Колчак. Вторая попытка

— Не знаю. Я ведь, как и вы, только моряк, передаю сведения, которыми меня снабдили, не более. В общем, ловить его надо по пути из Адриатики в Дарданеллы.

— Для этого нужно знать когда Сушон соизволит выйти, ну и маршрут следования...

— Маршрут будет, почти уверен, прямым как стрела. До самого мыса Матапан. А сроки выхода... У вас разве нет агентуры в Мессине?

— Есть, вероятно, — ухмыльнулся адмирал. — Но подробнее я об этом узнаю на Мальте. Да и вообще — война ведь ещё не объявлена...

То, что война объявлена, узнали на бункеровке в Гибралтаре. То есть об объявлении войны Германией России, а по прибытии на Мальту пришло известие и об открытии военный действий между Германией и Великобританией.

Понеслось!

Глава 7. Первый блин. Не комом

То есть, конечно, не встали экипажи по боевому расписанию и не замерли в таком положении. На мальтийских футбольных полях порта Ла Валетты по прежнему пинали ногами мячи команды крейсеров. Чуть дальше, на поле для гольфа, размахивали клюшками офицеры, продолжался "внутриэскадренный чемпионат" по боксу. Англичане придумали самый лучший способ отвлекать личный состав от "тягостей и лишений" службы, и от её нудности — спорт. Причём именно СПОРТ — в кают-компаниях была запрещена игра в карты как провоцирующая на азарт. А вот всё остальное — запросто. Колчаку довелось даже понаблюдать поединок в стиле кендо: два, довольно-таки пожилых офицера, капитаны первого ранга, надели японские доспехи и принялись мутузить друг друга бамбуковыми "мечами", причём на полном серьёзе.

К тому же хозяевами англичане оказались более чем радушными — Колчаку предоставили соседние с адмиралом апартаменты на "Инфлексибле", апартаменты более роскошные, чем были у Эссена на "Рюрике". Впрочем, когда Колчак обошёл и командные помещения, он убедился, что и английские матросы живут на своём корабле значительно более комфортно, чем их русские коллеги.

Причём, офицерские помещения, вопреки многовековой традиции практически всех флотов, на английских линейных крейсерах располагались в носовой части корабля, а матросы жили в корме. По всей вероятности, это было сделано для того, чтобы командование кораблём как можно быстрее заняло свои боевые посты в случае тревоги.

И эта самая "тревога" не заставила себя долго ждать: судя по всему, Худ получил информацию, что "Гебен" готовится поднять якоря. Сначала в море ушла эскадра Трубриджа, потом к Мессинскому проливу проследовали "Глостер", "Даблин" и "Чатам". Экипажи линейных крейсеров стопроцентно вернулись на борт, и главные ударные силы Британии на Средиземном море находились в часовой готовности к выходу. Выходу на бой.

Первым прислал телеграмму об обнаружении противника Говард Келли, командир "Глостера": "Наблюдаю дымы двух больших кораблей курсом на ост..." Далее координаты.

Из труб линейных крейсеров густо повалил дым, и эскадра Худа срочно покинула рейд Ла Валетты.

* * *

— Адмирал Трубридж передаёт... — подскочил к Худу офицер связи.

— Благодарю, — кивнул молоденькому лейтенанту командующий средиземноморской эскадрой. — Если будут ещё сообщения — немедленно сюда...

-Есть, сэр! — откозырял юноша и поскакал вниз по трапу.

— А вы оказались правы, сэр, — повернулся к Колчаку Худ. — Русские агенты не ошиблись — "Гебен" идёт строго на восток. И явно не в Каир.

— Возвращаю комплимент, — Колчак с трудом удержался от добавить шекспировское "друг Горацио". — Снимаю фуражку перед вашими агентами в Пола.

— Не понял, — нахмурился Худ.

— Извините — выразился по-русски. Выражаю своё уважение английским агентам в Поле. Так что передаёт адмирал Трубридж? Если не секрет, конечно.

— Не секрет. Обнаружил противника, готовится к вступлению в бой.

— Небезопасно.

— Война вообще предприятие связанное с риском, — слегка удивлённо глянул на собеседника адмирал. — А по весу бортового залпа наши четыре броненосных крейсера не уступают "Гебену". А там и мы подойдём. Сушону уже не уйти.

— Не сомневаюсь, сэр, — поспешил согласиться Александр. — Но защищены корабли Трубиджа недостаточно надёжно против такого противника, немец может повыбивать их по очереди, и ваша победа окажется пирровой. Зачем Британии терять сотни жизней своих моряков, если можно обойтись без этого? Мы, как я понимаю, перехватим "Гебена" часа через два-три?

— Где-то так, — мрачно буркнул Худ.

— Так будет вполне достаточно времени, чтобы разделаться с ним. И тут помощь броненосных крейсеров будет очень и очень кстати...

— Сэр! — прервал беседу всё тот же молодой лейтенантик. — От адмирала Трубриджа...

— Давайте!

Англичанин читал молча, но по лицу его читалось откровенное недовольство только что полученными новостями. Колчак не рискнул лишний раз демонстрировать своё любопытство, хоть таковое являлось отнюдь не праздным, но сэр Хорас, не стал интриговать:

— Не могут угнаться. "Гебен" даёт не меньше двадцати двух узлов. Простите, я должен поговорить со своим штурманом.

— Ваши извинения совершенно излишни, сэр.

Когда Худ удалился по своим адмиральским делам, оставалось только разглядывать окружающее пространство, которое не радовало разнообразием. "Инфлексибл" продолжал двадцатиузлово пожирать пространство, ведя за собой систершипов: "Индомитебл" и "Индефатигебл", на траверзе флагмана держался "Уэймут", которого командующий Средиземноморской эскадрой прихватил с собой в качестве разведчика. И не зря прихватил — минут через десять после ухода адмирала с мостика, Колчак увидел, что из труб лёгкого крейсера дым повалил поинтенсивнее, и тот, слегка склонившись к норду, стал удаляться от своих линейных собратьев. Ну да — оперативная разведка, она же ближняя разведка, тоже штука немаловажная.

И результаты не замедлили сказаться — минут через сорок разведчик донёс об обнаружении дымов, а потом морзянка его телеграмм принималась антеннами "Инфлексибла" практически без остановки: "Вижу два корабля, курс... скорость...", "Опознан неприятель, курс... скорость...", "Следую параллельным курсом на ост, скорость двадцать два узла...".

Ну, то есть всё — сражение состоится.

* * *

Вильгельм Антон Сушон не сразу понял, что здорово влопался. Когда он увидел британские броненосные крейсера нахально лёгшие на курс преследования, то никакого особого беспокойства не испытал — с ними "Гебен" легко справится. Ну ладно, не легко... Но достаточно легко уйдёт — благо, что механизмы после ремонта в Пола были в порядке. Не в идеальном, конечно, но двадцать четыре узла ненадолго германский линейный крейсер выдать способен.

— Уходим и помашем англичанам платочком с кормы? — поинтересовался у адмирала командир корабля Аккерман. — Или развернёмся, и удовлетворим их желание подраться?

— Не будем дёргать тигра за усы, Рихард. Курс прежний. Наша первоочередная задача дойти до Константинополя, вернее Стамбула, ибо мы с тобой уже практически на службе у султана... Но их лёгкий крейсер скоро может зацепить "Бреслау", тогда придётся задерживаться, чтобы его прикрыть. Передай Кеттнеру, чтобы обгоняли и шли впереди — под наши пушки этот наглый британец сунуться не посмеет.

А вот появление на носовых румбах "Уэймута" сильно подпортило настроение контр-адмиралу — не грибы собирать он сюда заявился... Ну да — ещё полчаса и по курсу обозначились три дыма, причём сомневаться кому они принадлежат не приходилось — пожаловали именно те корабли, которых можно было опасаться в средиземноморских водах. И только их — от всех остальных "Гебен" или уходил играючи, или крушил противника своим главным калибром. Но не эту тройку... И не оторваться — не дадут. А намерения у сынов Альбиона явно более чем решительные — совершенно конкретно идут на перехват и постараются навязать бой.

— Аллярм? — в вопросе капитана цур-зее Аккермана вопросительные нотки лишь угадывались — он и так был уверен в ответе своего адмирала.

— Что ты спрашиваешь? Разумеется. И передать на "Бреслау": "Самый полный вперёд!" Пусть нас не ждёт и идёт в Константинополь!

Фрегаттен-капитан Кеттнер прекрасно понял замысел своего адмирала, и лёгкий крейсер стал потихоньку отрываться от своего "старшего брата". Однако спокойно удрать "Бреслау" не дали, сначала за ним увязался "Уэймут", а потом к погоне присоединился и "Даблин". Перспективы для беглеца вырисовывались достаточно печальные — спасти его могло только невероятное везение. Но это было вторичным — главные события должны произойти здесь, в бою между "большими дядьками"...

— А они пока не стреляют, — напряжённо процедил Аккерман, не отрывая бинокля от глаз. — Может обойдётся?

— Ну да, — скептически хмыкнул адмирал, — это они нам свежих сосисок привезли. Просто нет смысла открывать пристрелку на контркурсах. Сейчас сделают два поворота вдруг, лягут на параллельный, и начнут. Идём в боевую рубку.

Сушон оказался совершенно прав — через четверть часа британские линейные крейсера ведомые "Индефатигеблом" двигались с "Гебеном" в одном направлении, и на среднем блеснула первая вспышка пристрелочного выстрела. Снаряд был прекрасно различим в полёте, и немцы напряжённо следили за его траекторией. Почти четыре центнера стали вздыбили море в полутора кабельтовых от борта. Недолёт. Достаточно серьёзный недолёт. Но это только начало: преимущество англичан в главном калибре было более чем двукратным — теоретически в бортовом залпе могли участвовать двадцать четыре ствола калибром в двенадцать дюймов. Реально — до двадцати. "Гебен" имел возможность отвечать из десяти одиннадцатидюймовок. Но выбирать не приходилось.

— Прикажи отвечать, — мрачно бросил Сушон капитану цур-зее.

Старший артиллерийский офицер линейного крейсера корветтен-капитан Книпсель, немедленно по получении приказа отозвался на него выстрелом из носовой башни в головного британца. Затем загрохотали и остальные артустановки. Англичане не остались в долгу, вокруг германского флагмана один за другим вставали фонтаны от падения вражеских снарядов. Попаданий пока не было, но просто по закону больших чисел они должны были вот-вот последовать. Да и сама неопадающая стена воды неподалёку от борта не только нервировала немецких комендоров, но и здорово мешала им целиться во врага.

Избежать неизбежного не удалось, сначала один двенадцатидюймовый снаряд пробил броню противоминной батареи и его взрыв вычеркнул из списка живущих два десятка немецких моряков. К тому же начавшийся пожар скользнул в погреба, но детонации снарядов и зарядов не последовало. Затем ещё один ударил в первую трубу. Его кинетической энергии хватило для того, чтобы пронизать её с одной стороны, но оказалось недостаточно для пробития противоположной стенки. Пришлось свалиться вниз, туда где сходились дымопроводы из нескольких кочегарок и там догоревший взрыватель заставил сдетонировать заряд. Тяга в топках почти мгновенно упала, дым повалил по палубам, а "Гебен" стал стремительно терять скорость.

* * *

— Есть! Врезали! — не удержался от радостного вскрика Колчак, когда увидел, что немецкий крейсер окутался облаком чёрного дыма. — Браво, сэр, ваши комендоры отлично стреляют!

— Благодарю за комплимент, — сдержанно отозвался Худ, — но ликовать ещё рано. Шампанского выпьем, когда утопим эту лоханку, не ранее.

На "Гебене" наблюдались ещё несколько попаданий: взрыв в районе кормовой рубки, на баке, на второй трубе...

— О Боже! Господа!! "Индефатигебл"!!! — вдруг крикнул командир флагмана. — Смотрите!

Из головного линейного крейсера выбросило чёрным и жёлтым дымом. Здорово выбросило, где-то на стометровую высоту. Огромный корабль разломило пополам, и следующему вторым "Индомитеблу" пришлось принять вправо, чтобы не налететь на не успевшие затонуть останки ещё пару минут назад могучего исполина.

— Да уж! — мрачно, но спокойно бросил адмирал. — Победы вчистую не получится. Но теперь мы просто обязаны затоптать эту германскую жестянку в волны. Иначе пострадает честь Британии.

Но буквально через пару минут "справедливость восторжествовала". Хоть и очень частично — снаряд с "Инфлексибла" пробил барбет кормовой башни "Гебена", разорвался во время пробития брони, и увлёк за собой в рабочее отделение докрасна раскалённые осколки и куски всё той же самой брони. Загорелись несколько главных и дополнительных зарядов в подачной трубе,, это вызвало воспламенение зарядов в боевом отделении башни, в перегрузочном, и в нижних подъёмниках. Огонь охватил шесть тонн пороха, который, тем не менее, не взорвался, а просто сгорел. Из двух кормовых башен поднялся столб яркого пламени высотой в дом. Море огня поглотило почти сто семьдесят человеческих жизней, но, благодаря мужеству трюмных матросов и старшин, которые голыми руками умудрились отдраить раскалённые штурвалы клапанов затопления погребов, взрыва удалось избежать. "Гебен" принял ещё шестьсот тонн забортной воды, но остался на плаву. Правда скорость его упала до уже совершенно несерьёзных семнадцати узлов.

— А вот теперь мы поотстанем, — мстительно процедил сквозь зубы Худ. — Передайте на "Индомитебл": "Меньше ход, держаться на правой раковине вражеского корабля".

— Чёрт! — на самом деле Колчак выразился менее цензурно, но, конечно, не вслух — англичанин собрался минимизировать риск утопления ещё одного британского линейного крейсера, оставить реально опасными для себя только две башни "Гебена" из трёх уцелевших, но он ведь в этом случае и сам теряет возможность обстреливать врага из двенадцатидюймовок правого борта. Да и из кормовой "Инфлексибла", пожалуй.

Но десять стволов против четырёх — преимущество более чем солидное, и немцу попадало всё сильнее и сильнее, к тому же подтянулись броненосные крейсера Трубриджа, а это ещё более трёх тонн металла и взрывчатки в бортовом залпе. По три залпа в минуту. Тем более, что попадания распределялись не равномерно по корпусу немецкого линейного крейсера — все они приходились на его кормовую часть. Впрочем, Трубридж скоро осмелел, и стал со своими крейсерами выходить вперёд — благо, что замолчала башня "Гебена" им отвечавшая. Худ тоже почувствовал уверенность в успехе, и прибавил скорость, чтобы ввести в действие уже все имеющиеся пушки главного калибра.

Три тонны снарядов летящих с одного борта, шесть тонн с другого... Даже при двух процентах реальных попаданий, это много. Сначала, одна за другой, замолчали бортовые башни немецкого линейного крейсера, потом заткнулась и баковая, что, впрочем, было уже не важно — "Гебен" тонул. Тонул, погружаясь кормой, и задирая таран над волнами.

От "Даблина" и "Уэймута" тоже пришли хорошие новости — "Бреслау" настигнут и потоплен. Вернее — выбросился на берег и горит, но, главное, уничтожен как боевая единица.

Английские крейсера подгребли поближе к месту гибели "Гебена" и стали спускать шлюпки, катера и вообще всё маломерное, что могло помочь спасти из пучины хоть сколько-то жизней своих недавних врагов, тех, кто ещё несколько минут назад старался их убить. Изо всех сил старался. Но веками военные моряки спасали из волн своих поверженных противников, и да не оскотинятся они никогда до такого состояния, чтобы не протянуть руку помощи тонущему врагу. ОН — ВОИН. Он до конца выполнил долг перед своей Родиной.