левая, потом с сочным хлюпаньем обе ноги мои сократились до колен, после чего стенки желудка плотно стиснулись вокруг моих бёдер и с плотоядным урчанием рассосали их секунды за три, вплотную подобравшись к паховой области. Мне показалось, я услышал вскрик полный блаженства, и окружающая меня хищная плоть судорожно сжалась, сотрясаясь, словно в оргазме.
Сознание моё буквально взорвало эмоциями счастья, идущими от сёкаи. Она даже перестала есть, пока переживала пик своего блаженства, а потом желудок накрыл меня целиком, сделал основательный мощный глоток всеми своими ротиками, и оргазм накрыл хищницу с новой силой.
С этого момента я уже перестал что-либо видеть и ощущать, кроме фантастического наслаждения, накатывающего на меня мощными волнами. Я чувствовал, что постепенно уменьшаюсь, растворяюсь в этих волнах, исчезаю, сливаясь с поедающей меня сёкаей, и это наполняло душу ощущением какого-то иррационального счастья и райской благодати.
Сознание моё заполнил молочно-белый туман, и, в конце концов, я стал частью этого тумана, переживая состояние абсолютного покоя и тишины. Мыслей, чувств, ощущений не было. Не осталось ничего, кроме белой пелены, и меня самого не осталось. Но, тем не менее, туман-то я видел, хоть и не имел возможности осмыслить сей факт.
В какой-то момент пелена перед глазами стала рассеиваться, и я вновь очутился в бескрайнем пустом пространстве с пушистыми перистыми облаками вместо земли. На белоснежной перине лицом вверх в позе морской звезды лежала обнажённая фиолетововласая женщина и блаженно улыбалась. Рядом с ней сидела её сестра-брюнетка и гладила её по животу.
"Мариша, — подумал я, и это была первая моя мысль после растворения в желудке плотоядного духа. Второй стала: — Сёкая. Балдеет. Вот жеж, сожрала меня, а теперь торчит", — мысленно позабавился я, переживая тем не менее чувство удовлетворённой радости за эту хищную, но очень симпатичную леди.
— Ну что, переварила его? — спросила Мариша у своей фиолетововласой сестрёнки.
— Ага, — откликнулась дух и счастливо рассмеялась. Похоже, она до сих пор испытывала эйфорию. По крайней мере, на лице её светилась блаженная улыбка.
— Довольна?
— Ещё бы! А ты? Не переживаешь больше за своё сокровище?
Мариша обратила ко мне взгляд своих ореховых глаз и отрицательно качнула головой.
— Он в полном порядке, — сказала она. — И физически, и душевно. Только малость подистощился. Но это не страшно. Немного поспит и снова будет как огурчик.
— М-м-м, хорошо, — промурлыкала сёкая и томно потянулась. — Так значит контракт?
— Да.
— На моих условиях?
Мариша задумалась на секунду и кивнула:
— Да. Но только подъедать его, как сейчас, не более раза в сутки и лучше вечером, перед сном.
— У-у-у, какая жадина!
— Мне нужен живой энергичный мужчина под рукой, а не варёная кукла.
— А живой энергичной помощницы под рукой тебе не нужно?
— Слушай, не наглей, а! Думаешь, я не видела, сколько энергии ты хапнула? Да тебе её дня на три хватит, не меньше. Хочешь, чтобы я ещё увеличила срок?
— Нет, я согласна на раз в сутки, — поспешно ответила сёкая. — А остальное?
— Можешь как дух принимать участие во всех сексуальных играх с ним, если другие пользовательницы не будут против.
— Только с другими? А одна?
— Мы же договорились о воре.
— А секс?
— Тебе это разве интересно?
— Конечно: в своём собственном теле сексом заниматься очень приятно, — радостно промурлыкала сёкая. — Ну, а сперма, м-м-м, питательна и вкусна. И потом, магическое тело мне ведь тоже надо улучшать и совершенствовать. Должна же я испытывать его новые возможности, которые в себе стану развивать.
— Хорошо, но секс только с его согласия и если он не будет истощён.
— Хи-и-и! Отлично! Мне это нравится. Договор?
— Договор.
Близняшки соединили ладони в рукопожатии, и яркая вспышка ослепила меня, вызвав в глазах мириады светящихся пятен. А потом я снова отключился, и в этот раз уже надолго.
* * *
Вот абсолютно не помню, как извлекли меня из фиксирующего устройства, обтёрли и отнесли в спальню, где я проспал уже до утра. Проснулся от того, что кто-то дёргал меня за нос, а открыв глаза, увидел Маришу, склонившуюся надо мной.
— Вставай, аспирант, — весело сказала она, — завтрак тебя уже ждёт.
Я резко сел в постели и ощупал себя.
— Это ведь не было сном? — испуганно спросил я.
— Что именно? — уточнила магесса.
— Моё обращение, листики, сёкая?
Мариша широко ухмыльнулась и прищурилась.
— Эх, сейчас можно было бы здорово тебя разыграть, но я добрая и любящая хозяйка, так что цени это, парий мой.
Она мазнула ладонью на уровне моей шеи, оставляя в воздухе зеркальную кляксу, и я увидел в отражении две веточки и четыре листка. Два из них были оранжевыми и два — зелёными. Они уже не светились, как вчера, будто светодиодные лампочки, но на бледной коже всё равно смотрелись довольно контрастно.
— У-у-уф! Слава богу! — с облегчением выдохнул я и хотел было пасть обратно в постель, но был пойман за руку и безжалостно поставлен на пол.
— Так, сейчас чешешь в ванну, — приказным тоном заявила Мариша, — принимаешь душ, одеваешься и на кухню. Будем завтракать.
— А где ванна?
— Сёкая покажет, — ответила магесса. — Она хотела побольше времени с тобой проводить. Вот пусть теперь и нянчится.
Я покрутил головой в поисках похотливой хищницы и увидел в проёме двери Маришину близняшку. Вот только волосы у неё были фиолетовыми и взгляд разноцветных глаз — гораздо более плотоядным, чем у оригинала.
— А я и не против понянчиться, — сладко промурлыкала дух на чистейшем русском языке. — Буду вкусному Димочке заботливой няней.
— Хорошо, — кивнула Мариша. — Только позаботься, дорогуша, чтобы сокровище моё через двадцать минут был на кухне. Хватит вам этого времени?
— Вполне, — многозначительно сказала сёкая, хищно сверкнув глазами.
"Ой, что-то не нравится мне всё это", — опасливо подумал я и тут же услышал в своей голове:
"Тебе понравится, я обещаю".
И что вы думаете? Через двадцать минут я чистый и свеженький после душа сидел за столом на кухне. Вот только когда садился на стул, ноги меня едва держали.
Да уж, помывка получилась весьма экстремальной. Хотя вначале я подумал даже, что обошлось. Проводив меня до ванной комнаты, вручив шампунь, мочалку, зубную пасту, щётку и полотенце, сёкая осталась в коридоре, сообщив, что по этическим соображениям не может в мужскую раздевалку входить. Однако стоило мне зайти в саму душевую, как я обнаружил там Маришину близняшку, с удовольствием плещущуюся под струями воды.
— Как это понимать? — возмутился я.
— Ну я ведь сегодня няня тебе, — пожала плечами голая красавица, — значит, должна помыть своего мальчика. Да и сама хозяйка попросила меня проследить, чтобы ты быстро управился. А без моей помощи, боюсь, ты можешь подзадержаться.
— Я... — попробовал я возразить, но хищница, вытянув свои руки метра на три, схватила меня под мышки и втащила в душевую кабинку, которая моментально захлопнулась вслед за мной.
— Время уходит! — сказала дух, пожирая меня своими бездонными разноцветными глазами. Потом она крепко прижала меня к стене и пленила рот страстным поцелуем.
А мыльная мочалка при этом уже вовсю прохаживалась по моему телу, самостоятельно растирая его и намыливая, двигаясь как по волшебству.
— Совместим приятное с полезным, — промурлыкала дух, прерывая свой поцелуй примерно через минуту. — О! Что тут у нас? — рассмеялась она, поглаживая пальчиками мой стоящий колом член. — Можно ли рассматривать сей знак как согласие на половую стыковку?
— Нет! — ответил я, тяжело дыша и пытаясь убрать руку развратницы от своего приятеля. — Это просто реакция организма, за которую я не в ответе.
Однако сёкая поймала мою кисть и прижала её к стене.
— Скажи, — сказала она, горячо дыша мне в лицо. — Тебе ведь нравится, когда тебя насилуют?
— Д...да, — пробормотал я, чувствуя ещё больший всплеск возбуждения.
— Значит, ты не будешь против, если я это сделаю?
— Н-нет.
Собственно, больше ничего я сказать не сумел, потому что следующие пару минут подвергался грубому траху, будучи всё так же крепко прижатым к стене. А потом сёкая со звериным рыком кончила и ещё минуты полторы сотрясалась в оргазме, рассасывая влагалищем мой член до тех пор, пока я в неё сам не излился. Причём эта проглотка высосала меня практически досуха, выпустив из своих объятий лишь после того, как выпила всю мою сперму до последней капельки.
