"Хм-м-м. Понятно. И кто бы, интересно, отказался магией овладеть? Скажи, а почему в нашем мире нет волшебства? Ну вот у Виктории, ты сама говорила, имеется склонность к магии, причём, как я понял, не слабая. Так почему тогда она магом не стала?"
— Потому что мало обладать склонностью к магии, магическую силу надо ещё пробудить. А стихийным образом это случается крайне редко и обычно под действием каких-либо магических катаклизмов. В вашем же мире магический фон гораздо ниже, чем на Форсу. У вас как бы остывшая в этом плане планета. Ну и я бы не сказала, что собственных магов у вас нет совсем. Просто уровень их компетенции и умений остаётся очень низким. Разница между вашими магами и нашими с Форсу — как между какими-нибудь изобретателями-самоучками и высококвалифицированными ведущими специалистами.
"Вот как? Значит, всё-таки есть и у нас маги? Не те ли это товарищи, которые участвуют в битвах экстрасенсов?"
— Я не смотрела ваши телепередачи, потому и не могу что-то сказать.
В этот момент в лабораторию заглянула Виктория Владимировна и, улыбнувшись мне, спросила:
— Вы готовы, Дмитрий? Тогда пойдём.
В общем, через пять минут примерно мы сидели в чёрной тойоте Королле, и вопрос, откуда у недавно приехавшей из Новосибирска учёной взялась машина в нашем городе, отпал сам собой. Этот автомобиль я уже видел на стоянке перед Маришиным домом, а вернее перед представительством Валенсии.
Виктория посидела расслабленно за рулём, а потом вдруг рассмеялась.
— О-о-о-х, этот твой приятель Валера — просто прелесть. Не думала, что есть мужчины, которые будут настолько сильно смущаться в моём присутствии. Так и подмывало его немного потроллить. Но, увы, нельзя.
Я с удивлением посмотрел на сидящую по левую руку от меня сибирячку и встретился с её насмешливым и нагловатым взглядом.
"Твою ж мать! — мысленно поразился я и услышал заливистый смех сёкаи в своей голове. Эта женщина сейчас как небо и земля отличалась от той, что я видел в институте. И, наоборот, очень сильно походила на свою дочь. — Так она что, притворялась всё это время?! Господи! Поистине, яблоко от яблони не далеко падает!"
— Ну что, парий, — ухмыльнулась Виктория ещё шире, видя мою реакцию. — Познакомимся повторно, а? Неужели ты меня так и не узнал? Может, мой возраст тебя смущает?
Она достала из сумочки какую-то маленькую склянку с голубоватой жидкостью и, светясь от радости, поцеловала её.
— Шикарная штука, уже за одно это зелье душу можно продать. Жаль, действия его хватает на три с небольшим часа. Ничего, Мариша обещала, что как только я окажусь на Форсу и овладею магией, то сама помолодею. М-м-м, магия! Как это круто!
И тут пазл, наконец, сложился полностью. Не было никакой дочери, и я давно уже должен был догадаться об этом, хотя бы потому что Мара ни о какой дочери не говорила. Это была та самая женщина, что использовала меня как пария сегодня ночью. Но, вспоминая её ангельский лик в институте, я отказывался в это верить.
— В...вы... — начал я лепетать, заикаясь.
— Узнал, — констатировала Виктория, хищно улыбаясь. — Ну это многое упрощает, верно? Сейчас поедем в консульство, а потом домой. Хи-хи, да не бойся ты так. Я умею быть милой. И ты должен был уже сам в этом убедиться.
* * *
В общем, в тот день я познакомился со своим новым научным руководителем. Виктория была в очень хорошем настроении, развлекалась, шутила, но при этом сохраняла свою немного грубоватую и властную манеру общения. В какой-то степени даже мужскую, я бы сказал. Но была-то она женщиной, причём женщиной весьма привлекательной. А потому в голове моей постоянно происходил своеобразный слом шаблона, в качестве побочного эффекта которого или уж не знаю чего, возникало странное и неестественное для мужчины очарование таким вот нестандартным для женщины поведением.
Однако стоило нам с Викой оказаться при посторонних свидетелях, как она моментально окутывалась ореолом женственности и обаяния. И это её сказочное преображение вначале основательно сбивало меня с толку, а потом стало восхищать своей отточенной достоверностью. Я будто видел двух разных людей в одном теле, но при этом совершенно точно чувствовал, что это один и тот же человек, способный мастерски менять личину.
— Как так?! — поразился я, когда мы вернулись из консульства в машину и я опять увидел на лице Виктории её самодовольную и наглую ухмылку. — Как у тебя это получается?!
— Ты о чём? — спросила она, развалившись в водительском кресле и небрежным движением руки застегнув ремень безопасности.
— О преображениях твоих.
К слову сказать, мы с ней успели уже перейти на ты.
— Привычка, — коротко ответила Вика. — За долгие годы я научилась выглядеть такой, какой меня ожидают видеть другие. Я долго оттачивала этот образ, доведя его до совершенства. И он очень помогает мне добиваться своих целей в жизни. И я... знаешь, я, наверное, его по-своему люблю. Мне нравится впечатление, которое я произвожу на окружающих. И это сладкое чувство обмана очень радует меня и волнует. Но господи! Как же заё...ывает меня порой носить этот образ чрезмерно долго, когда нельзя расслабиться и выкрикнуть трёхэтажный мат. Это бывает так утомительно — не иметь возможности быть самой собой. И с мужчинами у меня постоянно не клеилось по той же причине. Они влюблялись в нежную, женственную девушку, а мне хотелось сделать так.
Вика сгребла меня в свои объятия, ухватила за волосы и, запрокинув мою голову назад, впилась в губы властным берущим поцелуем. Она долго наслаждалась им, исследуя языком мой рот, удерживала меня в своём крепком захвате и отпустила только тогда, когда почувствовала, что я размяк и поддался. И на лице её при этом светилось неописуемое удовольствие.
— Думаю, что очень редкий парень позволил бы мне обращаться с собой подобным образом, — сказала Виктория. — Поэтому-то я не часто решалась свои желания воплощать. А обычная женская роль в постели меня ну совершенно не устраивала. Я подумала уж было, что я лесбиянка какая-нибудь, попробовала себя с женщинами, и... снова облом. Не возбуждало меня женское тело, понимаешь? И не было никакого желания им овладевать.
— А кто тебя возбуждает? — поинтересовался я.
— Мужчины. Но далеко не всякие. Я обожаю молоденьких и изящных. Такого парнишку приятно было бы потискать и пощипать, а потом распять его на постели, поглотить собой и трахнуть. М-м-м, всласть насладиться его восхитительным беззащитным телом.
Это было так проникновенно и страстно сказано, что я даже облизнулся от удовольствия.
— И что? — спросил я нетерпеливо.
— А ничего. Фантазии так и остались фантазиями.
— Почему?
— Ну... как-то не сложилось. Мужчины быстро пугались моего напора, и стоило мне к стеночке их припереть, как тут же сбегали. А потом я вообще перестала делать попытки. Решила, что мне с моими извращёнными вкусами ничего не светит. Бля-а-а! Как же мне не хватало пария! — воскликнула Вика. — Я стала догадываться об этом совсем недавно, когда про Форсу узнала и про сексуальное рабство. Мне уже тогда пришла в голову интересная мысль, что я могу владеть мужчиной так, как захочу, и он вынужден будет мне подчиняться, потому что он — моя собственность. Знаешь, меня очень заводит это принуждение, и рабство, как мне кажется, уже стало моим фетишем. Возможность владеть ангелочком прекрасна, но возможность владеть пленным ангелочком опьяняет меня ещё больше.
— Значит, взаимность не играет для тебя большого значения? — спросил я. — Допустим, мужчине и ты сама, и характер твой очень нравится. Неужели тебе не будет от этого приятнее?
— Конечно, будет. Ответные чувства дают радость другого сорта и не менее высокий уровень удовольствия. Я, когда с тобой встретилась и попыталась... первый раз попыталась сделать так, как мне хотелось, а ты вдруг поддался. Когда я увидела в твоих глазах одобрение и удовольствие от моей власти, это было... что-то невообразимое. Никогда такого яркого наслаждения я не испытывала. Никогда не чувствовала себя настолько глубоко удовлетворённой. И это осознание, что исполняются мои самые заветные и извращённые фантазии, делало меня очень счастливой. Знаешь, я порой жалею, что у меня нет члена, — хищно усмехнулась Вика, — я бы засадила тебе прямо сейчас, оттрахала бы и накончала внутрь. Пометила бы тебя своей спермой. М-м-м, это единственная фантазия, которая осталась ещё не воплощённой. Но я слышала, что на Форсу есть голубое удовольствие, которое...
— А золотой дождь? — спросил я, поспешно уводя разговор с шокирующей меня темы. — Откуда у тебя этот фетиш?
— Хи-хи, испугался, — рассмеялась Вика и потрепала меня по волосам. — А это одного поля ягоды. Струёй можно тоже проникнуть и пометить мужчину. Первый раз золотой дождик я увидела в каком-то порно и до чёртиков от него завелась. Но ты уже понял, наверное, что больше всего цепляет меня в этом фетише именно проникновение. Когда ты свободно пропускал в себя мою воду, я испытывала яркое психологическое блаженство, от осознания, что заполняю тебя частичками своего тела и будто захватываю твою территорию своими войсками. А ещё ты так приятно сосал мою письку, что переживаемые мной ощущения просто идеально сочетались с фантазиями, будто я вставила член тебе в рот, очень глубоко его засадила и мощно так извергаюсь. Хоть и происходило это без оргазма, но всё равно психологически было очень кайфово. Однако предложить подобное мужчине... я бы никогда не смогла. Да и мало кто сможет выдержать такое экстремальное вливание.
— Ну есть ведь и на Земле любители "золотого дождя". И кто-нибудь из них, возможно, способен быстро проглатывать... поступления. Только в интернете поискать или клич кинуть — мигом сбегутся.
— Я публичная личность, Дим. И никаких кличей посылать не могу. А если информация об этом увлечении станет достоянием моего окружения, то на карьере можно ставить крест. Да и не подойдёт мне любой мужчина. Я хочу себе невинного ангелочка, а не какого-нибудь старого извращенца-толстяка с лысиной на голове и сальным взглядом.
— Ясно. Так я вроде тоже на роль ангела не гожусь.
— Хм-м-м, — промурлыкала Вика, хитро улыбаясь. — Ну не всем же быть ангелами. Ты вполне себе ничего. Молоденький, привлекательный, и личико симпатичное. Встретив тебя, я поняла, что либидо моё гораздо менее разборчиво, чем я ожидала. Мне, оказывается, ещё нравятся молодые и не шибко накачанные мужчины, особенно если они парии. И эти листики на твоей шее такие классные, о-хо-хо. Я несомненно рада нашей встрече. Ты просто не представляешь, как мне с тобой легко. Я могу быть собой, не притворяясь, и не волноваться о том, примешь ты меня или нет. Потому что ты лишён права не принимать меня. И это избавляет меня от кучи разных переживаний. Я чувствую себя свободной в своих желаниях. Я ощущаю защищённость и вседозволенность. И это невероятно о...уенно.
А ещё меня очень радует, что я тебе нравлюсь. Интересно, это общее свойство париев или твоё индивидуальное чувство? Мариша сказала мне, что парии постепенно привязываются к своим хозяйкам. Чем больше листиков женщина оставит на его шее, тем более сильную потребность он будет испытывать в ней. Ох! Это так меня заводит. Наполнять мужчину собой и чувствовать, как он ко мне прикипает. Боже! Восхитительно!
— Ва-а-а-а-а! — услышал я громкий стон сёкаи и, вздрогнув, посмотрел на Вику. Но та, похоже, не слышала никаких левых звуков. Как ни в чём не бывало Лепницкая потянулась к ключу зажигания и завела мотор.
— Ладно, хватит болтать, — вздохнула она. — Пожалуй, пора ехать. У меня ещё планы на сегодня есть.
"Ты чего меня так пугаешь", — мысленно обратился я к Маре, когда машина тронулась с места.
— Она очень вкусная, — ответила дух. — Просто офигенно! Я чуть не кончила, пока слушала её.
"Хорошо тебе так говорить, когда на задницу твою никто не покушается".
— Хи-хи, во-первых, я и не против, — весело ответила Мара. — И если захочется тебе, то всегда можешь погостить своим огурчиком в моей грязной дырке. А во-вторых, чего тебе бояться? Вика ведь не мужчина и члена у неё нет.
"Это временно, пока у меня листики голубые не появятся".
— У-у-у! Это ещё нескоро случится. И, кстати, от голубого удовольствия Вика мужчиной всё равно не станет. Не вырастет у неё член, всего-то лишь клитор удлинится.
"Хрен редьки не слаще".
— Тебе же нравятся большие клиторы.
"Но не когда их пихают мне в зад".
— Хи-хи-хи, — рассмеялась сёкая. — Рано тебе об этом ещё беспокоиться. Если развиваться традиционным путём, то магическую сумму из одиннадцати зелёных листиков, семи оранжевых и двух розовых ты соберёшь лет эдак через десять-одинадцать. Мариша, насколько я знаю, планирует срок этот в два с лишним раза сократить. Так что лет пять ещё можешь не напрягаться.
"Пять лет максимум, — возразил я. — Она планирует ещё быстрей. Однако беспокоит меня не только это. Есть ведь и другие способы анальной девственности меня лишить. Страпон, например".
— Но Вика-то о страпоне не заикалась.
"Это не значит, что она не обдумывает такие варианты".
— Так спроси у неё сам, если так волнуешься на сей счёт.
"Ага! Чтобы ей напомнить? Вдруг она скажет: "О, точно! О страпоне-то я и позабыла!" Ну или не знала".
— Это вряд ли, — хихикнула Мара. — Наверняка она в курсе, что это за агрегат и как его используют. Да не трясись. Ты ведь мужик. Спроси у неё. Мне самой любопытно.
"Отстань".
— Ну как хочешь. Продолжай мучиться неизвестностью, но и не жалуйся тогда.
— О чём задумался? — обратилась ко мне Виктория.
— Да так, — вздохнул я, а потом всё же решился и сказал: — О страпоне. Не очень-то мне хотелось бы ощутить его однажды в своей заднице.
Лепницкая весело ухмыльнулась.
— Кто-то уже покушается? — уточнила она.
— Пока лишь только от тебя исходит угроза.
— От меня? — удивилась собеседница. — Нет. Я страпоны не признаю. С чего ты вообще взял, что мне это интересно?
— Но ты ведь говорила, что тебе нравятся проникновения с заднего входа.
— Ну значит ты не понял сути моего фетиша. Я хочу своей частичкой в мужчину войти, а страпон — это инородное тело. К тому же через него нельзя эякулировать, а мне так хотелось бы наполнить любовника своим соком.
— Хе-хе, — радостно захихикала Мара, — а я знаю виды страпонов, которые вызывают женский сквирт и направляют его через себя наружу. Может, мне о них Вике рассказать?
"Нет, не надо!" — взмолился я.
— Гы-ы-ы! И чем заплатишь за моё молчание?
"Блин, шантажистка! Не знаю я. А что ты хочешь?"
— Секса! Ещё больше секса!
"Но я ведь и так уже в полном твоём распоряжении".
— Не совсем. Если ближайшей ночью я разбужу тебя удовольствием. Ты ведь не будешь жаловаться Марише, что я не дала тебе выспаться?
"Если не станешь злоупотреблять этим, то не буду".
— Хи-и-и, вот и договорились!
Что ж, это было неожиданно, но закономерно. И я стал морально готовиться к горячей ночке и к тому, что на утро буду клевать носом. Но всё оказалось куда интереснее, чем я предполагал. Экстремальные испытания ждали меня гораздо раньше. Началось всё с того, что, подъезжая к представительству Валенсии, Виктория погладила себя по оттопыренному животу, передёрнулась и простонала:
